CC BY
20
заручиться поддержкой со стороны политиков и фондов. Опираясь на тот интерес и ту рекламу, которые получило слово “геном”, фармакогеномика предлагает свои сценарии будущих революционных изменений, которые новые “геномные технологии” привнесут в клиническую медицину» (с. 16).
Т.В.Виноградова
2004.04.020. ЧИЛВЕРС С.А. ДИЛЕММЫ БУНТАРЕЙ: ПЕРЕПИСКА КРОУТЕРА И ГЕССЕНА В 1930-е ГОДЫ.
CHILVERS C.A. The dilemmas of seditious men: the Crowter - Hessen correspondence in the 1930s // Brit. j. for the history of science. - Oxford, 2003. -Vol. 131. - P. 417-435.
Ключевые слова: история науки, марксизм, сталинизм, личность ученого.
Марксистский подход, и в первую очередь концепция советского историка науки Б.Гессена, изложенная им в 1931 г. на II Международном конгрессе историков науки, по словам автора - сотрудника Оксфордского университета (Великобритания), сыграл большую роль в становлении этой области знания. Тем не менее, взаимоотношения между участниками этого процесса остаются практически неизученными. Хотя, по мнению автора, коммуникативные сети представляют такой же интерес, как и политические, методологические и личностные аспекты формирования историко-научных исследований. Двумя выдающимися представителями марксистской истории науки были Борис Гессен, ее основатель, и Джеймс Кроутер, один из самых плодотворных ее сторонников. Автор анализирует диалог между этими двумя весьма противоречивыми фигурами, используя краткое описание их биографий.
Детство Джеймса Кроутера, «человека угрюмого и подозрительного» (с. 417), как его впоследствии характеризовали, было весьма прозаичным. Он родился в 1899 г. в г. Бедфорде в обеспеченной семье, хорошо учился в школе, где особых похвал заслужил по математике и физике. Его школьные успехи позволили ему в 1917 г. поступить в Кембридж.
Война и революция нарушили плавное течение его жизни и еще больше радикализировали его политические взгляды. Его социалистические убеждения начали формироваться еще в школе не без влияния его одноклассника Ральфа Фокса (Fox), с которым Кроутер дружил до самой
его смерти. Фокс погиб во время Гражданской войны в Испании, сражаясь на стороне республиканцев. Война заставила Кроутера прервать образование. Оставив колледж, он работал в Школе морской артиллерии в Портсмуте, где ему поручали производить математические расчеты.
После войны в 1919 г. он вернулся в Кембридж, намереваясь сделать карьеру в математике. Однако учеба у него не заладилась. Страдая сильным нервным расстройством, не сдав экзамены за первый семестр, в 21 год он ушел из университета. Удар, связанный с крахом его надежд на карьеру успешного математика, был столь силен, что, оставив Кембридж, он провел целый год на курортах, ведя, по его словам, «весьма рассеянный образ жизни» (цит. по: с. 419).
В 1921-1923 гг. Кроутер работал учителем в разных школах Англии. Преподавание ему понравилось, и он даже внес некоторые новшества в методику, придумав специальные игровые приемы, чтобы ученикам было легче усваивать материал. В это же время он увлекся журналистикой, публикуя статьи в различных периодических изданиях на темы современной науки. По мере того, как к нему возвращалась уверенность в себе, вновь актуализировались и его политические устремления. Он пытался найти политическую организацию, которая отвечала бы его взглядам, и в итоге в 1923 г. вступил в Коммунистическую партию Великобритании. В этом же году он решил покинуть Англию и переехать в Россию. Однако британская коммунистка Роза Коуэн (Cohen), которая жила в России и с которой он вел переписку, отговорила его.
Кроутер принял активное участие во всеобщей забастовке, проводившейся в мае 1926 г. и потерпевшей поражение. Впоследствии он отмечал: «Этот опыт укрепил мои политические взгляды. С этого времени я не испытывал трудностей в понимании Сталина» (цит. по: с. 420). Сведения о происходящем в Советской России Кроутер получал из первых рук, поскольку в 1926 г. Фокс переехал в Москву, где занимался редактированием сборника статей К.Маркса и Ф.Энгельса. На протяжении последующего десятилетия Кроутер методично искал источники информации и налаживал связи, чтобы стать самым сведущим комментатором событий, происходивших в СССР.
Становясь все более известным журналистом, Кроутер получил доступ в британское сообщество ученых и был в курсе современных исследований. В декабре 1928 г. он был зачислен в штат газеты «Manchester Guardian» в качестве «научного корреспондента». Пытаясь обратить в свою веру главного редактора, Кроутер убеждал его: «Я думаю, что от-
ношение к науке важнее, чем просто научная информация. Нужно помочь публике понять величие науки и ее значение для общества и разума» (цит. по: с. 421). Кроутер не был первым научным журналистом, но он был первым, кто четко сформулировал роль научной журналистики.
Летом 1929 г. Кроутер прибыл в СССР, официальная цель визита -навестить Ральфа Фокса. Находясь в Москве, он знакомится с работой ряда научных институтов. Впоследствии он написал о своих впечатлениях в книге «Наука в Советской России» (Science in Soviet Russia), опубликованной в 1930 г. Петр Капица дал Кроутеру рекомендательное письмо к своему тестю А.Н.Крылову, знаменитому кораблестроителю. Кроутер также встречался с физиком Абрамом Иоффе, биологом Николаем Вавиловым и другими учеными. В ноябре 1930 г. Кроутер вновь посетил Россию.
В июне следующего года российская делегация прибыла на II Международный конгресс историков науки, который состоялся в Лондоне. Кроутер много сделал (убеждая российские власти в полезности подобных встреч) для того, чтобы эта делегация была достаточно большой и представительной. В число ее членов вошли Н.И.Бухарин,
А.Ф.Иоффе, Н.И.Вавилов и Б.М.Гессен, известный в России, но неизвестный на Западе физик и философ.
Борис Михайлович Гессен - уникальная фигура в истории русской науки. Он был математическим физиком, философом, историком и революционером, олицетворением образа «красного профессора», культивировавшегося в 20-е годы советской системой. Он родился в 1893 г. в еврейской семье в Елизаветграде на Украине, где его отец владел местным банком. В гимназии он был отмечен как талантливый математик и был другом будущего нобелевского лауреата - физика И.Е.Тамма. Тогда же начали формироваться его революционные политические взгляды.
В царской России еврей не мог стать студентом университета, и поэтому в 1913 г. вместе с Таммом Гессен отправился в Эдинбургский университет, чтобы изучать математику и естественные науки. Но они не смогли прижиться в чужой среде, и, не закончив первого курса, оба вернулись в Россию. Гессен посещал лекции по математике и статистике в Петроградском политехническом институте в качестве вольного слушателя. Он вернулся в Елизаветград в 1917 г., стал секретарем «организации интернационалистов... должность, которая сделала его уязвимым для обвинений в троцкизме в 1930-е годы» (с. 423), затем возглавил Елиза-ветградский совет рабочих, который во время революции захватил
власть. Обладая твердым характером и убежденностью в правоте революции, он быстро стал большевистской легендой, лично занимался национализацией банка своего отца. Когда началась Гражданская война, Гессен пошел в Красную армию.
После войны он перебрался в Москву, где вплоть до 1924 г. читал лекции по политэкономии в Коммунистическом университете им. Я.М. Свердлова. Одновременно изучал естественные науки в Институте красной профессуры, специализируясь в теоретической физике, и писал статьи для нескольких журналов. В этот период он стал одним из ведущих сторонников А.М.Деборина, ответственного редактора журнала «Под знаменем марксизма». Деборин возглавлял направление в советской философии 20-х годов, которое выступило с критикой механицизма в защиту материалистической диалектики.
Гессен принял активное участие в полемике с «механистами», толчком для которой послужили достижения современной физики, особенно с А.К.Тимирязевым, советским физиком, занимавшимся проблемами естествознания. Суть концепции «механистов» состояла в отрицании философии как науки и ее значения для естествознания.
A.Тимирязев, отрицая теорию относительности и квантовые постулаты, в частности, утверждал, что ньютоновская механика служит единственным основанием для философского и научного метода; для него квантовая механика была «попятным движением в науке» (цит. по: с. 424).
«Деборинцы» также с подозрением относились к современной физике, поскольку опасались, что некоторые идеи А. Эйнштейна, Н.Бора и
B.Гейзенберга будут иметь пагубные последствия для материализма. Гессен развивал собственную точку зрения на новую физику, полагая, что она скорее подтверждает диалектический материализм, чем опровергает его. Многие ученые были склонны поддержать «механистов», которые отстаивали научный метод и выступали против навязывания диалектики. Гессен, защищая теорию относительности и квантовую механику от обвинений в «буржуазном идеализме», добился сдвига в полемике и убедил большинство ученых в правоте позиции Деборина. Помимо критики «механистов», Гессен пропагандировал достижения новой физики, опубликовав в 1928 г. фундаментальный труд «Основные идеи теории относительности», а также ряд статей в защиту квантовой механики.
Автор называет это увязывание квантовой механики и теории относительности с материалистической диалектикой «маневром Гессена». Маневр Гессена удался: дискуссия была временно закрыта. В апреле
1929 г. состоялась Вторая Всесоюзная конференция марксистско-ленинских учреждений, которая осудила позицию «механистов». Гессен занял положение одного из ведущих специалистов и защитников современной науки. Тем не менее, нападки на него со стороны А.Тимирязева и других, обвинявших его в «троцкизме», продолжались.
В июне 1930 г. началась новая атака на «деборинцев», старт которой был дан статьей в «Правде». В ней утверждалось, что движение Де-борина узурпировало позицию официального интерпретатора марксизма и подменило партию. Сталин поддержал это наступление, назвав «деборинцев» «меньшевиствующими идеалистами» (с. 425). Это бессмысленное обвинение из уст диктатора звучало чрезвычайно грозно. В 1931 г. редколлегия журнала «Под знаменем марксизма» была разгромлена. Гессен был вынужден выступить с критикой собственной позиции.
Его независимость пугала тех, кто создавал новую сталинскую ортодоксию в философии и физике. Гессен настаивал, что необходимо принять когнитивное содержание «буржуазной науки», отвергая идеологическую «упаковку», а также переосмыслить ряд положений
диалектического материализма. Эти его идеи были неприемлемы для новых философских идеологов сталинской России (с. 425). Сам Гессен, по словам автора, не был сталинским идеологом: проповедуя детерминистский марксизм, он искренне в него верил. Положение Гессена внутри страны становилось все более шатким, чему способствовала и быстрая капитуляция Деборина. Гессен прибыл в Лондон, уже практически находясь в опале (с. 426).
Выступление Гессена и других российских делегатов на Конгрессе произвело большое впечатление, особенно на ученых левого крыла. Гессен представил свою концепцию, согласно которой существует полное соответствие между физической тематикой эпохи Ньютона, выраставшей из экономических и технических нужд, и основным содержанием ньютоновских «Начал», а появление научных теорий обусловливается надстроечными над экономическим базисом факторами классовой борьбы. В 1933 г. на основе этого доклада Гессен опубликовал брошюру «Социально-экономические корни механики Ньютона». Кроутер сопровождал Бухарина и Гессена в качестве гида, организовал их поездку к Капице в Кембридж.
Он установил довольно тесные связи с некоторыми членами делегации, прежде всего Н.Вавиловым и Б.Гессеном. На протяжении последующих двух лет Кроутер переписывался с этими двумя учеными и регу-
лярно посещал Россию, занимаясь подготовкой новой книги, посвященной советской науке. В 1933 г., когда наступление на российских физиков (скорее всего, связанное с открывшимися перспективами создания атомной бомбы) было приостановлено, Гессен был избран членом-корреспондентом Академии наук и стал деканом физического факультета МГУ. Он был также заместителем директора физической секции в Академии наук, которую возглавлял Сергей Вавилов.
Кроутер и Гессен регулярно встречались и переписывались, обмениваясь информацией и литературой. Какими мотивами каждый из них руководствовался, поддерживая эти контакты? Кроутер рассматривал свою журналистскую деятельность как свою миссию по популяризации науки и поддержке научного мировоззрения в историческую эпоху великого скептицизма. Его книги и статьи по истории науки в разных странах служили тем же целям. Знакомство с методологией Гессена усилило веру Кроутера в эффективность истории науки как механизма для пропаганды научного мировоззрения. Кроме того, статус Гессена как марксистского ученого и руководителя российской физики делал его идеальным источником информации о событиях, происходящих в СССР и в науке в частности. Кроутер поддерживал эксперимент, проводившийся в России, и хотел сообщать миру о его результатах и достижениях.
Мотивы Гессена, побуждавшие его встречаться и вести переписку с Кроутером, достаточно просты. Все русские ученые, особенно физики, испытывали острую потребность в развитии контактов с международным научным сообществом после революции и Гражданской войны. Кроутер для Гессена служил каналом, через который он узнавал о новой научной литературе и современных исследованиях. Кроме того, Гессен был крайне заинтересован в поддержке группы ученых, разделявших марксистский подход, в международном сообществе. Кроутер не был ученым, но он был блестящим журналистом с обширными связями в научном сообществе, особенно среди физиков, который стремился популяризировать российские достижения. И в этом качестве он был чрезвычайно интересен и полезен Гессену.
В конце 1934 г. Кроутер, так же как и Дж.Бернал, находился в Москве (они оба наблюдали события, происходившие после убийства
С.М.Кирова) и встречался с Гессеном. После его возвращения в Лондон их переписка продолжилась. Примечательно, что в письме Кроутеру от 26 июня 1935 г. Гессен сообщал, что намерен расширить и переиздать свою работу о социальном контексте ньютоновской науки. Это доказыва-
ет, как подчеркивает автор, во-первых, что Гессен вовсе не отходил от истории науки после 1931 г., напротив, он пытался развить свою концепцию, а во-вторых, что он понимал ограниченность своей теории и поэтому намеревался пересмотреть и отредактировать ее в следующем издании (с. 433).
Что произошло с этим новым вариантом его работы, неизвестно. Гессен был арестован 21 августа 1936 г., через два дня после начала показательного процесса Зиновьева - Каменева. По решению военного суда 20 декабря 1936 г. он был расстрелян. Последнее письмо, присланное Кроутером, на которое Гессен уже не ответил, датируется 14 мая 1936 г. Очевидно, что Кроутер не знал о сложном положении, в котором находился Гессен. Он писал о том, что по-прежнему намеревается опубликовать книгу «Наука в СССР», но ему сообщили, что Гессен не сможет стать ее редактором. Он намеревался приехать в Москву зимой 1936 г. и прочесть лекцию по своей новой работе в университете ІВпоІЗіедствии Кроутер публично никогда не упоминал об этой предполагаемой книге или приезде в Москву; в конце 1936 г. он предпочел поехать в США. Он больше не был в России вплоть до 1949 г., когда встретился с Т.Д.Лысенко. В 1936 г. вышла его книга «Советская наука» (Soviet science), после этого он прекратил заниматься историей российской науки, хотя это была его излюбленная тема. Он изъял большинство ссылок на Гессена в последующих изданиях своих книг. В свою очередь, книги и статьи Кроутера о российской науке после 30-х годов в советских изданиях не упоминались.
Т.В.Виноградова
2004.04.021. СЕКОРД Ф. «БУДЬ ТАКИМ, КАКИМ ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ»: С.СМАЙЛС, Т.ЭДВАРД И СОЗДАНИЕ НАУЧНОГО ГЕРОЯ ИЗ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ РАБОЧЕГО КЛАССА.
SECORD F. «Be what you would seem to be»: Samuel Smiles, Thomas Edward, and the making of a working-class scientific hero // Science in context. -Cambridge etc., 2003. - Vol. 16, N 1/2. - P. 147-173.
Ключевые слова: политика сильного характера, научная биография, образ ученого.
Автор - сотрудница отделения истории и философии науки Кембриджского университета (Великобритания), рассматривает усилия по
