CC BY
24
его концепции Другого, однако левинасовская инверсия онтологического различия также не удовлетворяет требованиям Мариона, равно как и различение Деррида, которое старше онтологического различия.
А.М. Гагинский
2010.03.011. АТЕИЗМ: ИДЕОЛОГИЯ, ФИЛОСОФИЯ ИЛИ МИРОВОЗЗРЕНИЕ? - Вюрцбург, 2008. - 269 с. Atheismus: Ideologie, Philosophie oder Mentalität? / Richard Faber, Susanne Lanwerd (Hrsg.) - Würzburg: Könighausen und Neumann, 2008. - 269 S.
В Германии проблема утраты религиозной веры весьма актуальна. Во введении Рихард Фабер - один из составителей книги -сообщает, что в некоторых из 30 протестантских храмов Берлина бывают дни, когда на службе присутствуют не более пяти человек, а то и вовсе наблюдается полное отсутствие прихожан. Участники сборника, пытаясь объяснить данное явление с философской точки зрения, связывают проблему не только с атеизмом.
Ослабление воцерковленности еще не означает утрату религиозности. Однако ныне самый цитируемый немецкий литературный классик Теодор Фонтане еще в конце Х1Х в. связывал падение религиозности с ростом безбожия как в публичной, так и в частной жизни берлинцев: выведи из игры пару тысяч верующих пасторов, писал он, и останутся только рационалисты, деисты и атеисты. Монархические попытки (от Вильгельма II до Фридриха Вильгельма IV) усилить «рехристианизацию» путем строительства новых храмов были неудачными (с. 7).
И все же уклонение от ритуала вообще не означает утраты религиозности. Ныне в населении Западной Германии насчитывается около 32% католиков и столько же протестантов, 11% иноверцев и более четверти неверующих. Но в жизни церкви систематически принимают участие всего от 10 до 15% как среди католиков, так и протестантов. В новых областях Германии число неверующих достигает 70%. В 1995 г. убежденных атеистов на Востоке насчитывалось 20%, на Западе - 5%, в целом же около 55% на Западе и 30% на Востоке считались верующими. В новейших исследованиях речь идет о 70%, а на Востоке о 20% внерелигиозных и о 20% и соответственно о 5% атеистов.
Проблема атеизма, издавна занимающая историков культуры и религии, связывается с идеологическими и ментальными обстоятельствами и установками. В философии и истории религии внимание привлекают не только злободневные вопросы; собственно проблеме атеизма посвящены сотни исследований, трактующих его природу, предмет и историю. Что такое атеизм - естественное свойство ума, бытовое воззрение на мир или идеология, обращенная к текущим религиозным проблемам и практическим церковным обстоятельствам и выражающая отношение к ним?
Некоторые материалы в сборнике посвящены истории вопроса. Статья И. Кансик-Линдермайер (Берлин) - специалистки в области античной культуры - отмечает признаки, отличающие друг от друга не только верующих, но и пассивных верующих и неверующих. В статье «Безбожие в древнем мире» она выстраивает цепочку: «Материализм, пантеизм, критика религии, атеизм» (см. с. 15-35). Каковы духовные и культурно-исторические типы атеизма, как они сопоставляются и каковы тенденции их развития? В критике религии и атеизма во все времена не было идентичности. Многие из критиков религии не были атеистами, находясь в составе определенных религиозных направлений, примыкали к сектам, впадали в ересь.
И даже атеисты, отвергая Бога либо богов, не могли не иметь тематических, либо концептуальных отличий. В любом случае различались понятия внерелигиозности, безбожия и неверия и такого рода позиции осуждались, а их приверженцы подвергались наказаниям. В утопии Платона весьма придирчиво перечислялись наказания, направленные против культов. Распущенность и дерзость молодежи, проявляемая к государственным святыням, к святыням членов филы либо другим подобным объединениям, должна наказываться особенно строго. При этом сомнение в наличии богов, в их власти над людьми, в их способности помогать в делах человеческих казались Платону (в «Законах») меньшим злом, чем утрата веры; безбожие казалось пороком менее наказуемым, чем суеверие или иноверия, Житейские примеры наказаний свидетельствуют о практическом разнообразии в защите веры и искоренении преступлений. Эпикурейцы и сторонники атомистического материализма иначе, чем, например, стоики принимали богов и их роль в обеспечении и жизни человека. Целый ряд феноменов, связанных с воль-
нодумством, могут быть описаны как пантеизм и деизм, не говоря об атомистическом материализме.
Анна Ойстершульте ставит весьма распространенный в немецкой историко-философской литературе вопрос об атеизме в спинозистских дискуссиях ХУП-ХУШ вв. (см.: с. 35-73). Опираясь на мнение М. Мендельсона об отношении Спинозы к суевериям и неверию в его время, в которых тот, усматривая борьбу архангела с сатаной, в итоге сохранял в своем учении пантеистические позиции, автор показывает, как в последующих дискуссиях спинозизм приобретал более очевидные атеистические черты. В частности, в рецепции спинозизма Пьером Бейлем радикально усилилась оценка Спинозы как атеиста, оказавшая существенное влияние на критику религии в немецком Просвещении.
В знаменитый спор о пантеизме в 80-е годы ХУШ в., начавшийся между Ф. Якоби и М. Мендельсоном сначала по поводу оценки Лессингом философии Спинозы, в которой тот ценил более всего идею единого, вскоре включились лучшие философские умы Германии, размежевавшиеся в оценке Спинозой мирового целого и веры как инструмента познания. В глазах Якоби Спиноза был атеистом, между тем в основе познания, по мнению Якоби, лежит только вера. Мендельсон защищал рационализм, направленный тоже против Спинозы, отстаивая теизм и религию разума. Спорили о том, мог ли Лессинг быть атеистом в духе Спинозы, ведь сочинения голландского мыслителя преследовались, а Лессинг был добропорядочным поэтом-мыслителем. Пастор И. Шульц («простоволосый») оправдывал возможный атеизм Лессинга: ведь мораль и религия - разные вещи.
Спор, распространившийся на онтологический уровень, привел к обсуждению проблем доказательства бытия Божия, присутствия его отсутствия в развитии природы и пр. Г.К. Лихтенберг, исходя из идеи «все, что есть, Едино, и нет больше ничего», освобождая спинозизм от богословской терминологии, обратился к развитию природного мира; ему вторил Г. Форстер. Для картины развития природы, созданной Гердером, отправной точкой и путеводной звездой оставался Спиноза. Гердер доказывал совместимость учения Спинозы с христианством, в органических природных силах он видел промежуточную инстанцию между духом и материей; мир развивается как единый процесс, проходящий опре-
деленные ступени. Спор о пантеизме, связанный с именем Спинозы, послужил дальнейшей эволюции идеи Бога в лоне кантовской практической философии.
Андреас Зоммер посвятил статью рассмотрению проблемы атеизма Ницше. Основываясь на его афоризмах «Бог умер» и «Дионис против крещенных» (см.: с. 75-90), которые рассматриваются как аргументы, доказывающие ницшевские имморализм и антихристианство, автор сосредоточивает внимание на скептицизме Ницше, направленном на критику христианства и христианской морали, бытующих в людях слабых интеллектом и духом. Ницше нельзя назвать безбожником и тем более атеистом. Его Бог предназначен для сильных духом христиан.
Сусанна Лангверд, рассматривая «Будущее одной иллюзии», «Тотем и табу» и другие сочинения З. Фрейда (см.: с. 91-105), полагает, что атеизм Фрейда неразрывно связан с развитием его терапевтической теории, он был бы не нужен, если бы Фрейд не связал «океаническое чувство человека» с религией, а религию с природной человеческой беспомощностью.
Томас Мейер ставит вопрос об особенностях идентичности немецких философов еврейского происхождения в условиях послевоенного кризиса первой половины ХХ века. Речь идет об общем стремлении М. Бубера, Ф. Розенцвейга и Л. Стросса осветить духовные аспекты кризиса (противостояния атеизма и религии), опираясь на собственную духовную традицию. Иную группу составляли «окультуренные» немецкой идентичностью, ставшие известными писатели и публицисты, в том числе Л. Фейхтвангер, Бен Горион, З. Кракауер, В. Беньямин и многие другие.
Вторая часть сборника посвящена собственно атеизму, набиравшему силы во второй половине ХХ в.
Манфред Лауэрманн в статье «Атеизм - нелюбимый пасынок философии ГДР» (см.: с. 121-147) рассказывает историю введения атеизма как особой философской специальности на всей территории ГДР. Уже в 50-60-е годы атеистические проблемы широко обсуждались, но до 1973 г., когда на специальную конференцию собрали всех специалистов, главным образом историков философии разных направлений и специальностей, в стране существовала единственная кафедра научного атеизма в Йене. Среди специалистов известность за пределами ГДР имел лишь Герман Лей, кото-
рый параллельно с проблемами атеизма изучал историю средневековой философии и в 1957 г. издал фундаментальный труд по «Истории средневекового материализма» (переведенный на русский язык в 1962 г.). С 1966 по 1989 г. (т.е. вплоть до падения Берлинской стены) Лей почти ежегодно издавал том из серии «История Просвещения и атеизма» (всего было опубликовано девять выпусков, представленных солидными томами).
После конференции в ряде университетов и высших школ страны были созданы кафедры, которые готовили специалистов достаточно высокого уровня. Они не были воинствующими безбожниками. Тема «Церковь в условиях социализма» была предметом обсуждения не только на кафедральных заседаниях. Статья снабжена обширными примечаниями, раскрывающими конкретную историю данной специальности в лицах и в публикациях. К статье приложена обширная библиография, обнимающая общие работы за все ГДРовские годы, свидетельствующие о серьезном отношении специалистов ГДР к истории реальной и особенно духовной культуры страны (атеизм, материализм, пантеизм, вопросы гноселогии, поиски Бога, мироустройство, вольномыслие, утопизм, место атеизма в истории христианства и т.д. и т.п. сочетались с конкретно-историческими исследованиями).
И все же так называемый научный атеизм воспринимался в стране как нелюбимый пасынок. Автор называет четыре причины этого явления. 1. Тесная связь с советской марксистско-ленинской философией. Этот ее фрагмент так называемого научного атеизма импортировался из СССР с особой настойчивостью, причем любой самый невинный факт, любое лицо либо поступок оценивался в подобных работах с классовых позиций, основного вопроса философии и воинствующего безбожия. 2. Провинциальность трудов из-за изолированности деятельности ученых ГДР от появлявшихся в других странах. 3. Изолированность проявлялась не столько в недоступности для ГДР работ из другой части Германии, Франции и др. Дело в том, что за эти годы возникли, иногда существенные, разночтения в содержании и описании предмета исследования, в том числе благодаря внедрению советского новояза. 4. Данный пункт вытекал из предыдущих: кто, принимая «Десять заповедей социалистической морали» (В. Ульбрихт) как противостояние библейскому декалогу и другие партийные документы, обучавшие изуче-
нию диалектическому материализму и борьбе против реакционного неотомизма и т.п., не имел возможности обращаться к прошлому пролетарского интернационализма и идеологии.
Третья часть книги посвящена характеристике бытового атеизма (статья Мартина Шарфе «Дилетанты атеизма. Скепсис и безбожие в европейской народной культуре», представляющей некоторые фрагменты из его фундаментального исследования «О религии. Вера и сомнение в народной культуре») (2004), в котором представлены образы, обычаи и свидетельства богоборчества.
Эрхард Штёльтинг (статья «Верующий атеизм. Попытка стабилизации советского господства», с. 161-182) показывает путь государственного атеизма в России, способствующего господству советских порядков. Автор полагает, что в народе на протяжении Х1Х в. благодаря нигилизму и хождению в народ славянофилов усилилась секулярность населения и ослабла религиозность среди крестьян, враждебных церковному землевладению. Несмотря на это в 1910 г. в России насчитывалось более 54 тыс. храмов, около 1 тыс. мужских и женских монастырей. В результате конфискаций, политических репрессий, антирелигиозной пропаганды к 1939 г. оставалось около 5 тыс. церквей и 37 монастырей. Хотя свобода совести в Конституции сохранялась, крещение младенцев, отпевание усопших и другие ритуалы осуществлялись тайно; атеистическим воспитанием были пронизаны все каналы педагогического воздействия, начиная от яслей, детского сада, в школьных и вузовских программах и всенародных пропагандистских курсах. Замеченных в храме комсомольцев, или, не дай Бог, коммунистов, подвергали поруганию и репрессиям.
Но первое поколение большевиков (как и все исторически пассионарные лидеры) обладало поразительным политическим чутьем - пониманием необходимости овладения инструментами, необходимых для, как тогда выражались, мобилизации масс. В основе такого рода мобилизаций во все времена может быть только вера. Народное стремление к справедливости и элементарному выживанию после потрясений революции и гражданской войны было положено на утопическую идею общества, обеспечивающуюся просвещенческой программой исторического движения обществ на путях прогресса. Безрелигиозная вера «овладела массами и стала материальной силой» (Маркс). Стихийная диалектика Энгельса
(в «Анти-Дюринге» и в «Диалектике природы») мирила с единством мира, который еще недавно представал как мир Божий. Ныне поносят беззаконную власть и безбожную веру. Но великая модернизация страны, осуществленная всего за десять лет; восстановление производства в Сибири через два месяца после эвакуации заводов из европейской части страны; обеспечение фронта боеприпасами, и, наконец, победа в войне - во время войны и церкви разрешили присоединиться к народу в борьбе за независимость - вселяли надежду на светлое будущее. Казалось, что власть повернула на путь к мирному сосуществованию с религией и единению народа с его прошлым и в его настоящем, но при Хрущёве начались новые гонения на церковь, духовенство и верующих.
Ныне советский государственный атеизм исчез вместе с советской властью. Православная церковь интегрирована в общество. Президент дружит с патриархом, и даже на Лубянке имеется храм, в котором осуществляют богослужение. И православие снова предстает как символ русской государственности, Россия - такая же религиозная страна, как и другие страны. Однако можно ли считать, что в полной мере вернулась вера в Бога?
Автор полагает, что Россия, как и другие европейские страны (кроме Польши и Ирландии), остается слабо религиозной. Многие вернулись к соблюдению ритуала, но в массе своей остались безрелигиозными либо обратились к иным верованиям и культам, в частности, импортированным из США коммерциализированным сектам или культу (New-Age?). К концу советского времени Россия пережила тяжелый кризис утраты символизации, от которого не оправилась до сих пор. И ныне церковь все еще (или уже навсегда) неспособна вернуть прежнюю идентичность. (Возникает вопрос: быть может, снова будет способна помочь безрелигиозная вера? Автор такой вопрос не ставит. - Прим. реф.).
Хорст Грошопп «Восточногерманский атеизм. Третья конфессия?» (с. 209-224) размышляет о судьбе (общей с советским народом) немецкого народа ГДР, лишенного Бога, и о безрелигиозной вере, отличающейся от безверия атеизма, внушенной либо принятой добровольно. После 1945 г. особого преследования религии в ГДР не было. Атеизм, исключая веру в Бога, предполагает в мироустройстве некое начало или свойство, которое раскрывается в вере. Термин «восточногерманский атеизм» включал в себя неко-
торые весьма актуальные культурно-политические импликации -внекультовый (из-за безбожия), внеземляческий (преимущественно восточногерманский), маргинальный (подданный ГДР). Это понятие не мешало включению в повседневное поведение веры, ибо «кто не верует?» Веруют даже в ничто. Автор ссылается на исследования, свидетельствующие о более существенной секуляризации населения ГДР. По его данным, ныне 15% на Западе и только 3% на Востоке Германии регулярно посещают церковь. Но с течением времени на Востоке получили большое развитие гуманитарные службы типа «Народной солидарности», «Молодежной помощи» и др. Поддерживались местные обычаи - свадебная обрядность, местные праздники и хоры, фольклорные службы и т.д., сплачивающие этическую солидарность, в то время как на Западе более свободный от конфессиональных начинаний Восток отличался и большей этической автономией.
В заключение в сборнике представлены материалы об особенностях американского атеизма.
И. С. Андреева
2010.03.012. ТРОСТНИКОВ ВН. ВЕРА И РАЗУМ. ЕВРОПЕЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ И ЕЕ ВКЛАД В ПОЗНАНИЕ ИСТИНЫ. - М.: Грифон, 2010. - 224 с.
Виктор Николаевич Тростников - известный русский религиозный философ, физик по специальности, кандидат философских наук. В 80-е годы, обратившись к богословию, пришел к убеждению, что задача философа состоит в том, чтобы формулировать вечные истины на языке своего поколения и иллюстрировать их наиболее убедительными для этого поколения фактами. В течение 15 лет в Российском православном институте имени Иоанна Богослова читал двухсеместровый курс по истории европейской философии, задачу которого видел в обосновании «простой, ясной глубокой настоящей философии, а не заказанное напористой и самоуверенной протестантской цивилизацией теоретическое оправдание последней» (с. 4).
Вступление в ХХ1 век обнажило многополярность мира. Любая цивилизация, чтобы в нем выжить, обязана уважать не только иные, но и собственную культуру. В условиях мирового системного кризиса задача самоидентификации русской православной фи-
