CC BY
12
2008.03.003-008. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ В СВЯЗИ С 50-ЛЕТИЕМ ИНСТИТУТА ФИЛОСОФИИ И СОЦИОЛОГИИ ПАН. (Сводный реферат).
Debata socjologiczna na 50-lecie Institutu filozofii I socjologii PAN // Studia socjologiczne. - W-wa, 2007. - N 1(184). - S. 23-50.
2008.03.003. Kurczewska J. Wprowadzenie. - S. 23-25.
2008.03.004. Szacki J. Socjologia jako wieza Babel. - S. 27-32.
2008.03.005. Spiewak P. Kilka uwag o cudach na piecdziesie^iolecie JFIS PAN. - S. 33-37.
2008.03.006. Wnuk-Lipinski E. - Kilka uwag na temat roli socjologii в XXI wieku. - S. 39-42.
2008.03.007. Palska H. - Socjolog(ia) в XXI wieku. - S. 43-46.
2008.03.008. Rychard A. - Par^ refleksji o trudnosciach tworzenia krytyeznej socjologii postkomunizmu. - S. 47-50.
В связи с 50-летием Института философии и социологии Польской академии наук (ИФИС ПАН) известные польские социологи, деятельность которых связана (или была связана) с Институтом, приняли участие в «юбилейной» дискуссии, организованной журналом «Социологические исследования» (Studia socjologiczne).
В свое время, пишет во «Вступлении» (003) Иоанна Курчев-ска (Польская академия наук), один из отцов-основателей социологии О. Конт сформулировал стоящие перед новой наукой задачи: «знать, чтобы предвидеть, и предвидеть, чтобы предупреждать» (003, с. 24). Выполняет ли современная социология эти задачи, сможет ли она выполнять их и в будущем, от чего это будет зависеть?
Соображения участников дискуссии помогут, надеется И. Курчевска, осознать значение критической рефлексии в социальном знании, уяснить перспективы развития социологии в наступившем столетии, в том числе и польской социологии.
В статье «Социолог(ия) в XXI веке» (007) Хана Палска напоминает, что предпоследний XV конгресс Международной социологической ассоциации определил основные проблемы современного мира.
Во-первых, это проблемы «социальных травм», обусловленные ускоренными геополитическими, глобализационными, технологическими, политическими изменениями. Во-вторых, кардинальное изменение восприятия современной действительности -
прежде всего проблемы информационного общества, цивилизации знания. В-третьих, семейные отношения и вся сфера интимных отношений, меняющиеся столь стремительно, что это не может не вызывать тревоги. В-четвертых, это настоятельная необходимость решать проблемы новых форм социального неравенства, ибо дискриминации сегодня подвергаются значительные группы людей по этническим, расовым, гендерным или религиозным соображениям.
В связи с этим (вывод напрашивается из обсуждения упомянутых проблем на XV конгрессе) необходимо не только разрабатывать новый инструментарий исследований, но и формировать принципиально новое отношение исследователя (субъекта) и исследуемого (объекта). Сегодня нужна социология, которая не может ограничиваться только таблицами и цифровыми выкладками.
Социология XXI в., все больше работающая на междисциплинарном уровне, должна ориентироваться на проблемы «нового» человека, который не имеет работы, лишен семьи (в традиционном ее понимании), обреченного на одиночество в условиях массовой рыночной конкуренции, психическое и этическое неустройство из-за невозможности удовлетворять постоянно меняющиеся, реальные или искусственно созданные потребности.
До тех пор, пока существует общество как социальный организм, представляющий собой сложную совокупность сегментов социальной структуры, не подлежит сомнению высокое предназначение социологии. Социолог при этом должен иметь в виду, что в XXI в. события развиваются быстрее, интенсивнее и, главное, неожиданнее.
Эдмунд Внук-Липиньский (Институт политических исследований ПАН) в статье «Несколько замечаний о роли социологии в XXI столетии» (006) констатирует, что пока существует социум, люди не перестанут искать ответы на вопросы, как и почему складываются социальные общности, почему индивид в окружении других людей ведет себя иначе, чем когда он остается наедине с собой. Именно поэтому существует и будет существовать социология, выполняющая значимые для общества функции.
К числу этих функций, во-первых, относится расширение и углубление фундаментального социологического знания о человеке и создаваемых им сообществах, притом без оглядки на то, имеет ли это сиюминутный практический спрос. Во-вторых, прикладное
применение социологического знания в различных областях, прежде всего в политике, рыночных экономических отношениях, регулировании отношений между социальными группами. В-третьих, неотделимая от двух упомянутых функций задача социального просвещения, способствующая росту коллективного самосознания, ответственности за жизнь общества в целом.
Что касается фундаментального социологического знания, то, скорее всего, начнет исчезать доминирующая в ХХ в. «национальная социология», ориентированная на изучение самобытности «своего общества». Социологическая наука все больше внимания будет уделять новым, неизвестным или не замечаемым ранее явлениям; в первую очередь, это коснется той части современного мира, которая активно участвует в глобальной циркуляции людей, товаров и информации. Одним словом, речь идет о том, что У. Бек называет возникновением «космополитической методологии», благодаря которой социология вырвется из национального культурного контекста и станет универсальной: сначала в определенных ци-вилизационных пределах, а в перспективе - и в глобальном масштабе.
В сфере прикладной социологии, прежде всего, расширятся экспертные, социотехнические и зондажные функции. Социология все больше будет становиться не столько источником знания о настроениях в обществе, сколько инструментом выявления самых жгучих социальных проблем, перед необходимостью разрешения которых постоянно будут оказываться политика и политики.
Наибольшее беспокойство вызывает, конечно, социотехниче-ская функция. Очевидно, что правильное использование социотех-ники может способствовать позитивной стимуляции определенных потребительских установок, пробуждению тех или иных политических симпатий и антипатий, притом что люди будут отдавать себе отчет в возможности манипулирования ими. Опасность кроется в том, что именно эта функция социологии может быть и наверняка будет большим искушением для действий, весьма сомнительных с этической точки зрения и, более того, попросту неэтичных.
Чем чаще идея, принцип или политик будут становиться «товаром» на продажу, тем скорее сознательный гражданин превратится в «политического потребителя», вынужденного лишь «отбирать товар» в политическом и идеологическом супермаркете.
Тенденция эта, вне всякого сомнения, будет усиливаться, и роль зондажа общественного мнения станет неотъемлемой и рутинной частью маркетинга в сфере политики, культуры, не говоря уж об экономике.
Что касается просветительской роли, то это не столько функция, сколько одна из главных обязанностей социологии. Ее назначение - заострять внимание на различных непростых аспектах жизни гражданского демократического общества, напряжений и противоречий, возникающих на стыке разных цивилизаций, анклавов богатства и нищеты, которые все агрессивнее будут заявлять о себе в условиях глобализирующегося мира в XXI в.
Анджей Рихард (директор Школы социальных наук при Институте философии и социологии ПАН) в статье «Замечания о трудностях создания критической социологии посткоммунизма» (008) рассматривает положение и роль социологии в посткоммунистической Польше.
Радикальные изменения социального строя со всей наглядностью выявили теоретические дилеммы социологии: 1) как рационально объяснять мир, не оправдывая его, 2) как устоять перед тем, чтобы, объясняя, «не ввязаться» в политику, т.е. критиковать, не оказываясь в роли политической оппозиции.
Перед современной польской социологией со всей остротой стоит проблема: сохранить критичность в условиях произошедшей и происходящей смены социально-политического строя и не превратиться в апологетическую, тем более - в политически ангажированную социологию. Такова ситуация в начале XXI в. Говорить сейчас о том, изменится ли она на протяжении нового столетия, А. Рихард считает невозможным и некорректным.
Опасность свести роль социологии в нынешней Польше к анализу традиционно понимаемой политики велика. Речь не идет о лобовой «политизации» предмета исследования, просто ситуация такова, что политика именно как «политика» становится чуть ли не единственным и главным объектом изучения общественного мнения. В современной Польше «социологом» обычно называют специалиста, изучающего общественное мнение1.
1 Похожая ситуация сложилась в современной России с политической наукой: когда здесь говорят «политолог», то обычно имеют в виду политтехнолога, в лучшем случае, политического аналитика текущих событий. - Прим. реф.
По сути дела, когда речь заходит о «политизации социологии», это означает утрату ее содержания и адекватности. Во-первых, польские социологи убедительно показывают, что польское общество не очень уж стремится участвовать в политике, для него гораздо важнее другие формы участия в общественной жизни - прежде всего, это участие в рыночных экономических процессах, которые, правда, очень слабо представлены в публичном и медийном осмыслении роли социологии.
Во-вторых, все больше заявляют о себе неполитические акторы и агенты происходящих в Польше социальных изменений, а именно: корпорации и гражданское общество. Такова логика развития или, если угодно, постразвития.
В-третьих, сама политика приобретает новое содержание, отличное от традиционного её понимания: то, что считалось традиционно «политическим», лишается этого имиджа, все большее политическое значение приобретают сферы, бывшие до этого вне политики. К сожалению, польские политические элиты еще не замечают этого и по-прежнему полагаются на традиционные представления о политике.
Павел Спевак (Отделение философии и социологии Варшавского университета, депутат сейма) в статье «Несколько замечаний о чудесах в связи с 50-летием ИФиС ПАН» (005) главным чудом считает то, что на протяжении нескольких последних десятилетий социология в Польше не только сохранила институциональную и научную преемственность, но и сумела из маргинализированной науки стать одной из ведущих областей социального знания. Не в последнюю очередь она обязана этим тому, что И. Берлин называл «ощущением реальности».
К неудачам польской социологии, полагает автор, следует отнести ее прогностическую функцию. Вообще-то социологи научились более или менее адекватно предвидеть развитие событий повседневной жизни, например, поведение потребителей, электората и т.п., но социология всегда оказывалась по-детски беспомощной в прогнозах, касающихся событий исторического значения и масштаба: никто из социологов не предвидел ни польского марта 1968 г., ни польского декабря 1970 г., никто не предсказал появление «Солидарности» и тем более никто не ожидал такого скоропалительного падения режима реального социализма.
Что касается достижений социологии, в том числе и польской, то П. Спевак относит к ним следующие. 1. Нынешнюю социальную действительность невозможно описывать, не прибегая к категориям и языку, созданным, прежде всего, в социологии. Речь идет не столько о чуть ли не ежедневно публикуемых данных социологических опросов и обследований, сколько о значительных, временами ошеломляющих теоретических конструкциях: макдо-нальдизации, глобализации, демократизации, информационного общества, массовой и поп-культуры, постмодернизации. 2. Впечатляют исследования польской деревни, убедительны многие исследования проблем польской системы образования, серьезны анализы изменения социальной структуры польского общества, поражает количество публикуемых в Польше работ, посвященных политической трансформации общества. 3. Благодаря современной социологии классические идеи и тексты открываются с новой стороны, приобретают новые смыслы и измерения. Так, появление понятия «социальный капитал» позволило увидеть в работах А. де Токвиля новую, но хорошо забытую проблематику; современные исследования демократии высветили в трудах Монтескье и его последователей интересные размышления о связи культуры и политики; теории трансформации заставляют по-иному читать те фрагменты VII книги «Государства» Платона, в которых изменение политического строя соотносится с преображением души человека.
Таким образом, «даже если социология не в состоянии предвидеть, зато она уверенно позволяет по-новому и критически интерпретировать прошлое, притом не только общества, но также социальной и политической мысли. Этот диалог новых социологов-исследователей со «старыми» мастерами прошлого оказывается необычайно захватывающим. Мы видим, как наши современники постоянно задают вопросы не только себе, но и ищут ответ у великих авторитетов прошлого» (005, с. 37).
В несколько неюбилейном тоне, по признанию самого автора, написана статья Ежи Шацкого (Высшая школа социальной психологии, Варшава) «Социология как Вавилонская башня» (004).
Социология родилась как наука о том, чем до этого никто «научно» не занимался. Оказалось, что социолог практически может заниматься всем, что взбредет ему в голову, не особенно заботясь о мнении других ученых. Главное для него - найти нишу, которую
еще никто не занял, и обнародовать суждение, которое еще никто не высказывал. Социолог волен оперировать любыми научными и па-ранаучными языками и трактовать любое явление, так или иначе связанное с обществом. Одним словом, как говорил С. Оссовский, «социология - это то, чем занимаются социологи» (004, с. 28).
На огромном рынке идей, каковыми являются современные социальные науки, можно продать любой товар, если он эффектно упакован и никем другим пока не предлагался, лишь бы «продавцу» удалось убедить «покупателей», что это именно то, в чем они так нуждаются.
Современная социология - это Вавилонская башня: никто толком не знает, что думают другие, как далеко зайдет и куда заведет эта дифференциация. «Еще немного, и мы будем не в состоянии хотя бы бегло просматривать все публикации, касающиеся даже узкой нашей специализации. Все чаще приходится встречаться с публикациями, которые я просто не понимаю» (004, с. 28).
Существовало, существует и, наверняка, будет существовать много различных социологий, много непохожих друг на друга социологических позиций, объединяет которые лишь статус социолога и профессиональная солидарность, инициируемая рамками тех или иных институтов. Вопрос о роли социологии нужно поэтому адресовать не социологии вообще, а отдельным ее «школам», коллективам и исследовательским учреждениям, отдавая себе отчет, что «ни одна, ни один из них не ставит перед собой и не может ставить задачу развития социологии как таковой» (004, с. 29).
Казалось бы, о чем можно говорить, если между социологами трудно обнаружить согласие даже по элементарным проблемам. Тем не менее к заслугам социологии следует отнести ее способность ставить значимые вопросы, артикулировать различные точки зрения, опробовать разные подходы, делать очевидное видимым (выд. мною. - Л.В.). Просто нужно иметь в виду, что эта дисциплина внутренне многомерна, «многопарадигматична».
Сегодня очень заметны расхождения в установках эмпирической социологии и теоретической социологии, выступающей в роли социальной философии. Последняя отваживается рассматривать проблемы, эмпирически еще не решенные, более того, предлагать свои варианты социальных утопий.
Конечно, эмпирическая социология наступает и завоевывает все новые пространства. Однако не стоит опасаться, что она вытеснит социальную философию: люди хотят знать не только факты, они хотели бы услышать от ученого, как эти факты укладываются в некую целостную систему.
Следует обратить внимание и на место социологии в системе современных социальных наук. Социолог теперь не может «возделывать свой огородик», постоянно оглядываясь на то, чтобы не вторгнуться на участок философии, антропологии, политологии или истории. Достаточно просмотреть любой известный научный труд, чтобы увидеть, насколько размыты дисциплинарные границы. Без обращения к биографической справке часто невозможно уяснить, является ли автор конкретной работы социологом, социальным психологом, политологом, экономистом, антропологом, культурологом и т.д. Сегодня появляется все больше областей социальных исследований, в которых и шагу невозможно ступить, чтобы не переступить границы, отделяющей одну научную дисциплину от другой, да и сами границы эти во многом остаются следствием стечения исторических обстоятельств, бюрократического конвенционализма и традиционных привычек.
Не стоит поэтому углубляться в выяснение вопроса, в каком направлении должна развиваться та или иная социальная наука. Принципиально другое: какие социальные проблемы требуют междисциплинарного решения, которое не может предложить ни одна из социальных наук по отдельности.
Что касается вечной проблемы отношения науки и практики, то ситуация здесь мало изменилась: наука по-прежнему не в состоянии дать надлежащие ответы на все животрепещущие вопросы, а практики, по-прежнему, не склонны идти к науке «за наукой». Единственное, что остается в этих условиях, - работать, делать свое дело, так же, как польские социологи - лучше или хуже - делали до сих пор.
В целом, заключает Е. Шацкий, все неюбилейные размышления по поводу социологии не имеют отношения к Институту философии и социологии ПАН.
Л.Н. Верченов
