CC BY
39ЭКОЛОГИЧЕСКОЕ ПРАВО
2004.02.039. А.Л.ИВАНОВА. НОВОЕ В ЗАКОНОДАТЕЛЬНОМ РЕГУЛИРОВАНИИ ЗАЩИТЫ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЫ. (Обзор).
В статье И.Шейн «Определение понятия отходов в законодательстве ЕС» (1) подчеркивается, что законодательство Европейского сообщества в области регулирования обращения с отходами с каждым годом становится все более сложным. Основной документ, содержащий базовые определения, — Рамочная директива по отходам (далее -Директива). Однако, именно эти определения порождают сложности, которые вызывают многочисленные академические комментарии и толкования судебной практики. И.Шейн рассматривает отходы с точки зрения угрозы окружающей среде и анализирует реальные возможности Директивы в обеспечении должного контроля.
Обычно захоронение отходов не вызывает больших проблем, реальные трудности возникают в связи со вторичным использованием, утилизацией и переработкой. Главный вопрос, на который И.Шейн пытается ответить, заключается в следующем: является ли определение отходов слишком пространным, если оно включает в себя многократное использование отдельного вещества, не представляющего угрозы окружающей среде. Данное определение с точки зрения его регулятивной функции должно учитывать две проблемы: необходимость отдельного регулирования обращения с отходами и отдельного контроля загрязнений (происхождение отходов является одним из важнейших аспектов экологии, рассматривающихся в этой связи). В обращении с отходами задействованы два фактора - объективный и субъективный. Объективный, т.е. физические свойства вещества, помогает правильно выбрать систему регулирования в специфической ситуации. Например, в случае с высокотоксичными материалами контроль, направленный на предотвращение экологи-
ческого вреда в результате загрязнения, может быть не так эффективен, как регулирование обращения с отходами из-за его очевидной опасности.
Что касается вредоносных веществ, то здесь на первое место выдвигается субъективный фактор. Основной причиной, по которой отходы являются угрозой загрязнения, выступает тот факт, что они больше не нужны их производителю. Экологическую проблему создает изначальная вероятность того, что от этих материалов будут избавляться.
Время, за которое вещество становится нежелательным, не всегда можно точно определить. В отличие от контроля за промышленным загрязнением, направленного на предотвращение экологического вреда путем соблюдения требований к процессу, являющемуся причиной загрязнения, в регулировании обращения с отходами главное — момент сброса («выбрасывания»). Еще одно значение субъективного фактора заключается в том, что необходимость регулирования обращения с отходами не так легко оправдать в случаях с материалами, которые хоть и не находят дальнейшего применения их собственниками, но могут быть использованы повторно в их изначальном виде или после переработки.
И.Шейн отмечает, что предмет регулирования (объект) следует четко и гибко определить. Система распределения отходов по названиям имеет определенные преимущества, однако ее «негибкость» влечет многочисленные расходы на обновление классификаций. И наконец, создание списка отходов вызывает трудности на практике из-за сложности, несоответствия и разного масштаба технических, экономических и политических факторов, вовлеченных в процесс.
Поскольку основной целью Директивы является создание единого для всего ЕС определения отходов, вместо перечисления названий более подходящим, считает автор, может быть характеристика уровня опасности, характерного для того или иного вида отходов, веществ и операций. Однако этот метод менее точен.
Статья 1 Директивы содержит определение отходов. Статья 4 — требования к государствам — членам ЕС, чтобы отходы перерабатывались или уничтожались без угрозы человечеству или экологии. Операции по уничтожению и переработке отходов перечислены в приложениях ПА и ИВ. Необходимо отметить, что ст. 4 ссылается на термин «отходы», а значит, зависит от ст. 1, содержащей опреде-
ление этого термина. Определение отходов ст. 1 включает два элемента. Первый: «любое вещество или объект... который владелец выбросил, намеревается выбросить или который должен быть выброшен» (2). Второй — вещество или объект должны относиться к одной из категорий списка в Приложении I — перечисление того, что может быть выброшено. (Например осадок, брак, продукты с истекшим сроком годности и т.п.) Они не подразделяются в зависимости от уровня вреда, который могут нанести. При формулировке этих категорий учитывалась вероятность желания собственника избавиться от них. Только в последнем разделе, носящем название «любые материалы, вещества или продукты, которые не перечислены в вышеназванных категориях» (3), термин «выбрасывание» звучит четко, а не подразумевается, как во всех остальных. Важность субъективного элемента понятия отходов здесь очевидна: все, что «выбрасывается», квалифицируется как отходы.
Отсутствие в Директиве четкого определения понятия «выбрасывание» побуждает обратить внимание на буквальное значение этого слова, хотя существует мнение, высказываемое некоторыми специалистами, что лексическое значение этого слова не подходит для того, чтобы сформулировать специальное определение, и что следует исходить из Приложения II, а это достаточно сложно. Например, не удается зафиксировать различия между операциями по переработке отходов и обычными промышленными процессами.
В Директиве присутствуют два объекта регулирования. Первый - это широкий диапазон ситуаций, при которых обращение с отходами потенциально опасно для экологии и требует контроля (ст. 1). Второй — определенные процессы по обращению с отходами, которые государства — члены ЕС должны регулировать в соответствии с основными принципами, содержащимися в Директиве (ст. 4 и Приложение II).
В связи с этим возникают вопросы: «выбрасывание» происходит в результате операций по уничтожению или операций по переработке; должен ли быть процесс «выбрасывания» сформулирован самостоятельно, не учитывая ст. 4 Директивы? Говоря о Директиве в целом, И.Шейн делает вывод, что там существуют совпадения значения слов «выбрасывание» и «уничтожение»; на этом основании можно предположить, что и то и другое представляет собой операции, при которых вещества могут быть выброшены.
Гораздо сложнее сформулировать понятие «отходы», основываясь на операциях по переработке. Например, не ясно, должен ли быть внесен в схему регулирования процесс выпадения осадка в результате промышленной операции. Хотя осадки и относятся к видам отходов, перечисленным в Приложении I, технически они все еще не отходы, так как не выброшены и не могут квалифицироваться таким образом, пока не будет сделано вывода, что данная операция сама по себе означает выбрасывание. И.Шейн отмечает, что если определять «отходы», основываясь на списке операций по переработке, данных в Приложении ИВ, возникает риск либо излишнего, либо недостаточного регулирования.
Развитие судебной практики и сопутствующих ей научных комментариев идет в этом вопросе более чем непроторенной дорогой. Европейский суд был вынужден исключить вещества, являющиеся потенциальными отходами, и потому не способствовал формулированию концепции регулирования. Кроме того, при попытках установить взаимосвязь между двумя предметами регулирования обнаруживается некоторая путаница. А основой их четкого разделения является все тот же термин «выбрасывание».
Прежде всего суд указал на то, что определенные операции могут включать в себя выбрасывание даже там, где этот процесс не предусмотрен. Например, при производстве одного вещества из другого, при продаже его как обычного товара, обладающего конкретной экономической стоимостью, при переработке каких-то материалов или просто при обработке объектов на первый взгляд вполне экологичным, безвредным способом не исключена возможность выбрасывания.
Директива предусматривает гарантию, что операции, приведенные в Приложении II, осуществляются при соблюдении обязательных общих требований к безопасности, установленных в ст.4.
Суд в своих формулировках настаивал на том, что вещества, подвергаемые вышеупомянутым операциям, должны быть «выброшены» до того, как они смогут быть отнесены к ст.4, что поможет избежать излишнего регулирования, повторного использования сырья и т.п. При этом суд учитывал и операции по переработке и транспортировке отходов, и повторное использование материалов. Было подчеркнуто, что ст. 174 Договора ЕС содержит определенные унифи-
цированные принципы, в соответствии с которыми сфера применения Директивы может быть окончательно определена.
В заключение автор подчеркивает, что определение отходов не должно быть ограничивающим, а термин «выбрасывание» должен учитывать классификацию веществ как отходов. Обязательство обращаться с отходами следует распространить на операции по переработке, которые не могут быть завершены до тех пор, пока в данном веществе присутствует хотя бы малейший экологический риск. Определение отходов на основе операций по утилизации и переработке чрезмерно усложняет регулирование обращения с отходами или контроль за загрязнениями.
Иллюстрируют вышеизложенное два случая
правоприменительной практики. Первый из них непосредственно касается толкования понятий «отходы» и «выбрасывание» (4). Иск был предъявлен на основании Акта экологической защиты 1990 г. к компании-производителю, допустившей распространение побочной продукции. Произведенное ею и внесенное удобрение для сельского хозяйства вызвало загрязнение близлежащих водоемов. Судья первой инстанции, ссылаясь на одно из решений Верховного суда и Правила лицензирования Управления обращения с отходами, постановил, что распространяемые вещества являлись неконтролируемыми отходами. Апелляционный суд рассматривал правильность этого решения с точки зрения закона.
Адвокат Джереми Пайк, повторяя И.Шейн, считает, что определение отходов, из-за размытости и двусмысленности законодательных формулировок, — очень сложная область правоприменения как в условиях прецедентного права, так и Европейского суда справедливости. Приложение 1 Директивы представляет собой не исчерпывающий список видов отходов к каждой из перечисленных категорий. В основном этот список ссылается на Европейский каталог отходов и, ориентируясь на решение Комиссии 94/3 ЕС, которым был принят Каталог, он «применяется ко всем отходам, независимо от того, будут они уничтожены или переработаны».
Список лишь обрисовывает в общих чертах те вещества, которые предположительно могут стать отходами. Автор отмечает, что из текста Директивы не до конца ясно, является ли список Приложения II исчерпывающим или это только приблизительное указание на используемые операции по уничтожению и переработке.
Связь между термином «выбрасывание» и упоминанием об операциях по уничтожению и переработке является основной в определении, однако природа этой связи никак не обоснована.
Резюмируя сказанное, автор отмечает, что и суд ЕС, и английская судебная система упорно сопротивляются дальнейшему разъяснению терминов «отходы» и «выбрасывание». Однако на практике суды придерживаются мнения, что вещества являются отходами на основании их потенциального вреда.
Второй практический пример посвящен проблемам отходов и экологическому ущербу в результате их производства. Комментирует его Мария Ли (2).
Рассматриваемая ситуация представляет собой апелляционную жалобу, поданную в г. Бирмингеме на решение суда по поводу иска к одному из промышленных предприятий (деревообрабатывающая фабрика) в результате аварии, произошедшей на прилегающей к его территории площадке. Истец, которому было 13 лет на момент случившегося, играл с друзьями недалеко от фабрики, нашел контейнер в форме барабана, частично заполненный остатками растворителя (разжижителя) отходов. Он пролил содержимое, которое в результате смешения паров вещества и воздуха резко вспыхнуло, что привело к серьезным ожогам потерпевшего.
Судья первой инстанции признал ответчика виновным в небрежности, обязал его выплатить истцу установленную законом компенсацию в соответствии с разделом 73(6) Акта о защите экологии 1990 г. (Акт 1990 г.). Одновременно с этим суд установил наличие небрежности и самого истца.
Адвокаты ответчика утверждали, что ущерб, на который распространяется действие Акта 1990 г., — нанесение вреда (ущерба), прямо вызванное хранением отходов или действиями с ними, не касается тех действий, в результате которых потерпевший сам наносит себе травму. А кроме того, можно ссылаться на положения Акта 1990 г. только при наличии факта несоблюдения «допустимых предосторожностей» и «мер... необходимых в сложившейся ситуации».
М.Ли считает, что раздел 73(6) Акта о защите экологии 1990 г. недостаточно регулирует обращение с отходами.
Английское прецедентное право в области причинения вреда окружающей среде в последнее время обращает внимание на граж-
данскую ответственность, так как .законодатели ищут новые законные механизмы экологического регулирования.
Рассматриваемое решение Апелляционного суда - первое из решений об ответственности согласно положениям ст. 73(6). В первой инстанции ответчик был признан виновным в небрежности согласно вышеназванному закону. При этом определение небрежности было основано на показаниях директора фабрики-ответчика о том, что политика компании предусматривает хранение отходов исключительно в пределах помещений фабрики, непосредственно до их безопасного уничтожения.
М.Ли анализирует один из самых актуальных вопросов экологического законодательства - причины наносимого ущерба. Рассматриваемая ситуация ярко это иллюстрирует.
Сомнения возникли на нескольких стадиях: во-первых, состоялась дискуссия по поводу источника отходов. Ответчик предположил, что любое из промышленных предприятий может являться производителем данных отходов. Однако Апелляционный суд подтвердил наличие достаточных оснований для установления факта принадлежности отходов ответчику. И второе - в нормативном акте речь идет именно об ущербе окружающей среде, причиненном непосредственно в результате обращения с отходами, в то время как в данной ситуации сам потерпевший производил действия, которые и привели к нанесению физических травм, что не относится к вышеназванному Акту.
В результате Апелляционный суд признал наличие небрежности истца, откорректировав распределение ответственности из расчета по 50% на истца и ответчика. Главная причина такого решения в том, что истец (ребенок 13 лет) не мог осознать полную степень опасности.
М.Ли отмечает, что решение Апелляционного суда оставило открытыми множество проблем: в отношении пределов установленной по закону ответственности, размеров ущерба, причин причинения вреда, вопросов распределения вины. В частности, так и не было окончательно установлено, касается ли данный Акт только ущерба, непосредственно вызванного хранением отходов, как доказывалось ответчиками.
Регулирование обращения с отходами одно из самых развитых в экологическом праве: например, сборы за свалку мусора были в
числе первых экологических сборов в Великобритании, а предложенная система лицензирования свалок биодеградируемых отходов стала в Великобритании первой системой лицензирования в сфере экологического права. Раздел 73(6), пишет Мария Ли, — попытка использовать ответственность в качестве инструмента экологического регулирования. Ведь фактически ответственность — это наиболее важный способ распределения расходов в результате причинения вреда. Хотя система такой ответственности до сих пор не разработана.
Статья Э. Огюса и К. Эббот посвящена одному из аспектов данной проблемы (3).
Авторы обращают внимание на то, что в Великобритании привлечение к ответственности и наложение санкций исторически сохранялось за обычными судами и всегда являлось частью процесса уголовной судебной практики, хотя в прецедентном праве, в частности, в Австралии и в США, существует тенденция передачи этих полномочий общественным организациям, без процедуры и применения уголовного преследования
Особенность большинства систем контроля за загрязнениями заключается в том, что регулирующие органы имеют сильные властные полномочия. Используемые при этом формальные механизмы принуждения могут быть разделены на две основные категории. Первая включает в себя уголовную судебную практику, имеет достаточно властных полномочий, чтобы возбудить уголовное преследование.
Вторая категория — административные инструменты, такие как принудительная приостановка и аннулирование лицензий, издание запрещающих или принуждающих актов. Административные наказания, т.е. аннулирование или приостановка действия разрешения, имеют большое финансовое значение для участников процесса, хотя и не обеспечивают потерпевшим такой же уровень защиты, как при уголовном судопроизводстве. Можно сказать, что административные решения являются результатом работы чиновников, а не суда. Деятельность экологического агентства Англии и Уэльса в области применения формальных принудительных мер тому подтверждение. Существуют четыре принципа его работы. 1) согласованность в применении законодательства; 2) последовательность достижения цели, 3) направленность принудительных действий; 4) прозрачность. Судебное преследование обязательно в случае нарушений, которые могут нанести вред окружающей среде (б частности,
функционирование без лицензии, несоблюдение основанных на законе требований или игнорирование стандартов качества).
Существует Схема классификации общих случаев (СГС8), или национальный реестр случаев нанесения экологического ущерба, оценивающий уровень ответственности и категорию произошедшего. Таких категорий предусмотрено три: «главная» (категория 1), «значительная» (категория 2), «второстепенная» (категория 3), еще одна категория включает в себя случаи, не явно влияющие на окружающую среду. На практике принадлежность той или иной ситуации к категории 1 приводит к возбуждению уголовного преследования, случаи категории 2 не обязательно преследуются в судебном порядке. Агентство принимает решение о том, к какой из категорий должен быть отнесен рассматриваемый случай.
Статистика наказаний показывает, что случаев загрязнения окружающей среды гораздо больше количества возбужденных дел.
Агентство прибегает к уголовному преследованию только тогда, когда есть полная уверенность в наличии достаточных доказательств. Однако даже при вышеназванном условии судебный процесс возбуждается далеко не всегда. То же относится к наложению штрафных санкций.
Стратегия принуждения, используемая Экологическим агентством Англии и Уэльса, демонстрирует осторожный подход как к с удебному преследованию, так и к прекращению или отмене лицензий, за исключением случаев, в которых такие действия считаются необходимыми с точки зрения предотвращения дальнейшего вреда окружающей среде. Авторы считают, что Агентство должно обладать достаточной властью для привлечения к административной ответственности в данной области без процедуры и бремени доказывания, наличие которых в уголовном процессе обеспечивает определенную защищенность ответчиков. Однако это не следует распространять на случаи возбуждения судебного преследования. Авторы отмечают, что немецкая система «нарушения порядка» создала превосходную модель такого механизма ответственности.
Последняя из рассматриваемых в реферативном обзоре статей — Ю.Симила «Регулирование загрязнения и его влияние на новые технологии» (5) — затрагивает проблему лицензирования деятельности, влекущей за собой загрязнение окружающей среды.
Ю.Симила обращает внимание на то, что регулятивные инструменты, преобладающие в сфере экологического права, всегда подвергались критике на основании того, что они затрудняют процесс введения новых технологий и их распространение.
Целью статьи является оценка влияния правового регулирования на новые технологии и их распространение в системе сточных вод в Финляндии.
Автор анализирует работу древесной и бумажной промышленности в период с 1970 по 2000г., не касаясь применения Акта о защите окружающей среды, вступившего в силу 1 марта 2000 г.
Эти отрасли промышленности традиционно являются одними из основных загрязняющих факторов Финляндии, хотя, несмотря на рост производства за последние 30 лет, показатели загрязнения значительно уменьшились (по разным показателям в 10-20 раз; в то время как мощность фабрик по производству бумаги и картона в Финляндии выросла с 1 млн. т/год до 13 млн. т/год, а древесины в 11 раз).
На примере шести фабрик автор анализирует историю лицензирования за последние 30 лет. В выборку были включены фабрики из различных регионов и различных отраслей промышленности.
Согласно режиму Водного акта, стратегия влияния новых технологий на практику лицензирования развивалась на индивидуальной основе, а не при помощи единых правовых норм. Наличие в лицензии пункта о ее пересмотре, определение вида загрязняющих веществ, попадающих под необходимость регулирования, введение показателя объемов допустимой эмиссии являются главными условиями лицензии. При этом практика лицензирования ориентирована на ужесточение экологических требований и использование новых научно-исследовательских разработок. В результате в законодательство был включен принцип «наиболее приемлемых» технологий. Однако автор отмечает, что со стороны законодателя — это дань международно-правовым нормам, действующим на территории государства.
Ограничение объемов эмиссии способствует распространению новых изобретений. Проведенное Ю. Симила исследование показывает, что правовое регулирование имеет очевидное влияние на распространение технологий, в частности на заключительном этапе. Частично влияние является принудительным, частично - нет (то есть
проявляется в форме упреждения). Другой вопрос, доступны ли предприятиям более эффективные и рациональные инструменты. Даже существующие инструменты, такие, как налоги, действуют недостаточно эффективно и не оказывают значительного влияния. Однако, в конечном счете, отстающие заводы будут вынуждены принять технологические решения, обеспечивающие уровень экологической защиты, уже достигнутый «передовиками».
Ю.Симила делает вывод, что лицензирование — один из наиболее эффективных инструментов, способствующих распространению технологий именно конечного производственного этапа (далее - конечные технологии). На практике это действует следующим образом: высший административный суд объявил, что оборудование биологической очистки - «наиболее приемлемая технология» для фабрик по производству древесины или бумаги, и это обеспечило распространение изобретения (или его альтернатив). Однако следует отметить, что скорость такого распространения невелика. Да и само по себе отнесение какого-либо технологического процесса к «наиболее приемлемым» достаточно сложное дело. С одной стороны, на технологический процесс больше влияют не правила выдачи лицензии, а такие факторы, как снижение издержек или требования спроса. С другой - хорошие экологические показатели являются фактором, определяющим конъюнктуру, а это значит, что рынок диктует выбор конечных технологий и технологического процесса.
Различные способы производства одного и того же продукта могут иметь неодинаковые экологические последствия. Например, тот факт, что многие сульфитные предприятия в Финляндии были заменены сульфатными, сыграл важную роль в уменьшении загрязнения. Но никаких четких указаний на то, что это произошло в результате действующего порядка лицензирования, нет. Нет сведений о случаях, чтобы в получении лицензии было отказано на основании способа производства.
Задача властей — установить экологические нормы, обязательные для соблюдения тем или иным предприятием в зависимости от способа производства, используемого последним. Такая гибкость является типичной особенностью лицензирования. И к тому же, для того, чтобы придать привлекательность какому-либо конкретному способу производства на фоне других, используются такие методы, как налоги и прочие экономические инструменты.
Согласно Водному акту, «обязанность исследовать и развивать» является одним из инструментов, направленных на стимулирование новых технологий. Теоретически она означает потенциальные технологические улучшения, что на практике ослаблено отсутствием систематизированного подхода; властные структуры не в состоянии контролировать исследовательские проекты и их распределение по предприятиям. Таким образом, успешное функционирование «обязанности исследовать и развивать» зависит от инвестирования проектов.
В 2000 г. была введена единая система лицензирования. Автор пытается понять, окажет ли это влияние на распространение новых технологий. В соответствии с объяснительной запиской к Директиве 1РРС, это должно произойти. Там же обращается внимание на то, что интегрированный подход сдвинет нормативное регулирование с конечных технологий на технологический процесс и таким образом приведет к переменам. Единый подход означает наличие большего числа технических комбинаций в процессе подготовки к получению разрешения (лицензии). Это усиливает позицию производителя. Именно он знает, какие надо произвести перемены в действующем технологическом процессе, чтобы уменьшить загрязнение; квалифицированный производитель использует эту возможность и для снижения издержек. Следует отметить, что различий между технологическими процессами обычно гораздо больше, нежели между процессами окончания производства. Это делает сложным использование другого опыта для снижения уровня эмиссии промышленного предприятия. В заключение автор пишет, что финские лицензионные власти не руководствуются единым подходом, устанавливая индивидуальные нормы выбросов. Маловероятно, чтобы разрешения, выданные исходя из единых норм, усиливали принудительное влияние. Поэтому производители не считают необходимым предусматривать в своем производственном плане, направленном на получение разрешения, применение новых технологий. А для органов, выдающих лицензии, достаточно сложно установить единую величину объемов допустимой эмиссии, основываясь не на «стандартном подходе», а на показателях конечных технологий.
Список литературы
1. Cheyne I. The definition of waste in EG law // J. of environmental law. — Oxford, 2002. -Vol. 14, N1.-P. 61-75.
2. Lee M. Waste and liability in environmental law // Ibid. - P. 75-85.
3. Ogus A., Abbot C. Sanction for pollution: Do we have the right regime? // Ibid. — Vol. 14,N3.-P. 283-301.
4. Pike J. Waste not want not: An (even) wider definition of «waste» // Ibid. -Vol. 14, N l. -P. 197-209.
5. SimilaJ. Pollution regulation and its effects on technjkjgical innovations // Ibid. —Vol. 14, N3.-P. 283-301.
2004.02.040. МЕХЕЛЬФ. РИС M. ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ОХРАНА СЕВЕРНОГО И БАЛТИЙСКОГО МОРЕЙ.
MECHEL F., REESE M. Meeresumweltschutz für Nord - und Ostsee im Ueberblick // Zeitschrift für Umweltrecht. — Baden-Baden, 2003. - №5. -S. 320-329.
Конференция министров стран-участниц конвенции по охране Балтийского моря и северо-восточной Атлантики, прошедшая весной 2003 г., установила, что охрана морей остается одной из основных проблем европейской экологической политики. Реферируемая статья является обзором актуальных режимов и субъектов охраны в сегодняшней экологической ситуации.
В первой части рассматривается современное состояние окружающей среды Северного и Балтийского морей. По данным природоохранных организаций и научных исследований, выделяются следующие основные причины плохого экологического состояния этих морей: а) ловля рыбы. Популяция промысловых рыб в рассматриваемом регионе меньше количества, необходимого для «биологической уверенности», это значит, что под угрозой репродукция видов; б) внесение питательных веществ. В связи с внесением в морские воды питательных веществ, в первую очередь фосфатов, происходит искусственное увеличение фитопланктона, что провоцирует нехватку кислорода, которая ведет к вымиранию животных, растений и иных организмов, обитающих на дне моря; в) загрязняющие вещества. Хотя времена сильного загрязнения морей тяжелыми металлами уже прошли, кадмий до сих пор остается одной из сложнейших экологических проблем. То же можно сказать и о загрязнении морей
