CC BY
25
именно на этом механизме, хотя конкретные формы подобных экспериментов определяются, скорее, культурным контекстом. Удовольствие, которое читатель получает от такого трудного для восприятия текста, определяется возможностью моделировать определенные сложные ситуации без присутствующей в реальной жизни необходимости «платить за неудачную попытку». Читая «Доводы рассудка» мы создаем для себя самих весьма приятную иллюзию, что способны анализировать и интерпретировать непростые и неоднозначные случаи социального взаимодействия, подобно главной героине романа.
Е.В. Лозинская
2009.04.027. ПОТНИЦЕВА Т.Н. МЭРИ УОЛСТОНКРАФТ ШЕЛЛИ: «ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ СЛАВНОГО ПОКОЛЕНИЯ...». - Днепропетровск: Изд-во ДНУ, 2008. - 128 с.
В монографии зав. кафедрой зарубежной литературы Днепропетровского национального университета доктора филол. наук Т.Н. Потницевой осмысляется творчество английской писательницы Мэри Шелли и, прежде всего ее роман «Франкенштейн» (1818), «стоящий на стыке культур и разнообразных литературных тенденций - готической, традиции "horror fiction", романтической, "популярного романа" и "научной фантастики"; роман, вобравший, казалось, все, о чем размышляли в Англии и Европе начала XIX века» (с. 8).
Одним из факторов, способствовавших появлению «Франкенштейна», отмечает исследовательница, был интерес к готической литературе, присущий ближайшему окружению М. Шелли, в частности, ее мужу - поэту-романтику П.Б. Шелли, автору готических повестей «Застроцци» (1810) и «Сент-Ирвин» (1811). На замысел романа могли повлиять легенды об ученом-чернокнижнике Фаусте: Ингольштадт, куда прибывает на учебу Франкенштейн -место, где учился и преподавал профессор Фауст, книги его современников - Теофраста Парацельса и Генриха Корнелия Агриппы, Франкенштейн с увлечением читает.
Важной для романтического мировосприятия М. Шелли оказывается мысль об опасности человеческих дерзаний - трактовка, не совпадающая с оптимистической концепцией разума эпохи Просвещения, в частности у И.В. Гёте и Г.Э. Лессинга. Эпиграф к
«Франкенштейну» - строки из «Потерянного рая» Дж. Мильтона, одного из главных «фоновых» текстов романа. «Страшное творение Франкенштейна, - пишет исследовательница, - Демон - аналог мильтоновского Сатаны, взбунтовавшегося против своего Создателя» (с. 13). Сам Франкенштейн «предстает одновременно Творцом и взбунтовавшимся Сыном Божьим, Современным Прометеем, пытающимся усовершенствовать род людской» (с. 14), о чем свидетельствует полное название романа М. Шелли «Франкенштейн, или Современный Прометей».
Нравственно-философский аспект романа не мог не отразить и многочисленные дискуссии того времени на социально-политические темы: М. Шелли - дочь Уильяма Годвина, автора знаменитого трактата «Исследование о политической справедливости» (1793), а также воспринимавшегося как его продолжение романа «Калеб Вильямс» (1794), и Мэри Уолстонкрафт, писательницы и публицистки, лидера европейского движения за права женщин.
В «Франкенштейне» преломились отголоски споров о том, «что есть человек, каков путь к счастью отдельного человека и всего человечества, какова цена научных открытий» (с. 35). История современного Прометея открывается письмами капитана Уолтона к сестре, в которых он рассказывает о своей экспедиции на Северный полюс. Эпистолярная форма, соотносимая с традициями просветительской литературы, создает вокруг Уолтона ореол гуманиста, стремящегося совершить научный подвиг во имя счастья человека. В то же время подвижничество Уолтона обрекает его на непонимание и одиночество. Все меняет встреча с Франкенштейном, в котором Уолтон угадывает одержимого мечтой единомышленника. «Мелодия» Франкенштейна вступает в роман в характерной для романтизма форме исповеди. В судьбах одержимых идеей научного прорыва Франкенштейна и Уолтона М. Шелли «осмысливает и дает свою оценку "встречи-столкновения" просветительской веры в силу человеческого разума, способного преобразовать мир, и романтического понимания непреодолимого разрыва между мечтой и действительностью» (с. 41). Одиночество, непонимание окружающих, отсутствие родственной души, от которых страдают Уолтон и Франкенштейн, характерны и для Демона - искаженного воплощения высокой научной мечты. В попытке осчастливить человечество все герои романа терпят поражение, что, по мнению Т.Н. Потни-
цевой, свидетельствует о неприятии писательницей просветительской «науки счастья».
На формирование замысла романа значительное влияние оказали воспринятые в философско-этическом аспекте научные идеи конца XVIII - начала XIX в., в частности открытия в области естествознания Э. Дарвина, оспорившего право Создателя руководить жизнью на земле, и опыты с электричеством Л. Гальвано, касавшегося проблемы оживления человека под воздействием тока. Научные открытия и гипотезы о путях к «счастливому будущему», пишет исследовательница, «не находили адекватного воплощения в реальном мире. Напротив, в свете этих открытий мир представал в таком разнообразии связей, что убеждало лишь в относительности знаний о нем человека, а главное, показывало, сколь непредсказуемы последствия вмешательства научного разума в установленный миропорядок» (с. 55-56).
В XIX в. популярности произведения М. Шелли немало способствовали театральные версии «Франкенштейна» (первая постановка была осуществлена в 1823 г.), однако переработка сюжета романа в бурлескную мелодраму привела к значительному обеднению содержания, исчезновению нравственно-философского аспекта. В ХХ в. популярности романа более всего способствовал кинематограф (первая экранизация появилась в 1909 г.).
Все, написанное М. Шелли после «Франкенштейна», не имело такого успеха, как первый роман. В 1819 г. была написана затрагивавшая тему инцеста повесть «Матильда» (опубликована в 1959 г.). Важная для М. Шелли со времени написания «Франкенштейна» тема «утраты человеком своей сущности под воздействием ложных амбициозных устремлений, ложных идеалов, заводящих его в тупик» (с. 80) нашла преломление в романах «Вальперга» (1823) - на материале средневековой итальянской истории, и «Судьба Перкина Уорбека» (1830) - на сюжет из английской истории XV в. Проблема испытания человеческой сущности поставлена писательницей и в переосмысливающем многие романтические идеи романе-антиутопии «Последний человек» (1826), который стал завершением полемики М. Шелли с романтическим поколением (и прежде всего, с мужем - П.Б. Шелли), а также с поколением утопических мечтателей, какими были ее отец и мать, отразив раз-
очарование М. Шелли в идее рационально достижимого светлого будущего человечества.
В 1831 г. для нового издания «Франкенштейна» М. Шелли существенно переработала текст романа: герои произведения лишены свободы выбора, и Франкенштейн предстает как жертва, а не как виновник зла. Такие коррективы были в русле творчества М. Шелли 1830-х годов, ознаменованного поворотом к иным эстетическим принципам: в ее произведениях в духе наступающей викторианской эпохи на первый план выходят семейно-бытовые ценности, мотив «домашнего очага», социальный детерминизм в судьбах и характерах героев, непременная победа добра над злом. В произведениях этого периода - романы «Лодор» (1835), «Фолкнер» (1837), рассказы - М. Шелли не была оригинальна, используя в построении сюжетов и характеров легко узнаваемые схемы и модели.
В последней книге М. Шелли - «Путешествие по Германии и Италии» (1844), отразившей впечатления от поездки с сыном по Европе в 1842-1843 гг., «соединилось прошлое и настоящее, социально-политический пафос утописта послереволюционной поры и трезвый взгляд добропорядочной викторианки; проникновенный лиризм и отстраненный насмешливо-ироничный взгляд социального критика» (с. 98). Ее жизнь и творчество сочетали в себе две эпохи английской истории и литературы - постреволюционную и постромантическую.
Т.Г. Юрченко
2009.04.028. ХАРТЛИ Дж. ЧАРЛЗ ДИККЕНС И ДОМ ПАДШИХ ЖЕНЩИН.
HÂRTLEY J. Charles Dickens and the house of fallen women. - L.: Methuen, 2009. - 287 p.
Дженни Хартли описывает драматичную историю приюта для «падших женщин» - бывших проституток, мошенниц, воровок, несостоявшихся самоубийц, организованного Ч. Диккенсом, который написал о нем книгу, однако она не сохранилась. Спонсировала это заведение богатая меценатка Анджела Бурдет-Куттс (A. Burdett-Coutts), но идея создания приюта принадлежала Диккенсу, он же и реализовал этот не единственный, но, вероятно, самый значительный в его жизни благотворительный замысел в «Коттедже Урания», расположенном в одном из лондонских рай-
