CC BY
118
мятников. В два раза возрастает число крупных поселений, среди которых выделяются «селища-гиганты» площадью в 10-20 га. По археологическим материалам фиксируется активизация торговых связей с Ордой и Востоком. Однако во второй половине XIV и на протяжении всего XV в. в регионе растет нестабильность из-за участившихся татарских набегов. Происходит постепенное запустение территории Верхнего Подонья, и новая фаза ее освоения приходится уже на вторую половину XVI в. (с.207).
В качестве приложений в книге помещен «Каталог древнерусских памятников XII-XV веков южных территорий Рязанской земли» (с. 218-237), а также публикуются результаты металлографических исследований коллекций железных предметов из поселений Верхнего Подонья (с. 238-258) и результаты исследований остеологического материала с поселения 10 у деревни Замятино (с. 259-261).
А.Е. Медовичев
2006.02.037. ВОЕННОЕ ДЕЛО НОМАДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В СЯНЬБИЙСКУЮ ЭПОХУ: СБ. НАУЧ. ТР. / Новосиб. гос. ун-т; Под ред. Худякова Ю.С., Скобелева С.Г. - Новосибирск, 2005. - 231 с.
Ключевые слова: военное дело номадов Центральной Азии, I тыс. н.э.
Сборник посвящен изучению комплекса вооружения и военного дела кочевников Центральной Азии в эпоху господства здесь народа сяньби, объединившего во П^ вв. под своей властью практически все племена, входившие до того в состав хуннской державы. Важность данной темы, как отмечается во введении, обусловлена той ролью, которую сыграли сяньбийцы в развитии тяжеловооруженной панцирной кавалерии как особого рода войск в кочевом мире в течение I тыс. н.э., а также в распространении наиболее совершенных видов оружия ближнего боя, защитного доспе-ха и конского снаряжения. В публикуемых статьях вводятся в научный оборот новые, не привлекавшиеся ранее материалы из сянь-бийских памятников, исследованных китайскими археологами, а также иконографические материалы с территории северных китайских государств, во главе которых во второй четверти I тыс. н.э. находились династии сяньбийского происхождения, и где кочевни-
ки-сяньби образовывали нечто вроде класса профессиональных воинов.
Сборник открывает статья Ю.С. Худякова и Юй Су-Хуа, в которой публикуются новые материалы по оружию дистанционного боя сяньби с памятников на территории Внутренней Монголии и Южной Маньчжурии (Чжалайноэр, Лабудалинь, Саньдаовань). Они включают концевые и плечевые, а также срединные боковые и срединные фронтальные, костяные накладки сложносоставных луков; костяные и железные черешковые наконечники стрел разных типов. Значительное групповое и типологическое разнообразие наконечников, ориентированных на поражение незащищенного металлическим доспехом противника, свидетельствует, по мнению авторов, о значительно большей роли дистанционного боя и легковооруженной конницы у сяньбийцев, чем это представлялось ранее (с. 16).
В статье Ю. С. Худякова рассматривается комплекс вооружения центральноазиатских кочевников во 11-У вв. Как отмечает автор, предшествующий период в развитии военного дела этого региона характеризовался преобладанием оружия дистанционного боя. Такая ситуация была следствием военного господства хуннов и высокой эффективности хуннских дальнобойных сложносостав-ных луков, получивших широкое распространение во всем кочевом мире. Создание в середине II в.н.э. сяньбийской военной державы привело к существенным изменениям в данной сфере. В частности, к появлению луков с плечевыми накладками, призванными компенсировать меньший, по сравнению с хуннскими, размах плеч сяньбийских луков путем увеличения их рефлекторной силы. Изменения произошли и в соотношении типов наконечников стрел. Если у хуннов были распространены преимущественно трехлопастные наконечники, ориентированные на дальность полета и точность попадания, то у сяньбийцев преобладают двухлопастные и плоские стрелы, рассчитанные на скоростную стрельбу с короткой дистанции (с. 21-23).
Комплекс клинкового оружия сяньбийских воинов находит аналогии с ханьским вооружением Китая и существенно отличается от хуннского преобладанием длинных двулезвийных мечей, существенно потеснивших столь популярные у хуннов однолезвий-ные палаши. Примечательно также использование сяньбийцами
копий с ромбическими в сечении наконечниками, как правило, применявшимися для нанесения ударов по защищенному доспе-хом противнику.
Указанные особенности наступательного вооружения, а также многочисленные находки в сяньбийских могильниках фрагментов чешуйчатых и пластинчатых панцирей, целых наборных доспехов и сферических шлемов свидетельствуют, по мнению автора, о появлении у народа сяньби тяжеловооруженной кавалерии, наносившей таранный удар копьями в тесно сомкнутом строю (с. 26-27).
В статье кратко характеризуются также комплексы вооружения улуг-хемской и кокэльской культур в Туве, булан-кобинской культуры Горного Алтая, таштыкской культуры Минусинской котловины и ряда других культур кочевников изучаемого региона, военное дело которых испытало сильное влияние сначала хуннов, а затем сяньбийцев. Анализ этих комплексов также демонстрирует постепенное возрастание во 11-У вв. роли оружия ближнего боя и применения защитного доспеха, хотя и не столь массового как у сяньби. Лишь отдельные кочевые племена северной периферии Центрально-азиатского историко-культурного региона оказались вне сферы развития этой тенденции (с. 51).
А.Ю. Борисенко и Ю.С. Худяков анализируют изображения тяжеловооруженных панцирных всадников на фресках пещерных памятников Кызыла в Восточном Туркестане, скопированных экспедицией немецкого исследователя А. фон Ле Кока в 1904-1914 гг. На рисунках представлены длиннополые панцири-халаты ламел-лярной конструкции с высокими стоячими воротниками и сфероконические шлемы с фигурными навершиями и крыльями, снабженные пластинчатыми бармицами. Изображенный тип седел при отсутствии стремян позволяет уточнить хронологический диапазон, в течение которого могли существовать подобные всадники. Это время не раньше III и не позднее VI в.н.э., поскольку с VI столетия в ходе экспансии древних тюрок металлические стремена быстро распространяются по всей Евразии (с. 64).
Всесторонний анализ состояния военного дела в сяньбийских государствах северного Китая в IV-VI вв. содержится в работе Л.А. Боброва и Ю.С. Худякова. Этот период, отмечают авторы, во многом предопределил развитие китайского военного искусства на столетия вперед, выдвинув кавалерию (особенно тяжеловооружен-
ную) в качестве главного рода войск, решавшего исход полевых сражений. Именно тогда на северо-востоке региона, на стыке Южной Маньчжурии, Кореи и Китая возник новый оружейный комплекс, который за два столетия стал доминирующим на территории большинства дальневосточных государств. Характерными чертами этого комплекса было широкое использование предметов защитного вооружения не только для прикрытия головы и корпуса воина, но и для защиты его боевого коня. Применение конских доспехов (панцирных попон и оголовий), жесткого седла с высокими передней и задней луками, а также стремян, сделавших посадку всадника более устойчивой, резко повысило эффективность тактики тяжеловооруженной кавалерии - таранной атаки в плотном строю с использованием длинного древкового колющего и клинкового рубящего оружия.
Создание панцирной кавалерии, как полагают авторы, в значительной степени явилось результатом завоевания сяньбийцами северного Китая в 20-х годах IV в. н.э., что позволило соединить мощную китайскую материально-техническую базу производства доспехов и высококачественный конский парк кочевников, сильные кони которых (в отличие от собственно китайских) были более пригодны для ношения тяжелого вооружения (с. 101).
В статье подробно описываются и классифицируются элементы сяньбийского оружейного комплекса, включающего как оружие дистанционного боя (луки, стрелы), так и оружие ближнего боя. Последнее, в свою очередь, подразделяется на длиннодревковое оружие (копья), короткодревковое ударное оружие (топоры, булавы, палицы, кистени) и клинковое оружие (мечи, палаши, сабли, кинжалы). Реконструируется устройство различных типов защитного вооружения (створчатые кирасы, доспехи с ламеллярной и ламинарной системами бронирования, комбинированные доспехи и т.д.).
В целом, как отмечают авторы, многие компоненты сяньбий-ской паноплии составили основу комплекса наступательных и оборонительных средств средневековых государств и племен Центральной Азии и Дальнего Востока. В VI-VII вв. жужани (известные в Восточной и Центральной Европе под именем аваров) и древние тюрки выступили ретрансляторами сяньбийского оружейного комплекса и тактики на территории Южной Сибири, Передней и Малой Азии, Восточной и Центральной Европы (с. 165).
Системному анализу защитных пластин от панцирей, попон и бармиц, а также конструкции в целом основных видов сяньбийско-го доспеха для воинов и боевых коней посвящена статья В.В. Горбунова. В ней представлена также общая периодизация его развития, включающая три последовательных этапа. На первом из них (конец 1-111 в.) оборонительное вооружение сяньби еще находится в русле хуннской военной традиции, что проявляется в наборе пластин, покрое панцирей и структуре шлемов. Защитная пано-плия этого периода соответствует средневооруженной коннице. На втором этапе (IV - начало V в.) происходит резкий скачок производства доспехов на базе северокитайских мастерских. Сяньбий-ский доспех воспринимает многие элементы китайской военной традиции, но еще больше изобретается новых систем, в результате чего формируется собственно сяньбийская оружейная традиция. Набор средств защиты на данном этапе соответствует паноплии тяжеловооруженной конницы. Поздний период (V - конец VI в.) характеризуется дальнейшим ростом типологического разнообразия и совершенства оборонительных систем. Сяньбийский доспех начинает широко распространяться за пределы государства. К концу периода, когда власть самих сяньби в Китае закончилась, созданный ими комплекс оборонительных средств был в значительной степени воспринят тюрками и продолжал оказывать влияние на развитие вооружения в Восточной и Центральной Азии (с. 221-222).
С.Г. Скобелев публикует находки из одного погребения могильника Чегерак таштыкской культуры, в число которых входят немногочисленные предметы, относящиеся к оружию дальнего боя (наконечник стрелы, крюк и фрагмент берестяного корпуса колчана). О. А. Митько рассматривает вопрос о правомерности отнесения фрагмента костяного изделия из погребения могильника Комарко-ва Песчаная таштыкской культуры к каркасу модели кожаного колчана.
А.Е. Медовичев
