CC BY
24
2008.02.010-017
- 83
ЛОГИКА И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
2008.02.010-017. ДОНАЛЬД ДЭВИДСОН (1917-2003). (Сводный реферат).
2008.02.010. INTRODUCTION // Intern. j. of philosophical studies. -Abingdon, 2006. - Vol. 14, N 3. - P. 307-312.
2008.02.011. LEPORE E., LUDWIG K. Ontology in the theory of meaning // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. -Vol. 14, N 3. - P. 325-336.
2008.02.012. GLUER K. The status of charity 1: Conceptual truth or a posteriori necessity? // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. - Vol. 14, N 3. - P. 337-359.
2008.02.013. PAGIN P. The status of charity 2: Probability and simplicity // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. - Vol. 14, N 3. - P. 361-383.
2008.02.014. SMITH B. Davidson, interpretation and first-person constraints on meaning // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. - Vol. 14, N 3. - P. 385-406.
2008.02.015. GIBB S. Why Davidson is not properly epiphenomenalist? // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. - Vol. 14, N 3. -P. 407-422.
2008.02.016. CHILD W. Interpreting people and interpreting text // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. - Vol. 14, N 3. -P.423-441.
2008.02.017. NULTY T. Davidsonian triangulation and Heideggerian comportment // Intern. j. of philosophical studies. - Abingdon, 2006. -Vol. 14, N 3. - P. 443-451.
Реферируется специальный выпуск журнала «Международный журнал философских исследований» (IJPS), посвященный памяти видного американского философа Дональда Дэвидсона (1917-2003).
В «Предисловии» (010) отмечается, что Дэвидсон предложил «взаимосвязанное рассмотрение проблем мышления, действия и
языка, что не только обновило исследование в этих областях, но также создало отправную точку для других важных работ в различных философских традициях и областях» (010, с. 307). В статьях 70-х годов XX в. он утверждал (в противоположность редукционистам), что ментальные явления, хотя и идентичны физическим явлениям, не редуцируются к ним, поскольку не может быть строгих законов, относящих ментальные явления к физическим. Его позиция известна как «аномальный монизм».
Отрицание Дэвидсоном возможности строгих психофизических законов связано с его исследованиями в области теории значения и интерпретации, связанными с проблемами знания и убеждения. Он отстаивал кантовский подход к соотношению души и тела, представляя ментальное как определяемое такими нормативными принципами рациональности, как когерентность, логичность (последовательность), а также истинность, которые не применимы к физическому. Таким образом, его теория мышления (сознания) приводит к рациональности ментального, а это становится, в свою очередь, стержнем в его подходе к философии языка.
Реагируя на скептицизм У. Куайна относительно значения термина, Дэвидсон намеривается объяснить, что должно включаться в теорию значения для естественного языка, так чтобы интерпретатор мог достичь значений всех (актуальных и потенциальных) предложений этого языка, где эти «значения» приняли бы форму предложений в языке, уже известному для интерпретатора.
Главная черта подхода Дэвидсона к значению состоит в том, что понятие истины становится ключевым для анализа значения, а использование формального определения истины А. Тарским - базой для структурно представленной теории значения. В то время как Тарский использовал значение, чтобы достигнуть истины, Дэвидсон использует истину, чтобы достигнуть значения, и результат есть отражение предложения объектного языка в метаязыке, в котором квантификация над значениями не играет реальной роли.
Важной чертой теорий значения и мышления Дэвидсона является холизм, который Дэвидсон принимает, чтобы оперировать одновременно со значениями (семантический холизм) и убеждениями (beliefs) (эпистемический холизм). Согласно семантическому холизму, значение каждого предложения языка связано со значением другого предложения в том же самом языке. Согласно эпи-
стемическому холизму, невозможно владеть одним убеждением без понимания многих других, и содержание любого убеждения, понятного говорящему, всегда связано с содержанием других убеждений, которые говорящий понимает. Серьезная проблема, с которой сталкивается холистский подход, состоит в следующем: как можно войти в холистскую систему значений или убеждений из внешней по отношению к ней системе. Радикальный интерпретатор сталкивается с задачей интерпретации высказываний говорящего «без черновика», без обращения за помощью к словарям, двуязычному переводчику или к какому-либо предварительному знанию. Однако невозможно интерпретировать значения высказываний говорящего без знания, что он имеет в виду, и, наоборот, невозможно идентифицировать убеждения других без знания значений высказываний говорящего. Согласно Дэвидсону, эту дилемму можно решить, опираясь на так называемый «принцип милосердия». Этот принцип предписывает говорящим интерпретировать своих слушателей таким образом, чтобы максимизировать истину или согласие. Принцип допускает, что говорящие более или менее когерентны в своих убеждениях и последовательны в своих действиях, что совпадает с нормативным допущением рациональности, который поддерживается подходом Дэвидсона к философии мышления. Это требование нормативной рациональности, а также принцип аккомодации, т. е. ассимиляции или приспособления, применимы не к конкретному говорящему, а к говорящему вообще. Принцип же милосердия не эвристический метод, так как он «есть не опция (предмет выбора), но условие иметь работающую теорию. Милосердие давит на нас: если мы хотим понять других, любим ли мы их или нет, мы должны считать их правыми в большинстве случаев» (цит. по: 010, с. 310).
Так как принцип милосердия допускает, что радиальный интерпретатор предполагает (по крайней мере в большинстве базисных случаев), что его интерлокутивные убеждения находятся в согласии с ними, это означает, что он может использовать свои собственные убеждения как исходную точку отсчета в идентификации убеждений говорящего, тем самым обеспечивая базу, на которой достигаются значения для высказываний говорящего. «Так как знание убеждений сопровождается интерпретацией слов, единственная возможность начать интерпретацию состоит в допущении общего согласия» (цит. по: 010, с. 310).
Философия Дэвидсона выражала дух (традицию) философского плюрализма, который мотивировал его начинания. Его передаточная запись (индоцимент) для журнала гласит: «Все школы приглашаются до тех пор, пока они разделяют стандарты объяснения и аргументационной ясности, которые сохраняют нашу дисциплину живой» (цит. по: 010, с. 311).
Э. Лепоре (Ратджерский университет, США) и К. Людвиг (Университет штата Флорида, США) в статье «Онтология в теории значения» (011) утверждают, что, хотя Дэвидсон не разделял экстремального нигилизма Куайна относительно значения, он был согласен с ним, что значения нельзя трактовать как сущности, которые можно квантифицировать, что они не имеют онтологического статуса.
Теория значения должна объяснить, как мы понимаем язык, на котором говорим. Это включает два момента: как говорящий понимает отдельные слова и как он понимает сложные высказывания. В первом случае введение значений как сущностей представляется бесполезным. Допустим, что значение собственного имени есть отдельная вещь, которую оно обозначает. Классический пример: «Сэр Вальтер Скотт» - автор «Вэвэрлея». Можно ли в этом случае сказать, что объяснение нашего понимания слова «автор» состоит в «схватывании» его значения? Никто при этом объяснении не будет осведомлен о том, что же означает слово «автор» в английском языке.
К. Глюер (Стокгольмский университет, Швеция) в статье «Статус милосердия 1: Концептуальная истина или апостериорная необходимость?» (012) дает анализ принципа милосердия. Дэвидсон обычно представлял этот принцип как априорную истину и концептуальную предпосылку интерпретации, однако он был неправ в пути его принятия. Хотя принцип милосердия может быть психологически-номологической предпосылкой интерпретации, он не должен рассматриваться как метафизически необходимый или фундаментальный компонент значения.
П. Пейджин (Стокгольмский университет, Швеция) в статье «Статус милосердия 2: Милосердие, вероятность и простота» (013) продолжает аргументацию Глюер и добавляет эмпирическое описание принципа милосердия. Согласно автору, принцип милосердия может быть обоснован путем апелляции к эмпирическим фе-
номенам, широко распространенным вербальным соглашениям между говорящими. Если радикальный интерпретатор преуспел в интерпретации убеждений говорящего так, что выявил высокую степень согласия, то он обоснован в утверждении этих убеждений как истинных, поскольку он утверждает свои собственные убеждения как истинные.
Барри Смит в статье «Интерпретация и ограничения на значения от первого лица» (014) рассматривает проблему возможности игнорирования ограничений на значения от первого лица в пользу широко распространенного подхода к языку с центрированием интерпретатора. Описание радикальной интерпретации Дэвидсоном как оригинально формулируемой избегает какой-либо ссылки на знание первым лицом языка говорящего, чтобы сосредоточиться на публично оцениваемых интерпретативных свидетельствах (доказательствах, ясности и пр.). Опасность такого подхода заключается в том, что значения, приписываемые интерпретатором, могут отличаться от значений, которые говорящий придает своим высказываниям. Смит согласен с общим критическим мнением, что Дэвидсон стремится преуменьшить ограничения на значения от первого лица и лингвистической компетенции говорящего, но оспаривает, что теория триангуляции, которая составляет более позднюю разработку Дэвидсоном того, что он сначала представлял через идею радикальной интерпретации, предлагает описание значения, более ориентированное на центрацию говорящего.
Софья Гибб (Университет Дюрхэма, Великобритания) в статье «Почему Дэвидсон не является истинным эпифеноменали-стом?» (015) подчеркивает связь между подходом Дэвидсона к причинности и его теорией мышления. Она считает, что критики не заметили решающего отношения между взглядами Дэвидсона на онтологию явлений (event) и его «аномальным монизмом».
У. Чайлд (Дартмутский колледж Оксфордского университета, Великобритания) в статье «Интерпретирующий человек и интерпретирующий текст» (016) сравнивает теорию значения Дэвидсона с работами защитника теории интерпретации в континентальной традиции П. Рикёра. С точки зрения автора, оба философа одинаково подходят к вопросу о природе интерпретации, но расходятся в вопросах об отношении между значениями и намерениями, об
отношении между значениями текстов и значениями произнесенного слова, а также относительно корректности интерпретации.
Т. Налти (Университет штата Массачусетс, США) в статье «Дэвидсоновская триангуляция и хайдеггеровское поведение» (017) показывает, что обычное объяснение различий между философиями М. Хайдеггера и Д. Дэвидсона недостаточно точно. Верно, что Дэвидсон отдает предпочтение лингвистическому пониманию. Но это предпочтение является методологическим и объяснимо приверженностью Дэвидсона к аналитической традиции. Однако поздние работы Дэвидсона обнаруживают склонность к более базисному виду понимания, а именно к социально обусловленному пониманию. К сожалению, его объяснение «исходной трисостав-ленности» (триангуляции) является минимальным и в то же время метафорическим. Опираясь же на философию Хайдеггера, можно придать более ясный смысл утверждениям Дэвидсона. Правильно понятая «исходная трисоставленность» разделяет многие структурные черты Ба8ет'а.
Центральное место, которое триангуляция занимает в теории значения Дэвидсона, подчеркивает также общность с мыслями Хайдеггера о том, что есть базисное и нередуцируемое отношение между Я, Другим и Миром.
Л.А. Боброва
