CC BY
41
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ
2005.03.001. ЯНКОВИЧ И. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ И ПОГОНЯ ЗА РЕНТОЙ - ЗАЧЕМ ОГРАНИЧИВАТЬ ВМЕШАТЕЛЬСТВО ГОСУДАРСТВА В ЭКОНОМИКУ? JANKOVIC I. Funkcionisanje trzisnih privreda i trazenje renti - zasto je neophodno bitno smanjenje uloge drzave u ekonomskim poslovima? // Medunar. problemi. - Beograd, 2004. - Vol. 56, N 2/3. - S. 189-220.
В статье сотрудника экономического факультета Белградского университета (Сербия) рассматриваются причины распространения в современных рыночных экономиках погони за рентой.
Для поддержания функционирования любого государства, отмечает автор, необходимы финансовые средства, основным источником которых являются налоги. Несмотря на то что некоторые экономисты приравнивают налоги по «моральному статусу» к воровству, налогообложение как разновидность внерыночного перераспределения доходов оправдано, если за его счет обеспечивается финансирование легитимных функций государства. В то же время налогообложение в некотором смысле можно считать рентой, которой оно все же не является, поскольку в отличие от настоящей ренты оно повышает, как полагает автор, а не снижает производительность и доходы.
Критики погони за рентой относят к легитимным функциям государства обеспечение внутренней и внешней безопасности, социальной справедливости и в определенной мере создание инфраструктур, в частности транспортной. Эти функции (и соответственно их финансирование) признавали легитимными и классические либералы во главе с А. Смитом, поскольку они обеспечивают условия и законодательные рамки функционирования рыночной конкуренции.
Однако по мере расширения функций государства в XX в. получили распространение и другие виды государственных расходов, в частности социальные. Таким образом, государство превратилось в
инструмент перераспределения доходов от одних общественных групп к другим, что подтверждается ретроспективным анализом структуры бюджетных расходов современных рыночных экономик. На протяжении всего XIX в. и вплоть до Первой мировой войны государственные расходы в развитых странах были низкими, во время войны несколько выросли, а затем опять упали. Бурный рост и изменение структуры государственных расходов начался в 30-е годы XX в. и продолжался до 1980-х годов того же века. Огромные средства стали направляться не на исполнение классических функций государства (оборона, полиция, правосудие), а на различные виды социальных трансфертов (т.е. на обеспечение внерыночных доходов большим группам населения) и на поддержку различных видов деятельности, направленной на погоню за рентой. Так, в федеральном бюджете США на исполнение классических функций государства приходится только 1/3 средств, а на различные трансферты, субвенции и государственные инвестиции - 2/3. Примерно такое же соотношение наблюдается и в других промышленно развитых странах (с. 193). Большинство теоретиков объясняют это явление изменением глобального видения экономических функций государства и демократизацией процесса принятия решений, который позволяет политикам, не имеющим на то достаточных оснований, вмешиваться в экономическую деятельность, традиционно регулируемую рынком, что само по себе требует создания эффективного аппарата перераспределения ресурсов.
По мнению автора, современное государство благосостояния, для которого характерно переплетение интервенционизма и регулирования, ограничивающих свободу конкуренции и создающих возможность перераспределения ресурсов исходя из политических соображений, является питательной средой для расцвета всех видов погони за рентой, поскольку при наличии возможности получить ренту, обязательно найдется тот, кто будет ее добиваться (с. 196).
В большинстве случаев погоня за рентой является следствием законодательных норм, закрепляющих дискриминацию хозяйствующих субъектов и право на получение привилегий. Примерами использования законодательства в качестве прикрытия для получения ренты являются практика выдачи государственными органами разрешений на экспортно-импортные операции; карательные меры по отношению к фирмам, занимающим, с точки зрения антимонополь-
ных органов, «монопольные» позиции; привилегии, которых добиваются профсоюзы для своих членов.
Однако погоня за рентой целесообразна, только если выгода от получения ренты превышает издержки на ее получение. При этом наиболее крупной «статьей расходов» искателей ренты являются расходы на недопущение к ренте так называемых «контрабандистов», т.е. тех, кто не оплатил доступа к ней. Чем меньше и однороднее группы искателей ренты, тем ниже их трансакционные издержки на защиту от «контрабандистов»: им легче прийти к согласию относительно стратегии лоббирования и выявить «контрабандистов». Этим, например, объясняется тот факт, что фермеры в промышленно развитых странах добиваются более высоких по сравнению с другими группами интересов субвенций. Так, в США федеральные субвенции фермерам, на которых приходится 3% населения страны, достигают 40 млрд. долл. Фермерское лобби использует парламент как «техническое средство» для перекладывания налогов на другие группы и обеспечения себе внерыночных доходов (с. 198). В то же время в менее развитых странах с более высоким удельным весом сельского населения субвенции сельскому хозяйству имеют гораздо меньшие размеры вследствие более высоких трансакционных издержек лоббирования. Та же закономерность прослеживается и при анализе структуры и объема погони за рентой, связанной с таможенной «защитой» отдельных фирм или отраслей.
Погоня за рентой связана с получением исключительных привилегий от государства на занятие определенным видом деятельности, точнее говоря, получения законной монополии на вид деятельности, что весьма характерного для XX в. Более того, нередко государство признает необходимость законных монополий, несмотря на провозглашаемую им же «борьбу с трестами», которая на практике служит прикрытием для расширения государственного регулирования и интервенционизма. Погоня за монопольной рентой чаще всего выливается в антимонопольное законодательство, разработка которого лоббируется коалицией государственной бюрократии и компаниями, стремящимися законным путем уничтожить наиболее успешных конкурентов. По мнению автора, антимонопольное законодательство и антимонопольная политика в том смысле, в каком они применяются начиная с принятия в США закона Шермана и до настоящего времени, подразумевают по сути усиление государственного регулирова-
ния и произвола власти, которые и являются причиной появления самих монополий. В то же время практика выдачи фирмам лицензий, объявление отдельных отраслей естественными монополиями представляют собой классические формы погони за рентой, которые не подпадают под антимонопольное регулирование, а, наоборот, часто рассматриваются как его часть.
Особым случаем является погоня за рентой на рынке труда. Профсоюзы с помощью практики коллективных переговоров и забастовок добиваются установления более высокой по сравнению с рыночной цены труда для своих членов. В результате пропорционально снижаются доходы не членов профсоюза и растет безработица. Еще в 1956 г. М. Фридман отмечал, что в США 10-15% рабочей силы получало заработную плату на 10-15% выше рыночной, тогда как заработная плата 85-90% рабочих была ниже рыночной на 4% (с. 201).
Наряду с профсоюзами расширению погони за рентой на рынке труда способствует и государство, принимая законы о минимальной оплате труда. Эта практика отрицательно влияет на развитие рынка труда, что, в свою очередь, приводит к росту безработицы и фактическому запрету на занятость с оплатой труда по рыночным, но «не дотягивающим» до минимальной, ставкам. В результате безработные, квалификация которых не позволяет им получать зарплату выше минимального уровня, остаются «за чертой», а доход, который они могли бы иметь, перераспределяется между работающими. Распространению «рабочей» ренты в значительной мере способствует теория о социальном партнерстве государства, работодателей и профсоюзов.
Особый интерес представляют отношения между погоней за рентой и коррупцией. В теории общественного выбора коррупция рассматривается главным образом как часть издержек (подкуп, лоббирование) на получение ренты. Соответственно коррупция является составной частью экономически вредной и непродуктивной, как и сама погоня за рентой, деятельности экономических агентов на рынке рент. Однако как в развитых, так и в некоторых других странах коррупция может играть роль системы предупреждения о плохом состоянии рынка и неэффективности государственной политики в условиях сильного государственного вмешательства в экономику и государственного интервенционизма. Как это ни парадоксально, в
этом случае она может снижать трансакционные издержки и ограничивать произвол политиков (с. 203).
Существует два основных вида коррупции, которые настолько отличаются друг от друга, что едва ли можно обозначать их одним термином. Первый вид связан с неизбежными деформациями и эндогенными трансакционными расходами, т.е. является составной частью функционирования рыночного процесса даже при отсутствии государственного вмешательства. Рыночное хозяйство представляет собой систему взаимоотношений, в рамках которой агенты обмениваются информацией о прибыльности использования определенных ресурсов с помощью механизма цен. Когда под воздействием определенных причин этот механизм перестает эффективно функционировать, т.е. когда трансакционные издержки получения информации начинают превышать уровень ожидаемой прибыли, трансакция блокируется. Продолжение игры по правилам свободного рынка вынуждает экономических агентов снижать объемы своих операций пропорционально росту издержек на их осуществление. Чтобы реализовать хотя бы некоторые из этих «пограничных» операций, экономические агенты должны нарушить правила игры и прибегнуть к коррупции. Такие явления, безусловно, наносят вред рынку и снижают совокупный объем благосостояния, но они отражают несовершенство реальных рынков.
Гораздо более серьезным представляется второй вид коррупции -так называемая системная коррупция, т.е. коррупция, порождаемая вмешательством государства в экономику. Системная коррупция, свидетельствующая о «нездоровье» экономики, является рыночной реакцией на намеренное препятствование действию рыночного механизма с помощью ренты и в силу этого - элементом погони за рентой. Системная коррупция - не какое-то необъяснимое общественное зло, с которым власть и народ должны героически бороться, а симптом хронического нарушения рыночного равновесия и сигнал о стремлении многих политиков к получению ренты. С помощью этого вида коррупции экономические агенты пытаются минимизировать власть политиков и сделать предсказуемыми их действия.
По некоторым оценкам, в современных рыночных экономиках в силу подверженности политиков и лоббистских групп влиянию общественного мнения почти нет возможностей для создания новых рент. Поэтому погоня за рентой сводится в основном к торговле уже
имеющимися рентами. В этом смысле распространение взяточничества и коррупции свидетельствует не столько о создании рент, сколько о своеобразной инерции статус-кво, т.е. о стремлении политиков защитить свой статус и престиж, а также основы государства благосостояния.
Представляется, что в основе политики, стимулирующей погоню за рентой, лежат не экономические, а идеологические соображения. Коррупция в современном обществе часто не соответствует классической формуле погони за рентой: «Вы нам ренту, мы вам голоса и деньги». Она используется для сохранения существующих рент и даже для защиты нормального бизнеса от произвола бюрократии по формуле: «Мы вам деньги, вы нам гарантию сохранения существующих правил игры». «Прикармливание» политиков с помощью незаконных доходов на практике ограничивает их возможности по изменению действующих правил игры.
Таким образом, коррупция в развитых экономиках представляет собой один из природных и спонтанных механизмов, позволяющих корректировать действия властей. Поэтому, полагает автор, альтернативой рентного общества, в котором присутствует коррупция, является не рентное общество без коррупции, а общество, в котором ренты вообще или почти отсутствуют. Однако издержки создания такого общества могут (особенно в краткосрочном плане) значительно превышать издержки по поддержанию существующего положения. Поэтому в современных условиях коррупция часто является единственным противовесом необузданности и произволу власти (с. 207).
Останавливаясь на проблеме погони за рентой в переходных экономиках, автор отмечает, что с начала 90-х годов XX в. в научной среде широко обсуждался вопрос о роли старой политической номенклатуры в переходном процессе. Высказывались предположения, что ускоренная приватизация лишит бюрократию прежних позиций, прежде чем она политически консолидируется, что главным препятствием для проведения рыночных реформ являются именно старые властные структуры, которые понесут наибольшие потери в ходе реформ и будут всячески им препятствовать.
Но ни одно из этих предположений не подтвердилось. Ускоренная ваучерная приватизация обеспечила не повышение эффективности экономики, а злоупотребления и коррупцию. В то же время модель постепенной приватизации, которую использовали добив-
шиеся успеха переходные экономики (Венгрия, Польша, Эстония) и которая включала продажу большого пакета акций предприятий стратегическим инвесторам, дала в целом лучшие результаты. Ошибочным оказался и второй тезис. Бывшая партийная номенклатура, получив определенные преимущества в начальный период реформирования экономики, стала тормозом для дальнейшей либерализации, поскольку продолжение реформ подорвало бы ее вновь обретенные позиции, поставив ее в условия жесткой конкуренции и более строгих и прозрачных правил игры.
По сути, в основе погони за рентой в переходных экономиках лежат попытки групп интересов узурпировать государство и таким путем получить выгоды от экономической либерализации при одновременном сохранении привилегий. Поэтому старая номенклатура выступала за замораживание реформ. В этом плане главным условием развития погони за рентой является не реформирование экономики как таковое, а отказ от институционального оформления реформ (с. 208).
В большинстве стран с переходной экономикой одним из главных источников создания рент была массовая ваучерная приватизация, сопровождавшаяся крупными злоупотреблениями, но не решившая проблем старых неэффективных предприятий. В целом она не обеспечила достижения основных целей: совершенствования корпоративного управления и реструктуризации предприятий. Новые собственники не обладали достаточным инвестиционным капиталом для реструктуризации и развития нового производства. Поэтому реструктуризация этих предприятий с избыточными работниками и неэффективной квалификационной структурой занятых растянулась на много лет, а в результате несовершенства законодательства возросли трансакционные расходы на создание эффективной структуры собственности (такая структура быстрее формируется при прямой продаже предприятия, а не при продаже акций на вторичном рынке).
Ярким примером неэффективности ваучерной приватизации является Россия, где приватизация сопровождалась массовой передачей крупных государственных систем привилегированным бюрократам из старой партийной номенклатуры. В результате мягких бюджетных ограничений сформировалась новая криминально-деловая элита, сконцентрировавшая в своих руках все ключевые государственные системы. Фактическая либерализация экспортных цен при
возможности получения сырья по фиксированным государством ценам обеспечила огромные прибыли узкому кругу получателей рент. Таким образом, сформировалась система, которая под покровом приватизации и либерализации укрепила рентные позиции бывших менеджеров государственных предприятий.
Помимо приватизации источником ренты в переходных экономиках являются злоупотребления, касающиеся внешней торговли: здесь крупные лоббистские группы с помощью коррупции получают эксклюзивные преимущества. Политические связи с верховной властью и консенсус относительно оправданности интервенционистской политики обеспечивают дальнейшую эксплуатацию коалицией привилегированных бизнесменов и политиков отечественных потребителей.
В заключение автор отмечает, что единственным способом борьбы с погоней за рентой в условиях современной рыночной экономики является минимизация вмешательства государства в экономику.
И. Ю.Жилина
2005.03.002-003. ТЕОРИЯ ПРЕДПРИН ИМАТЕЛЬСТВА И ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА У. БАУМОЛЯ. (Сводный реферат).
1. BAUMOL W.J. Entrepreneurial enterprises, 1аще established firms and other components of the free-market growth machine // Small business economics. -Dordrecht etc., 2004. - Vol. 23, N 1. - P. 9-24.
2. ELIASSON G., HENREKSON M. William J. Baumol: An entrepreneurial economist on the economics of entrepreneurship // Ibid. - P. 1-7.
Шведский фонд исследований мелкого бизнеса (FSF) и Шведский совет по промышленному и техническому развитию (NUTEK) присудили известному американскому экономисту Уильяму Дж. Баумолю международную премию за исследования в области предпринимательства и мелкого бизнеса за 2003 г. В этой связи журнал «Small business economics» опубликовал статью У.Баумоля, излагающую его взгляды, и статью шведских специалистов, рассматривающих его вклад в исследование предпринимательства и экономического роста.
В статье У.Баумоля подчеркивается, что в современной экономике предприниматель, т.е., согласно определению Й.Шумпетера, партнер изобретателя, распознающий ценность нововведения, осваивающий его и представляющий рынку, продолжает играть решающую роль в процессе экономического роста (1). Объясняя рост и иннова-ционность рыночной экономики, автор обращает внимание на раз-
