CC BY
31
т.е. повивального, искусства платоновский Сократ стремится помочь своим собеседникам собственными силами найти истину (AvaXa^Pavav аибтои x^v emcrrpr|v. - Менон 85д). Другими словами: он хочет помочь им вырасти в духовном смысле. Это было видно уже из «Государства» Платона, где решение апории заключалось в том, что Сократ помогал своим собеседникам стать взрослыми, обучая их освобождаться от пустых слов (009, с.32-33).
Средний путь Будды тоже не остался только прагматическим методологическим принципом. Его полная трансформация в метафизическую и философскую доктрину произошла в Мадхьямике; в ней противоположности, самсара и нирвана, совпадают, оформляя материальный мир, пронизанный спиритуальной сущностью («природой Будды», «освобождением», «пустотой»), таким же образом, каким материальный мир Аристотеля пронизывается «формами», или «образами» (eidos), происходящими от высшего ума (nous) (009, с.92).
Таким образом, делает вывод Лысенко, понятие средины само по себе репрезентирует определенную структуру мышления, так что даже такие мыслители, как Аристотель и Будда, различающиеся в ином, показывают здесь симптоматическое совпадение. Аристотель, по-видимому, полагал, что, будучи достигнутой, средина остается неизменной, позволяя мудрецу (идеальной личности) вести полностью самодостаточную созерцательную жизнь (bios theoretikos), которая является божественной по своей природе.
И, напротив, даже ступив на путь Будды, монах продолжает подвергаться постоянной опасности утратить его, потому что ни одна из практик, рекомендованных Буддой, не выполняется ради нее самой. Высшая цель, преследуемая ради ее самой, это нирвана, имеющая иной род опыта по ту сторону каузальной цепи, продуцирующей опыт трансмиграции души по ту сторону личности как таковой (009, с.92).
Г.В.Хлебников
2005.02.010. НАУКА. ФИЛОСОФИЯ. РЕЛИГИЯ: В ПОИСКАХ ОБЩЕГО ЗНАМЕНАТЕЛЯ. - М., 2003. - 284 с.
В статьях сборника обсуждаются проблемы взаимоотношения науки, философии и религии. «Наука, это любимое детище современной цивилизации, не только не оказалась панацеей от всех катастроф и кризисов, а наоборот, все более выявляет коварную двойственность своего лика: наука, проблемы решающая и еще более их создающая, жизни помогающая и жизни же угрожающая» (с.3). И дело не в том, что разум ока-
35
2005.02.010
зался слаб, а в том, что сама жизнь оказалась в высшей степени иррациональной, бесконечно сложнее и много сильнее, чем те рациональные ориентиры, которые могла предложить наука. В этих условиях «традиционное знание, доверие к традиционной культуре, религиозная вера, казалось бы, совсем сходящие со сцены цивилизации в первые десятилетия XX в., вдруг обнаружили свою удивительную жизненность, влиятельность и актуальность» (с.3). Наука должна была вступить с ними в диалог. К концу XX в. было установлено, что сама научная рациональность тесно связана с традиционным знанием. Это стало видно благодаря исследованиям по истории и философии науки. Кроме того, «само возникновение науки Нового времени оказалось тесно связано с тем принципиальным переворотом в мировоззрении, который был обусловлен христианизацией европейской культуры» (с.3). В то время в острых богословских и философских дискуссиях испытывалось наследие древности - античный натурализм. На становление нововременной науки повлияли и ренессансный платонизм, и эзотерическая герметическая традиция. Для развития науки, отмечается, «необходима была та освобождающая и расколдовывающая природу мировоззренческая перспектива, которую предоставил науке только христианский креационизм» (с.4). Современная наука возникла на христианском Западе. Но не только в генезисе науки наблюдается ее связь с религией. Всегда, когда наука обращалась к своим основаниям, всплывали «старые проклятые» вопросы, имеющие «теологическую составляющую» (с.4).
В последние десятилетия XX в. бурный прогресс современных биотехнологий выдвинул большое количество острых вопросов, касающихся фундаментальных проблем познания и жизни: о границах человеческого вмешательства в природу, о сущности и норме человеческого, о смысле жизни во Вселенной, т. е. проблем, имеющих философский и религиозный характер.
П.П.Гайденко обсуждает логические и исторические аспекты взаимосвязи науки и религии. Она считает, что теории математического естествознания новоевропейской науки не исчерпываются только своим эмпирическим базисом и математическим аппаратом, ибо всякая теория предполагает определенный идеал объяснения, доказательности и организации знания, который прямо связан с «внешней», вненаучной социокультурной действительностью, в том числе и с религиозными представлениями. Так, характерный момент перехода от аристотелевской космологии Средневековья к науке Нового времени - «слом лунной грани» - был обусловлен богословием центрального для
христианства факта - Боговоплощением. Но на генезис нововременной науки сильно повлияла и герметическая традиция ХУ-ХУП вв., что придало науке Нового времени «двуликий» образ: стремление к истине и стремление к власти.
Кандидат физико-математических наук и священник Кирилл Ко-пейкин обращает внимание на тот исторический «круг», который сделала наука Нового времени. Возникнув в тесном взаимодействии с христианским богословием, она все свои силы и слабости получила из номиналистической методологии. Однако подобное только «объясняющее» познание есть лишь поверхностное знание феноменальной сферы бытия, лишь описание «грамматических закономерностей» мира. Это познание имеет формальный и нередко антигуманный характер, неизбежно порождающий сегодняшний экологический и, шире, общекультурный кризис. Но в основании самой новоевропейской науки живет исходная предпосылка о глубинном соответствии законов сотворенного мира и человеческого разума, человеческого естества, сотворенного «по образу Божьему». Эта предпосылка позволяет говорить о возможности трансформации образа науки из формально объясняющего к содержательно понимающему, в направлении усвоения «логосной природы» творения, гуманизации и этизации познания.
В.П.Визгин («Проект модерна: Возникновение и кризис») анализирует генезис и современное положение основных философско-мировоззренческих установок новоевропейской культуры - «проект модерна». Автор показывает динамику взаимоотношения христианской религии, магико-эзотерических традиций (герметизм) и возникающей в ХУЛ в. новоевропейской науки и обсуждает причины их в определенной степени «инвертированного» соотношения в неустойчивой кризисной атмосфере современной культуры.
В статье В.Н.Катасонова («Концепция актуальной бесконечности как "научная икона" Божества») показывается, что не только исторически научная (математическая) концепция актуально бесконечного была связана с христианским богословием, но и логически спекулятивные построения о бесконечном традиционно связывались в истории философии с проблемами воли, морали, религии.
В статье Ю.С.Владимирова («Фундаментальная физика, философия и религия (размышления физика-теоретика)») проводится параллель между системой классификации различных фундаментальных парадигм современной физики и предлагаемой автором классификацией мировых религиозно-философских учений.
37
2005.02.010
Из рассмотрения этой параллели автор делает вывод, что в определенном смысле физика Х1Х-ХХ вв. прошла путь сравнимый с путем философской и религиозной мысли за 2,5 тысячелетия.
В статье А.М.Шишкова («Философия как "служанка теологии": Удался ли схоластический эксперимент?») обсуждается тема взаимоотношения философии и богословия в западной схоластике от Гуго Сен-Викторского до Жана Жерсона. В это время в спорах о соотношении воли и разума, веры и знания закладывались основные дистинкции европейской культуры, существенно повлиявшие на возникновение новоевропейской науки.
Вторая часть начинается статьей А.В.Панкратова «Телеология в естествознании». Автор предлагает свою программу реставрации понятия телеологии в науке. Телеологическая методика традиционно используется и как медиум для обсуждения соотношения проблем науки и религии.
В статье А.Неструка («К новому синтезу богословия и науки») рассматривается взаимоотношение науки и богословия как определенная богословско-философская проблема. Научная картина мира, рассматриваемая с точки зрения реляционной онтологии, выявляет здесь две свои платоновские составляющие: мир невидимых форм (идей) и видимый «физический» мир. Сама же реляционная онтология выступает для автора как определенный метод вскрытия в науке ее теологических предпосылок.
Л.И.Корочкин («Религиозно-этические и методологические проблемы современной биологии и генетики») обсуждает проблемы, связанные с трансгенозом растений и животных и с клонированием млекопитающих (в том числе и человека). Автор приходит к выводу, что взвешенное отношение к подобным проблемам невозможно без учета всей полноты человеческих духовных способностей, в которой соединены знание, вера и чувство.
В статье Г.К.Беккера («Манипулируя природой: Вызов современных биотехнологий традиционной концепции природы») обсуждаются проблемы познания и самого человеческого существования, неизбежно возникающие из обсуждения смысла и перспектив развития современных биотехнологий. Автор показывает, что биотехнологии продолжают на новом этапе традиционную для новоевропейской науки агрессивную линию навязывания природе ее научного «концепта», что на современном уровне грозит человеку как виду утратой своей биологической идентичности и традиционного места в природе.
В статье И.В.Силуяновой («Нравственная типология профессиональной биомедицинской этики») вскрывается близость профессиональной биомедицинской этики к религиозно-деонтологическому типу этических учений. Попытки либеральных биоэтиков использовать арсенал натуралистически-прагматических этических теорий для решения этико-правовых проблем современной медицины несут собой угрозу принципиальных изменений традиционного предназначения медицинских наук и врачевания в обществе.
Л.А.Маркова («Логика смысла Ж.Делёза вместо откровения религии?») анализирует соотношения мира, Бога и познающего Я в одном из современных вариантов философии постмодернизма.
В.Н.Катасонов
