CC BY
10
2007.02.016. УИМСТЕР С. ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ. WHIMSTER S. The human sciences // Theory, culture and society. -Cleveland, 2006. - Vol. 23, N 2-3. - P. 174-176.
Ключевые слова: гуманитарные науки; целостность человека; мораль; ценности.
Постоянной темой гуманитарных наук, пишет автор из Великобритании, является сведение исследования сложнейшей социально-психологической жизни человека к исследованию материальной основы человеческого организма. Одним из наиболее ярких примеров гуманитарных ученых такого рода был Ж. Ламетри, который в современной эпохе первым выдвинул идею, заключающуюся в том, что человек - это не более чем машина. Впрочем, он никогда не использовал понятия «гуманитарная наука». Данное понятие обязано переводу на английский язык немецкого термина Geisteswissenschaft, который употреблялся в Германии в конце XIX столетия в весьма широком, неопределенном смысле. Термин имел много значений: мог обозначать «науку о духе/человеке» и вести к материализму и монизму, а мог иметь и собирательный смысл «гуманитарных наук», причем именно таких, в которых отвергалась возможность редукции человека к его материальной основе. В конце XIX в. этот смысл «гуманитарных наук» претерпел изменение в связи с появлением дарвинизма как убедительного научного объяснения происхождения всех живых видов.
Таким образом, развитие «науки о человеке» вылилось в дилемму: быть дисциплиной либо «не о человеке», либо «о человеке», но едва ли научной. Одну сторону этой дилеммы представлял Ж. Ламетри (1709-1751) - французский врач и философ, впервые четко сформулировавший позицию, основывавшуюся на положении о том, что не только тело человека, но и его ум и душа детерминированы его физиологической конституцией и что целостность человека является «машинной» целостностью. Другую сторону дилеммы представляет Г. Зиммель, который, признавая материальную (физиологическую) детерминацию человеческого существа, включая его когнитивные способности, особо выделял ценностный план человеческой жизни, полагая этот нематериальный план самостоятельным фактором жизнедеятельности человека. Таким об-
разом, в отличие от мониста Ж. Ламетри Г. Зиммель - дуалист, поскольку считает человека и «материальным», и «нематериальным» существом. Дуалистическая позиция определяет и соответствующий взгляд на гуманитарные науки, призванные отдать дань «спиритуализму», что является вызовом самому понятию «наука».
Однако этот «вызов» исходит из самой природы человека как живого организма. Никто не станет отрицать, что любой живой организм (а не только человек) имеет психику и, следовательно, соответствующие - нематериальные - детерминанты своей жизнедеятельности. Потому наука о человеке не может предполагать редукцию его психических, духовных проявлений к физиологической стороне его существования - иначе это действительно будет наука о «живой машине», но не о рефлексивном, моральном существе, каким является человек.
Истинно гуманитарной наукой может считаться, например, социология М. Вебера, представленная его знаменитым трудом «Протестантская этика и дух капитализма». Выдвигая «этику» и «дух» в качестве решающих факторов возникновения и развития новой социально-экономической системы, М. Вебер ориентировался на важнейший нематериальный «путеводитель» внутри человека -ценности. И в этом не было никакого «спиритуализма», никакой мистики, а был исключительно научный метод.
Гуманитарные науки называют «интерпретационными», и это верно, если учесть большую неопределенность знания в этой сфере, оформляемого именно в виде «интерпретаций», не претендующих на звание общепринятых «установленных истин». Дело в том, что «нелогичен» сам человек как рефлексивное существо. Попадая в стандартную ситуацию, он может принимать совершенно «нестандартные» решения и отрицать все «машинные» законы приобретения безусловных и условных рефлексов. Так происходит именно потому, что у человека есть рефлексия, т.е. способность оценивать любую -стандартную или новую - ситуацию каждый раз по-новому и каждый раз принимать другое решение. Рефлексия делает человека существом малопредсказуемым, и эта слабая предсказуемость, обязанная самому аппарату человеческой рефлексии, переносится человеком на общественные отношения, все социальные процессы. В результате не только индивид, но и общество в целом оказываются во власти внутреннего для человека регламента ценностей.
Люди разделены различными барьерами - политическими, экономическими, культурными, этническими, национальными, религиозными и т.д. Однако они едины в фундаментальном смысле -наличия у них аппарата рефлексии, который является не чем иным, как механизмом суверенизации отдельной личности. По этой причине ни в одном обществе не может быть каких-то особых ценностей, присущих только данной общности и отличающих ее от других людских сообществ. Такого не может быть, поскольку ценности - это индивидуальное, а не общественное «производство». И нормальные индивиды с достаточно развитой рефлексией, к каким бы культурам, религиям и т.д. они ни принадлежали, стремятся защитить главную ценность - собственный суверенитет, даже в своей семье, не говоря уже о «большом обществе». Следовательно, и понятие «традиционные ценности» имеет некий глобальный смысл. Это ценности не отдельной общности, а всего человечества: жизни, а не смерти; мира, а не войны; труда, а не безделья; честности, а не воровства; сотрудничества, а не конфронтации; доброты и любви, а не злобы и ненависти; морали, а не подлости.
Гуманитарные науки должны иметь в виду не только «немашинное», малопредсказуемое сознание и поведение индивида, но и глобальный характер человеческого сознания и поведения, обязанный единому аппарату человеческой рефлексии и производимым этим аппаратом единым базовым ценностям человека. Человек с его рефлексивным сознанием и, следовательно, «черным ящиком» внутренних мотиваций очень плохо поддается «внешнему регулированию», разве что через воздействие на его животные инстинкты -пищевой, оборонительный и т.д. Но такое воздействие и низводит человека до уровня животного. Голодный или запуганный человек, естественно, превращается в существо, которое способно обменять свое человеческое достоинство на избавление от голода или страха.
Таким образом, человек сам подсказывает науку о себе и обществе, которое он создает «по своему образу и подобию». Это наука не о том, насколько слаб и низок бывает человек и насколько несовершенно общество. Это наука о ценностном, духовном измерении процессов, которые, на первый взгляд, могут представляться «машинными», вызывать соблазн простых решений, а на самом деле являются фундаментальными, не подвластными никакой отдельной воле и никакому отдельному разуму, - процессами вопло-
щения присущих человеческому роду рефлексии, интеллекта, морали, инновационной и сотруднической мотивации. Если бы это было не так, человечество никогда бы не узнало таких понятий, как «социальный прогресс», «научно-технический прогресс», «мораль», «инновационное развитие», «глобальный мир». Как болезни, случающиеся среди людей, не отменяют понятия и норму здорового человека, так и случающиеся социальные патологии - тирания, тоталитаризм, войны - не отменяют норму общественного здоровья, выражающегося в развитии науки и технологии, инновационном развитии, институтах общества, построенных на отношениях морали, а не человеконенавистничества.
А.А. Али-заде
2007.02.017. САЙЕД С. ИСЛАМ И ЗНАНИЕ.
SAYYID S. Islam and knowledge // Theory, culture and society. -Cleveland, 2006. - Vol. 23, N 2-3. - P. 177-179.
Ключевые слова: секуляризация; социальная модернизация; исламское знание; исламистское знание; исламистская эпистемология.
В последней четверти XX столетия среди ученых-обществоведов, пишет автор из университета в г. Лидс (Великобритания), господствовала уверенность, что ислам будет ослабевать под напором идущих с Запада глобальных тенденций секуляризации и социальной модернизации. Однако ислам не только не последовал этой траектории - отказа от политики и сосредоточения исключительно в сфере частной жизни, - но, напротив, увеличил свое публичное присутствие в мире. Это увеличение часто выглядит как геополитический или культурный вызов монолиту западного доминирования, однако это также и эпистемологический вызов натуралистическому порядку западной гегемонии. Ислам пробует на прочность не только власть, которую несет западный порядок, но и знание, лежащее в основе этой власти. Тема приспосабливания ислама к современному мировому порядку, равно как и к политике «своих» государств, отличающейся сегодня интернациональным характером, как правило, игнорирует глубину философских аспектов исламского вызова. Дело не только в том, что ислам упорствует превращению мировой истории в филиал истории Запада. Ислам
