CC BY
21
2/3 мировых запасов ПИИ (009, с. 122). РС надеются, что ПИИ помогут им расти и развиваться, их национальные политики направлены на привлечение ПИИ и повышение их выгодности.
С. М. Макарова
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
2005.02.010. АЛ-АЗМ, САДИК Дж. ИСЛАМ, ТЕРРОРИЗМ И ЗАПАД СЕГОДНЯ.
AL-AZM, SADIK DJ. Islam, terrorism and the West today // Welt des Islams. - Leiden, 2004. - Vol. 44, N 1. - P. 114—128.
Сирийский философ и социолог оценивает террористический акт 11 сентября 2001 г. с эмоциональной, политической и культурологической точек зрения.
Он признается, что испытал, как и многие мусульмане во всем мире, чувство злорадства (Schаdenfreude) при известии о нанесении удара по символам экономического и военно-политического могущества США, ни минуты не сомневаясь, что акт возмездия совершили исламисты. Ал-Азм напоминает о цинизме и лицемерии политики США, в свое время активно поддерживавших и исполь-зовавших в своих целях «джихадистских франкенштейнов», которые теперь обратили свою смертоносную силу против своих хозяев. Совсем недавно президент США Р. Рейган, принимая представителей «Талибан» в Белом доме, в своей приветственной речи сравнивал их в моральном отношении с отцами — основателями Америки (с. 115).
Лейтмотивом многочисленных дискуссий в арабо-мусуль-манском мире в связи с терактом 11 сентября стали опасения резкого возрастания антиисламских настроений на Западе, усиления гегемонии США в мире, их поддержки агрессивной политики Израиля на Ближнем Востоке и страх за судьбу арабо-мусульманской диаспоры на Западе.
С политической точки зрения события 11 сентября привели к объявлению США глобальной и полномасштабной войны против международного терроризма и прежде всего исламского терроризма. США прилагают огромные усилия, чтобы внедрить в международное право расширительное понятие терроризма, включив в него любые акты насилия, восстания, гражданскую войну, вооруженное сопро-тивление и т. п., которые Запад сочтет нежелательными для себя. Такой произвольный подход «стирает границы между терроризмом, с одной
стороны, и различными формами сопротивления иностранной оккупации, национально-освободительной борьбы и восстания против деспотического режима, - с другой; он также выхолащивает само понятие терроризма, лишая его всех специфических черт и содержания и превращая в чисто дискреционную идею, обслуживающую насущные интересы могущественной страны» (с. 118).
Ал-Азм проводит прямую аналогию между исламским терроризмом и левацким европейским терроризмом 70-х годов ХХ в. Если последний он определяет как «отчаянную попытку выйти из исторического тупика и конечного структурного кризиса, в которых оказались коммунизм, радикальные рабочие движения, тьермондизм и различные революционные течения», то исламский терроризм Ал-Азм характеризует как «не менее отчаянную попытку со стороны твердолобых исламистов вырваться из исторического тупика и конечного структурного кризиса, в которых оказалось мировое исламистское движение в конце ХХ в.» (с. 120).
Своей политикой прямых действий радикальные исламисты демонстрируют отказ от любых форм политической и общественной деятельности, от взаимодействия с другими социально-полити-ческими силами и движениями, действующими в мусульманских обществах, и переход к безрассудному и демонстрационному террору, пренебрегая последствиями. Идеологи исламского терроризма полагают, что такое «апокалипсическое исламистское самоутверждение устранит препятствия, блокирующие достижение глобального триумфа ислама; преодолеет структурный тупик, в котором оказался в настоящее время исламистский проект; создаст лучшие объективные условия для успеха этого проекта; катализирует энергию мусульман в поддержку их проекта и создаст полюса притяжения, вокруг которых мусульмане всего мира смогут немедленно сплотиться (например, сеть "Аль-Каиды" и усилия "Талибан" по воссозданию в наше время первоначального аутентичного мусульманского общества и мусульманских форм управления)» (с. 121).
Исламисты, совершившие теракты 11 сентября, были в своем большинстве (как и их европейские подельники) выходцами из зажиточных семей и имели университетское образование. Они отвергли чуждую им социально-политическую систему и верили в спасительный потенциал своих действий, считая их высшим моментом истины, очищающим мир от лжи, ложного сознания и ложных идей. Они были одержимы иллюзией быстрой реставрации аутентичного исламского
порядка, а их европейские подельники - созданием человеческого и эгалитарного социалистического общества в Европе. Ал-Азм определяет, что события 11 сентября - «прелюдия к ослаблению и в конечном счете исчезновению воинственного исламизма» (с. 120).
В сфере культуры арабо-мусульманские общества поражены острой формой шизофрении, порожденной длительной, мучительной и принудительной адаптацией к современной европейской циви-лизации. Трагедия состоит в бесконечных колебаниях и метаниях между старым и новым, между аутентичностью и современностью, между наследием и обновлением, между идентичностью и модернизмом, между религией и секуляризмом.
«Арабы и мусульмане в глубине души считают себя победителями, вершителями истории и мировыми лидерами. Мы по-прежнему до мозга костей ощущаем себя в качестве субъектов, а не объектов истории, в качестве ее агента, а не ее пациента. Мы никогда не сможем согласиться, а тем более смириться, с маргинальностью нашего положения в современную эпоху. Для нас невыносима мысль, что мы объект истории, что нами руководят, манипулируют и используют в своих целях те, кто в прошлом был объектом истории и чья судьба определялась нами. К этому следует добавить укорененное убеждение, что мировое лидерство было узурпировано у нас современной Европой, и не менее глубокая уверенность в том, что в конечном счете история развенчает узурпатора, время которого истекает, и вернет прежним историческим лидерам их законное место, статус и функции» (с. 123).
Эти мысли и чувства пронизывают всю современную исламистскую литературу. Когда такая явно завышенная, непреодоленная и некритическая, но глубоко укорененная оценка своей цивилизации сталкивается с повседневными очевидными реальностями бессилия, отсталости, фрустрации и малой роли арабо-мусульманского мира, особенно в международных отношениях, в нем возникают неоправданные великие иллюзии, мощные комплексы неполноценности, необузданный авантюризм, политическая безрас-судность, отчаянное насилие и крупномасштабный терроризм. Очевидно, что с помощью этих средств нельзя укрепить ни настоящие, ни будущие позиции. На практике они свидетельствуют об утрате всякой ответственности за свое настоящее и будущее.
Ал-Азм считает, что в ходе насильственного вторжения современных европейцев в арабо-мусульманский мир, начатого военной
экспедицией Бонапарта в Египет в 1798 г., произошел «окончательный разрыв с прошлым. С этого времени история арабского мира не имеет смысла без учета влияния Европы и ее цивилизации на местную арабскую действительность» (с. 125). По убеждению автора, пока арабы не преодолеют своих культурных комплексов, у них не будет шансов на самостоятельное будущее.
Исламисты полностью согласны с хантингтоновским тезисом о неизбежной борьбе цивилизаций, с его теоретическим обоснованием и практическими выводами. И Хантингтон, и теоретики и идеологи исламизма сводят цивилизацию к культуре, культуру - к религии, а религию - к архетипическим константам, которые несовместимы друг с другом и поэтому обречены на вечную борьбу между собой. На практике это означает, что такие ценности, как либерализм, секуляризм, демократия, права человека, религиозная терпимость, свобода слова и т. п. должны рассматриваться как исключительно западные ценности, которые противостоят и противоположны ценностям мусульманского мира. Ал-Азм называет такой подход неисторическим и антиисторическим, служащим для оправдания тезиса о неотвратимости столкновения цивилизаций. Хантингтон и исламисты отличаются лишь в одном принципиальном пункте: Хантингтон верит в победу Запада, а исламисты убеждены в конечном триумфе ислама.
Отвечая на заданный самому себе вопрос, являются ли события 11 сентября началом столкновения исламской и западной цивилизаций, Ал-Азм утверждает, что в слабой форме эта конфронтация идет уже давно, однако говорить о полномасштабной войне этих цивилизаций не приходится: слишком неравны силы. «В действительности современный ислам - это вовсе и не цивилизация в активном и эффективном значении этого термина. Можно говорить лишь о том, что ислам образует цивилизацию только в историческом, традиционалистском, пассивном и фольклорном смыслах и не более» (с. 127).
Что же касается тенденций, проблем, столкновений, враждеб-ности ислама и Запада, то они являются частью «нормального исторического процесса, силовой политики, международных отно-шений и защиты жизненных интересов. В них нельзя усмотреть ни проявления чистого духа, ни простого столкновения религиозных идей, ни противоположных теологических интерпретаций, ни конфликта верований, ценностей, мироощущений и мировосприятий» (с. 128).
Ю.И. Комар
