CC BY
51
2009.02.004. ФОСТЕР Дж.Б. ОТКРОВЕННЫЙ ИМПЕРИАЛИЗМ -«БРЕМЯ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА»... - М.: Поколение, 2007. - 320 с.
В своем труде американский социолог анализирует феномен империализма (как современного, так и прошлых лет) и рассматривает посвященные ему теории. Автор сразу отмечает, что действия США в глобальном масштабе после 11 сентября 2001 г. часто называют «новым милитаризмом» и «новым империализмом». Тем не менее ни милитаризм, ни империализм не являются новизной для США, которые с самого начала были экспансионистской державой -континентальной и глобальной. Что же в таком случае изменилось, чем этот «новый империализм» отличается от «старого»?
Фостер пытается показать, что принципиальных отличий нет. С его точки зрения, у милитаризма и империализма США глубокие корни в истории США и политико-экономической логике капитализма. По сути дела «США были империей с самого начала» (с. 13). Но рост империи - не особенность одних только США или простой результат политики отдельных государств. Это, по словам автора, является систематическим результатом всей истории и логики капитализма. С самого зарождения в ХУ-ХУ1 вв. капитализм был глобально расширяющейся системой - такой, которая создает иерархические отношения между метрополией и сателлитом, центром и периферией. Цель нынешней империалистической системы, как и в былые времена, заключается в открытии периферийных экономик для инвестиций из основных капиталистических стран ради бесперебойного получения дешевого сырья и экономического избыточного продукта. «Третий мир» также рассматривается великими державами в качестве практически неисчерпаемого источника дешевого труда. Экономика периферии, говорит Фостер, ориентирована преимущественно на обслуживание внешних потребностей ведущих капиталистических государств (не только США) и лишь во вторую очередь - на удовлетворение собственных внутренних потребностей. В такой иерархии между странами проявляется сама суть капиталистического порядка, поддержанию которого во все времена служила империалистическая политика (с. 14-15).
Фостер пишет, что исторически империализм связан с понятием монополистического капитализма. Еще Р. Гильфердинг на рубеже Х1Х-ХХ вв. обратил внимание на тенденцию капиталисти-
ческой экономики к постоянной консолидации капитала, способной в конечном счете привести к созданию одного большого картеля. И эти взгляды Гильфердинга, по словам автора, вдохновили впоследствии Ленина соединить империализм с монополистической стадией капитализма. Однако в воззрениях этих теоретиков существовали важные различия. Ленин, как известно, не разделял идею одного большого картеля и обращал пристальное внимание на мешавшие ее реализации факторы. Так или иначе, но оба этих мыслителя не уделили, полагает автор, должного внимания ключевому вопросу: как основные законы капитализма меняются на стадии монополии (с. 68)?
В дальнейшем эту и другие важные проблемы пытались решить западные марксисты. «Великая депрессия», поставившая под сомнение само существование капитализма, лишь разожгла интерес к теории империализма. Фактически кризис подтвердил ключевые тезисы теоретиков империализма о тенденции капиталистической экономики к застою на монополистической стадии ввиду снижения роли конкуренции. Самые разные экономисты пытались связать общие положения основополагающих работ об империализме с конкретными условиями мирового кризиса.
Первым экономистом, отметившимся на данном поприще, Фостер называет М. Калецки, в чьих работах «обозначились элементы "кейнсианской" революции еще до самого Кейнса» (с. 70). В 1930-е годы Калецки разработал концепцию «степени монополизации». В дальнейшем эта концепция была дополнена работами Дж. Штейндла. Основная ее идея состояла в том, что углубление монополизации впрямую определяет возможности для долгосрочного развития капиталистической экономики. Как показывают эти экономисты, стремление корпораций к наращиванию чистой прибыли постоянно наталкивается на недостаток спроса, связанный с неравномерным распределением доходов. Ничего удивительного: бедность основной массы населения не дает ей возможности активно участвовать в потреблении.
Оживлять рынок компании обычно пытаются с помощью новых инвестиций. В определенных пределах они помогают. Но проблема в том, что, как указывают Калецки и Штейндл, дополнительные инвестиции сами по себе подразумевают увеличение производственных мощностей и вместе с ними потенциального
предложения товаров - в условиях, когда предложение и так не находит эффективного спроса. В таких обстоятельствах гигантские корпорации, способные в значительной степени контролировать уровень цен, производства и инвестиций, не склонны к дополнительным вложениям. Гораздо легче поддерживать прибыль путем сохранения прежних высоких цен (монополия на рынке это позволяет), сокращая производство и способствуя тем самым общей стагнации экономики. Очевидно, что при монополистическом капитализме предпосылок для стагнации больше, чем при свободной конкуренции (с. 72).
В более поздних работах схожие идеи высказывали известные экономисты П. Суизи, П. Баран, Э. Хансен, Г. Магдофф и многие другие. Но все эти теоретики, пишет Фостер, со временем все яснее оказывались перед важным вопросом: «Если монополистическая капиталистическая экономика чревата экономическим кризисом, то каким образом экономика США сумела двадцать лет расти, не испытывая крупных кризисов?» (с. 78). Одно из объяснений заключалось в горизонтальных отношениях при капитализме. По словам Суизи, с самого начала капиталистическая система создавалась как «диалектическая составная управляющего центра и зависимой периферии» (с. 82). «Периферия» здесь была призвана в первую очередь обслуживать интересы «центра», который обеспечивал за ее счет экономический рост и преодолевал кризисные явления внутри собственной экономики.
Анализируя все эти концепции, Фостер обнаруживает, что термин «империализм» на практике используется в двух значениях. Науке известны «экономический империализм» - тот, который Ленин охарактеризовал как монополистическая стадия капитализма, -и империализм «в более общем понимании» (с. 115), означающий политику подавления отсталых стран. Насколько оправдано сосуществование двух трактовок империализма и какая из них ближе к истине?
Фостер принимает обе эти трактовки. Империализм в ленинском понимании, согласно Фостеру, справедливо указывает на специфику монополистического этапа капитализма. К примеру, автор не сомневается в том, что войны монополистической эпохи за раздел мира между великими державами качественно отличались от прежнего колониализма (с. 116-117). Но позднейшая наука ясно
показала, что многие особенности империализма - вроде деления на «центр» и «периферию» - существовали на протяжении всей истории капитализма, задолго до собственно монополистической эпохи. Поэтому, по Фостеру, в ХХ в. империализм не зародился, а пережил «второе открытие», выступил «в новой, более развитой форме» (с. 119).
Итак, согласно Фостеру, «империализм - это непрерывная реальность экономической экспансии в современном мире» (с. 164). Эта экспансия может протекать в двух вариантах. Первый из них -так называемый «неформальный империализм» - показывает, что империалистическое господство необязательно связано с формальным обладанием колониями. В качестве примера автор приводит Британскую империю образца XIX в. Применительно к ней, по словам автора, надо говорить «об "империализме свободной торговли", а не колониализме» (с. 165). Чисто колониальные захваты имели для Британии в тот период второстепенное значение. Сила свободной торговли была значительной, но не абсолютной; для обеспечения экономических интересов ее было достаточно не всегда. Лишь в этих случаях Британия обращалась к «формальному империализму» (второй вариант империалистической экспансии) или колонизации, «т.е. к прямому и непрерывному использованию вооруженных сил и политического контроля» (с. 165).
Нетрудно заметить, что с таким «неформальным» господством связана основная часть империалистической истории. Качественный сдвиг от «неформального» к «формальному» империализму в мировом масштабе произошел, по оценке Фостера, в сравнительно поздний период империализма - в последнюю четверть XIX в. Как еще раз подчеркивает автор, основные империалистические особенности эпохи монополий - развитие мирового рынка, разделение между центром и периферией, конкурентная борьба за колонии или полуколонии, извлечение прибыли и сырья из подчиненных стран - характерны в равной степени для всего предшествующего капитализма (с. 169). И с этой точки зрения ограничивать империализм только ХХ в. (в духе ленинской традиции) было бы тем более безосновательно.
Все эти соображения Фостер применяет к оценке сегодняшней капиталистической системы. Поскольку формальное обладание колониями вовсе не является обязательным элементом империа-
лизма, то автор не сомневается в империалистической природе нынешнего мирового порядка. Империализм, по словам Фостера, перешагнул классическую стадию, но не перестал быть империализмом. Сегодняшний американский милитаризм, пишет автор, коренится в потребности держать открытыми экономики «третьего мира» для иностранных инвестиций, увековечивая его слабое развитие. Поэтому вмешательство США (в том числе военное) в дела Ирана, Гватемалы, Ливана, Вьетнама и Доминиканской Республики в годы «холодной войны» уже не выглядит «как "защита граждан США" или борьба с экспансией коммунистического блока», а «предстает как проявление более широкого явления империализма во всей его исторической сложности и свидетельство роли США как державы - гегемона капиталистического мира» (с. 186).
С.А. Ермолаев
