CC BY
31
ется создание выходящей за границы ЕС зоны стабильности в области экономики, безопасности и в решении проблем окружающей среды. «Северное измерение» должно подтверждаться соглашениями национальных государств и опираться на уже существующие институты, например, на Совет балтийских государств. В ходе дебатов по Конституции ЕС Финляндия, опасаясь доминирования крупных государств ЕС, искала коалиции с другими малыми государствами, главным образом с новыми странами-членами.
Специфическая роль Финляндии, пишет в заключение автор, состоит в том, что она исторически играла в Европе роль моста между Западом и Востоком. Двойственное стремление к тесной интеграции с ЕС, с одной стороны, и к свободе от военных союзов - с другой, является результатом ее прошлого развития. Финляндия рассматривается в европейском контексте прежде всего как субъект Балтийского региона, к тому же ее роль как моста от ЕС к России и как интегратора балтийских государств вряд ли выходит за региональные рамки. Чтобы не остаться на периферии ЕС после его расширения, Фин-ляндия стремится к активному позиционированию среди малых государств Евросоюза.
В. И. Шабаева
2005.04.013-015. ВСТУПЛЕНИЕ ТУРЦИИ В ЕС ЧРЕВАТО РАЗРУШЕНИЕМ ЕВРОСОЮЗА. (Сводный реферат).
1. STEINBACH U. Die Turkei und die EU // Aus Politik u. Zeitgeschichte. -Bonn, 2004. - N 33. - S. 3-5.
2. WEHLER H.-U. Verblendetes Harakiri. Der Turkei-Beitritt zerstort die EU // Aus Politik u. Zeitgeschichte. - Bonn, 2004. - N 33. - S. 6-8.
3. KRAMER H. Die Turkei im Prozess der «Europaisierung» // Aus Politik u. Zeitgeschichte. - Bonn, 2004. - N 33. - S. 9-17.
Анализируя проблему вступления Турции в ЕС, У. Штайнбах (1) пишет, что определение срока переговоров о вступлении зависит от позиции европейских политиков по этому вопросу: будут ли они исходить из существующего положения или рассчитывают на динамичный процесс изменений в ближайшие годы. В первом случае решение почти неизбежно будет отрицательным потому, что, во-первых, ЕС уже находится на грани способности действовать как внутри, так и вне Сообщества, и по этим соображениям Турция является «неудобоваримым» членом; во-вторых, несмотря на кризис, разразившийся после 11 сентября 2001 г., структура международной системы в принципе не изменилась, поэтому
нет необходимости повышать статус Турции в Европе за пределы ее членства в НАТО; в-третьих, с учетом «копенгагенских критериев», Турция по многим параметрам не соответствует требованиям ЕС.
Во втором случае членство Турции может стать для будущего ЕС важным фактором, потому что оно усиливает политический вес ЕС и после соответствующих реформ станет более эффективным субъектом на мировой арене и из-за соседства со Средиземноморьем и исламским Ближним и Средним Востоком. Кроме того, в ходе глубоких политических и экономических реформ Турция может превратиться в стабильную страну, соответствующую копенгагенским критериям. Однако, подчеркивает автор, приведенные аргументы не позволяют принять однозначное решение, более того, есть опасение, что принятие Турции в ЕС может означать конец Евросоюза.
Как известно, Турция пытается следовать исламским и европейским традициям. В то время как духовно, идеологически и политически она развивалась по-европейски, ей удалось сохранить нейтралитет во Второй мировой войне. Во время «холодной войны» турецкое руководство обратилось на Запад, и в 1952 г. страна вступила в НАТО. Заключение договора об ассоциации в 1963 г. означало формальное принятие Турции в круг европейских государств. Но теперь между странами ЕС и Турцией существуют огромные различия, что создало базу для политической стагнации в отношениях между партнерами. В настоящее время Турция фактически является «мостом», стоящим на двух опорах: одной - в Европе и другой - в исламском мире. Арабская элита, которая раньше сторонилась «чистого кемализма», постоянно проявляет интерес к турецкому опыту синтеза демократии и ислама. Страна должна критически пересмотреть свою историю, и политическая и духовная элиты к этому готовы, если это будет способствовать ее сближению с Европой.
Однако в ЕС отношение к вступлению Турции неоднозначно, и во второй статье Х.-У. Велер рассматривает причины этого феномена, пытаясь выяснить заинтересованность ЕС вообще и ФРГ в частности в приеме Турции в ЕС. Он приходит к выводу, что переговоры о вступлении и последующее ее вступление могли бы угрожать жизненным европейским и немецким интересам, и в результате большой проект политического объединения Европы мог бы быть разрушен.
Для уточнения возможных перспектив автор рассматривает существующие «за» и «против». Протурецкая позиция обосновы-вается следующим образом. Европейцы и вообще Запад, безусловно, заинтересова-
ны в том, чтобы эксперимент по созданию и укреплению демократии в одной из исламских стран удался, но это требует эффективной поддержки. В случае удачи будет создан привлекательный образец на Ближнем Востоке и вообще для всего мусульманского мира, причем гораздо более убедительный, чем направленная на «демократизацию» американская война в Ираке. Правда, остается открытым вопрос, должно ли развитие Турции в стабильную демократическую республику происходить внутри ЕС или его можно с тем же успехом, но с гораздо меньшими расходами поддерживать извне. С этим аргументом связано и утверждение о том, что ориентированная на Запад властная элита может успешно продолжать сближение с Европой лишь в том случае, если будет вознаграждена присоединением к ЕС. Это требование носит несколько шантажирующий характер, при этом игнорируется то, что процесс «европеизации» Турции должен быть востребован и осуществлен собственными силами.
Из-за постоянно подчеркиваемого геостратегического значения Турции, особенно со стороны США и НАТО, ей следовало бы предоставить полное членство в ЕС, чтобы «связать» ее значительный военный потенциал и использовать ее в будущих конфликтах на Ближнем Востоке. Наконец, постоянно упоминается о том, что с 1963 г. Турции неоднократно давалось обещание присоединить ее к ЕС. Поскольку между ЕС и Турцией уже существует таможенный союз, то его формальное расширение до зоны свободной торговли будет означать фактическое присоединение Турции к ЕС.
Как считает автор, гораздо более основательными, чем протурец-кие аргументы, являются многочисленные возражения против вступления Турции в ЕС:
1. Турция является малоазиатским, неевропейским государством, принятие которого в ЕС может торпедировать грандиозный проект политического единства Европы. Турция принадлежит к другой культуре, и 90 млн. мусульман, которые она будет насчитывать после 2012-2014 гг., окажутся неевропейским населением, которое не разделяет исторически сложившуюся европейскую идентичность и потому не сможет внести вклад в будущее развитие этой идентичности. Кроме того, отпадут убедительные аргументы против пожеланий о вступлении Украины и других восточноевропейских стран, а также Марокко и других стран Магриба. Вместо политического единства исторической Европы может образоваться зона свободной торговли от Атлантики до, возможно, Владивостока. Для политически объединившейся Европы такая зона не является более
целью, напротив, задачей Европы является теперь ограничение ее границ на Востоке и Юго-Востоке.
2. Принятие восьми восточноевропейских и двух островных государств предполагает огромные нагрузки для всех европейских ресурсов, наиболее убедительным примером являются аграрные субсидии. Эти нагрузки накладываются на нерешенные вопросы политического реформирования ЕС. Вступление Турции вскоре после расширения ЕС на Восток может оказаться «роковой» нагрузкой. Кроме того, являясь одной из крупных стран ЕС, она будет иметь большую фракцию в парламенте и будет постоянно пытаться пре-тендовать на особую политическую роль и особые финансовые ассигнования.
3. Турция постоянно претендует на экономические и финансовые ресурсы, и это после того, как там бесследно исчезли миллиарды МВФ. Турция в течение многих лет имеет индекс инфляции, превышающий 40%. Оснований для «экономического чуда» здесь нет и в помине. Будущие выплаты ЕС могут составить 40 млрд. евро в год, из них 10 млрд. придутся на нетто-плательщика ФРГ (2, с. 7).
4. Бедность Турции обостряет миграционные проблемы. В настоящее время при темпах прироста населения в 3,4% в год и с учетом турок, живущих за границей, их насчитывается около 75 млн. человек. Даже при условии снижения темпов прироста до 2,5% в год к моменту вступления Турции в ЕС их будет около 90 млн. Поэтому на повестке дня стоит вопрос об «экспорте» 15-18 млн. человек (2, с. 7). В 1950-2000 гг. самый высокий приток мигрантов из Турции пришелся на ФРГ, где они составляют сейчас самое большое турецкое меньшинство в Европе (приблизительно 3 млн. человек). Если дальнейший приток примет массовый характер, то интеграция турецкого меньшинства будет чрезвычайно затруднена.
5. Редко обсуждается то, что в Турции уже во второй раз на выборах побеждает исламистская партия, выступающая против светского ке-мализма и республики и олицетворяющая протест слаборазвитой периферии против урбанистического центра. Проевропейские устремления нынешнего правительства объясняются рядом причин: стремлением получить доступ к привлекательным европейским экономическим и финансовым ресурсам; тем, что религиозные свободы в Европе позволят исламизму и далее беспрепятственно развиваться, а с ослаблением роли военных отпадет необходимость охраны наследства Кемаля. Если в ЕС 85% населения предпочтительной системой считают демократию, то в
Турции, как показывает опыт, более двух третей голосуют за авторитарный режим. Наконец, каким образом стремление принадлежать к западной демократии может сочетаться с упорным отрицанием турецкого геноцида 1,5 млн. армян в 1915 г., убийством и изгнанием несколькими годами позже 1,5 млн. греков из Малой Азии?
ЕС давно должен был бы выработать альтернативу полному членству Турции или ее отчуждению в форме разнообразных гибких этапов сотрудничества. По мнению автора, такая крупная страна, как Турция, заслужила «привилегированное партнерство», но не как член ЕС, а как неевропейское государство. Учет голосов избирателей тоже является убедительным доводом против принятия Турции.
Х. Крамер анализирует экономический аспект «европеизации» Турции (3). Важной предпосылкой положительного решения о вступлении Турции в ЕС является выполнение копенгагенских критериев 1993 г., требующих от кандидатов доказательства стабильной демократии, соблюдения прав человека и защиты меньшинств. Одновременно выдвигается требование, чтобы все новые члены имели функционирующую рыночную экономику, были в состоянии выдерживать конкуренцию на общем рынке ЕС и выполнить в среднесрочном плане условия для вступления в Валютно-экономический союз. И хотя экономические критерии должны быть выполнены к моменту вступления, бессмысленно начинать переговоры о вступлении, если нет надежды, что в обозримый период страна-кандидат достигнет необходимой экономической и политической зрелости.
На Европейском совете в декабре 1999 г. Турции был официально придан статус страны-кандидата, что явилось для нее серьезным политическим вызовом. С тех пор руководство страны стремится путем реформ привести ситуацию в стране в соответствие с копенгагенскими критериями. Начавшийся процесс турецких реформ рассматривается как процесс «европеизации», результатом которого должно стать выполнение политических условий. «Европеизация» как приспособление национальных условий к существующим в ЕС стандартам или достижение совместимости национальных и коммунитарных институтов и процессов является не только фактором отношений между ЕС и странами-членами, но и главным элементом политики вступления в ЕС. Успех и темпы этого вступления зависят от того, насколько быстро и полно страны-кандидаты создадут предпосылки для приспособления к правилам и нормам ЕС. Это зависит в большой мере от материальных и политических издержек при-
способления, а также от наличия в стране-кандидате субъектов, способных осуществлять политические изменения и воздействовать на царящий в стране общественный климат.
С октября 2001 г. турецкий парламент принял два изменения Конституции и семь так называемых «пакетов гармонизации», в которых содержалось 148 изменений законов с учетом требований и критики ЕС (3, с. 11). Этим были значительно расширены и либерализованы правовые основы турецкой демократии и прав человека и гражданина, а также улучшено положение меньшинств. Первое правительство большинства под руководством Эрдогана осуществляет форсированную политику «европеизации». Но ему приходится бороться не только с многочисленными внутренними, но и с трудными внешними экономико-политическими проблемами, которые сужают поле деятельности правительства. Тяжелый финансовый и экономический кризис начала 2001 г. снизил интерес к политическим реформам, так как пришлось снова добиваться экономической стабильности, улучшения общего экономического положения широких масс турецкого населения. Многие турки рассматривают возможное будущее вступление в ЕС как эффективную гарантию от бесхозяйственности, в которой они упрекают свое правительство. Таким образом, от ЕС ожидают не только демократизации и либерализации политической жизни, но и положительных перспектив для экономического развития.
Финансовый кризис начала 2001 г. с катастрофическим обесценением лиры по отношению к доллару на 113% и краткосрочным повышением процентных ставок более чем до 100% глубоко повлиял на реальную экономику. Обанкротились десятки тысяч малых и средних предприятий, более 1 млн. человек потеряли работу, значительно снизился уровень жизни, особенно беднейших слоев населения. В 2001 г. ВНП снизился на 7,5%, государственная задолженность достигла 101% ВНП, а темпы инфляции - 68,5%, реальные доходы работающих снизились на 20, безработица составила 8,5% трудоспособного населения (3, с. 16). В этих условиях правительство было вынуждено согласовать с МВФ многолетний поддерживающий кредит на 19 млрд. долл., при этом Турция обязалась соблюдать строгие экономико-политические предписания фонда, в результате чего она должна постепенно обрести экономическую стабильность и создать предпосылки для устойчивого экономического подъема. Ключевым пунктом программы МВФ является экономная бюджетная политика, широкая приватизация государственных предприятий и глубо-
кие структурные экономические реформы. Прежде всего имеются в виду обеспечение полной независимости эмиссионного банка от правительства, консолидация турецкого банковского сектора, дерегулирование телекоммуникационного и энергетического секторов, а также санирование обремененной долгами государственной системы социального страхования.
Уже в середине 2002 г. появились первые успехи, на базе которых правительство смогло действовать, поставив во главу угла программу МВФ и осуществляя «европеизацию». В конце 2003 г. экономический рост составил 5,9%, инфляция снизилась до 18,4%. Свободно плавающая с марта 2001 г. лира стабилизировалась и несколько равальвировалась по отношению к ведущим иностранным валютам. Снизилась также государственная задолженность, хотя оставалась высокой - почти 80% ВВП (3, с. 17). Правда, население мало выиграло от общих экономических улучшений: безработица в конце 2003 г. составляла официально 2,4 млн. человек, или 10,3%, особенно высокой была безработица среди образованной городской молодежи (25,4%). Это показывает, что оживление экономического роста пока не привело к соответствующему росту занятости (3, с. 17).
Таким образом, ни демократизация, ни экономический подъем пока не достигнуты, и требуются большие усилия для их обеспечения. Надежда на то, что начало переговоров о вступлении в ЕС приведет к улучшению ситуации, может осуществиться лишь в том случае, если в ближайшие десять лет турецкие политики сумеют избежать ошибок, которые совершило предыдущее правительство, давая собственному народу и ЕС обещания, далекие от реальности. Но поскольку, пишет в заключение автор, в последние два года правительство Эрдогана проводит успешный политический и экономический курс, было бы несправедливо и далее отодвигать переговоры о вступлении Турции в ЕС, поскольку это подорвет авторитет правительства и может спровоцировать регрессивное развитие в стране.
В. И. Шабаева
2005.04.016-017. ГАРМОНИЗАЦИЯ СИСТЕМ ПОСТАВОК И РАСЧЕТОВ ПО ЦЕННЫМ БУМАГАМ В РАМКАХ ЕС. (Сводный реферат).
1. Reglement - livraison: Objectif harmonisation // Banque mag. - P., 2005. - N 665. - P. 15-32.
