CC BY
154
2004.01.015. ЕЛПАТЬЕВСКИЙ А.В. ИСПАНСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ В СССР: ИСТОРИОГРАФИЯ И ИСТОЧНИКИ, ПОПЫТКА ИНТЕРПРЕТАЦИИ. - М.; Тверь, 2002. - 290 с.
Судьбе испанской эмиграции, последовавшей за гражданской войной в Испании 1936-1939 гг., посвящена на Западе значительная литература, но в отечественной можно отметить лишь работы В.А.Талашовой, опубликованные в начале 70-х годов и несущие на себе печать того времени. Исследование А. Елпатьевского вызывает безусловный интерес, так как базируется на неопубликованных документах, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) и других архивах. В процессе изучения опубликованных и архивных источников автором собраны сведения о более чем 4 тыс. испанцев, бывших в эмиграции в СССР, и создана компьютерная база данных «Los que viven en Rusia» («Те, кто живет в России»). Книга состоит из введения, в которой рассматриваются литература и источники об испанской эмиграции, семи глав и заключения, снабжена обстоятельным списком источников и литературы.
В первой главе автор поднимает тему, которая практически отсутствует в историографии испанской эмиграции, - испанская эмиграция в СССР в 19201930-х гг. Согласно подсчетам автора, общее число испанских эмигрантов 20-30-х годов несколько больше, чем считалось ранее - около 200 человек. Он приводит ряд списков, найденных в архивных фондах МОПР и МОПР СССР в РГАСПИ и ГАРФ (с. 23-36). Основная часть эмигрантов возвратилась на родину в апреле 1936 г. в результате амнистии, объявленной после победы на выборах Народного фронта, но некоторые остались в СССР.
Обращаясь во второй главе к вопросу об эмиграции, устремившейся в Советский Союз в результате гражданской войны в Испании, ее составу и численности, А.Елпатьевский отмечает, что не существует единых и согласованных данных. Разброс цифр, приводимых исследователями, довольно велик: от тысячи человек до восьми тысяч прибывших в СССР до конца 1939 г. (с. 38-40). Автор указывает на решение Политбюро ЦК ВКП (б) от 26 марта 1939 г. «О въезде в СССР испанцев, интернированных во Франции», в котором разрешался въезд не более 500 человек (с. 46). Обращаясь к архивным данным, А. Елпатьевский склоняется к тому, что численность испанских эмигрантов не превышала 5 тыс. человек, учитывая членов семей изгнанников, но не считая эвакуированных детей, отмечая при этом, что окончательно вопрос будет решен тогда, когда будет составлен их полный именной список (с. 51).
Вслед за историком А.Артисом Хенером А.Елпатьевский делит испанскую эмиграцию в СССР на четыре группы: а) учителя и дети; б) моряки; в) авиаторы;
г) политические руководители и активисты (с. 44) и рассматривает эти группы по отдельности.
Вопрос о приеме испанских детей в СССР, судьбе которых посвящена третья глава, решался не сразу, хотя он возник уже в октябре 1936 г. Лишь 7 апреля 1937 г. было принято первое решение Пролитбюро о приеме испанских детей, в котором предполагалось разместить до 1 тыс. человек на дачах на берегу Черного моря. В дальнейшем они были поселены в детских домах. Исследователь указывает на правовую неопределенность, если не на необоснованность вывоза несовершеннолетних испанцев из страны рождения, и тем более, их последующего удержания в СССР (с. 78).
Число испанских детей, находившихся в детских домах СССР (Объединенный архивный фонд детских домов для испанских детей в ГАРФе), колебалось на начало 1941 г. от 1731 до 1919 человек (с. 56-57). В справке в ЦК ВКП(б) от 28 декабря 1945 г. появится число 2954, которое затем повторялось, став каноническим, но, как замечает автор, в это число не входят детдомовцы МОПРа, кроме того, впоследствии в детдома определялись дети, родившиеся во время пребывания их родителей в СССР (с. 108). Общая численность детей, полагает автор, ненамного превышала 3 тыс. человек.
В довоенный период были созданы неплохие условия для учебы, отдыха, всестороннего развития испанских детей, которых, зачастую, были лишены советские дети. В приведенных материалах прослеживается тенденция к определенной «деиспанизации» испанских детских домов, когда испанский персонал постепенно заменялся советским (с. 59). Тяжелые испытания выпали на долю испанских детей во время войны. В мае 1942 г. было приказано всех воспитанников, окончивших 7 классов, а также старше 16 лет, не обучавшихся в техникумах и вузах, вывезти в ремесленные училища или на работу на предприятия, где они были оторваны от соотечественников и где им пришлось испытать все тяготы военного времени.
Наркомпросс и ВЦСПС между тем не оставляли своим вниманием детские дома для испанских детей. В 1943 г. было принято решение о выделении дополнительных фондов для питания ослабленных детей, созданы два детских дома санаторного типа. С 1944 г. все испанские дети были собраны в детдомах Москвы или Московской области, что значительно улучшило их материальное положение, способствовало их консолидации как определенной общности.
По косвенным свидетельствам автор делает вывод, что число молодых испанцев, принявших советское гражданство, было невелико. Одни воспитанники детских домов очень тепло вспоминают о годах своей учебы в СССР, другие считают эти годы далеко не самыми лучшими, но главный упрек обычно сводится к тому, что их «подвергали слишком массированной идеологической и политической обработке» (с. 123).
Данные об испанских педагогах и воспитателях А.Елпатьев-ский рассматривает в следующей главе, основываясь на личных делах 204 испанских сотрудников детдомов (с. 124-129). В книге также можно найти список преподавателей по отдельным детским домам (с. 130-134) и список от 1939 г. взрослых испанцев, работавших в детдомах Наркомпросса Украины (с. 135-136). Далеко не все испанские педагоги прибыли вместе с детьми в СССР, потребовалась дополнительная эмиграция, о чем было обращение к поверенному в делах СССР в Испании Марченко (с. 137). Для работы с детьми подбирались и другие эмигранты.
Испанский исследователь Р.Миралес говорит о стремлении советских властей максимально отстранить от работы с детьми испанцев. Однако, по мнению автора книги, многие преподаватели нередко не годились в связи с профнепригодностью, нередко играли свою роль и характеристики-доносы с обвинениями в «антисоветских настроениях» (с. 139-140). При этом главным фактором была не принадлежность педагогов к КПИ, а их лояльность к СССР и профессионализм (с. 141).
Глава пятая посвящена участию испанских эмигрантов в Великой Отечественной войне. За немногими исключениями, утверждает испанский исследователь Х.Рубио, испанцы даже не призывались в регулярные войска Советской Армии, а единственной единицей, сформированной гомогенно испанцами, был Батальон НКВД, предназначенный для партизанских действий, которым командовал Франсиско Ортега (с. 159-161). Но архивные свидетельства его опровергают. Так, в фонде Московского МОПР среди лиц, получавших в 1943-1945 гг. пособия, значится много женщин (русских и испанских), чьи мужья-испанцы были призваны в Красную Армию (с. 161). Автор приводит многочисленные свидетельства испанцев-ветеранов Отечественной войны, а также данные испанских исследователей, которые говорят о том, что существовали отдельные армейские подразделения, состоящие целиком из испанцев (с. 178). Это, например: 4-я особая рота, сформированная в первых числах июля 1941 г. в Москве исключительно из испанцев и включенная в первый полк особой моторизованной дивизии Наркомата внутренних дел; с середины ноября 1941 г. и до конца июня 1942 г. специально подготовленная для партизанских полетов во вражеский тыл и «увода» самолетов с вражеских аэродромов группа испанских авиаторов находилась в составе эскадрильи 1-й воздушной специальной бригады пограничников (с. 166168); роте из испанцев-добровольцев было доверено охранять Кремль в октябре 1941 г.; 15 испанцев вошли в партизанский отряд под командованием Д.Медведева (с. 169). По данным Э.Симорры, И.Р.Мендиеты и Э.Сафры, из общего числа испанских изгнанников в 4 тыс. человек 700 пошли добровольцами в армию, из них 200 погибли или пропали без вести (с. 175). Один стал Героем Советского Союза (Рубен Ибаррури), двое награждены орденом Ленина, 70 награж-
дены орденами Красного Знамени, Красной Звезды и другими высокими наградами (там же).
О положении испанских эмигрантов в СССР, которое анализируется в шестой главе, приводятся пространные выдержки из трудов испанских исследователей и мемуаров. Причем сам автор признает, что сказанное не во всем согласуется с данными, приводимыми в других источниках и исследованиях (с. 208.). Партийные функционеры и группа военных, направленная на обучение в Академию им.М.В.Фрунзе, материально были обеспечены лучше, чем другие группы эмигрантов и советские граждане, они также имели преимущество в жилье. Значительная же часть испанских эмигрантов работала на заводах рабочими и по-разному оценивала свое положение. В отношении трудового законодательства политэмигранты были полностью приравнены к советским гражданам (с. 229). Основным видом помощи были денежные пособия. Их получали не только семьи испанцев, призванных в армию, но родственники видных партийных деятелей, жены направленных в длительные командировки и просто полезные люди. Такие пособия по линии МОПР выделялись вплоть до начала 1947 г., но не все испанцы относились к категории политэмигрантов и могли ими воспользоваться.
Почти не сохранилось архивных данных об эвакуации испанцев, но можно думать, полагает автор, что они в этом разделили судьбу советских граждан. Воспоминания подтверждают тяжелое положение членов семей испанцев, эвакуированных в отдаленные районы Урала и Сибири, а также Средней Азии. После войны была предпринята попытка переселения части испанских эмигрантов (464 человека) в Крымскую область в 1946-1947 гг., в наиболее подходящий по климатическим условиям регион, и создания там сельскохозяйственных кооперативов (с. 224). Однако эта затея окончилась провалом.
Условия жизни большинства испанских эмигрантов ничем не отличались от простых советских граждан. Некоторые эмигранты испытывали разочарование перед реальностями жизни в СССР (с. 194-195), имея в виду в первую очередь культ Сталина, а также подчинение испанских коммунистов интересам России (с. 203), что вызывало диссидентские настроения (Мануэль Тагуэнья, Кастро Дельгадо, Хесус Эрнандес, Листер). Неудивительно, что многие пришли к горькому выводу, что построенная в СССР система никогда не была социализмом.
Особое место в разделе А.Елпатьевский отводит анализу ситуации, сложившейся в Испанской компартии, о двоевластии в ее руководстве и внутрипартийной борьбе, взаимоотношениях ИКП с советской властью.
В последней главе освещаются вопросы гражданства и выезда из СССР испанских эмигрантов. Одним из первых актов советской власти в отношении
прибывших испанцев было изъятие у них национальных паспортов с заменой их видами на жительство, в которых они числились лицами без гражданства. Это скрепя сердце принимали политэмигранты, которые не могли считать себя гражданами франкистской Испании, но не могли принять испанцы, не желавшие оставаться в СССР и продолжавшие считать себя гражданами Испании (например, моряки торговых судов и авиаторы, направленные на учебу в Кировобадское летное училище). «Бесспорно наличие определенного государственного и общественного давления на испанцев с целью «добровольного» принятия ими советского гражданства и, тем самым, полного и безоговорочного вхождения их в советскую систему», - констатирует А.Елпатьевский (с. 243).
Проблема выезда из СССР возникла почти одновременно с проблемой въезда в него. Уже с 1937 г. стали поступать запросы от родителей вывезенных детей с просьбой организовать их возвращение на родину (с. 64). Вопрос о возвращении детей в Испанию возбуждался правительством Франко вначале через посредничества посольства Италии, потом Германии в СССР (во времена советско-германского пакта). Однако НКВД и ИККИ Коминтерна относились к возможности репатриации детей отрицательно (с. 247). Следует помнить, что «особое желание» выехать из СССР не могло трактоваться иначе, как антисоветское (с. 256).
В советском руководстве расчитывали, что после разгрома фашизма испанской левой эмиграции следовало прекратить пассивную политику ожидания, сформировать правительство, которое могло бы выступать от имени испанского народа, в самой же Испании должна была развернуться партизанская борьба. В этом кроется причина оживления выезда испанцев в 1945 г. из СССР для встречи с соотечественниками, эмигрировавшими в Западную Европу, и координации их деятельности. Всего с 4 августа 1945 г. по 1 января 1947 г. СССР покинул 41 эмигрант из Испании, в том числе дети (с. 251). Однако в 1947 г. под напором многочисленных просьб о выезде, Политбюро КПИ взялось за наведение порядка, приказывая активистам отказаться от идеи выезда из СССР, демонстрируя этим любовь к СССР и верность партии. Автор говорит о том, что пока в партийных документах ему не удалось обнаружить прямых указаний на то, что «политику невыезда» осуществляла именно Компартия Испании, согласовывая ее с советскими органами.
1954 г. стал началом реэмиграции испанцев. Первая, неудавшаяся попытка их выезда, по просьбе французского правительства, имела место еще в 1948 г., когда в Одессу с этой целью были собраны две группы военнопленных, участников Голубой дивизии, среди которых также находилась группа испанцев, возвращенных из лагерей Караганды, а также группа интернированных моряков и авиаторов, отказывавшихся принять советское гражданство (с. 271). К 1960 г. из СССР выехало 1899 человек, причем некоторая их часть была арестована и вы-
слана из Испании по обвинению в подрывных действиях против испанского общественного порядка. Часть из них вернулась в Советский Союз, другим в возвращении было отказано (с. 272). Полностью проблема возвращения испанских эмигрантов на родину была решена лишь в 1977 г., когда 9 февраля были возобновлены дипломатические отношения Испании с Советским Союзом, а 10 апреля была легализована КПИ.
А.Елпатьевский считает нужным подчеркнуть в заключение, что одной из основных причин секретности ряда важных для изучения данной темы архивных фондов (как Интернациональная контрольная комиссия Коминтерна, секретариат Мануильского и др.) является то, что «история испанской эмиграции в России, как и вообще любая история любой сколько-нибудь значительной эмиграции, сопровождалась всеми отрицательными сторонами общественной жизни -сведением счетов, использованием не всегда чистых методов, доносами и т.п.» (с. 286). Исследователь обращает также внимание читателя на то, что общая оценка испанской эмиграции в Советском Союзе не может быть однозначной. В целом судьба испанцев в СССР была несколько более благополучной, чем эмигрантов из других стран - их практически не коснулись политические репрессии, а основной причиной преследований было стремление выехать из СССР. Не составляя абсолютного большинства среди политэмигрантов в СССР, испанцы дольше всех находились в стране и в силу этого оставили наиболее глубокий след в нашей истории.
М.Н. Смелова
