CC BY
32
универсальных этических принципов над партикулярными для выработки более гибкого подхода к гражданскому обществу. Так, вместо рассмотрения канонических максим, моральных предписаний и легальных кодов, этическое содержание гражданства можно изучать через понятия отказа, любопытства, инновации и ощущения опасности в пространстве Я-идентичностей, которым индивиды привержены. Именно в этом и состоит этос «автобиографического общества».
О.А. Симонова
2011.01.005. МЕЙСИ Д. ПЕРЕОСМЫСЛЕНИЕ БИОПОЛИТИКИ, РАСЫ И ВЛАСТИ В ДУХЕ ФУКО.
MACEY D. Rethinking biopolitics, race and power in the wake of Foucault // Theory, culture & society. - L., 2009. - Vol. 26, N 6. - P. 186205.
В своей статье Дэвид Мейси, переводчик и исследователь биографии Мишеля Фуко, систематизирует высказывания о расе, власти и биополитике, содержащиеся в различных произведениях французского философа, начиная с 1976 г. С этой целью автор рассматривает и комментирует ряд работ Фуко, среди которых курс лекций «Нужно защищать общество» (1976), прочитанный им в Collège de France в 1974-1979 гг., и др.
Мейси оценивает категорию расы как одну из определяющих у Фуко, который связывал ее с представлениями об изменениях биовласти (власти над жизнью) и биополитики в процессе исторической эволюции соотношения власти и субъекта. Реконструируя историю и содержание понятия биовласти, Мейси отмечает неоднозначность взглядов Фуко, что определяется прежде всего сложностью самого понятия власти. С уверенностью можно говорить, о том, чем власть не является: она не локализована в конкретном месте, не является объектом и т.д. Скорее, она состоит из множества сетей и отношений силы, в которых происходят конфликты и возможно их разрешение. От нее нельзя уйти, хотя ей можно сопротивляться. Власть не является только негативной, репрессивной силой. Сформированные ею субъекты могут восставать и бороться против нее (с. 196).
Если оценивать биовласть исходя из тех же критериев, то это не просто сила, которая репрессивно воздействует на человеческую
телесность. Она имеет творческий и продуктивный характер, а ее последствия могут быть и негативными, и, наоборот, благоприятными.
Хотя у Фуко нет текста, полностью посвященного биовласти, с самого начала он соотносил ее с борьбой и войной, а также с расой. Само это понятие, не будучи строго концептуализированным, впервые появляется в первом томе серии «История сексуальности»1 (1976), где с ним связываются различные техники, направленные на достижение подчинения тела и контроля над населением, основанные на методах демографии, статистического и территориального анализа и т.д. (с. 187). Появление темы биополитики у Фуко свидетельствует об эпистемологическом переходе от понимания власти, осуществляющейся в процессе взаимодействия правовых субъектов, которыми управляет обладающий правом даровать жизнь или смерть суверен, к власти как достижению господства над самой жизнью.
Возникновение биополитики в европейской цивилизации Фуко в своей лекции 1977-1978 гг. «Безопасность, территория, население»2 приблизительно датирует второй половиной XVIII в. Определяющим здесь является переход от прежней властной стратегии изгнания, исключения из человеческого общества (например, больных проказой) к стратегии контроля и надзора (например, при эпидемии чумы). Позднее в XIX в. появляются биополитические технологии и создается возможность управления населением на основе новой рациональности государства.
На первой стадии формирования биополитики функцию трансформации биовласти выполняет расовая идея, которая фраг-ментирует непрерывность биологического континуума. В цикле лекций «Нужно защищать общество»3, который Мейси называет археологией или до-археологией идеи расы, Фуко детально рас-
1 Foucault M. The history of sexuality. - Harmondsworth: Penguin, 1981. -Vol. 1: An introduction.
Foucault M. Security, territory, population: Lectures at the Collège de France, 1977-1978. - N.Y: Palgrave Macmillan, 2007.
Foucault M. Society must be defended: Lectures at the Collège de France, 1974-1975. - L.: A. Lane, 2003. Рус. пер.: Фуко М. Нужно защищать общество: Курс лекций, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975-1976 учебном году. - СПб.: Наука, 2005.
смотрел связанные с этим вопросы. Центральным тезисом этой книги является утверждение, изначально выдвинутое еще в XVII в., что «расовая война» изначально присуща человеческому обществу, а ее цель состоит в его бинарном разделении. Разнородное население, которое регулируется и контролируется биовластью, разделено на группы, известные как расы, издавна находящиеся в состоянии постоянной войны. Одна из них должна погибнуть, чтобы другая могла продолжать существовать. Таким образом, сущность «расовой войны» состоит в борьбе против биологической угрозы существованию расы и постоянном стремлении к ее улучшению. В XX в. влияние расового фактора на развитие нового механизма власти получило радикальное продолжение в нацистской доктрине.
Особое внимание Мейси уделил отношению Фуко к расовому дискурсу во Франции XVII в., отраженному в двухтомном труде о происхождении французского государства, который был подготовлен А. де Буленвилье для Людовика XIV1. Этот дискурс был основан на мифе о троянском происхождении древних франков (германских племен), что создавало легитимное обоснование их приоритета в расовой борьбе между франками как предками аристократии и галло-римлянами, возглавляемыми нелегитимным монархом.
Фуко обратил внимание и на другой исторический дискурс, связанный с норманнским завоеванием Англии, которое, согласно схеме «расовой войны», представляет собой борьбу двух рас -норманнов и англосаксов. В романе В. Скотта «Айвенго» показано, как эта война заканчивается примирением враждующих сторон, их гармонией согласно бинарной модели в форме брака норманна Айвенго и саксонки Ровены. Но это примирение возможно за счет избавления от «других», в качестве которых здесь выступают Ребекка и ее отец, вынужденные покинуть Англию.
Оба названных исторических дискурса опирались на понятие расы, заметно отличающееся от современного биологизированного понятия, связанного с доктриной «научного расизма». Так, Булен-вилье исходил, скорее, из понимания расы как семьи, состоящей из нескольких поколений со сходными характеристиками (с. 193).
1 Бе Вои1атуПНеге Н. ЁМ (!е 1а Ггапее. - Ь.: Т. Wood & Б. Ра1шег, 1727.
Эта мифологизированная традиция в Европе продолжалась и дальше, в частности, она нашла свое выражение в отношении к различным социальным подгруппам, которые воспринимались как гомогенные квазирасовые популяции. Так, в начале XIX в. в Париж прибыло большое число мигрантов из Бретани и Оверни. Политики и пресса способствовали созданию образа их как «варваров» и «номадов», сравнивая при этом парижан с победившими франками, а мигрантов - с опустившимися галлами (с. 192).
Аналогичные расовые метафоры встречались и во многих других произведениях английской и французской литературы XIX в. В целом они опирались на понимание расовой борьбы как победы одной расы над другой, что на высшей стадии эволюции приводит к слиянию гетерогенных элементов в более или менее однородную общность. Биологическая гомогенизация ведет к формированию новой расы или нации и развитию чувства патриотизма. Ценой мира между расами всегда является исключение «других» из их бинарной оппозиции.
Мейси выделяет в рассуждениях Фуко две различных линии, две взаимосвязанных генеалогии. Первая связана с исследованием трансформации дискурса «расовой войны» в расизм на уровне государственной идеологии и новой рациональности вплоть до его проявления в идеологии нацизма. Постепенное развитие «государственного» расизма ведет к окончательному разрыву с этим дискурсом, он сменяется отстаиванием чистоты расы на государственном уровне. Теперь само государство, верховная власть становится защитником единства и чистоты расы. Другая генеалогия реконструирует изменения в формах власти от суверенитета к «дисциплинарной» власти, а затем - к биополитике.
В лекции «Безопасность, территория, население» Фуко анализирует, как взамен дискурса «расовой войны», утверждающего разделение между расами и реализуемого посредством верховной власти, устанавливающей свой контроль над территорией, появляются новые биополитические категории. К ним Фуко относит категории «население» и «национальное государство», сформировавшиеся на основе концепции «правительственности», опирающейся на «инструменты», связанные с политикой, демографией и политической экономией.
В период формирования национального государства воздействие фактора расы приводит к тому, что угрозы единству народа воспринимаются как поступающие от чуждых элементов извне и борьба с ними ведется с помощью научно обоснованных социальных технологий, являющихся частью биополитики. Целью новых биополитических технологий, предназначенных для воздействия на жизнь популяции, понимаемой одновременно как статистическая общность и живая биологическая масса, становится поддержание гомеостаза, достижение равновесия, которое охраняет целое от внутренних врагов. В XIX в. возникает представление о населении как о многообразном едином «теле», объекте властного вмешательства и защиты от чуждых ему «других» на основе объединения дискурса биополитики и публичной гигиены. Нормы культуры и цивилизации неразрывно переплетаются с генетикой, медико-биологическим дискурсом здоровья нации, утверждением здоровья тела, расовой теорией. Таков результат эволюции рациональности, возникшей в XVIII в.
Прекрасной иллюстрацией использования биополитических технологий служит история вспышек холеры в Англии в XIX в., а также история поисков ее возбудителей, причин и каналов распространения эпидемии. Долгое время направление этих поисков определял страх перед вторжением в Англию чуждых элементов, что мешало найти результативные способы борьбы с эпидемией. Это продолжалось до тех пор, пока, наконец, врач Джон Сноу в 1849 г. не выдвинул гипотезу о распространении холеры водным путем. Гипотеза Сноу, основанная на эмпирических исследованиях и статистических измерениях заболевших и их пространственного распределения в Лондоне, дала ключ к пониманию причин холеры и была подтверждена во время следующей вспышки эпидемии в 1853-1854 гг. Примененные английским врачом методы измерений и картирования и сейчас используются в эпидемиологии. Позднее метод составления карты распространения эпидемии был заимствован для определения черты бедности, а также соотношения статистических переменных, таких как плотность населения, рост смертности и уровень преступности.
Связанная с холерой ситуация стала одной из причин, которые впоследствии привели к реализации новой биополитической властной стратегии, направленной на принятие широкомасштаб-
ных мер, связанных с городской гигиеной. В частности, начала создаваться лондонская санитарно-канализационная система, в результате чего географическое пространство города и жизнь его обитателей претерпели значительные изменения.
Подобные инженерные проекты могут быть описаны в терминологии Фуко как биополитические. Благодаря их осуществлению в Лондоне было создано псевдорасовое пространственное разделение территории и населения. В процессе санитарных реформ жизнь в городе поляризовалась на зоны «света» и «тьмы». Еще не охваченные санитарными мерами зоны стали восприниматься как опасные, темные, чреватые, болезнетворные, а к их жителям относились как к нуждающимся в цивилизации и санитарном уходе «другим», по отношению к которым необходима миссионерская колонизаторская деятельность, т.е. социальная работа. Таким образом, превентивные санитарные меры стали средством всеохватывающего биополитического вмешательства.
Дальнейшая эволюция механизмов биополитики в XX в. связана с нацизмом. Известна данная Фуко оценка нацизма как паро-ксизматического развития нового властного биополитического ме-ханизма1, восходящего к началу проекта модерна и эпохе Просвещения. При этом Фуко избегает более подробного анализа современных форм биополитики.
К проявлениям биовласти и биополитики Фуко относит и становление современного типа госпиталя, который уже в XVIII в. начинает превращаться из приюта для умирающих в «машину для излечения». Госпиталь также может быть описан как «машина для производства пациентов». Шансы на выживание пациента, который в госпитале превращается в часть этой машины, одного из ее многочисленных обитателей, охваченного медицинским уходом и являющегося одной из многих статистических единиц, могут быть подсчитаны на основе вероятности и увеличены либо уменьшены (с. 201).
В современном госпитале вопросы жизни и смерти не решаются верховной властью, а определяются успехами в медицинской терминологии. Современные технологии могут продлить жизни,
1 Foucault M. Society must be defended: Lectures at the Collège de France, 1974-1975. - L.: A. Lane, 2003.
которые прежде не могли быть спасены, но на уровне систем поддержания жизни они также могут быть прерваны. Медицинские достижения в значительной степени расширяют область биовласти. Дородовое сканирование, определение генетических дефектов и новые репродуктивные технологии могут повлечь за собой решения, запрещающие жизнь, ведущие к умерщвлению плода. Биовласть здесь может проявляться на интимном сокровенном уровне1.
В заключение Д. Мейси отмечает, что хотя Фуко уже не возвращался к теме расизма в более поздних работах «Безопасность, территория, население» и «Рождение биополитики»2, подход, изложенный им в курсе лекций «Нужно защищать общество», уже содержал обзор основных форм власти над жизнью. В подтверждение его размышлений Мейси приводит многочисленные примеры из истории евгеники во Франции и Германии XIX - начала XX в., которые свидетельствуют о постоянном многообразном воздействии различных форм расовых представлений на социальную политику.
М.Е. Соколова
2011.01.006. ТЭКЕР Ю. ТЕНИ АТЕОЛОГИИ: ЭПИДЕМИИ, ВЛАСТЬ И ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ФУКО.
THACKER E. The shadows of atheology: Epidemics, power and life after Foucault // Theory, culture & society. - L., 2009. - Vol. 26, N 6. -Р. 134-152.
Автор статьи Юджин Тэкер (Школа литературы, коммуникаций и культуры при Технологическом институте Джорджии, США) исследует неочевидные положения биополитической мысли после М. Фуко, а именно - связь между биологией и теологией. Результатом его размышлений является констатация сущностного витали-стского «поворота от дихотомии жизнь / смерть к жизни-после-жизни и после-жизни». Модель этого поворота, однако, созрела не в эпоху постмодерна, она начинала складываться в Средние века -в медицине и в демонологии, когда люди пытались совладать с эпидемиями (с. 134).
1 Les machines à guérir (aux origines de l'hôpital moderne) / Foucault M., Barret-Kriegel B., Thalamy A., Beguin F., Fortier B. - P.: Institut de l'environment, 1976.
Foucault M. The birth of biopolitics: Lectures at the Collège de France, 19781979. - N.Y.: Palgrave Macmillan, 2008.
