CC BY
36
2006.04.027. НЕЙФАХ Г. ГАРМОНИЯ БОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЕНИЯ: ВЗАИМООТНОШЕНИЯ НАУКИ И РЕЛИГИИ. - М.: Правило веры, 2005. - 399 с.
В Новое время отрицание Бога и религии сочетается с утверждением монополии науки на истину; мир познания представляется исключительно как объект науки, а методы познания ограничиваются только ее методом. «Несостоятельность для самой науки ее претензий на монополию всякого познания и абсолютную власть, -пишет в предисловии В.Н. Первушин (заведующий отделом Объединенного института ядерных исследований, Дубна), - есть безумие гордых» (с. 4). Опровергатели религии и хулители философии не замечают, что их любовь к науке, их энтузиазм и совесть не могут быть предметом научного исследования, ибо еще никто не придумал, как точно измерить любовь или совесть. Религиозный опыт предстает как освящение пути к своему духовному совершенствованию. Можно указать на многих творцов науки, кто, получая свои результаты тяжелым трудом научного познания, освещает свой путь в науке, в том числе и светом религиозной истины и опыта.
Бертран Рассел в «Истории западной философии» трактовал философию как «ничью землю» между наукой и религией, которые, атакуя ее с разных сторон, никогда при этом не пересекаются друг с другом. Автор считает такую точку зрения неверной. Позитивист Б. Рассел распространял знание на физический мир, а мораль и совесть, недоступные объяснению с позитивистской точки зрения, отдавал религии, не замечая, что многое, слишком многое и в физическом мире нельзя подвергнуть счету, измерению и объяснению: религия и здесь говорит свое веское слово, очерчивая границы секулярного знания в пользу герменевтики и веры (конечно, в первую очередь религиозной, но также - и философской).
По Григорию Нисскому, «актуальная бесконечность божественного бытия определяет динамическую бесконечность человеческого пути и подвига, в котором всегда есть начало дальнейшего -даже за пределами земной жизни и самого времени» (цит. по: с. 8).
Курс лекций, прочитанный протоиереем Георгием Нейфахом (1952-2005) для студентов религиоведческого факультета Курского государственного университета, - плод многолетней работы ученого и в то же время вдохновенная проповедь. Окончив биологиче-
ский факультет МГУ, он успешно работал в ряде НИИ, стал кандидатом физико-математических наук на стыке физики и биологии, был автором ряда научных работ. Отказался возглавить лабораторию в Центре биологических исследований в Пущино, перейдя служению церкви. Он стал настоятелем созданного им храма в наукограде Курчатове (в округе Курской АЭС), а затем возглавлял Курчатовское благочиние.
Научный атеизм поносил религию за ее враждебность к науке. В свою очередь, в богословии имеется радикально отрицательная точка зрения на науку и искусство как на выражение отпадения от Бога в первородном грехе. Изгнанному из рая было сказано: «...в поте лица своего будешь добывать свой хлеб». Но впавший в грех человек стремится лелеять свое тело и пытается ремеслами и наукой обеспечить себе на земле подобие райской жизни - и для тела и для души, мечтая, чтобы для всего этого не нужно было бы тяжко трудиться. Автор не разделяет такую точку зрения и подчеркивает, что ныне наука и искусство нужны миру и духовно, и материально, но они не должны стать заменой Бога и отменить духовный труд восхождения от твари к Творцу.
Что дал человечеству научно-технический прогресс? Несмотря на технические достижения (от микроволновок и холодильников до космических аппаратов), люди и теперь стонут от бренности земного бытия, от метаний человеческой души, от самовластия греховных страстей. Всегда были люди, умудряющиеся жить за счет других. В прогрессе искали средства облегчения труда, стремились к созданию изобилия, но тяжкий труд и нищета по-прежнему не побеждены. Сегодня благодаря прогрессу можно накормить все земное население, но предпринимаемые для этого попытки эфемерны. В сфере общественной нравственности прогресс весьма проблематичен. Например, чувство зависти невозможно насытить. Мы зависимы от большего количества вещей, потому что культ потребления не знает границ в стремлении овладевать самыми новейшими материальными предметами и процессами. Дерзко покоряя природу, человек нарушает мировое равновесие, что становится все очевиднее не только в загрязнении среды обитания и в непокорности земных и водных стихий, но и в изменении климата, в угрозе демографической катастрофы. Речь идет о пагубности для человека материального изобилия.
В Библии средний возраст считался в 70-80 лет. Несмотря на колоссальные, казалось бы, успехи медицины, ныне ничего не изменилось. Нездоровый образ жизни и распущенность... явили нам СПИД, помолодели сердечно-сосудистые болезни, рак, молодеют болезни позвоночника, накапливаются неблагоприятные мутации. «В сущности, евгеника уже в действии» (с. 38). Множество лекарств, созданных научной медициной искусственно, многое теряют в сравнении с растительными средствами. Возникли весьма спорные проблемы пересадки органов, клонирования, эвтаназии; искусственно поддерживается жизнь людей, переступивших порог смерти, с отключенным мозгом и т.д. Прогресс в медицине является «бегом белки в колесе».
В начале исторической эры человечества философия, наука и религия были нераздельны. С VI в. до н.э. эстафету научного познания подхватила быстро развивавшаяся греческая цивилизация. Здесь не было связи ни с храмами, ни со жрецами. Философы были «вольными художниками». Античная философия достигла высот, не превзойденных и ныне. Причем философия была вершиной размышлений, а знание о природе лишь ступеньками к этой вершине в поисках вечных истин, а не частных знаний. Устремленные к философии греки постигали обобщенную картину мира, но философия по своей природе не обладает методом получения достоверных знаний. Поэтому естественнонаучные выводы, которые пытались получить с помощью философских спекуляций, оставляли науку в плену у философии; в работах философов до сих пор можно найти защиту неоперипатетических позиций, чего ученому не придет в голову. Истинные догадки античных мыслителей не могли быть в то время доказаны из-за неадекватности метода, не позволявшего их проверить. Исключением была лишь античная математика, где использовался общий с философией метод логической дедукции. Но зато философы стремились проникнуть в самую суть мироустройства.
Переход от античности к Средневековью, занявший более двух столетий, характеризуется двумя процессами - распространением христианства и варваризацией античного общества. Короткое время христианство существовало еще в рамках Римской империи, и его святые успели выработать воззрения, определявшие отношение к научному знанию. Отцы церкви, сосредоточиваясь на богопо-знании и на поисках добродетели в земной жизни, отвергали ма-
гию, в которой целями было достижение власти над природой и над себе подобными. Отвергались и философские размышления, не связанные со Святым Писанием. Уже тогда был поставлен вопрос о принципиальной невозможности получения абсолютной истины научными средствами в силу ограниченности возможностей и переменчивости человеческого существа. Абсолютная истина доступна человеку только через откровение.
В то же время христианство позаимствовало у античности логику, философию, историю, географию в естественном откровении, т.е. в прочтении мира природы, которое содействует познанию Бога, содержащегося в тварном мире (и в человеке как его части). Поражает возможность человека жить в этом мире с радостью и воспринимать его красоту на всех уровнях, так что критерий красоты является одним из критериев истины и в научном поиске. Отрицание материалистического понимания действительности не помешало христианским мыслителям получать важные научные выводы. Так, Ж. Буридан задолго до Г. Галилея сформулировал закон инерции.
Каков вклад христианского мировоззрения в методологию науки? Во-первых, христианство отрицает обожествление предметов тварного мира (небесные светила, животные, растения и пр.), изгоняя присутствующий в античном мире пантеизм, признававший наличие божественного начала в твари такой подход поощрял естествоиспытателей при исследовании природы не бояться нарушения божественных заповедей. Во-вторых, в христианской антропологии человек признается венцом и целью творения; его ум сотворен по образу Божию (недаром Адам нарек именами живую тварь). Поэтому человек в научных целях бесстрашно стремится испытывать природу, даже загоняя ее, по слову Галилея, в «испанские сапоги» (ради чистоты эксперимента), потому что подлунный мир - его царство; он доступен познанию, однако не весь и не до конца.
Законы природы существуют не каждый сам по себе, а подчиняются общему правилу, которое отчасти доступно математике, а ум человеческий обладает способностью к научному мышлению хотя бы потому, что в него вложены логические правила и общие понятия, которые, вообще говоря, ниоткуда не вытекают, но которым подчиняется мир. Бывает, математики создают теорию, а затем физики открывают объекты, полностью описанные теорией. Наука раньше, чем философия, освободилась от богословия, определив
собственный предмет и собственные методы его исследования, результаты которого служили обоснованию рационального обустройства жизни. А философия еще долгое время ходила в служанках богословия, и церковь уже после воцарения науки долгое время была строгим цензором, отделяющим научные результаты от философских суждений.
Византия гораздо меньше подвергнулась варваризации, чем Римская империя, и существовала еще 1000 лет после падения последней. Неоценимы ее вклад в становление светской культуры мира, а также ее геополитическая роль защиты западного мира от мусульманских нашествий.
Обычно Византию трактуют как страну дикую, нелепую, отсталую и жестокую для своего окружения и для окружающих народов. Ее историческую роль пытаются игнорировать. Падение Римской империи объявляется концом античности. Между тем Византия перешла в Средневековье, сохранив античное устройство в государственной и общественной жизни, восприняв греческое духовное наследство. Кодекс Юстиниана (VI в.) был кодификацией классического римского права. Сохранилась система античного образования, основанная на рукописях классиков эллинизма, начиная с Гомера. Здесь учились вселенские учители Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, а затем возникали подобные христианские школы при епископских кафедрах и монастырях, готовившие клириков. В 425 г. открылся прообраз университета (ау-диториум), где преподавали христиане. Простой люд обучался чтению, письму, счету, началам музыки при монастырях. Уже с V в. государство стало наступать на язычество. В 529 г. Юстиниан закрыл Платоновскую академию в Афинах и изгнал неоплатоников, обосновавшихся до конца XI в. в Сирии. Были осуждены Порфи-рий (III в.), Эригена и его последователи, Варлаам, учитель Петрарки (XIV в.), пытавшийся перевести богословие на почву античного философствования.
Христианская церковь в то же время была хранительницей и потребителем античного наследия, поддерживая распространение античных знаний. В практическом плане были приумножены достижения античности в юриспруденции, медицине, технике, архитектуре и пр. Западная Европа явно отставала. Например, купол Софии (VI в.) был повторен на Западе лишь в XV в. (Флорентий-
ский собор), а турки пытались, но не смогли создать такой же для Голубой мечети (XVI в.). В вв. греческие неоплатоники
включили в свою философскую систему алхимию. Но ромеи-византийцы не пытались продвинуться в фундаментальных науках, они (как и средневековый Запад) довольствовались средневековой картиной мира.
Мусульманство, проникшее на юг Европы в Средневековье, обогащенное культурой Древнего Востока, вознесло философские труды античности на уровень священных книг, осуществив их переводы на арабский, а затем их комментирование. Высокий поток и уровень их знаний превысил поток знаний из Византии. Главное сочинение Птолемея, алгебру, цифры, алхимию Западная Европа получила из арабских рук. В широко известных трудах Аверроэс, Авиценна и др., как и ромеи, стремились довести до совершенства знание античной мудрости и в то же время расширяли и обогащали предмет исследований, объясняя овладение сущностью природы способностями человеческого ума, его богоподобием и, в конце концов, его тождественностью с умом божественным. Отсюда их попытки осмыслить предмет рационально и критически оказывались в глазах церкви еретическими и вольнодумными. Григорий Палама полагал, что «во внешней премудрости надо убить змия (надменность), потом отсечь голову и хвост змия, т. е. явно ложные сведения об уме, Боге, первоначалах творений, а среднюю часть, т.е. рассуждения о природе... разделить от вредных умствований, как приготовители лечебных снадобий огнем и мечом очищают змеиную плоть» (цит. по: с. 87- 88).
В отличие от восточных провинций варваризация римлян шла интенсивнее, чем латинизация варваров. В течение почти двух столетий Италия - сердце Римской империи заполнялась пришельцами с севера и востока за счет иммиграции, военных захватов, приглашенных союзников. Прощались с латинянами романизированные галлы и бритты, римские низшие слои примыкали к варварским племенам и т.д. В результате римское право сменялось обычным, виллы превращались в замки, римляне страдали от беспредела варварских дружин. В привычных стычках и произошло формальное падение Западной Римской империи. После ее падения формирование варварских государств ускорилось, варварские короли стремилась к римскому величию, но римская культура не
привлекала их, так как считалась источником изнеженности. Естественно, культура и образование пришли в упадок; изучались не греческие классики и даже не их латинские переводы, а поверхностные компиляции. Единственной объединяющей силой оказалась христианская церковь.
Христианские подвижники, или «последние римляне» (Боэций, Августин Блаженный, Марциан Капелла), создали упрощенную систему образования, доступную простому люду, существовавшую в течение всего Средневековья. В епископских резиденциях, монастырях и малых приходах обучали народ, королей, синьоров и вассалов христианской вере. В начале V в. прославился простолюдин Патрик, проданный пиратами в Ирландию пасти овец. Следуя за стадом, он пламенно проповедовал Христа и стал великим пастырем душ человеческих. За 100 лет Ирландия покрылась сетью монастырей, а монахи овладели латынью и греческим и старались хранить античное наследие. К VII в. в Европу выехали сотни проповедников, около трехсот из них были канонизированы. К VIII в. началась английская волна просвещения. Крещенное королевство франков в эпоху Каролингов (800-987), распространившись во Франции, Германии, Италии, превратилось в империю. Ее основатель Карл Великий научился читать по-латыни и гречески (письмом, правда, не овладел), создал Дворцовую академию и школу, где изучались и преподавались Священное Писание и античные тексты, развивалось искусство книгописания, строились храмы.
С Х в. датируется эпоха «переводчиков» и «комментаторов» античных и арабских текстов, переведенных на латынь. Х!-ХШ вв. знаменуются открытием университетов (первый - в Болонье), где изучались право, медицина, философия, теология, свободные искусства под руководством и надзором клириков; зарождается схоластика, решающая богословские, философские и естественнонаучные проблемы.
В идеале схоластика является системой, в которой из минимального количества аксиом, принимаемых без доказательства, с помощью точных логических цепочек выводятся новые правильные утверждения. В античности аксиоматический метод применялся Евклидом в геометрии. Он существовал веками, но почти нет таких утверждений, которые без доказательств казались бы верными для всех. В Средние века божественное откровение было непо-
грешимо, и логическое мышление выстраивало множество сложных теорем не только в богословии, но и в философии и даже в науках о природе. Однако со временем становилось ясным, что даже в математике аксиоматический метод сталкивается с непреодолимыми противоречиями (например, теоремы К. Гёделя, неевклидовы геометрии Лобачевского и др.), не говоря о реальных предметах, художественной литературе, описании душевных состояний, духовного уровня, с которым имеет дело и богословие.
Эрудиция и достижения в логике средневековых схоластов несомненны, но с помощью логики они пытались отрицать гелиоцентрическую систему, изучали химию по Псалтыри и пр. Даже в начале XVII в. из Парижа выслали группу физиков за приверженность атомизму. В православной церкви рационалистический метод не почитался за истинный даже в богословии и понимался только как «школа», а не метод познания мира. Богословие восточных отцов церкви возникло без привкуса западной схоластики. Обладание истиной в чистом виде основывалось на признании умственного созерцания, понимающего смысл данного предмета или понятия, его места и назначения среди других предметов. Такое знание необъяснимо логически, его можно помыслить как непосредственный контакт с Божиим умом, когда Творец открывает твари замысел Своего творения.
Конечно, в науке критерий такого видения не является главным: чтение книги природы требует постепенного движения по ступеням и обобщения опыта. Но для православного богослова требуется полнота личного опыта в богообщении. И логичные рассуждения выступают не звеньями доказательств, а свидетелями красоты Божьего построения, обращенного к пониманию того, что происходит с нами и вокруг нас, не уклоняясь от веры и не посягая на абсолютное знание.
К концу ХШ в. на Западе сложились в целом национальные государства, затянулась рана культурного разрыва с античностью, развивалась техника, процветало мореплавание, готово было возникнуть книгопечатание. Суть Возрождения - апокалиптический ход истории: постепенное забвение Христа, движение к конченой точке сохранения веры горстки христиан и принятие человечеством антихриста. Признаки: отпадение католичества от вселенского православия, разложение пастырей, отрицание покаяния и смирения
вплоть до богоборчества; стремление заменить труд в поте лица райским установлением владычества над природой. Возрождение античных ценностей было обращено не к учителям поздней античности, а к дохристианской эпохе, воспевающей земного человека.
В начале Возрождения большую роль играла прибывшая из Византии, спасаясь от натиска турок, греческая колония, обосновавшаяся в Италии на близлежащих островах. Греки привезли античные манускрипты, византийские учителя были нарасхват (Вар-лаам был учителем Петрарки, Максим Грек учил племянника Пико делла Мирандолы, издавал его книги).
Флорентийская уния подвела итог объединения двух церквей с уроном для православия; Иоанн Палеолог пытался объединить христиан в борьбе против турок. Подписанная на Флорентийском соборе уния, чему способствовал Виссарион Никейский, сильно ущемила права православных и не была признана в Византии. Виссарион остался кардиналом в России, собирал и переводил древнегреческие рукописи, пытался организовать поход западных христиан в помощь Византии.
Философия Возрождения именовалась гуманизмом: «Человек есть мера всех вещей». В гуманистической этике игнорировалось учение о грехопадении: можно уподобиться божеству собственными усилиями, не ограничивая себя при этом в удовольствиях (М. Лютер и протестантская этика): «Господь создал столь вкусных щук, чтобы я их ел»). Политическая философия простиралась от цинизма Н. Макиавелли («цель оправдывает средства») до утопизма Т. Кампанеллы («Город солнца»). Для Фичино и Пико делла Мирандолы («Речь о достоинстве человека») человек - небесный Адам, которого Бог создал в качестве своего товарища («человек старается быть, как Бог, повсюду»).
Почерпнув ряд ценных идей из античности, наука Возрождения начала движение вперед. Речь идет прежде всего о математике, в рамках которой развивалась алгебра. Мысль о том, что законы природы написаны в числах, в XV в. развивали Паччоли, Николай Кузанский, Леонардо да Винчи, Фичино. Медицина Возрождения активно изучала анатомию, при этом церковь преследовала крупнейшего анатома Везалия. Ятрохимики (Парацельс) полагали, что поскольку в теле идут химические процессы, а подобное надо лечить подобным, то врачевание основывалось на алхимии.
Реконструированная Виссарионом Никейским птолемеевская астрономия созданием новых звездных таблиц помогла достичь берегов Америки и совершить кругосветное путешествие; было положено начало колониальным захватам; осуществлены попытки создания светской историографии, оспаривающей библейскую историю. Выступивший против католической церкви протестантизм дорого заплатил за свое освобождение: была утрачена сильнейшая связь сердца человеческого с Богом в таинствах, иконопочитании и пр. Католическая церковь ответила контрреформацией - усилением инквизиции, индексом запрещенных книг, сожжением ведьм, осуждением ученых, созданием ордена иезуитов для борьбы с вольнодумством.
Новое время взяло от Возрождения: 1) идею человека как царя всей твари, обладающего богоподобным умом, который, читая книгу природы, прославляет творца; 2) идею, рожденную магией, о человеке, способном подчинить себе природу и переделать мир своими руками; 3) мысль о наличии множества населенных миров (Дж. Бруно); 4) идею о способности создать человека в колбе (Парацельс). В науке на первый план выдвинулась практика как критерий истины с особым значением эксперимента, вынуждающего природу давать ответ на поставленный ученым вопрос. Дедуктивный метод начинает служить эмпирическому методу, отвечая на вопрос о возможности с его помощью построить твердые посылки для опыта и о пределах строгих логических понятий, представляющих научные проблемы. Ф. Бэкон стал создателем этого метода. Королевское научное общество Англии (1633) взяло на вооружение эмпиризм с девизом «Ничто со слов». Но Бэкон не порывал с христианством, взывая к просвещению, к занятиям науками ради приближения к Богу. Однако тезис «Знание - сила» роднит его с магией. Античная картина мира, представляющая качественное многообразие вещей в природе в сложной гармонии и красоте, в науке Нового времени заменилась представлением о мире как взаимодействии однородных и неизменных в своих качествах частиц (атомизм). Поэтому нет различий между самыми сложными вещами, нет сокрытой в вещах и над ними сущности, нет различий между природными явлениями и построенными человеком механизмами.
Церковь нервно реагировала и на коперниковскую гелиоцентрическую концепцию, и на атомистическую теорию. Лишь к сере-
дине XIX в. появились неопровержимые доказательства этих учений. Но уже в самом начале новой науки католическая церковь загнала себя в тупик, из которого ее не может вывести раболепие перед современной наукой. В XVII в. большинство крупных ученых были глубоко верующими людьми. Это и И. Кеплер, и Б. Паскаль, и Р. Декарт, и Г.В. Лейбниц, и И. Ньютон. Но при этом введенный Декартом образ «машины мира» стал идеалом научного познания.
В XVII в. философия укрепила родство с наукой и, можно сказать, служанка теологии начала свое служение науке. У идеи прогресса росло число сторонников, новая наука развивалась, как веточки из ствола знания, распространяясь на науки об обществе. Развитие общественной мысли стимулировалось рождением идеи историзма - о круговороте в развитии обществ (Дж. Вико), о преодолении естественного права («войны всех против всех» либо спокойное, но подзаконное существование) рождением государств на основе общественного договора, обеспечивающего с помощью законов и силы защиту подданных (Дж. Локк, Т. Гоббс). Росла уверенность, что чисто научными методами можно получить полное знание о поведении, чувствах и чаяниях человека; из антропологии стремились удалить религиозные аспекты. Но до сего времени гуманитарные науки не подчиняются точному знанию и не выдерживают логической проверки. Не помогал тогда и деизм, согласно которому Богу отводится роль первопричины, после чего все в мире развивается автоматически, без постоянного присутствия Бога в мире, в поведении и в душе человеческой. Обращая внимание на красоту мироустройства, не отрицая гармонии божественных законов, философы были уверены в их доступности человеческому познанию, утверждали, что «этот мир - лучший из миров» и что в нем обеспечивается «тихое и безмолвное бытие в благочестии и чистоте».
Конец XVII - начало XVIII в. именуется эпохой Просвещения. Просвещение охватило Европу; тогда был создан земной идеал развития человечества, реализовать его предстояло в твердых знаниях, которыми владеет наука. Церковь предстала как враждебная сила, мешающая строить царство Просвещения и разума («раздавите гадину» - Вольтер). Бог понимался деистически. Механистическое понимание мира распространялось и на человека как продукта среды, условий общества, воспитания. Предстояло освободить человека от религиозного дурмана, сеять разумное, доброе,
вечное знание о человеке и об обществе, и тогда человек выйдет из состояния несовершеннолетия на светлый путь, обретет способность создать новый мир свободы, равенства и братства. Таковы были лозунги Великой французской революции конца XVIII в., подготовленные просветителями Франции.
К концу XIX в. противостояние науки и религии достигает апогея. Наука берется решить все задачи, стоящие перед человечеством. Показательно, что научное мировоззрение является не осознанной логической системой, а совокупностью подсознательных твердо усвоенных постулатов: 1) наука и искусство - высшее дело человечества; 2) наука - сила, преобразующая мир; 3) наука всесильна: ей доступны любые знания; 4) наука - высший источник истины, все иные истины проверяются ею; 5) Бог не может присутствовать в научных построениях; 6) то, что не познается наукой, не существует; 7) наука не может стоять на месте, для нее возможно только движение вперед. На самом же деле там, где науке недостает фактов, она превращает гипотезы в теории, догадки - в гипотезы, предположения - в факты, тем самым снижая уровень строгости.
Устройство материи настолько превышает возможности человеческого разума, что большинство людей не может его понять вообще. Некоторые могут освоить формальное описание, но не могут увидеть цельную картину оком ума и лишь привыкают к непонятному. Поражает, что ощутимое понятие в физике - материя -стремительно исчезает; те, что в начале ХХ в. возникли, как два облачка - относительность и кванты, - породили шторм, и описание мира с помощью понятия полей (в том числе информационного) из призрака становится реальностью.
Благодаря Гёделю, разрушившему в математике аксиоматический метод, математика стала предметом веры, «так что все компьютеры, мобильники и другие достижения НТП, кажется, существуют потому, что милостивый Господь ведет нас по пути непротиворечивой математики.
Позитивизм, господствующий повсеместно (в том числе и в философии), стремящийся к строго научным определениям исследуемых объектов, получив удар от генералов науки, впал в инсульт: на конгрессах физиков возникает вопрос о Боге - творце (1999). В ХХ в. химики поняли природу химических связей в молекулах и объяснили некоторые теоретически загадочные составные
периодической таблицы Менделеева. Велики достижения медицины. Но наиболее существенные открытия связаны с открытием биологами ДНК, ее запрограммированностью и ролью информации в деятельности организма как системы. Как объяснить этот порядок? Почему атеисты видят красоту в устройстве ДНК и РНК, но хотят вверить ее в произведения «слепого часовщика - стихийных сил природы»? Пишут о панспермии, но разве она объясняет переход от неживого к живому?
Аналогично обстоит дело с проблемой саморазвития живого с позиций дарвинизма. Речь идет о путях повышения жизнеспособности либо приспособления к условиям среды, либо усложнения организма, расширяющего его возможности (выход на сушу и т.д.) путем его дальнейшей мутации, приводящей к возникновению новых видов.
Теория быстро получила статус классической. Действительно, виды способны как приспосабливаться и выживать, мутируя, так и деградировать и гибнуть. Конечно, естественный отбор поддерживает равновесие биогенетического сообщества в его многообразии. При этом стихийные возмущения экологических систем, выводя на авансцену то одни, то другие виды, создают новую устойчивую экосистему. Но никто еще не доказал способность к прогрессивной мутации или прогрессивной эволюции от одного вида к другому. За почти двести лет изучения мутации бактерий (при их скорости размножения это - почти 4 млн. лет) не было получено ни одного нового их вида. К тому же устойчивостью обладают признаки бесполезные и даже мешающие выживанию. Автор приводит и другие возражения, главное из которых: Дарвин вообще не рассматривал главную единицу жизни - клетку. Остается открытым вопрос о смене ландшафтов, фиксируемой в слоях осадочных пород, содержащих останки животных и растений, многие из которых свидетельствуют о катастрофизме этих перемен, но почти не координируются со сменой переходных форм согласно дарвиновской теории. Помимо биологии дарвинистская модель применяется и к обществу. Социал-дарвинизм пытается доказать, что в борьбе за существование выживают наиболее приспособленные и удачливые в добыче денег. Однако известно, что и рынок способен и даже вынужден работать на благо общества.
В вопросе о происхождении Вселенной господствует гипотеза А. Фридмана о пульсирующей и ныне расширяющейся Вселенной. Эта гипотеза не справляется с построением астрономической теории. Фридман надеялся, что потомки сумеют решить проблему. Равным образом постоянная Хаббла и эффект Допплера держатся на предположении о том, что переменные звезды (цефеиды) являются тождественными. Ни Г.А. Гамов с его Большим взрывом, ни У. Гершель с его механизмом появления новых звезд, ни теория самообразования Вселенной на основе взрыва сверхновых звезд, ни гипотезы о едином вращении планет не могут подтвердить, если не происхождение, то хотя бы единство в наблюдаемых процессах.
Прорицание Дж. Бруно множественности обитаемых миров -«магия в "подкорке" науки» (с. 352). Положением Солнца в системе галактик и метагалактик можно увидеть, что Земля избрана как оптимальный для жизни вариант. Если посмотреть на законы, управляющие физическим миром, то их законосообразность привлекла в понимание устройства Вселенной антропный принцип. Этот целевой, а не действенный принцип звучал диссонансом для ученых ХХ в. Автор полагает, что в сильно неравновесных термодинамических системах длительное сохранение порядка возможно только с помощью человеческого ума, вносимого Божьей инструкцией, что имеет место и в живой материи.
Язык науки и язык богословия различны. Ученый может исследовать то, что доступно исследованию в здешнем мире. Он всего лишь не должен отрицать, как несуществующее то, что ему недоступно. Кант разграничил мир явлений (феноменальный), воздействующих на чувства человека и побуждающих его рассудок к их познанию, от мира вещей (ноуменального), существующих сами по себе. Если же разум человеческий пытается охватить мир в целом, он сталкивается с неразрешимыми диалектическими противоречиями, характерными для человеческого мышления. Перед разумом возникают четыре антиномии Канта. Две первые относятся к миру явлений и могут оказаться ложными, третья касается свободы; в мире явлений свободы нет, все жестко детерминировано. Но человек наделен свободой воли, и природная детерминация над ним не властна, потому что он ноуменален, есть существо сверхчувственное. Только в мире ноуменов существует «свобода через причинность», потому что здесь нет времени. Четвертая антиномия
касается бытия или небытия Бога. Подвергая критике существующие доказательства бытия Бога, Кант ниспроверг господство Бога в сфере природы и логики, но оставил за ним важнейший суверенный домен - мораль. Моральная вера в отличие от практической либо доктринальной (с которой богословы ищут Бога) веры не нуждается в знании.
Большинство современных ученых готовы допустить Бога в область морали, философии, эстетики, но не в область естественных наук. Далеко зашедшее обмирщение философов и ученых и скудные Духом святым западные церкви не могут одухотворить души ученых, способных жертвенно служить идее. Не учитывается красота гипотезы и ее воплощения, что является сильнейшим аргументом в пользу ее истинности. Русские ученые, приходящие к Богу в поисках нравственной правды, приводят Его в науку.
И. С. Андреева
