CC BY
55
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2006.04.003. ВЕББЕР Н. ЭВОЛЮЦИЯ НОРМАНДСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ. 911-1154 гг.
WEBBER N. The evolution of Norman identity, 911-1154. - Woodbridge, 2005. - 195 p.
Ключевые слова: Герцогство Нормандия, 911-1154 гг., вопросы зарождения и изменения нормандской идентичности.
В монографии Ника Веббера рассматриваются вопросы зарождения и изменения нормандской идентичности в период от возникновения герцогства Нормандия (911), до 1154 г., ознаменовавшегося существенными переменами в статусе, восприятии и самовосприятии нормандцев на западе и на юге. Обсудив во Введении общие проблемы, связанные с понятием идентичности, а именно, различные ее определения и модели ее формирования, предлагавшиеся историками и социологами на протяжении последних десятилетий, автор переходит собственно к исследованию. Три части книги посвящены трем главным этапам в истории нормандцев как народа (gens Normannorum). Они озаглавлены «Нормандцы в Нормандии» (911-1066), «Нормандцы на юге», «Англия и Нормандия после 1066 г.». Каждая из частей начинается с подробного обзора источников, на которые опирается исследователь. Основную массу среди них составляют хроники. Н. Веббер привлекает к рассмотрению как нормандские источники, так и сочинения не-нормандских хронистов. Круг произведений достаточно традиционен (Хроники Дудо Сент-Квентинского и Гийома Жумь-ежского, Анналы Флодоарда Реймсского, сочинения Амата из Монте-Кассино, Вильгельма Апулийского, Годфри Малатерры, Фалько Беневентского, Ордерика Виталия, Уильяма Мальмсберий-ского и пр.), однако с точки зрения вопроса об идентичности они ранее не анализировались.
Автор выделяет два аспекта идентичности - идентичность внутреннюю, определяющую восприятие народом самого себя, и идентичность внешнюю, т.е. отличительные качества данного народа с точки зрения его соседей, соперников и врагов. Формирование идентичности в целом, подчеркивает Н. Веббер, происходит во взаимодействии этих двух аспектов.
Характерной особенностью становления внутренней нормандской идентичности на первом этапе ( в период возникновения и укрепления Нормандского герцогства) была этническая неоднородность населения. Пришельцы-скандинавы и исконные жители будущей Нормандии коренным образом отличались по языку, традициям и представлениям о собственном происхождении. В этот период, утверждает Н. Веббер, когда общий миф о происхождении gens Normannorum еще не сложился, объединяющим идеалом стало представление о военной доблести и непобедимости нормандцев. Дух gens Normannorum воплощался в его герцогах, становившихся, до определенной степени, персонификацией всего народа. Другой составляющей внутренней идентичности стала общность территории. Со временем возникает представление о том, что земли Нормандии были пусты до прихода Ролло, соответственно, этнические различия отрицались и все, родившиеся в Нормандии, по определению оказывались нормандцами. Сходный принцип «отрицания предыстории» прослеживается при формировании третьей составляющей нормандской идентичности - идеи христианского благочестия нормандцев и божественного покровительства, оказываемого им. Ролло и его последователи крестились, приняв земли от французского короля в 911 г. (таково было одно из условий соглашения), но в «национальной мифологии» gens Normannorum - изначально христианский народ.
Таким образом, подводя итог первой части рассуждений, Н. Веббер выделяет три основных образующих элемента внутренней нормандской идентичности на этапе ее становления: воинский дух, воплощающийся в предводителях, общая земля и христианская вера.
Обращаясь далее к вопросу о восприятии нормандцев их соседями, т.е. к внешней идентичности, Н. Веббер прослеживает изменение этих представлений к XI в. В Х в. для континентальных авторов нормандцы, живущие в Нормандии, оставались все теми же «норманнами», викингами - жестокими, коварными и опасными. Идеи об их «непобедимости» и христианском благочестии (составляющие внутреннюю идентичность) полностью отсутствуют. Но к XI в., подчеркивает Н. Веббер, ситуация меняется. После укрепления Нормандского герцогства и установления четких границ французы перестали относиться к жителям Нормандии как к «вто-
росортным франкам», а стали рассматривать их как отдельный народ со своими обычаями и традициями. Соответственно, были переняты представления, зафиксированные во внутренней идентичности, и образ народа формировался в соответствии с ними.
Рассматривая во 2-й части историю нормандских завоеваний в Италии и Сицилии, автор указывает, что если в Нормандии речь первоначально шла о противостоянии небольшой группы воинственных пришельцев и многочисленного местного населения, то на юге можно говорить, скорее, о контактах нормандцев с разными этническими группами, относившимися к ним по-разному. При этом нормандцы в Италии и Сицилии составляли ничтожно малую долю от общего населения, которое никоим образом не могло «онормандиться». Внутренняя идентичность нормандцев на юге первоначально складывалась их тех трех составляющих, которые были выявлены автором в первой части. Но со временем, когда эпоха завоеваний закончилась и война перестала быть главным делом нормандских правителей, старая идентичность начинает распадаться. Рожер Сицилийский, принадлежавший к третьему поколению завоевателей, уже не связывал себя с Нормандией. Изменение идентичности шло двумя путями: в Италии ее основой стал «территориальный» признак, связь со своей новой родиной и ее правителем. На Сицилии нормандцы цеплялись за старые традиции, и в итоге их идентичность оказалась поглощена конгломератом более развитых и древних культур, существовавших на острове.
Аналогичные по содержанию, хотя иные по форме процессы прослеживаются в Англии после нормандского завоевания. Если брать нормандские хроники, написанные после 1066 г., указывает Н. Веббер, в них заметно движение внутренней нормандской идентичности, по-прежнему воплощавшейся в правителе, от воина к рыцарю. В образе Вильгельма подчеркиваются такие аспекты, как благочестие, мудрость, милосердие к врагам. К середине XII в. в Англии происхождение уже не играло решающей роли при определении принадлежности человека к «нормандцам» или «англичанам», гораздо более важными оказывались территориальные и политические факторы.
В результате проведенного анализа Н. Веббер делает вывод, что и на юге, и в Англии, нормандская идентичность претерпевает сходные изменения. Хотя повиновение предводителю по-прежнему
остается важным, сами правители перестают быть носителями и воплощением «нормандского духа» и начинают ориентироваться на другие культурные ценности. Кроме того, связи с предводителем или кровные связи с определенным народом отчасти утрачивают свое значение; на первый план выходит понятие «родины», patria, или своей земли. Именно эти процессы, заключает исследователь, привели к тому, что к 1054 г. нормандцы, хотя и не перестали существовать как народ, практически исчезли со страниц истории.
З.Ю. Метлицкая
2006.04.004. ЯРИТЦ Г. КОНТЕКСТ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ, ИЛИ «АМБИВАЛЕНТНОЕ» ИЗОБРАЖЕНИЕ ТРУДА В ПОЗДНЕМ СРЕДНЕВЕКОВЬЕ.
JARITZ G. Der Kontext der Repräsentation oder: Die «ambivalente» Verbildlichung von Arbeit im Spätmittelalter // Arbeit im Mittelalter. Vorstellungen und Wirklichkeiten. - Berlin, 2006. - S. 245-263.
Ключевые слова: «амбивалентное» изображение труда в позднем Средневековье.
В настоящий момент Герхард Яритц работает в Институте исследований повседневности и материальной культуры Средневековья и раннего Нового времени (Кремс, Австрия), где он, в частности, издает альманах Medium Aevum Quotidianum; кроме того, он преподает в Центральноевропейском университете (Будапешт, Венгрия). Реферируемая статья дает представление как о стиле работы данного ученого, так и о круге проблем, которыми он занимается.
Статья, содержащая множество ссылок на обширный круг литературы, посвященной смежным проблемам (и, в частности, на работы самого автора), начинается с провозглашения необходимости анализировать контекст средневековых живописных изображений труда для того, чтобы постичь назидательное содержание этих изображений, их моральную нагрузку и социальную функцию. «Зафиксированный в изображениях, но оторванный от контекста "труд как таковой" лишен содержания, в лучшем случае, он может быть описан, но его восприятие и значение понять невозможно» (с. 245).
Определив методологические рамки, а также обозначив круг анализируемого материала (временные границы - XIV-XVI вв.), автор переходит к первому типу примеров. Сюда он относит ряд
