CC BY
157
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ
2003.01.001. ГЛОБАЛЬНЫЕ ТРАНСФОРМАЦИИ: ПОЛИТИКА,
ЭКОНОМИКА И КУЛЬТУРА.
GLOBAL TRANSFORMATIONS: POLITICS, ECONOMICS AND
CULTURE / Held D., McGrew A. G., Goldblatt D., Perraton J. - Cambridge; Oxford: Polity Press, 2000. - 515 p.
Поставив вопрос «что есть «глобальное» в понятии глобализация», британские аналитики Дэвид Хелд, Энтони Макгру, Дэвид Голдблатт и Джонатан Перрейтон разворачивают панораму социо-исторического полидисциплинарного системного исследования глобальных трансформаций человеческой деятельности и ее структурообразующего стержня - власти, распространяющей свое влияние через расширяющуюся сеть потоков, связей, взаимодействий и взаимоотношений, на все основные социальные практики -политическую, военную, торговую, экономическую, демографическую, культурную, экологическую, выступающие одновременно как «грани тотального», «домены власти» и предметные сферы исследования (главы монографии) в их сложносоставной целостности единства в многообразии. Такое видение «глобального» как сущности «интегрального» (= тотального), одним из сегментов которого выступает «открытый проект тотальной геоистории», позволяет поместить современную глобализацию в исторический контекст, дает возможность оценить те способы, благодаря которым современная фаза глобализации трансформирует общества в политической, экономической, культурной и коммуникационной сферах (оказывая также воздействие на миграционные потоки и проблемы окружающей среды, на правовую и военную деятельность) и классифицировать данную работу (в рамках
интеллектуальной истории) как историографический источник исследования проблем глобализации в ракурсе последних тенденций полидисциплинарных исследований.
Изначально, отмечают авторы, глобализация может быть осмыслена как расширение, углубление и ускорение мировой взаимозависимости во всех областях современной социальной жизни, от культуры до криминала, от финансов до духовной сферы. Однако среди исследователей существуют значительные расхождения в понимании фундаментальных проблем глобализации - ее 1) концептуализации,
2) каузальной динамики, 3) социально-экономических последствий,
4) последствий для государственной власти и управления, а также
5) исторических траекторий глобализации. Научные дебаты по этим проблемам получили развитие в академиической среде; участников этих дебатов, несмотря на богатое разнообразие интеллектуальных подходов и нормативных суждений, можно, по мнению авторов монографии, сгруппировать в три широкие аналитических направления/«школы», этимология названия которых, - «гиперглобалисты» (hyperglobalizers)1, «скептики» (sceptics)2 и «трансформационалисты» (transformationalists)3
- так же как и соотнесенность исследователя с одним из этих направлений, детерминируется присущей конкретному ученому концептуальной оценкой глобализации (с. 2).
Поскольку, по мнению авторов монографии, ни одно из традиционных идеологических мировоззрений - будь то либеральное, консервативное или марксистское - не имеет согласованной позиции относительно перспектив развития глобализации как социальноэкономического феномена, сопоставление трех указанных основных тенденций концептуализации глобализации - на основе расширенного спектра оценочных критериев (а именно: 1) историические условия современной глобализации; 2) доминирующие признаки; 3) власть
национальных правительств; 4) движущие силы; 5) модели
геополитической стратификации; 6) «лейтмотив» процесса;
1 К данной «школе», по мнению авторов монографии, можно отнести таких исследователей, как С.Стрейндж, К.Омаэ, С.Джилл, Р.Кокс, У.Гридер, М.Олброу и ряд др. -Реф.
2 К данному направлению, в частности, относятся: П.Херт, Дж.Томпсон, С.П.Хантингтон, В.Рюгрок, Р. ван Тулдер, С.Краснер, К.Арминджеон и др. - Реф.
3 Представителями данной «школы» являются: Э.Гидденс, Дж.Розенау, Т.Найроп, А.Хугвелт, Р.О.Кеохейн, М.Сандел и др. - Реф.
7) концептуализация феномена; 8) исторические траектории его развития; 9) обобщающая идея) - становится логико-смысловой формой
историографического анализа проблемы. Подобный историографический анализ обозначенных исследовательских направлений, считают авторы монографии, позволяет создать «интеллектуальную основу» для корректировки подходов к осмыслению глобализации, тогда как верификация используемых представителями данных исследовательских направлений сложившихся в социальных науках методологических подходов к исследованию феномена глобализации выступает в качестве предварительного условия для постановки вопроса о принципиально ином подходе к концептуализации глобализации на основе разработанной в процессе анализа общей схемы исследования (требующей, в свою очередь, выхода исследователя за пределы традиционного социогуманитарного поля). Соответственно, любая убедительная попытка построить аналитическую структуру, которая выведет теоретические дискуссии из круга сегодняшних аналитических ограничений, должна быть направлена на переосмыс-ление пяти «осевых» вопросов, взятых авторами данной монографии за основу определения понятия «глобализация». Тогда как для получения любой удовлетворительной оценки глобализации необходимо предложить:
1) логически последовательную концептуализацию; 2) обоснованную оценку каузальной логики; несколько четких суждений относительно
3) периодизации истории; 4) четкую специификацию факторов,
участвующих в процессе глобализации; а также весомые обоснования 5) траектории развития самого процесса. Решение этих задач методом сопоставления является, по мнению авторов монографии, точкой пересечения разработки и построения новых способов осмысления глобализации (с. 3, 10, 14).
Предлагая свою «аналитическую схему» переосмысления глобализации, авторы монографии исходят из того, что в современных дискуссиях о глобализации, несмотря на количественный рост категориальных признаков исследуемого феномена, среди которых введенная в научный оборот К.Омаэ категория «ускоренной взаимозависимости», Э.Гидденсом - «дальнодействия» и Д.Харвеем -«сжатия пространственно-временных характеристик», явно
обнаруживается не только недостаточное количество данных для какой-либо попытки объяснить, что есть «глобальное» в понятии глобализация, но и то, что все перечисленные признаки полностью соотносятся с
понятиями, отвечающими условиям определения процессов (таких, например, как расширение межгосударственных или региональных взаимосвязей), гораздо более ограниченных, чем глобализация. В стремлении «обойти» эти концептуальные трудности, авторы данного исследования исходят из такого понимания глобализации, которое признает ее отличительные атрибуты и возможность их развития на протяжении больших временных периодов (с. 14-15).
Согласно представлениям авторов книги, глобализация может быть локализована в континууме (координатном пространстве) на трех уровнях: локальном, национально-государственном и региональном. На одном полюсе этого континуума расположены социальные и экономические отношения и сети, которые организованы на локальном и/или государственном уровне; на другом - кристаллизующиеся на более широкой основе региональных и глобальных взаимозависимостей. Понятие «глобализация», таким образом, может быть использовано для того, чтобы указать на те пространственно-временные процессы, которые поддерживают организационные структуры человеческой деятельности, связывая воедино регионы и континенты и расширяя тем самым пространство человеческой деятельности. Соответственно, принимая во внимание расширяющиеся пространственно-временные связи, формулировка концепции глобализации, считают авторы монографии, должна, прежде всего, учитывать растущую 1) экстенсивность (выход социальной, политической и экономической деятельности за пределы существующих национально-государственных границ),
2) интенсивность (или прогрессирующий модуль взаимозависимости моделей взаимодействия и потоков, трансцендентных составляющим мировой порядок обществам и государствам) и 3) скорость глобальных взаимодействий (в силу ускорения глобальных процессов развития мировых систем транспорта и коммуникаций), которые также могут ассоциироваться с углубляющимся переплетением «локального» и «глобального», причем таким образом, что 4) импульс территориально отдаленных событий усиливается, поскольку даже самые локальные процессы могут привести к многочисленным глобальным последствиям. И только взяв за основу построения концепции каждое из пространственно-временных измерений глобализации - экстенсивность, интенсивность, скорость и импульс (воздействия), считают Д.Хелд,
Э.Г.Макгру, Д.Голдбалатт и Дж.Перрейтон, можно предложить более точную дефиницию глобализации, осмысленную как «процесс (или
комплекс процессов), который охватывает трансформацию социальных отношений и взаимозависимостей в их пространственной организации -оцененную в категориях их экстенсивности, интенсивности, скорости и импульса/воздействия, - т.е. процесс, генерирующий межконтинентальные или межрегиональные потоки и сети действия, взаимодействия, а также функционирования власти». В этом контексте, уточняют авторы монографии, понятие «потоки» указывает на движения в пространстве и времени физических артефактов, людей, символов, знаков и информации; тогда как понятие «сети» - на регулируемые или упорядоченные взаимодействия между независимыми агентами, узловыми точками действия или центрами власти (с.15-16).
Эта формулировка, по убеждению авторов, позволяет преодолеть имеющийся изъян в подходах к (аналитическому) разграничению процесса глобализации и процессов, имеющих достаточно четкую политико-географическую либо функциональную дифференциацию, таких как: «локализация», «национализация», «регионализация» и
«интернационализация». В то же время более точные дефиниции указанных «локальных» социально-экономических процессов позволяют рассмотреть глобализацию как феномен, помещенный в контекст функционирования этих процессов и вступающий с ними в комплексные и динамичные отношения, что, по мнению авторов, является решающим для понимания феномена глобализации (с. 16).
Предлагаемый авторами монографии подход к анализу глобализации как к процессу, охватывающему большой временной период, концентрируется на идее исторических форм глобализации -получивших развитие во времени и пространстве форм взаимозависимости, имеющих в различные исторические эпохи свои наиболее значимые характерные особенности, признаки преемственности или отличительные черты, - которая берется за основу системного построения сравнительно-исторического анализа глобализации как протяженного во времени феномена. Такое понимание глобализации, считают авторы, способствует созданию механизма систематизации и анализа материала - построения «общей схемы», в которой «исторические формы глобализации соотносятся с пространственно-временными и структурными атрибутами глобальной взаимозависимости в дискретные исторические эпохи» (с.16-17).
Согласно такому подходу, считают авторы, историческая форма глобализации изначально может описываться и сопоставляться на основе
четырех пространственно-временных измерений: 1) широты охвата
сетями глобальных структур; 2) интенсивности глобальной
взаимозависимости; 3) скорости распространения глобальных потоков;
4) импульса/фактора предрасположенности к глобальной
взаимозависимости, - «общей аналитической схемы», которая создает основу как для количественных, так и качественных оценок исторических моделей глобализации. Соответственно, системная оценка эволюции данного феномена, выявляющая сущность исторических форм глобализации, предполагает последующую возможность более точного определения и сравнения ключевых атрибутов глобализации и главных дизъюнкций, отличающих (или отделяющих) одну историческую форму глобализации от другой. Однако для определения степени воздействия глобализации на общества, операционализация фактора
предрасположенности к глобальной взаимозависимости (к формированию глобальных потоков, сетей и транзакций) каждого конкретного общества требует - в силу сложносоставной природы этого измерения - дополнительной аналитической процедуры дифференцирования «категории воздействия» на четыре аналитически разграниченные типа. А именно: избирательно-предпочтительное
(фиксирующие способы влияния глобализации на преференции и выбор принимающих решения политических акторов), институциональное (проясняющие те способы, благодаря которым поставленные перед обществом организационные и социальные проблемы отражают альтернативы или диапазон выборов, ставшие доступными в результате глобализации), дистрибутивное (показывающие способы, которыми глобализация формирует конфигурацию социальных сил - групп, классов, коллективов - как внутри отдельно взятого общества, так и между различными социумами) и структурное (возможные в силу того, что окружающая среда создает определенные модели внутренней социальной, экономической и политической организации, а также поведенческие стереотипы). В качестве дополнения к пространственновременным измерениям, схематически выстраивающим общую модель глобализации, существуют четыре измерения, которые фиксируют ее специфические организационные параметры: инфраструктуры,
институциализацию, стратификацию и способ взаимодействия. Картирование экстенсивности, интенсивности, скорости и импульса предраспо-ложенности сетей глобальной взаимозависимости неизбежно
влечет за собой картирование и тех инфраструктур, которые способствуют или поддерживают глобальные потоки, сети и отношения.
В общем и целом, считают Д.Хелд, Э.Г.Макгру, Д.Голдблатт и Дж. Перрейтон, исторические формы глобализации могут быть проанализированы на основе восьми измерений - восьми осей координат, используемых при построении схем и графиков: I пространственновременных координат (для отображения фактографических измерений): 1) экстенсивность охвата глобальных сетей; 2) интенсивность глобальной взаимозависимости; 3) скорость распространения глобальных потоков; 4) импульс предрасположенности к глобальной взаимозависимости и II организационных: 5) инфраструктуры глобализации;
6) институциализация глобальных сетей и применения власти; 7) модели глобальной стратификации; 8) основные/преобладающие формы
глобального взаимодействия. Вместе взятые они задают схематическое изображение глобализации в каждую конкретную эпоху (с. 20).
Построение типологии глобализации, согласно концепции и методологии авторов, может быть представлено как «надстройка» (в виде четырех графиков) над вышеизложенной «общей схемой». Глобальные потоки, сети и отношения могут схематически отображаться (картироваться) относительно их основополагающих пространственновременных координат: экстенсивности, интенсивности, скорости и импульса/фактора предрасположенности, устанавливая
взаимозависимости между этими четырьмя видами фактографических измерений и показывая возможные варианты компоновки координат. Данная типология, считают авторы монографии, дает четыре альтернативных способа рассмотрения глоба-лизации, однако, подчеркивается в книге, существует множество других возможных конфигураций (способов взаиморасположения указанных координат/параметров фактографических измерений. - Реф.).
«Гипотетический эксперимент», который генерирует эти четыре типа, может дать ряд других возможных выводов, зависящих от тех конкретных значений, которые принимают пространственно-временные координаты. Выяснение, какой тип глобализации (если таковой существует) наиболее точно фиксирует реальную историческую форму глобализации - является задачей конкретно-исторического исследования, пример которого дан в каждой из глав монографии (с. 23).
Типология глобализации (графики 1.1-4) дает, по убеждению авторов, метод для описания глобализации, который позволяет избежать
недостатков в значительной степени спекулятивного анализа направленности эволюции глобальных тенденций. В этом смысле данная типология признает комплексный характер процессов глобализации, так же как и историческую сопряженность ее признаков. Но поскольку подобная типология помогает создать основу для понимания современной глобализации, она обретет многогранный смысл в контексте
-ив перспективе - систематического компаративного исследования исторических форм глобализации (с. 26).
Глобализация, как стремятся показать авторы монографии, не является ни исключительным условием, ни линейным процессом. Более того, она наилучшим образом поддается осмыслению как крайне дифференцированный феномен, вовлекающий в сферу своей активности и взаимодействия столь различные области социальной деятельности, как политическая, военная, экономическая, культурная, миграционная и экологическая. Они могут быть осмыслены как «домены власти» -контексты взаимодействия или окружающая среда, в которых, и благодаря которым происходит осуществление власти, нацеленной на формирование у людей и сообществ способности к действию, а именно: на то, чтобы сформировать и обозначить пределы их реальных перспектив, жизненных возможностей и основополагающих ресурсов. Политический, военный, экономический и культурный домены, домены рабочих и миграционных движений, а также экологический - «основные домены власти», которые исследуются в монографии. Авторы не настаивают на том, что перечисленные домены являются окончательной совокупностью всех возможных областей или источников власти, однако они подчеркивают, что те домены власти, которые охвачены данным исследованием, являются неотъемлемыми и необходимыми составляющими для оценки развития глобализации. «Главное, что необходимо подчеркнуть, - настаивают авторы монографии, - так это то, что существует насущная потребность исследования глобализации на основе изучения ряда «осевых» областей человеческой деятельности, так же как и необходимость признать, что обобщающая оценка глобализации не может быть просто «прочитана» или предсказана на основании анализа того, что произошло или могло бы произойти в одной области с последующей экстраполяцией выводов на другую область». Следовательно, приходят к заключению британские исследователи, крайне важно, с одной стороны, не смешивать эти различные сферы/домены, а с другой - выстроить общую, инкорпорирующую
различные сферы деятельности, модель глобализации, исходя из понимания того, что происходит в каждом отдельно взятом домене (с. 24-25).
Таким образом, в данной книге процессы глобализации анализируются с помощью построения «теоретических моделей», исследующих ряд глубоко укоренных процессов, повлекших за собой изменения в различных областях и в различные исторические периоды. Такой подход, по убеждению авторов монографии, ни в коей мере не «смешивает» их в единый процесс, а, скорее, позиционирует их как различные процессы, функционирующие в соответствии с возможностями исторической шкалы времени. В выбранном авторами подходе к анализу феномена глобализации акцент делается скорее на процессах, факторах и различных моделях, которые выражают их причинную обусловленность, чем на презумпции монокаузального объяснения феномена глобализации. (с.25-26).
Предложенный авторами монографии системный анализ, опирающийся на системный подход построения обобщенной модели типологии глобализации, позволяет (на основе использования широкого спектра элементов предложенной схемы) описать и объяснить исторические модели феномена глобализации, сложившиеся в каждой из ключевых областей (доменов) человеческой деятельности (в различные исторические периоды), тогда как сопряженный с ним сравнительноисторический анализ, нацеленный на исследование пространственновременной континуальности процессов глобализации, позволяет проследить динамику развития множественности детерминант исследуемого феномена (в их взаимосвязи и взаимозависимости) в каждую из четырех значимых эпох глобализации: период предыстории Нового времени (до XIV в.); период западной экспансии Раннего Нового времени (XIV-XVIII вв.); «новой индустриальной эпохи» (ХК-ХХ вв.) и современный период (новейшая история с 1945 г. до настоящего времени). Поскольку все процессы глобализации развертывались на протяжении нескольких столетий, «демонстрируя медлительность и неравномерность, непрерывность (прослеживаемую в различные исторические периоды) и прерывность, прорывы и радикальные изменения, а различные процессы глобализации получали свое развитие к тому же в различное время, описывали различные траектории и имели различные темпы развития, трудно, - считают авторы, - если вообще возможно, указать какую-либо единую, универсальную точку отсчета для
каждого из исследуемых процессов» (с.26). Такая методология позволяет, по мнению авторов, свести воедино «различные темпоральности» для проведения исследования, нацеленного на выявление некоторых из основных континуальных связей и соединений. Важность изучения последних, подчеркивают авторы, продиктована тем, что целостное воздействие процессов глобализации на каждый домен может как породить, так и выявить системную логику суммарного действия. Поскольку исследование подобной логики существенно для картирования глобализации в каждом конкретном домене, эта аналитическая процедура важная также и для того, чтобы учесть траектории, в соответствии с которыми все эти потоки, сети, взаимодействия и взаимозависимости генерируют свои императивы. Соответственно для проведения более сложного компаративного анализа исторических форм глобализации необходимо, по мнению авторов, найти способы интегрировать описания отдельных процессов глобализации (с. 26).
Важно подчеркнуть, что только после картирования исторических форм глобализации, относящихся к ключевым доменам человеческой деятельности, становится возможным определить ту степень, до которой дошла кластеризация моделей глобальной взаимозависимости во всех этих сферах. И только на основе анализа подобных группировок появится возможность определить, действительно ли современные модели глобальных изменений могут самым определенным образом быть отнесены к мощной, слабой, экспансионистской, диффузионирующей, либо принявшей, соответственно, некую иную потенциальную форму модели глобализации (с.26-27).
Следовательно, приходят к заключению авторы, оценка глобализации неизбежно отражает и основывается на ряде положений:
1. Глобализацию лучше всего понимать как процесс или ряд процессов, а не как «особое условие». Она не отражает ни упрощенной логики линейного развития, ни прообраза «мирового общества» или «мирового сообщества»; скорее она свидетельствует о появлении межрегиональных сетей и систем взаимодействия и обмена. В этом смысле вовлеченность национальных и социальных систем в более широкие глобальные процессы необходимо четко отграничивать от любого толкования понятия «глобальная интеграция» (с. 27).
2. Пространственная протяженность и интенсивность глобальной и транснациональной взаимозависимости сопрягают комплексные
структуры сплетений и сетей сложившихся отношений с сообществами, государствами, международными институтами, неправительственными организациями и международными корпорациями, которые структурируют глобальный порядок. Эти частично совпадающие и взаимодействующие сети определяют и заставляют эволюционировать структуру, которая одновременно как накладывает ограничения, так и предоставляет возможности действовать сообществам, государствам и социальным силам. В этом отношении глобализация уподобляется процессу «структуризации», поскольку она является порождением как индивидуального действия, так и кумулятивного взаимодействия между многочисленными участниками и институтами глобального политического процесса.
3. Глобализацию лучше всего понимать как многогранный или
дифференцированный социальный феномен. Ее нельзя рассматривать как «исключительное условие» (некоего линейного поступательного
социального развития. - Реф.), а скорее как указание на модели растущей глобальной взаимозависимости в рамках всех ключевых доменов социальной деятельности. Следовательно, для понимания динамики и последствий глобализации требуется «некоторое знание» о различных моделях глобальной взаимозависимости в каждом из этих доменов. Любая общая оценка глобализации обязана допускать, что наилучшим подходом к рассмотрению данного социального феномена является отождествление глобализации с дифференцированным и многогранным процессом (с. 27).
4. «Рассекая вдоль и поперек» политические границы,
глобализация ассоциируется как с «детерриториализацией», так и с «ретерриториализацией» организации социально-экономического и политического пространства. Так как экономическая, социальная и политическая деятельность во все большей степени «охватывает» все мировое пространство, государственно-территориальный принцип их организации, по своей реальной значимости, не рассматривается более как первостепенный и единственно возможный. Будучи укорененными в конкретных «территориальных локусах», все эти виды деятельности не получают официальной территориальной делимитации, так же как и демаркации на местности. С одной стороны, под воздействием условий глобализации, «локальное», «национальное» или даже
«континентальное» политическое, социальное и экономическое пространство переформировывается таким образом, что отпадает
необходимость в установлении государственно-правовых и территориальных границ. С другой стороны, по мере интенсификации процессов глобализации, она генерирует усилия, направленные на «ретерриториализацию» социально-экономической деятельности, принимающей форму субнациональных, региональных и наднациональных (supranational - «супернациональных») экономических зон, механизмов управления и «культурных комплексов», а Она, т.е. глобализация, также усиливает и противоположные процессы -«локализацию» и «национализацию» обществ. Следовательно, глобализация вовлекает в поток своего развития комплексные процессы «детерриториализации» и «ретерриториализации» политической и экономической власти. В этом отношении, глобализацию лучше всего определять как не имеющую территориального измерения «атерриториальность» (с. 27-28).
5. Глобализация затрагивает широкомасштабную шкалу, на которой организуются и функционируют домены власти, а именно: экстенсивное увеличение протяженности сетей и управляющих воздействий. Действительно, власть является основополагающим атрибутом глобализации. Во все более и более взаимозависимой глобальной системе функционирование власти, реализуемое в решениях, действиях или бездействии участников политического процесса на одном континенте, может иметь значительные последствия для наций, сообществ и индивидуумов на других континентах. Отношения власти пронизывают буквально каждый из процессов глобализации. Фактически, возникающее напряжение в соотношении сил означает, что центры власти и функционирование власти все более и более удаляются от субъектов или мест действия власти, которые ощущают последствия своего дистанцирования. Политические и экономические элиты ведущих мировых метрополий гораздо более тесно интегрированы и обладают намного большим контролем над глобальными сетями, чем потомственные фермеры Республики Бурунди (с. 28).
Все перечисленные признаки, считают авторы монографии, помогают методом специфической корреляции «операциональных» социологических и политэкономических понятий уточнить дефиницию глобализации. В частности, они заставляют обратить внимание на опасности игнорирования факторов глобализации при использовании таких концепций, как взаимозависимость, интеграция,
универсализм и конвергенция. В то время как концепция взаимозависимости допускает симметричное соотношение сил между социальными и политическими акторами, концепция глобализации допускает возможность существования иерархии и неравномерности развития; в этом и состоит процесс глобальной стратификации. В контексте глобализации понятие «интеграция» также приобретает весьма «специфическое значение», поскольку по своей сути и этимологии она указывает на процессы экономической и политической унификации, которые воспринимаются как зарождение единого мирового сообщества, разделяющего превратности судьбы и принимающего участие в институтах управления. Однако концепция глобализации как предтеча единого мирового общества или сообщества имеет глубокие изъяны. Аналогичным образом, ассоциация по сходству понятий глобализация и «универсализм» не корректна, поскольку понятие «глобальное» не синонимично понятию «универсальное»; глобальная взаимозависимость не присуща в одинаковой степени, или даже одинаковой форме, всем народам или «мировым сообществам». В этом же смысле понятие «глобализация» следует отличать от понятия «конвергенция», поскольку глобализация не способствует усилению «гомогенности мирового сообщества» и «гармонии устанавливаемых отношений»: напротив, растущая
взаимозависимость скорее выступает как источник конфликта, а не сотрудничества, и генерирует страхи и - как следствие - латентную враждебность (с. 28).
Л.М.Каплина
