CC BY
37
средиземноморского мира. Причем на севере, так же как и в Греции архаического периода, переход к способу боя копьем и щитом в тесно сплоченном построении массы пехоты коррелирует с определенным упадком аристократических ценностей и стиля жизни и распространением более эгалитарной системы (с. 160-163).
Сборник заключает работа К.Г.Х.Халлингсо, которая представляет собой краткий общий обзор эволюции военного дела и войны в Европе в период от античности до эпохи викингов. Как отмечает автор, эволюция сухопутной тактики не является однонаправленным процессом, а изменения военных доктрин не обязательно выступает как логическое развитие в сторону более высокой боевой эффективности. В качестве характерного примера он приводит деградацию тяжелой кавалерии и связанной с ней тактики боя в период после походов Александра Македонского.
А.Е.Медовичев
СРЕДНИЕ ВЕКА И РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ
2003.03.002. «MEDIUM AEVUM QUOTIDIANUM»: ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА И ПОЛИДИСЦИПЛИНАРНОСТЬ. «MEDIUM AEVUM QUOTIDIANUM». - Krems, 2002. - 168 p.
Реферируемый выпуск данного периодического издания содержит публикацию материалов 4-й конференции Археологической рабочей группы по изучению средневековых ремесел, проходившей 23-25 марта 2001 г. в Кремсе-на-Дунае. Организатором конференции (как и трех предыдущих) являлся Институт изучения реалий Средних веков и раннего Нового времени Австрийской академии наук. Тема конференции - исследование средневековых ремесел в Австрии. В данном случае речь идет о «заготовках, фрагментах, но также и полноценных изделиях, обнаруженных в ходе археологических изысканий в производственных отходах, колодцах, канализационных системах и т.п.» (с. 5-6). Ценность и значимость этих находок, как подчеркивает в «Предисловии» Ральф Рёбер, руководитель группы археологических исследований, трудно переоценить.
Современная историография многоаспектна. Выдвигая сегодня на первый план изучение интеллектуальных процессов, она одновременно стремится к познанию того, как конструируется социальное - общности,
группы, и, соответственно, системы представлений, а также материальное бытие. Она обращается к повседневной жизни, производственным процессам и материальной культуре, а в исследовательских практиках - к полидисциплинарности: методикам и проблемам всего спектра гуманитарных дисциплин, их специфическим достижениям, открывающим новые горизонты и приводящим к нестандартным решениям. Этот методологический диапазон современной исторической науки особенно ярко проявляется в исследованиях историков Центральной Европы в области истории повседневности и материальной культуры. На проводимые ежегодно специализированные конференции, симпозиумы, семинары Института истории реалий собираются ученые из разных научных центров, в том числе Франции, Италии, России, США, Испании и др.
Материалы, представленные в рассматриваемом выпуске одного из периодических изданий Института истории реалий, показывают, как следует историку материальной культуры и повседневности «читать» археологический материал. Они проливают свет на то, о чем редко говорят письменные официальные источники - на организацию и, главное, на технологии производственного процесса на индивидуальном уровне («как это сделано»).
Этой проблеме посвящен доклад Херберта Книтлера (Вена, Институт хозяйственной и социальной истории), в котором исследуются предписания различных ремесленных цехов в Австрийских землях XIII-XVII вв., касательно качества ремесленной продукции. Такого рода предписания, особенно с конца Средневековья, указывает Книтлер, сильно «специфицируются в зависимости от конкретной ситуации». Это в большей мере относится к продовольственным отраслям, в частности, к выпечке хлеба и мучных изделий, поскольку рост цен с XVI в. сопровождался опасной тенденцией ухудшения качества производимой продукции. В текстильных ремеслах с XV в. продукция начинает маркироваться персональным клеймом ремесленника, что повышало спрос и создавало дополнительные возможности для ее реализации.
Иначе обстояло дело в отраслях, использовавших в качестве сырья металлы. Здесь рост качества продукции был тесно связан с технологическими новациями, особенно в кузнечном ремесле, обеспечивавшими изделиям австрийских мастеров спрос на рынках Центрального и Восточного регионов. Что же касается цеховых статутов, как показывает Х. Книтлер, то они, как правило, только определяли
«организационные рамки функционирования данного института». Контроль за качеством продукции, в том числе и идущей на экспорт, оставался вне их возможностей. Технический прогресс - результат устной информации, распространения и заимствования опыта других. О серийном производстве в XVI-XVII вв., как считает автор, едва ли могла идти речь.
Дорис Мюренберг (Любек, Ведомство археологии и охраны памятников старины) анализирует археологический материал из раскопок на территории Любека в 80-90-х годах XX столетия. Спектр находок очень широк: от фрагментов ремесленной продукции до полностью готовых оригинальных изделий из дерева, кости стекла, драгоценных металлов. Обнаружены также фрагменты водопроводных систем, фонтанов, деревянных построек XII в. Автор приводит подробный перечень и описание находок: оружие, в частности кинжалы; изделия из янтаря, деревянные ложки; разные типы керамики; куски ткани, шелка; обломки керамических статуэток, фаянсовых тарелок, фрагменты бронзового литья и пр.
В своей совокупности (авторы всех докладов сопровождают свои тексты иллюстрациями) археологический материал позволяет составить представление о реалиях повседневной жизни, конкретных изделиях и уровне производства, о технических особенностях изготовления ремесленной продукции на различных социальных и материальных уровнях.
Исследование Ульриха Мюллера (ун-т Грайфсвальда) посвящено «находке с острова Рюген», хранящейся в собрании музея Грайфсвальда. Речь идет о навершии рукояти кинжала «с гравировкой на обеих сторонах». Принимая во внимание место находки, Мюллер считает возможным говорить о «позднеславянском-ранненемецком княжеском бурге», о котором упоминается в двух документах, датируемых 1258 г. Как вид оружия, кинжалы получают широкое распространение в Центральной Европе около 1300 г. Они имели шилообразную форму и навершие в виде небольшого диска («свинцовой шайбы»). В данном случае навершие сделано из «бронзы», имеющей сложный состав: медь, цинк, свинец. При изготовлении бронзового навершия, полагает автор, использовался старинный метод обработки металла, что подтверждается аналогичными навершиями из раскопок того же периода на Готланде, в окрестностях Дармштадта, Калининграда и др. (с. 58-59). В массе рассматриваемая деталь кинжала изготовлялась как правило из дерева.
Доклад Моники Долл (Тюбинген) и Андреаса Кёнига (Хёкстер) называется «Производственные отходы обработки костей, рогов домашних и диких животных в мастерских города Хёкстера-на-Везере в Х1-Х11 вв.». Авторы определяют виды животных — лошади, коровы, свиньи, из диких — олени и кабаны. Они исследуют фрагменты костяных изделий: гребни, женские украшения, бусы, серьги - и хронологически их дифференцируют; определяют кварталы, где располагались соответствующие городские мастерские. Для XI в. находки гребней из трех частей единичны; массовое распространение их приходится на XI-XIII вв. Их делали исключительно из кости. Зубья гребня из металлических нитей практически не встречаются. Соединительная рамка и декор получают распространение в XI — первой половине XII в.
Статья Стефана Крабатха (Бовзен) посвящена «Производству кольчуг в Центральной Европе, в том числе в Вестфалии, в Средние века
- раннее Новое время» (с. 96-129). «Кеттенбрюннен или ригенпанцер»,
— пишет автор, — «пользовались большим спросом в эту эпоху и как средство защиты и как важный представительский элемент». Кольчуги появились еще в глубокой древности — в латенскую эпоху и в императорском Риме. Они утратили свое значение с появлением огнестрельного оружия и к концу XVII в. полностью перестают применяться. Основным источником сведения об этом важном элементе военной амуниции и представительского костюма являются письменные источники. Археологи, пишет автор статьи, практически им не занимались. Для данного региона это исследование можно считать пионерским. Оно базируется на изучении археологических находок из Обермарзберга и Хохзауэрландкрайзе (Вестфалия). Исходя из маркировок на некоторых фрагментах кольчуг, автор высказывает предположение о наличии специализированных мастерских в Брюнне (Изерлоо и Золлинге). Вместе с тем структура и размеры отдельных кольчуг и их элементов, найденных в ходе раскопок, затрудняют датировки находок. Названные вестфальские города — малые города. Они располагались на западной оконечности рейнской горной гряды вблизи мощного месторождения медных руд. Здесь же сохранились реликты производства кольчуг, «заготовки». Ценность их в том, пишет автор, что они проливают свет на различные стадии производственного процесса — от железной проволоки до сплетенных колец, покрытых легированной медью. Ценность исследования Крабатха — в сочетании археологических заключений с материалами письменных источников. В
приложении к статье приводятся: выборочный каталог кольчуг от доримской эпохи до XVI в., находящихся в музеях Центральной Европы; план г. Обермарсберга с указанием местоположения мастерских; фотографии фрагментов найденных кольчуг, позволяющих реконструировать последовательность их изготовления в мастерских г. Марсберга; миниатюра, на которой изображены кольчужник в своей мастерской за изготовлением кольчуги и его инструменты (молот, клейма и пр.).
Ювелирному производству и его технологиям посвящена статья Бертрама Ениша (Баден-Вюртемберг) «Гранильщики и шлифовальщики во Фрайбурге и Вальдкирхе в Брейсгау в позднее Средневековье и раннее Новое время». Обработка драгоценных и полудрагоценных камней в Центральной Европе, пишет автор, производилась в относительно немногих центрах - Страсбурге, Швабском Гмюнде, Нюрнберге, Праге, в области Оберштайн-Цвайбрюккен, Фрайбурге и Вальдкирхе. Последние три расположены в геологически благоприятствовавшей ювелирному производству западной оконечности Шварцвальда, богатой разнообразными минералами. Автор описывает технические основы производства, различные археологические находки, проливающие новый свет на процессы обработки драгоценных камней, традиция которой в этом регионе восходит к XIV в. Автор опирается не только на археологические находки, но и на свидетельства письменных источников. Разделы статьи: «Исторический очерк развития ювелирного производства во Фрайбурге и Вальдкирхе»; «Сырье, техника, продукция: происхождение сырья, технические основы»; «Продукция обработчиков драгоценных камней в Брейсгау»; «Археологические доказательства обработки драгоценных камней в Брейсгау. Производственные отходы»; «Раскопки во Фрайбурге и Вальдкирхе». Возвышению данных городов в качестве центров обработки драгоценных камней способствовало прежде всего богатые месторождения сырья, поддающегося гранению. Важную роль играло и наличие соответствующих производственных факторов, в частности возможность использования силы воды. Существенным автор считает также то обстоятельство, что подъем ювелирного производства совпал с упадком добычи серебра в Шварцвальде: освободившаяся квалифицированная рабочая сила получила новый импульс, направив свои умения на новое дело. Но основой для экономического преуспевания в раннее Новое время стала монополия на обработку чешских гранатов. Деятельность гранильщиков и шлифовальщиков в Брейсгау, пишет в заключение автор, — не только
наглядное доказательство развития специализированной отрасли ремесла в указанную эпоху, но также хороший пример меркантилистской политики властей в области ремесел в Верхней Австрии.
Заключает публикацию статья Бригитты Бюлер (Вена, Институт археологии) «Свидетельства применения техники приводного тиснения (Treibziseliertetechnik) при изготовлении золотых украшений для воинских поясов в VI-VIII вв. Из раскопок в Кунаготе, Игаре, Брестоваце, Матезалка».
А.Л.Ястребицкая
2003.03.003. УСТНАЯ ИСТОРИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА. ПРОИЗНЕСЕННОЕ СЛОВО В КОНТЕКСТЕ.
ORAL HISTORY OF MIDDLE AGES. THE SPOKEN WORLD IN CONTEXT. - Krems; Budapest, 2001. - 296 p.
В основу данного сборника легли материалы международной конференции, проходившей в феврале 2001 г. на факультете медиевистики Центрально-Европейского университета (Будапешт).
Устная культура играла важнейшую роль в средневековом обществе, пишут в предисловии организаторы конференции и издатели сборника М.Рихтер и Г.Яритц. Однако изучать конкретные ее формы и функции достаточно сложно из-за отсутствия непосредственных свидетельств и примеров. Работая исключительно с письменным (или по крайней мере записанным) словом, историк может исследовать устную культуру лишь косвенным образом, анализируя в своих источниках то, что восходит к ней, или с ней связано. В силу этого изучение устной культуры Средневековья требует иных подходов, нежели исследование бытования «устной традиции» в современном мире.
В предисловии Рихтер и Яритц дают краткую характеристику состояния дел и основных проблем существующих в данной области. В течение нескольких десятилетий, указывают авторы, историки занимались вопросами взаимодействия и сосуществования в рамках одного общества устной и письменной культуры. Устная речь и письмо отнюдь не противостоят друг другу как полные, взаимоисключающие противоположности. Многие письменные средневековые тексты создавались с расчетом на устное произнесение, и «искусство письма» считалось частью «ars rhetorica». Также Рихтер и Яритц рассуждают о том, что едва ли правомерно расценивать письменную речь как принадлежность «ученой культуры» или соотносить устную традицию исключительно с культурой народной. «Устный способ сообщения не
