CC BY
23
ФИЛОСОФИЯ: ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
2005.03.001. ДЕМОКРАТИЯ В РОССИИ И ЕВРОПЕ: ФИЛОСОФСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ: Материалы Междунар. конф. «Филос. пробл. демокр. о-ва» / Под ред. Брюшинкина В.Н. - Калининград: Изд-во Калинингр. гос. ун-та, 2003. - 231 с.
«Конференция, - отмечается в предисловии, - представляла собой напряженный диалог российских и немецких философов и политологов, стремившихся найти общую почву в рассмотрении проблем демократии, не утрачивая при этом осознания различий» (с.5-6). Сборник состоит из четырех разделов.
В первом разделе «Философская идея демократии: Западноевропейская и российская перспективы» Н.Лобковиц дает обзор представлений о демократии, которые возникали в истории философии. Поскольку одной из первейших задач философии является задача прояснения понятий, то автор начинает с различения трех значений существительного «демократия». В первом значении «демократия» -это обозначение формы правления, во втором - может применяться не только к формам правления, но и ко всем соответствующим институтам (министерствам, армии, союзам и даже к семьям), в третьем -встречается только при употреблении прилагательного «демократичный» как описание добродетели определенного свойства.
С античных времен слово «демократия» несло негативную нагрузку, поскольку даже в непрямом участии в политике всех людей виделась угроза господства черни. Спустя пять столетий после Аристотеля у Фомы Аквинского говорится, что народ в демократии вел бы себя как тиран.
Ж.-Ж.Руссо и И.Кант под демократией понимают такую форму власти, при которой все законы, равно как и их исполнение, и юрисдикция, постоянно вершатся всеми.
Под влиянием Французской революции второе из трех значений слова демократия «прямо-таки скачкообразно завоевало влияние». Под этим словом стали понимать не просто форму правления, но измерение или элемент каждой хорошей конституции. С середины XIX в. установилось представление, что демократия может быть только элементом конституции. «Образцом демократии стали служить Соединенные Штаты, где, как очевидно, удалось в территориально большом государстве посредством сложной системы контроля и взаимоконтроля создать функционирующее народовластие» (с.21).
Во втором значении слова демократия является в высшей степени динамичной структурой. Поэтому встречаются опасения, что она может разрушить саму себя. Хотя это сегодня неверно, существует много условий, без которых демократия не может выжить: то, что преобладающее большинство населения ею довольно и доверяет ей; то, что все постоянно прикладывают усилия к тому, чтобы мирно разрешать возникающие конфликты; и то, что важнейшие ценностные представления, лежащие в ее основе, поддерживаются и постоянно обновляются (с.31).
В.Н.Брюшинкин считает, что демократия в России - довольно трудное дело не только в силу политических и экономических причин, но в силу самого устройства русской жизни. «Для русской души характерно недоверие к культуре, связанной с рациональной построенной последовательностью действий, ведущих к запланированному результату, и доверие к иррациональному бытию, которое в целом воспринимается как благоприятное для человека, подхваченного потоком жизни» (с.37). Существуют два множества мифов, связанных с русской душой: западное и восточное (русское). На Западе говорят о загадочности, таинственности и непредсказуемости русской души. Главный русский миф о России и русской душе - «это вера в неограниченные возможности России и русской души» (там же). Для этого мифа существуют два объяснения: 1) исторически-географическое (колоссальные размеры российского пространства, которое всегда создавало возможности для переселения людей и освобождало от необходимости совершенствовать жизнь здесь и сейчас); 2) историче-ско-политическое (Россия почти всегда находилась под властью тоталитарного государственного строя, который никогда не позволял полностью развить задатки русского народа). Отсюда автор видит два выхода. Либо возвращение к тоталитарному прошлому и возрожде-
ние русского мифа. Либо попытка «трезво оценить наши сегодняшние возможности и утвердить новую идентичность, основанную не на мифе, а на трезвом реальном расчете своих возможностей и результатов их реализации» (с.39).
Опираясь на философию В.С.Соловьева, автор возлагает надежды на развитие в русской жизни «универсально социально ответственной личности, которая несет в себе возможности нового демократического развития» (с.50).
Во втором разделе «Философские основания демократических процессов» Л.А.Микешина поднимает проблему индоктринации как способа управления интеллектуальной деятельностью общества из какого-либо центра. «Индоктринация, или внедрение, распространение и "внушение" какой-либо доктрины, предполагает понимание самой доктрины как догмы» (с.51). Теории, превратившиеся в обязательную доктрину, при широком распространении, поддерживаемом властными структурами и СМИ, внедряются в обыденное сознание и в повседневную деятельность. Этот особого рода когнитивный феномен дает возможность исследовать социокультурные смыслы в зависимости от типа общества: тоталитарно-репрессивного, либерального или демократического. «По-видимому, сама степень демократизации общества может быть охарактеризована путем выявления роли и функций, количества базовых доктрин, в целом уровня индоктрина-ции в интеллектуальной деятельности, а также отношения общества к этому феномену, т.е. развитости его гражданственности и духовной свободы» (с.52).
В социально-гуманитарных науках существуют способы предотвращения индоктринации. Это борьба школ, критика, диалог и дискуссии и т.д. «Но есть и собственно эпистемологические формы, среди них можно выделить множественность интерпретаций, признание релятивности и принципиальной адогматичности знания, а также особую роль конвенций - феномена, близкого природе демократии, неотъемлемого элемента коммуникаций» (с.56).
И.Н.Грифцова и Г.В.Сорина рассматривают философские проблемы демократического общества в контексте развития идей критического мышления.
Особенность критического мышления в качестве учебной дисциплины определяется ориентацией логических средств анализа на практические приложения; учетом личностного фактора при проведе-
нии разных уровней анализа; вниманием к анализу различных видов ошибок в процессе рассуждения и интересом к анализу вопросительных форм, выявлению их места и роли в принятии решений, разрешении конфликтов и так далее. Однако «критическое мышление - это не просто современная учебная дисциплина. Фактически это определенный стиль мышления, который был исконно присущ европейской философской мысли. Через изучение философии, через систему образования этот стиль стал общезначимым для всех иных форм интеллектуальной деятельности» (с.79).
Тенденции и перспективы развития демократии в глобализирующемся мире рассматривает А.Н.Чумаков. С его точки зрения, если утверждение демократии и формирование глобально ориентированного мировоззрения является велением времени и необходимым условием выживания мировой цивилизации, то успешным оно может быть как минимум при условии учета национальных особенностей и культурного разнообразия живущих вместе народов. «Мировое сообщество должно быть максимально заинтересовано, чтобы каждый человек получил соответствующее образование и научился мыслить глобальными категориями... Так же и каждая нация, государство, поддерживая свои традиции, убеждения и ценности, просто обязаны во имя сохранения будущего поставить общечеловеческие интересы на первое место» (с.88).
Г.Бёме анализирует русскую философию в период между русскими революциями. «Это философия, в которой русская мысль развивается своим особенным, склонным к мистическому и духовному образом и устанавливает контрапункт европейскому позитивизму и прагматизму: в то время как Европа вытесняет христианское наследие, Россия пытается сделать его плодотворным для своей системы размышлений. При этом для судьбы русского духа - тем самым, русского народа в исторической связи - в высшей степени значимо то, что Россия наиболее страстно среди всех европейских наций обсуждает тех мыслителей, которые, как никакие другие, определяют философию XX века: Маркса и Ницше» (с.89). Деятели культуры и поэты тех десятилетий воплощают великую традицию европейского гуманизма: «В них, с одной стороны, живет сознание носителей пришедшей от греков, питавшейся христианством культуры, с другой - эсхатологическое мышление, которое выражает состояние и лицо Нового времени» (с.93). Это время князь Е.Н.Трубецкой сравнивает со вре-
менем Пелопоннесской войны в Древней Греции. Он видит величайшую катастрофу, в особенности для Афин, где греческая культура достигла своей кульминационной точки.
Параллель с русской катастрофой в европейских масштабах напрашивается еще больше, если принять во внимание духовный, художественный, философский подъем, который «в разгар революционного перелома позволил России, как и Афинам посреди Пелопоннесской войны, завоевать господствующее культурное положение среди всех европейских наций и пережить последний взлет европейской созидательной мощи» (с.95).
За время, минувшее с той поры, «фактически почти достигло пика одностороннее прославление материальных ценностей, а индивидуализм материалистической культуры подавил человеколюбие и общественные требования» (с.106).
О роли масс сегодня ставит вопрос В.Д.Губин. Понятие «массы» как специфического объединения людей впервые появляется в работах Ф.Ницше, затем получает свое развитие в трудах Х.Ортеги-и-Гассета, Ф.Юнгера и др. Наше время характеризуется господством массы. Массу больше всего заботит собственное благополучие и меньше всего - истоки этого благополучия. «Наличие массы - это критерий загнивания общества, господства в нем нивелирующих, все упрощающих процессов, омертвление его динамической структуры» (с.109). Однако в европейской культуре по-прежнему существуют иллюзии относительно того, что человека можно изменить, вырвать из массового стадного животного состояния либо с помощью воспитания, либо с помощью революции. Эту иллюзию разоблачил еще Достоевский. Революция не уменьшает количество зла в мире, истинное освобождение от зла, от животного начала может быть только внутренним. «Мы являемся массой в той степени, в какой отказываемся от творчества, прежде всего от творчества самих себя, в той степени, в какой живем, отталкиваясь от средних стандартов, а не от внутренней свободы, с той мере, в какой счастье, сытость и комфорт становятся для нас основными критериями жизни» (с.112).
В третьем разделе «Политические, правовые и этические аспекты демократии» Е.Н.Мощелков проводит сравнительный анализ зарубежного опыта и отечественных традиций. Прошедшие годы перемен в современной России позволяют сказать о неэффективных результатах реформ. Главная причина многих негативных явлений,
которые наблюдаются в России, заключается в несовместимости социально-политического опыта Запада с историческими традициями и современными реалиями России. В частности, обнаруживается несоответствие системообразующих категорий политической науки. Автор останавливается на категории «государство», а также паре категорий «демократия» и «авторитаризм».
Российская государственность обладает, по меньшей мере, двумя уникальными характеристиками: 1) устойчивость авторитарных форм государственного управления в рамках длительного (или даже очень длительного) исторического времени; 2) уникальный исторический опыт синтеза центральной авторитарной власти и местной демократии. Задача верховной власти состоит в обеспечении жесткого контроля и принуждения в исполнении законов и правил общественного строя. Функция низовой (например, земской) демократии состоит в создании условий для функционирования гражданского общества. «В этом и суть самодержавия славянофильского типа - «много умов и одна воля» (с. 125).
С точки зрения Ю.В.Ярмака, развитие демократического общества немыслимо не только без формирования профессионализма в деятельности политической элиты общества, но и без профессионализации политической науки (с .126). Между тем объективные и субъективные факторы обусловливают пока низкий уровень качества политической науки, низкий уровень взаимодействия теории с политической практикой, тиражируют непрофессионализм политиков и чиновников. Политическая наука стала востребованной в нашей стране лишь в годы перестройки. Она находится на начальном пути своего развития. «Если есть желание повысить профессионализм тех, кто занимается политической деятельностью, то следует заботиться о том, чтобы состоялась политическая наука и политология как предмет высшей школы в комплексе» (с .144).
И.Экерт рассматривает вопросы истории, понятия и перспективы европейского правового государства. Автор подчеркивает, что термин и понятие «правое государство» возникли в Германии. Понятие «правовое государство» не имеет точного соответствия в других языках, хотя и родственно английскому «rule of law» («верховенство закона») (с.144). Термин появился относительно недавно, на рубеже XVIII-XIX вв. Осуществление правового государства вместе с требованием введения конституции и замены сословного представительст-
ва парламентом было главной целью борьбы либерального бюргерства.
Борьба за правовое государство представляла собой главным образом стремление перевести принципы абстрактного конституционного права с помощью эффективного административного права в плоскость политической, экономической и социальной реальности.
Современное правовое государство не довольствуется только обеспечением и контролем над соблюдением либеральных принципов законности действий администрации и юстиции, а также верховенством закона в случаях вмешательства в сферу свободы, собственности и основных прав граждан. Ибо, как учит опыт Веймарской республики, такое чисто «формальное» правовое государство (государство законов) беззащитно против уклонения от них с помощью «легальных» средств.
Идеал правового государства на практике не всегда осуществляется. Тем не менее «мы можем сегодня довериться идеалу, который как в прошлом, так и в будущем не даст себя надолго забыть. Европа будет жить, а ее правовая идея будет иметь будущее до тех пор, пока она будет рассматривать построение правого государства в качестве своей задачи» (с.167).
Объединенная Европа, по оценке М. Мукк, свободна, богата и миролюбива, хотя не вполне благородна и искренна в мыслях. Она объединяется вопреки протесту многих отдельных народов, которые боятся потерять себя в огромном сообществе. Европа объединяется на основе ценностей, глубоко укоренившихся в традициях европейской мысли. Речь идет прежде всего о «достоинстве человека» - ценности, в соответствии с которой можно структурно организовать свободу, равенство и солидарность (братство).
Научный прогресс и бурное общественное развитие делает нормативную мотивацию наших поступков обязательной. Поэтому задача воспитания состоит в том, чтобы «включить школьника в диалог о поступках и мотивации. чтобы он соответствовал будущему в Европе, которая помещает в центр рассмотрения свободу индивидуума, его ответственность перед лицом обязательных норм, коротко - достоинство человека. И пусть это удастся!» (с.177).
Г.-Б.Вюрмелинг ставит вопрос: нужна ли европейская биополитика? Одной из целей биополитики является создание на всем европейском пространстве по возможности одинаковых условий жизни.
Реализация этой цели ставит скорее общесоциальные, чем специфически биоэтические проблемы. Биоэтические проблемы ставят, напротив, вопросы, решение которых невозможно в национальных рамках, а требует глобального подхода. Но так как решение глобальных вопросов - это дело далекого будущего, то следует пока их решить в европейском масштабе.
Для начала можно было бы опереться на принципы этики, которые (на основе европейского мышления) были выработаны в США. При этом речь идет не о позитивистской разновидности биоэтики, а о той, которая обеспечивает соблюдение прав человека и уважение человеческого достоинства в случае применения медицины и биологии к человеку. Всеобщее признание в биоэтике получили четыре принципа: «не навреди», «желание пациенту добра», уважение его самостоятельности и принцип справедливости. Для воплощения этих принципов необходимо добавить пятое условие, сформулированное Э.Сайдлером (Германия), а именно требования доверия и надежности, предъявляемые к биотехнологиям. «Но для этого нужна европейская биоэтика и для ее поддержки такая биополитика, для проведения которой мы найдем достаточно обоснований, если только захотим» (с.192).
М.Кванте ставит вопрос о возможности применения принципа «достоинства человека» к начинающейся человеческой жизни. В качестве предпосылки решения этого вопроса автор выдвигает плюралистическую этику. Она включает три положения: отличающиеся друг от друга этические установки должны воспри-ниматься как позиции, заслуживающие обсуждения; как допустимые (если не безусловно общие ценности); нельзя занимать такую этическую позицию, при которой дискуссия подобного рода будет с самого начала невозможна (с.196). Придерживаться человеческого достоинства и следовать плюралистической этике станет возможным, если воспользоваться дифференциальным принципом человеческого достоинства. Так, например, вопрос об умерщвлении клона не совместим с принципом человеческого достоинства. В то же время «лишние» эмбрионы должны привлекаться в качестве источника для исследования штамм-клеток.
В четвертом разделе «Обучение основам демократии в средней школе: Западноевропейский опыт» В.Буш отмечает, что «руководить людьми политически означает существенным образом действовать
вербально, воспитывать означает в свободном обществе прежде всего обеспечивать возможность и стимулировать новые инициативы» (с.214). Решать эти вопросы ей помогает политическая философия Ханны Аренд.
Цель статьи М.Мутке - побудить к тому, чтобы литературные тексты, например романы с философским содержанием, использовались и на занятиях в школах.
Л.А.Боброва
2005.03.002. ХАССАН Р. ХРОНОСКОПИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО: ГЛОБАЛИЗАЦИЯ, ВРЕМЯ И ЗНАНИЕ В СЕТЕВОЙ ЭКОНОМИКЕ. HASSAN R. The chronoscopic society: Globalization, time a. knowledge in the network economy. - N.Y.: Lang, 2003. - 187 p. - Bibliogr.: 177182 p. - (Digital formations; Vol. 17).
Книга научного сотрудника Свинбёрнского (Swinburne) университета в Мельбурне (Австралия), изданная в серии «Цифровые образования», представляет собой исследование тенденций развития цифровых технологий и связанных с ними социальных изменений. В ней рассматриваются взаимосвязи неолиберальной глобализации, информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) с восприятием времени и распространением знаний в технологически развитых обществах. Эти связи создали «информационную экологию» как среду, воздействующую на индивида, культуру и общество. Информационная экология порождает собственную темпоральность (течение времени. - Реф.) как сжатое и ускоренное «сетевое время», которое убыстрило темпы развития общества с конца 70-х годов XX в., изменило механизмы и институты производства знания. Существенно изменились и представления о «полезном» и «легитимном» знании, что создает серьезные проблемы для массовой культуры и гражданского общества.
Книга состоит из трех частей. Первая часть посвящена анализу форм восприятия времени в европейской культуре, менявшихся в ходе исторического развития. Время рассматривается как социальная конструкция, существующая только в сознании людей, а не как природный процесс. Унаследованная от античности традиция воспринимать окружающую природу как постижимую в человеческих понятиях измеримости, вычислимости и контроля прослеживается в европейской культуре на всем протяжении ее развития. Это стало основой
