CC BY
50
ЭТИКА
2009.04.015-016. ЭТИКА И НОВЫЕ ТЕХНОЛОГИИ. (Сводный реферат).
2009.04.015. SWIERSTRA T., RIP A. Nano-ethics as nest-ethics: patterns of moral argumentation about new and emerging science and technology // NanoEthics. - San Luis Obispo, 2007. - Vol. 10. - Mode of access: http://www.nanoethics.org
2009.04.016. КОВАЛЬЧУК М. Матрица науки от Михаила Коваль-чука // NanoWeek. - (13-20 апреля 2009). - № 63. - Режим доступа: http://www.nanonewsnet.ru/articles/2009/matritsa-nauki-ot-mikhaila-kovalchuka
Т. Суистра и A. Рип (015) считают, что не существует отдельной этики для нанотехнологий, однако существует этика научных дисциплин, которые пересекаются при работе в наноразмер-ном диапазоне. Вместо термина «наноэтика» предлагается термин «этика нового синтеза науки и технологий». Эта новая этика отличается от биоэтики, предметом которой являются живые существа. Конвергенция дисциплин в рамках нанотехнологии изучает явления на наноуровне. Представители нанотехнологии предлагают средства для повышения уровня жизни людей, улучшения медицинского обслуживания. Учитывая экономические и социальные блага, которые несет с собой нанотехнология, было бы неэтичным препятствовать прогрессу в этой области. Используя слова «этичный» или «неэтичный», обычно подразумевают то, что «хорошо», и то, что «плохо». Представители новой этики могут, с одной стороны, способствовать развитию технологии, а с другой - предупреждать о возможных негативных последствиях этого развития.
В рамках новой этики имеют место тропы и паттерны. Троп -это повторяющийся мотив аргументации, в то время как паттерн -это два или более этических аргумента, связанных таким образом, что один из них порождает другой. В рамках новой этики выделя-
ются два уровня исследования. На первом выделяют метауровень, когда исследуются отношения между технологией и моралью в целом. На втором уровне тропы и паттерны подчиняются определенному моральному стандарту, как, например, общественная польза (утилитаризм, консеквенциализм), права и обязанности (деонтология), справедливое распределение ресурсов (теории справедливости), представление о «хорошей» жизни (этика добродетелей).
В области новых технологий существует своего рода разделение труда: одни заняты обоснованием необходимости и полезности этих технологий, другие пытаются выявить возможные побочные эффекты от внедрения данной технологии. В основе развития нанотехнологии лежит определенное противоречие. На наноуровне имеют место новые эффекты и явления, но вместе с тем эти эффекты могут нести с собой определенный риск.
Технологические открытия способны приводить к определенному переосмыслению традиционной этики. Т. Суистра и А. Рип используют в качестве инструмента для подобного переосмысления концепцию прагматизма Д. Дьюи. Согласно этой концепции, в повседневной жизни мораль существует как нечто очевидное, так что люди едва ли осознают ее существование. «Нормальные» люди, например, не размышляют о том, что убить неудобного коллегу по работе аморально. Подобного рода мысли даже не приходят им в голову. В противном случае речь уже идет об отклонении от нормы. Иными словами, люди задумываются о моральных нормах тогда, когда кто-то их нарушает. В этом смысле этика - это «горячая» мораль, а мораль - это «холодная» этика. Этика выступает на первый план в том случае, когда моральные нормы подвергаются обсуждению. К примеру, в рамках дискуссии о применении новых технологий такие ценности, как здоровье, безопасность и экономический рост, остаются «холодными», в то время как «возможности использования стволовых клеток эмбрионов» и «перспективы усовершенствования человека» - «горячими».
Развитие новых технологий способно лишить обыденную мораль свойства очевидности, породив дискуссии, переоценку ценностей, изменения. Тем самым мораль превращается в этику. Промоутеры новых идей пытаются привлечь к ним внимание заинтересованных лиц, способных оказать финансовую, политическую и моральную поддержку. Нанотехнологии - это не столько откры-
тие новых явлений, сколько новые возможности их применения. Проблема осложняется тем обстоятельством, что под «этичным» понимается то, что хорошо сделать, или то, что следует сделать, а отнюдь не то, что можно было бы сделать. Новизна всегда означает шаг в неизвестное, а неизвестное всегда порождает риск. Так, ученые могут убеждать общественность, что зубная паста, содержащая наноингредиенты, безвредна, однако впоследствии может оказаться, что она способна порождать аллергическую реакцию. Ночные клубы Барселоны и Роттердама предлагают своим посетителям идентификационный чип, который имплантируется под кожу. Этот чип, если с его помощью открыть депозитный счет, способен заменять не только клубную карту, но и бумажник или кредитку. Однако широкое распространение идентификационных чипов может привести к обществу тотального контроля в духе антиутопии Д. Оруэлла. Имплантированные чипы могут использоваться не только как средство идентификации, но и как способ манипулирования сознанием других, а также в качестве своего рода наркотика.
Этику нередко оценивают как некий тормоз на пути развития новых технологий. Однако позиция, способствующая развитию науки, столь же этична, как и позиция, ограничивающая это развитие во имя определенных более высоких ценностей. В рамках этики новых технологий выделяются три аспекта: этический, юридический и социальный. Все указанные аспекты тесно взаимосвязаны. Так, сторонники экономического аргумента за или против развития новой технологии используют при этом утилитаристскую этическую концепцию коллективного счастья.
Первые предупреждения о возможных побочных эффектах использования нанотехнологий появились в конце 1990-х годов. В качестве аналогии подобного риска приводилось использование асбеста. Дебаты в этой области обострились после того, как представители исполнительных органов Европейского сообщества взяли на вооружение принцип соблюдения осторожности и выдвинули мораторий на продукцию, содержащую наночастицы. Риск использования наночастиц стал правомерным вопросом, и правительства многих развитых стран стали искать пути урегулирования подобного риска. Проблема осложняется тем обстоятельством, что до сих пор степень подобного риска трудно определить. Представители таких организаций, как «Гринпис», подвергают сомнению саму
возможность использования наночастиц в целях удовлетворения человеческих потребностей.
Вопрос о том, способен ли человек оказывать влияние на характер развития новых технологий, относится к метауровню. С позиций технологического детерминизма новые технологии материализуются независимо от того, что о них думают люди. Проблема риска в данном случае «решается» посредством отрицания человека как субъекта. Эта позиция может быть обоснована с помощью обращения к трансцендентному технологическому разуму, материализующемуся по аналогии с гегелевской Идеей. В другом случае трансцендентный разум может быть заменен «стратегическими играми» или «межгосударственной конкуренцией»: если мы не сделаем технологический прорыв, то это сделают наши конкуренты, и новая технология появится в любом случае. В последнем случае нет полного отрицания человека как субъекта, однако его воля целиком подчиняется стратегическим целям. Более активные «игроки», такие, как фирмы-инвесторы или представители власти, оказываются лишь «проводниками» этих целей. Человек как субъект заменяется «коллективным разумом».
Когда сторонники технологического детерминизма обращаются к широкой аудитории, они используют метафору надвигающегося поезда, который нельзя остановить. Обращаясь к узкому кругу специалистов, они утверждают, что пытаются улучшить и усовершенствовать имеющиеся технологии. В данном случае сторонникам применения нанотехнологий не следует повторять ошибки представителей биотехнологии. В целом позиция детерминизма представляется как случайный результат, ведущий к непредсказуемым последствиям на коллективном уровне.
Позицию технологического детерминизма можно представить как «организационную безответственность». Например, когда ученых, работающих в штате компании «Филипс», спросили, задумываются ли они над социальными последствиями внедрения их научных разработок, они ответили, что это не их дело. Однако когда над этими последствиями задумаются другие, ситуация может измениться: сами результаты открытий могут оказывать влияние на их оценку. Позиция сотрудников «Филипс» - прагматическое неведение с робкой надеждой на то, что другие задумаются над социальными последствиями их открытий. Итогом становится социаль-
ная безответственность. Подобная позиция характерна для общества эпохи постмодерна или «общества риска». В этом обществе субъекты не знают иной ответственности, кроме ответственности выполнения обещаний. Новую этику нередко называют этикой «обещающих технологий».
В этих условиях возможны две различные стратегические линии поведения: во-первых, делать ставку на ожидание и надеяться, что неприятности не будут столь велики; во-вторых, быть умеренным, чтобы избежать неблагоприятных последствий. Первая стратегия имеет широкое распространение в США, вторая - в странах ЕС. Подход, в рамках которого ставится цель достижения консенсуса, «не работает» не потому, что существуют коммуникативные проблемы между людьми, отстаивающими различные точки зрения, а в силу структуры ситуации.
Идеальная парадигма для достижения консенсуса - это афинская «агора» - рыночная площадь, где собираются свободные граждане для обсуждения и решения назревших проблем исключительно с помощью «силы» аргументов. Другой способ решения проблем - это арена, где одни проигрывают, а другие побеждают. На арене консенсус не может быть достигнут. Однако на современной арене не происходит беспощадная «война всех против всех». В условиях «функциональной демократии» все участники дискуссии пытаются обосновать правомерность своей точки зрения с помощью рациональных аргументов. Чтобы победить на арене, участники должны вести себя так, как будто они спорят на агоре. Иными словами, хотя агора и является иллюзией, ее правила остаются необходимыми. Со времен Н. Макиавелли политики утверждают, что борьба между непримиримыми сторонниками разных позиций может быть продуктивной.
Происходит коэволюция этики и новых технологий: повторяющиеся модели моральной аргументации порождают новые варианты решения проблем. Вместе с тем прошлый опыт помогает как развивать концепции новой этики, так и разрабатывать аргументы, призывающие к благоразумию и осторожности. Новая технология на деле оказывается не столь и новой: прошлый опыт включает в себя все типы прецедентов для этой технологии. Сторонники новой технологии утверждают, что эта технология несет с собой благо постольку, поскольку предшествующие технологии
были полезны для людей. Даже если в начальный период распространения технологии ее преимуществами могут пользоваться в первую очередь представители привилегированных классов, то впоследствии она несет благо для всего общества. Даже представители бедных слоев в настоящее время обладают большими возможностями для удовлетворения своих потребностей, чем короли в эпоху Средневековья.
Сторонники принципа осторожности утверждают, что, во-первых, новые технологии всегда несут с собой непредсказуемый побочный эффект. Во-вторых, всегда найдутся люди, способные использовать результаты этих технологий в неблаговидных целях. В данном случае имеет место инверсия тропа мифа о царе Мидасе. Если греческий царь превращал все, до чего дотрагивался, в золото, то современная западная цивилизация все превращает в средство разрушения. В-третьих, новые технологии делают богатых богаче, а бедных беднее. В-четвертых, ученые и инженеры всегда обещают больше, чем они способны выполнить. Отсюда делается вывод, что не следует умножать без необходимости число технологических «игрушек».
Таким образом, моральный сдвиг, порождаемый новой технологией, может рассматриваться, с одной стороны, как логическая неизбежность, а с другой - как угроза для человечества. Согласно первой позиции (привыкания), хотя в настоящее время новая технология вступает в конфликт с существующей моралью, в будущем человек адаптирует моральные нормы к условиям этой технологии. Сторонники второй позиции (угрозы разрушения морали) пользуются аргументом «скользкого уклона»: поступившись в малом, люди все больше скатываются к кризису.
Сторонники новой этики опираются на консеквенциалист-скую модель моральной аргументации: новая технология полезна или нет постольку, поскольку полезны или нет последствия ее применения. Представители таких общественных организаций, как «Гринпис», стремятся выявить негативные последствия у любой возникающей технологии. В связи с этим выделяют два взгляда на развитие технологий: оптимистический и пессимистический. Согласно оптимистическому взгляду, прогресс технологий несет с собой благо для общества, и хотя возможны некоторые нештатные ситуации, в долгосрочной перспективе применение технологий по-
лезно. Согласно пессимистическому взгляду, последствия применения результатов технологий порождают опасность и риск. Сочетание пессимизма и детерминизма порождает фатализм: сопротивление негативным последствиям судьбы необходимо осуществлять с позиций долга, а не с позиций надежды. Подход с позиций принципа осторожности стал составной частью руководства представителей администрации Европейского сообщества. Согласно этой позиции, необходимо учитывать все возможные негативные последствия развития технологий, чтобы обеспечить высокий уровень защиты людей таким образом, при котором основными приоритетами выступали бы охрана здоровья и экологического состояния. Оптимистический консеквенциализм характерен для общества постмодерна. Если люди инвестировали средства в развитие новой технологии, эти инвестиции умножают знание об окружающем мире и способствуют преобразованию природы, увеличивая общественное благо. А поскольку вредные последствия применения новых технологий не установлены, технологический прогресс не нуждается в этическом анализе.
В рамках консеквенциалистской модели не учитываются все аспекты развития новых технологий. Этот пробел восполняет деон-тологический подход. Сторонники этого подхода во главу угла ставят убеждения и экзистенциальные интересы людей. Применение технологий может иметь полезные последствия, однако это применение способно вступать в конфликт с внутренними моральными убеждениями большинства людей. В результате подобного применения интересы меньшинства могут оказаться под угрозой, хотя с позиций консеквенциализма в этом нет никакой проблемы. К примеру, в случае медицинских экспериментов интересы людей (эмбрионов), принимающих в них участие в качестве испытуемых, защищаются с помощью деонтологических принципов, хотя, с точки зрения консеквенциализма, эти эксперименты несут с собой исключительно общественное благо.
Выделяют следующие этические принципы, способствующие прогрессу новых технологий: необходимость дальнейшего человеческого прогресса, необходимость получения нового знания, право субъекта свободно выбирать, использовать или нет ту или иную технологию в том случае, если она не приносит вреда другим людям. В процессе использования этических принципов один из них
способен «перевешивать» другой. Так, принцип «не навреди» в определенных случаях может вытеснять принцип благодеяния. Иногда один и тот же принцип может быть использован как в защиту, так и против применения новой технологии. Так, опираясь на принцип уважения свободы, некоторые родители, обладая такой возможностью, могут предпринимать попытки генетического усовершенствования своих детей. Однако тем самым они существенно ограничивают поле выбора остальных родителей, которые внутренне вряд ли смирятся с тем обстоятельством, что их дети окажутся в числе аутсайдеров.
Существуют разные точки зрения по поводу критерия дистрибутивной справедливости. В числе подобных критериев выделяют такие, как равенство, потребность, заслуги, усилия или их сочетание. Проблема усложняется различиями, существующими между развитыми и развивающимися странами, между богатыми и бедными слоями населения в рамках одной страны. Широкое распространение в данном случае получило правило «минимума - максимума» Дж. Роулса, согласно которому применение результатов новой технологии будет справедливо в том случае, когда это применение используется в интересах наиболее нуждающихся. Вместе с тем сторонники прогресса новых технологий утверждают, что если в начале применения этих технологий выигрывают преимущественно развитые страны и богатые слои населения, то в условиях широкого распространения технологии преимущества получают и население развивающихся стран, и бедные слои.
Промоутеры новой технологии, описывая ее преимущества, порой не задумываются о том, насколько «хорошей» станет жизнь людей в условиях применения этой технологии. Они широко дают обещания о том, что слепые начнут видеть, а глухие - слышать, не спрашивая, хотят ли этого сами пациенты. Выделяют следующие критерии рационального применения результатов новой технологии: 1) соблюдение экологического равновесия; 2) лучшее использование технологии; 3) недопустимость концентрации, неравномерного использования данной технологии. В рассуждении о «хорошей» жизни важную роль играют такие вопросы, как «кто я есть?» и «кем я хочу стать?». В данном случае уместно обратиться к мифам. С одной стороны, Прометей смело ступил в ту область, где до сих пор не было человека. С другой стороны, необходимо
избежать опасности «фаустовского договора» с дьяволом. Другая проблема - это границы человеческих возможностей. Некоторые утверждают, что в деле преобразования природы человек не должен «играть» с Богом. Дабы не создать монстров, типа Франкенштейна из произведения М. Шелли, люди должны следовать традиционному моральному порядку. Не случайно в Европе генетически модифицированные продукты иногда называют «пищей Франкенштейна».
Отношение к границам возможного, как правило, консервативно: не переступай того, что уже есть. Сторонники противоположной точки зрения утверждают, что современный человек нуждается в «другом» и не может свободно развиваться в им же созданном контролируемом мире. Человек смертен, несовершенен, подвержен страданиям и болезням, поэтому его природу следует изменить. Мир не должен превращаться в простое зеркало, в котором человек видит лишь свое отражение. Новая технология соответствует подлинной человеческой природе. Порой нелегко провести границу между областью права и областью морали. Так, в обществе, где большинство населения верят в Бога, границы допустимого определяются скорее областью права, а не морали.
Хотя основные этические вопросы развития нанотехнологии отражаются в рамках «новой этики науки и технологии», существуют проблемы, характерные только для нанотехнологии. Для развития нанотехнологии характерны определенные противоречия: обращение к одной стороне противоположностей вызывает проблемы в другой части противоположностей. Может возникнуть ситуация, когда обе стратегии развития технологии становятся возможными. Этика нанотехнологии представляет собой своего рода шаг в неизвестное: как разрешать возникающие противоречия. В данном случае рациональный подход, ориентированный на достижение согласия сторон (модель агоры), «не работает» не в силу коммуникативных проблем между людьми, отстаивающими различные точки зрения, а по причине структуры самой ситуации.
На наноуровне частицы проявляют неизвестные до сих пор свойства. Эти новые свойства заключают в себе определенный риск. Проблема осложняется тем обстоятельством, что на наноуровне технологическая система оказывается активной. В этих условиях нельзя целиком полагаться на консеквенциалистский подход: каждый но-
вый шаг способен порождать непредсказуемые последствия. С точки зрения необходимости сохранения здоровья и экологического баланса в данном случае не существует единого регулятивного этического подхода. В рамках биоэтики предлагается «изучающий подход», опирающийся на прагматистское учение Дж. Дьюи. Основными методами этого подхода оказываются наблюдение и отчет. Для прагматизма характерна «эластичность морального мышления»: если наука получила кредит доверия за открытие пенициллина, то упреки за создание атомной бомбы взяло на себя общество в целом. Проблема, однако, усложняется тем, что для современного «общества риска» свойственна «коллективная безответственность».
Таким образом, наноэтика оказывается не отдельным типом этики, а точкой отсчета для общего этического анализа. Как часть «новой этики науки и технологии» наноэтика не просто воспроизводит традиционные этические модели, но и модифицирует их. Иными словами, имеет место коэволюция этики и новых технологий. Опираясь на негативные уроки развития биотехнологии, про-моутеры новых технологий (в особенности в Европе) опираются на подход с позиций принципа осторожности.
М. Ковальчук (016) отмечает, что российская наука и образование на 15-20 лет выпали из мирового процесса развития. И в этом смысле любые попытки догнать уходящий поезд, прицепиться к последнему вагону абсолютно бессмысленны. «Нужно делать ставку на развитие конвергентных технологий. Это позволит России рвануть так же, как мы в свое время рванули в атомной энергетике или космосе».
Проблема в том, что развитие таких технологий требует междисциплинарного подхода, а наука (как российская, так и мировая) долгие годы развивалась по узкоспециализированному пути. Чтобы решить такую задачу, как, допустим, конструирование искусственного глаза (пример, по признанию г-на Ковальчука, популистский и научно не совсем корректный, но очень конкретный и понятный), нужно собрать полтора десятка людей разных специальностей, посадить их в одну комнату, дать им деньги и поставить общую цель. И только в этом случае удастся добиться желаемого. «Существующая система против междисциплинарного подхода, - убежден Михаил Ковальчук. - Например, РАН - вроде бы многодисциплинарная организация. Но каждое отделение - физики, химии, биологии и т.д.
отгорожено высоченной стеной одно от другого. У каждого свои деньги, свои институты, свои конференции, журналы. Вся система настроена на то, чтобы научные направления не смешивались».
Так сложилось исторически. Более 300 лет назад, во времена Ньютона, была только одна наука - естествознание и только один тип ученого - естествоиспытатель. По мере совершенствования инструментария науки и представлений о мире люди начали в единой природе вычленять разные сектора, в которых было легче разобраться, - физика, химия, биология и т. д. В результате за сотни лет развития человечество построило узкоспециализированную систему науки и образования. С одной стороны, эта система уникальна, потому что с ее помощью создана современная цивилизация. С другой стороны, эта же самая система оказалась тупиковой. Поэтому не случайно возникла идея запуска коллайдера, который должен промоделировать большой взрыв, произошедший 14 млрд. лет назад, когда возникла Вселенная. Из общего количества энергии и материи, которые появились во времена взрыва, человечество понимает и использует только 5%. Это означает, что человек живет в некоем иллюзорном мире, который составляет всего 5% от мира реального.
Государство, которое примет вызов по междисциплинарной организации науки и пойдет по пути создания новой системы, окажется в лидерах ХХ1 в.
Узкоотраслевой принцип организации науки и образования предопределил отраслевой характер экономики. Если проследить этапы развития промышленности, то сначала появились отраслевые технологии (металлургия, химическая промышленность, стройматериалы, добыча полезных ископаемых и др.), затем стали развиваться интегрированные (микроэлектроника, крупное машиностроение, энергетика и т.д.).
Несколько десятилетий назад впервые появились принципиально отличные по значению технологии - информационные, которые влияют на развитие всех остальных технологий и отраслей знаний. Еще одним объединяющим элементом стали нанотехнологии. Информационные технологии и нанотехнологии возвращают нас к единству картины мира, к естествознанию. Нанотехнологии - надот-раслевой приоритет, единый фундамент для развития всех отраслей новой наукоемкой экономики постиндустриального общества.
О. В. Летов
