CC BY
45
В разделе «Л.Н. Толстой и мировая культура» прослеживается связь творчества писателя с представителями изобразительного искусства, музыки, театра, кино. Авторами являются: А.Г. Айнбиндер, Л. А. Аннинский, Е.М. Брешко-Брешковская, Н.И. Бурнашёва, П.Е. Вайдман, Л.С. Дробат, Н.В. Зайцева, Л.Е. Кочешкова, И.Ю. Матвеева, Н.А. Николина, Ю.В. Прокопчук, Г.П. Сахаров, Е.Ю. Хомяков.
Раздел «Из истории толстоведения» содержит краткую информацию об издании библиографических работ, посвященных писателю, об отечественных исследователях творчества Толстого -Э.Г. Бабаеве, Ю.Ю. Битовте, Л.Д. Громовой-Опульской, Н.К. Гуд-зие, Н.Н. Гусеве, В.А. Ковалёве, К.Н. Ломунове; о музеях Л.Н. Толстого в Москве, Астапове, Ясной Поляне, в станице Ста-рогладковской Чеченской Республики, а также «Описание рукописей художественных произведений Л.Н. Толстого». Энциклопедию завершает статья «Л.Н. Толстой в школе» (автор - В.Ф. Чертов).
В конце приводится «Алфавитный указатель статей».
Т.М. Миллионщикова
2010.04.027. «СКРИПКА РОТШИЛЬДА» А.П. ЧЕХОВА: Сб. ст. / Редкол.: Доманский Ю.В., Ярко А.Н., Володина Н.В., Чернов А.В. -Череповец: ГОУ ВПО «Череповецкий гос. ун-т», 2009. - 83 с. -(Серия «Живое русское слово»).
В статьях исследователей из Череповца и Твери предлагаются различные подходы к прочтению рассказа, написанного Чеховым в декабре 1893 - январе 1894 г.; тогда же были созданы и такие произведения, как «Студент», «В усадьбе», «Рассказ старшего садовника». Их объединяет стремление писателя поставить вопрос о смысле жизни, насыщенной неурядицами и рутиной, о предназначении человеческой личности, показать, к чему приводят эгоизм и нетерпимость к окружающим.
«Одним из самых пронзительных» называет это произведение З.В. Лукичева (Череповец) в статье «Что можно прочесть в заглавии рассказа А.П. Чехова "Скрипка Рошильда"». По мнению автора статьи, таким делают этот рассказ «прежде всего финал с темой неимоверно грустной мелодии, заставляющей плакать всех жителей заштатного городка», но также и сам «образ скрипки», неожиданно обнаруживающей, т.е. как бы «озвучивающей», скрытый талант гробовщика Якова Иванова, по прозвищу Бронза (с. 21).
Думая о своей «пропащей, убыточной жизни, Бронза заиграл, сам не зная что, но вышло жалобно и трогательно, и слезы потекли у него по щекам. И чем крепче он думал, тем печальнее пела скрипка»1. В заглавии обращает на себя внимание «алогизм сочетания»: с одной стороны, «скрипка» (понятие, тождественное «высокой» музыке), а с другой - фамилия Ротшильд, закрепленная в сознании читателя (не без влияния Достоевского) как символ богатства (с. 29). Иными словами, провинциальный гробовщик оказывается богат, как Ротшильд: его музыка - «наследство, оставленное им городу, невозможно оценить - оно бесценно... Оно объединяет людей в общем переживании. о несостоявшейся жизни» (с. 30).
Н.А. Грицай (Тверь) в статье «Специфика заглавия в системе "точек зрения": "Скрипка Ротшильда"» анализирует фрагменты текста, принадлежащие разным персонажам, стремясь выяснить, чья позиция, чей взгляд находит выражение в заглавии. Чехов отказался от первоначального заголовка «Гроп для Ольги», поскольку имитация записи в расходной книге сделала бы центром произведения эпизод, где Яков Бронза снимает мерку для гроба с еще живой жены. Начало рассказа выражает точку зрения гробовщика, который «жил он бедно, как простой мужик, в небольшой старой избе, где была одна только комната, и в этой комнате помещались... гробы, верстак и все хозяйство»2. Другим источником его дохода была игра на скрипке в свадебном оркестре. Изначально характер Якова показан как статичный; и только к концу рассказа он пересматривает свою жизнь. Он незаслуженно и грубо обижает флейтиста Ротшильда, но перед смертью именно ему дарит свою скрипку и сочиненную мелодию, приносящую «пользу» - как материальную (Ротшильда теперь приглашают играть эту песню «по десяти раз»), так и духовную: мелодия глубоко волнует слушателей (с. 19).
Благодаря музыке происходит примирение, «духовное единение двух персонажей-антагонистов» - гробовщика и флейтиста. Окончательное название не только раскрывает «двойственность
1 Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. - М., 1974-1983. -Сочинения: Т. 8. - М., 1977. - С. 304.
2 Там же. - С. 297.
натуры» гробовщика, но и «подчеркивает важность темы искусства» (с. 20). Яков признает: «Скрипку нельзя взять с собой в моги-лу...»1; он понимает, что вся ее ценность заключается в звучании, и потому отдает ее Ротшильду. Так «душа Якова остается жить в его мелодиях, а не в прочных гробах»2.
В заголовке, считает автор статьи, нашла отражение и «точка зрения» жителей города, которые недоумевают, каким образом к Ротшильду попала скрипка» (ведь это было известно только рассказчику), И то, что выбор пал на «горожанина-рассказчика среди прочих горожан, - еще одна загадка чеховского рассказа, который начинается загадочным заглавием, а завершается загадочным финалом» (с. 21), - обобщает Н.А. Грицай.
Н.В. Володина (Череповец) в статье «Стереотип еврея в рассказе А.П. Чехова "Скрипка Ротшильда"» напоминает, что к моменту создания произведения «еврейский вопрос» в России значительно обострился. Структурную основу повествования составляет оппозиция двух героев: русского Якова Иванова (по прозвищу Бронза) и еврея Ротшильда, к которому Бронза испытывает враждебность, хотя тот отнюдь не агрессивен по отношению к гробовщику и не раз приглашал его играть в еврейском оркестре. Чехов нигде не говорит о способностях Ротшильда, однако по отдельным замечаниям можно понять, это даровитый человек. По мнению Н. В. Володиной, стилистическая манера рассказа таит в себе определенные трудности для выявления собственно авторской точки зрения3. Е.Г. Эткинд рассматривал чеховскую форму повествования как «косвенную речь»4. По мнению А.П. Чудакова, в ней зна-
1 Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. - М., 1974-1983. -
Сочинения: Т. 8. - М., 1977. - С. 305.
2
Кубасов А.В. Проза. А.П. Чехов: Искусство стилизации. - Екатеринбург, 1998. - С. 44-45.
3 Исследователи по-разному комментируют отношение Чехова к еврейскому вопросу; см., например: Толстая Е. Поэтика раздражения: Чехов в конце 1880-х -начале 1890-х годов. - М., 1994; Сафран Г. Переписать еврея: Тема еврейской ассимиляции в литературе Российской империи, 1870-1880 гг. - СПб., 2004. -С. 155.
4 Эткинд Е.Г. «Внутренний человек» и внешняя речь: Очерки психопоэтики русской литературы ХУШ-Х1Х вв. - М., 1998. - С. 404.
чительное место занимает «речь повествователя, насыщенная словом героя»1. И номинация «жид» принадлежит Якову, в отличие от нейтрального «еврей», которое использует рассказчик (с. 58).
Действие рассказа разворачивается в глухом провинциальном городке, где «сложившиеся стереотипы национального сознания... не подвергаются сомнению или переосмыслению» (с. 56). Только нравственное прозрение индивидуума способно переломить устоявшиеся взгляды. «Одно из главных художественных открытий Чехова. и состоит в утверждении возможности подобной душевной метаморфозы для обычного, даже примитивного по своим ценностным ориентирам человека» (там же). Незадолго до смерти Яков Бронза ощущает себя виноватым и перед женой Марфой, и перед флейтистом, которых несправедливо обижал. Оскорбленный гробовщиком флейтист плачет: «. его откровенная слабость и беспомощность напоминают знаменитое "гуманное место". в повести Н.В. Гоголя "Шинель"» (с. 60). Но если «склонность Ротшильда к слезам раньше раздражала Бронзу, то теперь он сам плачет во время игры» (с. 63). В финале такой же душевный отклик рождается у «"безликих" и безымянных жителей, среди которых раньше Ротшильд чувствовал себя изгоем» (с. 63). Писатель не осуждает действительность, а показывает, что «в человеке таятся такие потенциальные возможности. которые сохраняют в нем человека» (с. 64).
В статье «Соблазн негативной идентичности: К проблеме художественного воплощения социального феномена» А.В. Чернов (Череповец) полагает, что положенный в основу рассказа конфликт базируется «на феномене нетипичности, исключительности», которая соединена с выразительностью и краткостью речевых характеристик персонажей (с. 3). По мнению автора статьи, «Скрипка Ротшильда» принадлежит к жанру новеллы, так как именно этот жанр тяготеет к парадоксальной концовке («.новелла делает неожиданным. выбор относительно выбора»2). Акт дарения скрипки Ротшильду - «нерв новеллы». В этом жесте «аллегорически во-
1 Чудаков А.П. Поэтика Чехова. - М., 1971. - С. 69.
2
Смирнов И.В. О смысле краткости // Русская новелла: Проблемы теории и истории. - СПб., 1993. - С. 7.
площается экзистенциональность выбора между двумя вариантами»: один «навязывается средой»; другой - имеет «мистический» исток (с. 7). А.В. Чернов опирается на мнение социолога Л.Д. Гуд-кова1, подчеркивая, что «парадоксальность» развязки чеховского текста состоит в выборе варианта поступка, «противоречащего ожиданиям читателя и все же логично вытекающего из специфики характера героя» (с. 14). «Скрипка Ротшильда» раскрывает ситуацию возможного выбора и личной ответственности человека, даже если они противостоят нормам массового сознания.
В статье двух авторов из Твери (С.Ю. Артёмовой, И.В. Фоменко) «"Скрипка Ротшильда": Интерпретация У8 анализ» вслед за Т.И. Сильман2 и А.Н. Полянским3 рассматривается подтекст рассказа как «читательское понимание авторского высказывания», как «интерпретация, основанная на интуиции», на «опорных точках текста» (с. 77). В этом ряду - примеры аллюзий на Священное Писание, отсылки к обстоятельствам жизни Чехова, к литературным традициям и т. п. Так, по мнению авторов, музыка, сочиненная Бронзой, напоминает читателю не только о строках 136-го псалма «На реках вавилонских сидели мы и плакали»4, но также о «священной истории (Вавилонского пленения), стоящей за ними»5. Однако возможна и «отсылка к "тексту жизни"»: Чехов мог слышать подобные «унылые звуки» на Всероссийской выставке в Москве, где был показан инструмент под названием «плачущий голос» - ни одной песни веселого характера на нем невозможно было испол-
1 Гудков Л.Д. Негативная идентичность: Ст. 1997-2002 гг. - М.: НЛО:
«ВЦИОМ-Ф», 2004. - С. 98-99.
2
Сильман Т.И. Подтекст - глубина текста // Вопросы языкознания. - М., 1969. - № 1.
Полянский А.Н. Формы и функции неизреченного в текстах художественной литературы // Филологические науки (Научные доклады высшей школы). -М., 1990. - № 2. - С. 54.
4 Джексон Р. «If I forget Thee, O Jerusalem»: An Essay on Chekhovs «Rothschilds Fiddle» // Slavica Hierosolymitana. - Jerusalem, 1978. - Vol. 3. - P. 66.
5 Потаповский А.М. К проблеме реконструкции библейских и литургических аллюзий в «Скрипке Ротшильда» А.П. Чехова // Молодые исследователи Чехова. - М., 1998. - Вып. 3. - С. 85.
нить (тогда «по России прошла эпидемия еврейских погромов»1) (с. 76). «Отсылку к традиции», заложенной Тургеневым (в его докладе «Гамлет и Дон Кихот»), авторы видят в разработке писателем типа характера, в котором осуществляется «процесс перехода из одного состояния в другое» - от Дон Кихота к Гамлету, от психологически более легкого мировосприятия к трагическому: герой «возрождается. чтобы понять. бесплодность и убыточность своей жизни, связать ее с общим алогичным и непонятным устройством мира и умереть» (с. 77).
Таким образом, С.Ю. Артёмова и И.В. Фоменко предлагают различные интерпретации факта дарения скрипки Ротшильда: «Если это аллюзии, отсылающие к Писанию, то. "это произведение аллегорически-морализаторское", если к традиции, - рассказ демонстрирует новые возможности психологизма, если к "тексту жизни", то определяющий вектор его развертывания - социальный» (с. 79). Однако до конца прояснить «механизм формирования целостности» рассказа не представляется возможным: «Скрипка Ротшильда» относится «к такому типу текстов, для которых пока не разработан адекватный аналитический аппарат» (с. 81). Об этом свидетельствуют и трудности расшифровки его названия, ибо «заглавие противоречит фабуле»: если это рассказ о жизни Бронзы, то заглавие неверно; если речь идет о скрипке, то «история жизни Бронзы - это только предыстория "скрипки Ротшильда"» (с. 81).
Ю.В. Доманский (Тверь) в статье «Бронза среди коллег: Чеховский гробовщик-музыкант в литературном контексте» обращается к художественному типу «гробовщика» и концентрирует внимание на «парадоксальной нелогичности» занятий Бронзы. Гробовщик играет в свадебном оркестре: «Яков очень хорошо играл на скрипке, особенно русские песни.»2. Таким образом, к мрачному роду деятельности Якова «словно в оппозицию подбирается веселое и приносящее доход "хобби"» (с. 65-66). Эта черта отчуждает его от пушкинского Адрияна, с которым его, однако, роднит хмурый нрав и размышления о «доходах» и «убытках».
1 Вайскопф М.Я. Извлечения. Юбилейное приношение автору «Записей и
выписок». Голос Ротшильда // НЛО. - М., 2005. - № 73. - С. 235.
2
Чехов А.П. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. - М., 1974-1983. -Сочинения: Т. 8. - М., 1977. - С. 298.
По мнению Ю.В. Доманского, автором рассказа «Скрипка Ротшильда» оказывается «востребован... не только тип, заданный Пушкиным, но и. более ранний. шекспировский тип, развитый. Вальтером Скоттом в "Ламмермурской невесте"» (с. 67).
Старик-могильщик у Скотта, подобно Якову Иванову, также играет на скрипке во время свадеб, однако (в отличие от угрюмого Якова) это соответствует его жизнерадостному нраву. По мнению Ю.В. Доманского, «искусство одержало верх над страшным ремеслом. В итоге именно "музыкальная ипостась" Якова - казалось бы нелогичная в плане его характера - оказывается важнейшей» (с. 69).
Автор статьи находит общие черты у Якова и Серафима - героя романа М. Горького «Дело Артамоновых», гусляра и гробовщика поневоле. Однако персонаж горьковского романа явно отличается от Бронзы своим умением утешать. Разные характеры -различные суждения о смерти. Гробовщик у Пушкина мрачен; у Чехова в дополнение к этому - прекрасный скрипач; у Горького -еще и утешитель. Таким образом, выстраивается цепочка: чеховский Яков задает «новый горизонт осмысления типа гробовщика/могильщика, соединив то, что разъединил Пушкин»; «скоттов-скую линию. с поправкой на открытие Чехова» продолжил Горький, а «в итоге тоже задал очередной горизонт в осмыслении отмеченного типа»; его истоки, по мнению Ю.В. Доманского, - в английской литературе (с. 73).
В сборнике также публикуются статьи А.В. Беловой (Череповец) «О мотивной структуре рассказа А.П. Чехова "Скрипка Ротшильда"» и Н.И. Ищук-Фадеевой (Тверь) «"Скрипка Ротшильда" Чехова - от вещного мира к вечному».
Е.Е. Лебедева
Зарубежная литература
2010.04.028. ЛАББ Ж.М. СМИТ, ВОРДСВОРТ И ОБРАЗ РОМАНТИЧЕСКОГО ПОЭТА.
LABBE J.M. Smith, Wordsworth, and the model of the Romantic poet // Romanticism and victorianism on the Net. - Montréal, 2008. - N 51. -Mode of access: http://id.erudit.org/iderudit/019257ar
«Некоторое время назад было общепринятым мнение, что произведения романтических поэтов выражают их искренние чув-
