CC BY
212008.04.055. КЭРМОНН Ж.-Л. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЕВРОПЕЙСКОГО КОНСТИТУЦИОННОГО ПРАВА.
QUERMONNE J.-L. L'émergence d'un droit constitutionnel européen // Rev. intern. de droit comparé. - P., 2006. - N 2. - P. 581-591.
Статья почетного профессора нескольких французских университетов, почетного председателя Французской ассоциации политической науки и почетного председателя Французской ассоциации конституционного права посвящена общим проблемам конституции как института и проблеме Конституции для Европы, отклоненной французским избирательным корпусом на референдуме в мае 2005 г.
С самой общей точки зрения слово «конституция» в течение длительного периода было синонимом слова «статут». Так назывался один из эдиктов римского императора Каракаллы (Сатаса11а), изданный в 212 г. и посвященный правам перигринов, т.е. жителей завоеванных Римом стран и территорий. В Средние века конституциями именовались некоторые религиозные акты. Сразу после Великой французской революции был издан Закон от 12 июля 1790 г., называвшийся «Гражданская конституция духовенства» («Constitution civile du clergé»). Позднее статут Международной организации труда стал также носить название конституции.
С конца XVIII в. понятию конституции стали придавать более ограниченное, специфическое значение. Под конституцией стали понимать писаный документ или совокупность обычаев, регулирующих в определенном государстве отношения между управляющими и управляемыми. Этот термин использовался в колониях Великобритании в Северной Америке при получении ими независимости в 1776 г. и, наконец, этим термином был назван документ, принятый на Филадельфийском конгрессе в 1787 г., когда было образовано федеральное государство под названием Соединенные Штаты Америки. Слово «конституция» затем было использовано в первой польской и французской конституциях после 1791 г. Это слово стало противопоставляться термину «хартия» - акту, исходящему от монарха. По общему правилу под конституцией стали понимать акт, выработанный учредительным собранием, избранным всеобщим голосованием.
Конституция для Европы, переданная на ратификацию государств - членов Европейского союза, поставила вопрос о возникнове-
нии европейского конституционного права. Автор задает вопрос, возможно ли называть конституцией акт, содержащий статут какой-либо политической организации, к тому же не обладающей качествами государства; причем если этот акт не был выработан народом или его представителями, избранными всеобщим голосованием. (с. 581-582). С другой стороны, весьма важным представляется вопрос о примате Конституции для Европы по отношению к конституциям членов Европейского союза. Разрешению этих двух вопросов автор посвящает реферируемую статью.
Сначала право Европейского сообщества, затем право Европейского союза и, наконец, Конституция для Европы, подписанная в Риме 29 октября 2004 г. главами государств и правительств 25 государств, выдвигают на первый план вопрос о характере этого европейского права. Что касается права Европейского сообщества (т.е. права, существовавшего до образования Европейского союза), Суд Сообщества в 1970-х годах признал примат этого права над национальным правом, включая конституционное, а конституционные суды основных государств-членов всегда «скрывали удовлетворение этим требованием» (с. 582). Европейское право с самого начала выражалось в форме международных договоров.
Со времени образования Европейского сообщества его «отцы-основатели» желали предоставить «европейской федерации» конституцию; это желание, однако, сильно тормозилось сначала неспособностью Совета Европы выработать такой документ, затем ограниченным характером вначале существовавшего объединения шести государств - членов Европейского сообщества, затем провалом проекта об образовании Европейского оборонного сообщества. В то же время в рамках Европейского сообщества постепенно возникло и развивалось право, отличающееся одновременно и от традиционного международного права, и от национального права государств-членов.
Движение к конституционализации права Европейского сообщества и Европейского союза было медленным и поэтапным. Первым шагом в этом направлении, по мнению автора, стало принятие в 1976 г. решения избирать Европейский парламент путем всеобщего и прямого голосования. Следующим этапом явилась разработка в 1986 г. Единого европейского акта; шесть лет спустя в Маастрихтском договоре 1992 г. появились положения, по своему материальному характеру являвшиеся чисто конституционными, - в этом акте был закреплен
принцип субсидиарное™, устанавливалось единое европейское гражданство и вводился принцип совместного принятия решений Европейским советом и Европейским парламентом. В Амстердамском договоре 1997 г. содержались положения так называемого «Билля о правах», который в Ниццком договоре 2000 г. преобразовался в Хартию основных прав. Наконец, Конвент под руководством бывшего президента Франции В. Жискар д'Эстена выработал Конституцию для Европы, содержавшую 448 статей. Этот акт в свои первые две части включил положения чисто конституционного характера, тогда так третья часть содержала нормы, по общему правилу регулируемые международным правом, - о порядке пересмотра этой конституции, о ее ратификации и некоторые другие положения.
По мнению автора (с. 584), Конституция для Европы содержит статус институтов на основе двойной легитимности - государств-членов и граждан, но она не образует государства. В результате Европейский союз стал обладать большими качествами, чем конфедерация государств, но меньшими, чем федеративное государство. По мнению бывшего председателя Европейской комиссии Ж. Делора, Европейское сообщество должно было постепенно преобразовываться в федерацию государств, в которой должны были одновременно сосуществовать суверенность в последней инстанции государств-членов и возможность принятия политических решений на уровне этой федерации. Однако в настоящее время такой формы объединения государств в мире не существует, если не считать Европейский союз в единственном числе. По мнению автора, этот Союз включается в процесс федерализации, проходящей в различных государственных образованиях. Автор при этом имеет в виду процессы внутренней дезинтеграции в Испании, Бельгии, Италии и даже в Великобритании.
Конституционализация актов Европейского союза не может считаться имеющей первоначальный учредительский характер. Однако автор замечает, что некоторые государства - участники этого Союза имеют конституции, не опирающиеся на учредительные собрания, которые вырабатывали бы их текст. В частности, Конституция Франции 1958 г. и Конституция ФРГ 1949 г. появились не в результате разработки на основе избрания всеобщим и прямым голосования учредительных собраний, а при других существовавших в то время условиях. В результате автор статья полагает, что договор о Конституции для Европы может рассматриваться как «предзнаменование» для сущест-
вования будущего европейского конституционного права. Этот договор знаменует важный этап на длинном пути еще неоконченной конституционализации (с. 286).
Еще одна проблема возникает в определении места Конституции для Европы среди других конституционных актов государств-членов. Этот вопрос автор рассматривает на основе французского конституционного права. Конституции Франции 1946 и 1958 гг. в своих первоначальных редакциях ничего не говорили о вхождении Франции в Европейские сообщества. Статья 55 Конституции 1958 г. содержит следующую формулировку: «Международные договоры или соглашения, должным образом ратифицированные или одобренные, имеют силу, превышающую силу законов, с момента опубликования, при условии применения каждого соглашения или договора другой стороной». Другими словами, обязательным является принцип взаимности в отношении международного договора. Названный примат права Сообщества признавался двумя высшими судебными инстанциями страны - Кассационным судом в решении от 24 мая 1975 г. и Государственным советом как высшей инстанцией административной юстиции в решении от 20 октября 1980 г. И наоборот, эти судебные инстанции отказывались признавать примат права Сообщества по отношению к Конституции страны и в отношении решений Суда сообществ. Другими словами, эти инстанции в своих решениях приме -няли нормы ст. 54 действующей Конституции Франции: «Если Конституционный совет, запрошенный Президентом Республики, Премьер-министром, председателем одной или другой палаты, или шестьюдесятью депутатами, или шестьюдесятью сенаторами, заявит, что какое-либо международное соглашение содержит какие-либо положения, противоречащие Конституции, то разрешение на ратификацию или одобрение международного соглашения, о котором идет речь, может состояться только после пересмотра Конституции». Было проведено пять пересмотров Конституции с 1958 г. для того, чтобы приспособить французское конституционное право к международному и коммунитарному праву.
Наибольшее значение для сочлененности французского и ком-мунитарного права стала иметь ст. 88-1, включенная в Конституцию в 1992 г. после подписания Францией Маастрихского договора. «Республика участвует в Европейских сообществах и в Европейском союзе, образованных государствами, вошедшими в них свободно для со-
вместного осуществления определенной компетенции на основании международных договоров, которые эти государства выработали». Нормы этой статьи ввели новые основания для признания примата коммунитарного права по отношению к французскому внутреннему праву. Теперь не требовалось при издании Сообществом директив пересматривать Конституцию, как на то указывает ст. 54. Конституционный совет в решении от 10 июня 2004 г. указал, что «перенос во внутреннее право норм какой-либо коммунитарной директивы происходит на основе конституционного требования, которое может быть препятствием только в случаях, когда положения директивы отчетливо противоречат Конституции» (с. 588).
Автор обращает внимание на проблему соотношения юридической силы Конституции для Европы и национальных конституций государств - участников Европейского союза. Он указывает, что Конституция для Европы обладает весьма ограниченной способностью на этот счет. В этом акте ст. 1-6 установила: «Конституция и право, адаптируемое институтами Союза при осуществлении компетенции, которая ему принадлежит, имеют примат над правом государств-членов». По мнению автора, с одной стороны, этот примат ограничивается только областями, переданными в ведение Европейского союза, а с другой - в названной норме не говорится о примате над конституциями государств - участников этого Союза. В то же время абз. 2 ст. 1-11 Конституции для Европы содержит принцип: «Любая компетенция, не принадлежащая Союзу по Конституции, принадлежит государствам-членам». По мнению автора, «никакое государство-член не мечтает вводить в свои конституции положения, ее подчиняющие Конституции для Европы» (с. 589). Конституционным судам государств-членов - хранителям Основного закона - предстоит трудная задача по определению соотношения норм собственной конституции и норм Конституции для Европы (с. 589).
В.В. Маклаков
