CC BY
219
2010.02.015. ИВЧЕНКО Л.Л. БОРОДИНСКОЕ СРАЖЕНИЕ. ИСТОРИЯ РУССКОЙ ВЕРСИИ СОБЫТИЙ. - М.: Квадрига, 2009. -384 с.
Ключевые слова: Россия, Отечественная война 1812 г., Бородинское сражение, библиография события, научная реконструкция.
В книге зав. отделом изофондов Государственного музея А.С. Пушкина, к.и.н. Л.Л. Ивченко исследуется формирование комплекса знаний о Бородинском сражении, определяется его ис-точниковая база. Бородинское сражение 1812 г. - героическая страница русской истории, «символ отечественной истории», который «был и остается достоянием национальной культуры, идеологии, науки, обыденного исторического сознания» (с. 5). Поэтому одной из своих задач автор видит развенчание мифов, препятствующих научной реконструкции Бородинского сражения. Картина битвы воссоздана на основании широкого круга источников, в том числе и первичной документации. Были использованы неопубликованные материалы из Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) и Российского государственного исторического архива (РГИА). Автор задался целью представить «русскую версию» Бородинского сражения и ее изменения в отечественной историографии со второго десятилетия XIX в. до наших дней.
Монография состоит из введения, четырех глав, заключения и библиографии. В главе первой рассказывается об эволюции «русской версии» Бородинского сражения. Официальная версия событий отличалась от версий военачальников М.Б. Барклая де Толли и Л.Л. Беннигсена (авторы «антикутузовских» версий) прежде всего потому, что одним из главных ее создателей был М.И. Кутузов. Рассматривая источники, Л.Л. Ивченко ставит под сомнение атрибутирование документа, известного как «Рапорт Кутузова о Бородинском сражении». Она предполагает, что это один из вариантов сочинения участника Бородинской битвы К.Ф. Толя «Описание битвы при селе Бородине» (с. 63).
Версия К.Ф. Толя, идеализирующая Кутузова, получила развитие в трудах русских военных историков XIX в. Д.И. Ахшарумова, Д.П. Бутурлина, А.И. Михайловского-Данилевского, Ф.Н. Глинки,
Н.Д. Неелова. Она была критически оценена М.И. Богдановичем и И.П. Липранди, в частности было раскритиковано утверждение о твердом намерении Кутузова защитить Москву и приведены аргументы в пользу осознания фельдмаршалом невозможности отстоять город. И.П. Липранди в целом «скептически относился к перспективам отечественной историографии, полагая, что историю кампании 1812 г. и Бородинского сражения сможет достоверно описать лишь очевидец и участник события, опираясь на помощь целого коллектива авторов» (с. 126).
В трудах русских историков начала XX в. дано иное освещение Бородинского сражения. Это обусловлено введением в научный оборот архивных материалов, в том числе публикацией значительной части документов из Лефортовского архива. Был расширен спектр изучаемых аспектов битвы, что позволило критически подойти к версии К.Ф. Толя. Однако в новой историографической версии была и отрицательная сторона - Кутузов и Толь существовали в ней нераздельно. Это обстоятельство учитывал только один историк того времени - А.В. Геруа. Что касается описания самой битвы, то здесь по-прежнему господствовала версия Толя, несмотря на негативные отзывы о ее авторе. Л.Л. Ивченко добавляет, что «описание боя за деревню Семеновское почти исчезло со страниц исторических трудов; происходившим там событиям не придавалось особого значения, хотя по документам именно там и решалась судьба битвы» (с. 159).
Советская и современная российская историография также создали свои версии Бородинского сражения. Советская версия битвы отличалась идеологизированностью. В первые два десятилетия советской власти достоверность источников вообще не была важна. Битва при Бородине освещалась с точки зрения теории общественно-экономических формаций и классовой борьбы (труды М.Н. Покровского и др.). В годы Великой Отечественной войны появились статьи, идеализировавшие стратегию и тактику Кутузова. В послевоенные годы также сыграли роль партийно-правительственные установки по возвеличиванию заслуг русского полководца. Жесткие идеологические установки сделали наиболее приемлемой версией битвы при Бородине ту, что содержалась в первом сочинении К.Ф. Толя, написанном им от лица Кутузова.
Бородинское сражение как тема исследования не утратило актуальности. За последние десять лет появились научные труды,
позволившие по-новому осветить различные аспекты битвы, ее обстоятельства. Современные историки заявили о наличии предвзятых суждений в трудах своих предшественников, расхождений в хронометрии битвы, определении последовательности двух важных событий Бородинского сражения: ранения князя Багратиона и первой атаки французов на батарею Раевского. Два наиболее заметных фактора в современной историографии - «ослабление воздействия идеологической составляющей и в буквальном смысле слова прорыв в изучении действий неприятельских войск в Бородинском сражении» (с. 194).
Глава вторая посвящена историческим источникам и спорным вопросам историографических версий обстановки в русской армии накануне Бородинского сражения. Рассматривается стратегический замысел М.И. Кутузова по проведению генерального сражения. Большое внимание уделяется причинам, приведшим к сражению при Бородине. Несмотря на расхождения во мнениях историков, источники говорят о том, что Кутузов решился на сражение в первую очередь из патриотических побуждений.
В последнее время особую актуальность приобрел вопрос о том, достоин ли был Кутузов своей высокой должности и справился ли он с ролью главнокомандующего русской армией при Бородине. Серьезный тон этой полемике задала критическая монография Н.А. Троицкого «Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты» (М., 2002). Личность Кутузова неоднозначно воспринималась современниками, что и повлияло на всю последующую историографию. Реальный Кутузов, пишет Л.Л. Ивченко, будучи человеком двуличным и чрезвычайно противоречивым, не вписывался в схемы, создаваемые историками. В историографии же преобладают крайние позиции - от безоговорочной идеализации до резкой критики фельдмаршала. Однако, несмотря на наличие в армии большого числа генералов, имевших право претендовать на должность главнокомандующего, именно Кутузов «был самой авторитетной фигурой среди военных александровского времени» (с. 210). По мнению автора, Александр I, назначив Кутузова на такую высокую должность, «сделал удачный и своевременный выбор» (там же).
Работы по истории Бородинского сражения не содержат точного описания планов обеих сторон, в том числе и замыслов русского командования. Проанализировав источники, автор приходит
к выводу, что Кутузов сомневался в возможности «решить судьбу кампании в генеральном сражении у стен Москвы» (с. 231). Он готовился вступить в должность главнокомандующего под Смоленском, который в день его приезда к войскам находился в руках французов. Расчеты Кутузова были основаны на том, что у него и у неприятеля различные цели: «Наполеон полагал, что сражением он отворит ворота Москвы, принудив Россию к заключению мира; Кутузов же допускал, что город он сдаст неприятелю, сберегая армию до прибытия резервов и помощи с флангов» (с. 232).
В главе третьей рассказывается о подготовке генерального сражения, решениях и действиях М.И. Кутузова и его окружения. Автор подробно рассматривает интерпретации источников о выборе позиции русской армии, назначении ее правого фланга, оборонительных возможностях левого фланга, роли батареи Раевского, «адском деле при Шевардине». Сравниваются военно-оперативные документы и свидетельства участников сражений.
Так, выбор позиции являлся одной из трудностей, препятствовавших реализации решения принять генеральное сражение. Кутузов предпочитал умалчивать о своих намерениях. Историк К. Клаузевиц дал исчерпывающее описание трудностей: неподходящая для проведения сражений местность, отсутствие ее широкого обзора и т.п. Участник битвы А. Чичерин упоминает о том, что нужно было время, «чтобы подойти к Москве-реке, у истоков которой имелись выгодные позиции...» (с. 234). Начальник артиллерии А. И. Кутайсов утверждал, что Бородинская позиция была самой удобной на подступах к Москве. Клаузевиц его в этом поддерживал. Автор утверждает, что Бородинская позиция, «при оборонительном характере сражения, отвечала основным требованиям» (с. 235).
В главе четвертой анализируются противоречия между военно-оперативными документами, версиями участников сражения и трудами историков о ходе Бородинского сражения. Это делается на следующих примерах: перемещение войск перед сражением; место начала сражения (Бородино или Семеновское); хронометрия боевых действий; итоги сражения.
Определение времени и последовательности отдельных этапов сражения до сих пор является поводом для дискуссий. Вопрос о том, когда началось сражение, вызывал большой разброс мнений у участников Бородинской битвы. По их свидетельствам, сражение
началось 26 августа между 4.00 и 7.00. У большинства же исследователей время указывается одинаково - около 6 часов утра.
Остается открытым и вопрос о том, где началось сражение -в Бородино или в Семеновском. В русской историографической традиции, начало которой положено К.Ф. Толем, принято считать, что на момент нападения французов на село Бородино в Семеновском уже шли боевые действия. Тем не менее первая попытка неприятеля завладеть Семеновскими флешами закончилась провалом, а сделавшиеся возможными на основе источников хронологические сопоставления событий в Семеновском и Бородино не дают четкого представления о том, где боевые действия начались раньше.
В заключение автор приходит к выводу о том, что на всю отечественную историографию «дня Бородина» оказало влияние соперничество двух основных версий - «прокутузовской», начало которой положил К.Ф. Толь, и «антикутузовской», основы которой сформулировал М.Б. Барклай де Толли. Вторая версия предшествовала первой и предопределила появление версии Толя. Привлечение русских и иностранных источников в XIX и XX вв. не повлияло на исторические версии, противоречащие им. Даже в фундаментальных исследованиях проблема показаний источников отходила на второй план по отношению к доказываемым историками версиям. Кроме того, автор выявил в схожих источниках несовпадения в описаниях событий. Выяснилось, что «даже источники, хронологически расположенные близко друг к другу и исходящие от одного и того же лица, содержат различия в информации об одном и том же явлении, возникающие под воздействием быстро меняющихся обстоятельств» (с. 347-348).
Реконструировав историю Бородинского сражения, Л.Л. Ивченко утверждает, что на основании системно выверенных источников «решения русского командования выглядят более взвешенными и продуманными, а действия войск - более осмысленными, профессиональными и результативными, чем это было представлено в великой легенде, у основания которой стояли К.Ф. Толь и М.Б. Барклай де Толли» (с. 351).
О. В. Бабенко
