CC BY
10
2010.02.019. ШАРАРА Ю. МОРАЛЬНОЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ И ЖАНРОВЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ В «ПОЛЕ И ВИРЖИНИ». CHARARA Y. Pensée morale et transformations génériques dans «Paul et Virginie» // Eighteenth century fiction. - Hamilton, 2009. - Vol. 21, N 2. - P.283-308.
Французский ученый, автор нескольких монографий о романе Просвещения, обращается в реферируемой статье к анализу известного сочинения Бернардена де Сен-Пьера «Поль и Виржини» с точки зрения взаимодействия в нем этической и жанровой рефлексии. Теорию «морального вымысла» Бернарден де Сен-Пьер изложил в предисловии к повести «Индейская хижина»: он ценит жанровые достоинства басни, поскольку этот жанр обладает моральной чистотой, но басенный аллегоризм одновременно может быть непонятен непросвещенному читателю. Поэтому в «Поле и Виржи-ни» Бернарден де Сен-Пьер стремился к иному типу морализации: в обрамлении к основному повествованию рассказчик выражал стремление «соединить красоты тропической природы с нравственными красотами маленького общества», а в основном тексте романа провозглашал, что «картины счастья нам приятны, но картины несчастья для нас поучительны». Не совсем понятно, является ли изображенное в произведении «маленькое общество», верное природе и добродетели, счастливым или же несчастным? Развитие романного действия должно ответить на этот вопрос. Однако, по мнению Ф. Мори, повествование у Бернардена де Сен-Пьера плохо согласуется с философским рассуждением1. Ю. Шарара, напротив, видит в «Поле и Виржини» наиболее полное выражение авторской идеологии, напоминая, что это произведение составляет часть обширного философского сочинения «Этюды о природе». В нем Бер-нарден утверждал противоречивость человеческого существа, характер которого состоит из двух противостоящих начал -животного и божественного. Будучи учеником Руссо, автор «Этюдов» не всегда повторял идеи учителя, поскольку в понятие добродетели вкладывал не только врожденную тягу к добру, но и качества, созданные общественным воспитанием, а с другой стороны,
1 Maury F. Etude sur la vie et les oeuvres de Bernardin de Saint-Pierre. -Genève, 1971. - P. 546-552.
полагал, что сопротивление тирании - природная потребность человека, его божественный инстинкт. Поэтому вместо последовательной демонстрации антитетических стадий человеческого поведения (природной и социальной) по модели «Новой Элоизы» Руссо, Бер-нарден де Сен-Пьер показывал в своих персонажах одновременное сосуществование природных инстинктов и добродетели, «добродетельную животность». В то же время писатель не исключал борьбы между этими двумя началами (ср. фатальное проявление стыдливости героини в эпизоде ее гибели). Стыдливость в антропологической рефлексии Бернардена, полагает Ю. Шарара, яснее всего выявляет конфликт между физической и социальной природой человека.
Разгадка диалектики счастья-несчастья бернарденовских героев заключается в том, что счастье одерживает победу над несчастьем, страдание трансформируется в обретение героями собственной сущности. Жизнь соответственно природе и добродетели помогает в первой части романа превозмочь бедность и одиночество, а во второй части одержать верх над абсолютным злом - смертью.
Черпая многое из пасторальной традиции, «Поль и Виржи-ни» в некоторых существенных моментах отступает от жанровых канонов пасторального романа. Из «Дафниса и Хлои» в сочинение Бернардена переходит пара юных «детей природы», влюбляющихся друг в друга. Кроме того, в нем можно обнаружить реминисценции из «Верного пастуха» Гварини, «Аминты» Тассо, «Астреи» д'Юрфе. Однако, в отличие от греческой Хлои, Виржини остается непорочной. Кроме того, произведение Бернардена не завершается картиной счастливого бракосочетания, как большинство итальянских, испанских и французских пасторалей ХУ1-ХУ11 вв. В поисках приемов повествования о добродетели автор «Поля и Виржини» обращается к опыту современного ему сентименталистского романа -к «Клариссе Гарлоу» С. Ричардсона и «Новой Элоизе» Ж.-Ж. Руссо. Из них он заимствует прием валоризации добродетели, присущей обычно героине: как и Кларисса, Виржини страдает от ненависти корыстолюбивой семьи (парижских родственников), подобно Юлии, покорившейся воле отца, Виржини подчиняется желанию матери, отправляясь во Францию к родне. Таким образом, по мере развития сюжета, добродетель героини проходит трудное испытание.
Сцена смерти Виржини и церемонии ее похорон, описание траура и т.п. вариативно используют традиции античной элегии.
Тема «смерти в Аркадии» описана и в известном полотне Никола Пуссена «И я был в Аркадии», и в «Аркадии» Я. Саннадзаро, и у Ж.-П. Флориана в «Галатее». Но есть существенное различие между всеми этими произведениями и сочинением Бернардена: у последнего показана смерть не второстепенных персонажей в возрасте, а юной главной героини; эта смерть описана не риторически красноречиво, а поэтически трогательно. Кроме того, повествование Бернардена пронизано религиозным чувством, утверждающим бессмертие души и счастье приобщения к небесному существованию. Вера позволяет переносить самые страшные земные несчастья. История героев романа воплощает морально-религиозный идеал писателя. В поэтическом нарративе романа ценности героев и автора едины, этому способствует пасторальность сюжета.
Ю. Шарара считает в то же время необходимым выделить этическую позицию возлюбленного Виржини, Поля, ведь он впадает в отчаяние после смерти героини. Это означает, что «персонажи не всегда находятся на высоте идеала, провозглашенного рассказчиком и защищаемого в предисловии автором» (с. 302). Поль далек от власти над своими страстями, которую предполагает добродетель, за что он сурово осуждает себя самого. В сложную неоднозначную этическую коллизию попадает и Виржини, согласившаяся уехать в Париж, не случайно Поль заявляет: «Если бы Виржини была добродетельна, она не покинула бы мать и меня».
В целом роман «Поль и Виржини» может быть прочитан двояко: как пасторальная история, описывающая идеальных персонажей, и как роман, несущий дух критицизма, демонстрирующий расхождение слов и действий, несогласованность позиции автора и героев. Автор статьи утверждает, что этико-философская мысль писателя, запечатленная не только в фикциональной части текста, но и за ее пределами, во всем тексте «Этюдов о природе», способствует усложнению жанрового облика произведения, трансформации традиционных пасторальных форм этической рефлексии в подлинно романную саморефлексию. Для того чтобы обнаружить это, необходимо, с точки зрения Ю. Шарара, соединять литературную критику с историей идей, учитывать в анализе художественных произведений философский контекст.
Н.Т. Пахсарьян
