CC BY
103
АРХЕОЛОГИЯ
2002.04.038. МАКАРОВ Н.А., ЗАХАРОВ С.Д., БУЖИЛОВА А.П. СРЕДНЕВЕКОВОЕ РАССЕЛЕНИЕ НА БЕЛОМ ОЗЕРЕ / РАН. Ин-т археологии. - М.: Яз. рус. культуры, 2001. - 495 с. - Библиогр.: с. 423-438.
Монография посвящена реконструкции сети сельского расселения X-XIII вв. в одной из ключевых исторических областей Древней Руси -на Белоозере. Основываясь главным образом на археологических материалах, авторы подробно воссоздают региональную систему расселения, исследуют основные закономерности в ее организации, становлении и развитии, выявляют ее специфические особенности и общие черты, свойственные средневековому расселению на Северо-Западе и Северо-Востоке Руси. В специальном разделе книги рассматриваются антропологические материалы из средневековых могильников Белозерья и Поонежья, анализ которых, сделанный с применением современных биологических методов исследований, позволяет получить принципиально новые данные о состоянии здоровья, биологических стрессах и образе жизни населения на Севере Древней Руси в XI-XIII вв.
Работа состоит из двух частей. Часть I (авторы Н.А.Макаров и С.Д.Захаров) включает девять разделов, сфокусированных на различных аспектах средневекового расселения в Белозерье и различных группах источников, данные которых могут сопоставляться с материалами археологической карты. Разведочные работы в изучаемом регионе проводились в течение многих десятилетий. Последний этап (90-е годы XX столетия) характеризовался изменением сложившихся ранее исследовательских подходов и процедур, прежде всего, поворотом от изучения отдельных хронологических групп памятников к изучению территории как целостного объекта с разновременными древностями, что способствовало выявлению общих закономерностей в развитии расселения и культурного ландшафта (с. 26).
К настоящему времени средневековые материалы, датируемые в хронологическом интервале между IX-X и XIII вв., зафиксированы на 186 памятниках, из которых 155 являются поселениями. В их числе два городища с земляными оборонительными сооружениями (Белозерский кремль и Никольское I на р. Кеме), два типологически близких им поселения (но без земляных валов), остатки города Белоозера (состоящие из двух частей - правобережной и левобережной), известного как «Старый город», и, наконец, 149 неукрепленных поселений — селищ, ставших
основными объектами исследований. Их размеры варьируют от нескольких сотен кв. м до нескольких гектар, а различия в топографии отражают некоторые закономерности в освоении территории Белозерья (с. 52). Состав вещевой коллекции, собранной на белозерских селищах (разнообразные предметы из железа, цветных металлов, стекла, камня и кости), позволяет рассматривать их как обычные сельские поселения, материальная культура которых во многом близка культуре областного центра -города Белоозеро. При этом, как отмечают авторы, находки характеризуют обитателей селищ как достаточно состоятельное население с широким спектром внешних связей, ориентированных на древнерусскую метрополию, на Балтику и в меньшей степени на Волжскую Булгарию. Вещевой комплекс отражает также занятия обитателей селищ промыслами (в том числе рыбной ловлей и охотой), скотоводством, земледелием и ремеслами (с. 66).
В развитии региональной системы расселения авторы выделяют три этапа. На первом из них (вторая пол. IX - X в.) сеть поселений охватывает всю территорию региона, но, за редким исключением, они имеют очень небольшие размеры (до 2 тыс. кв. м). Преобладают одиночные поселения, удаленные друг от друга на значительные расстояния (от 10 до 20 км). Центром всего региона уже в X в. становится город Белоозеро, занимавший тогда площадь 1,1 - 1,4 га. Второй этап (XI - первая половина XII в.) - время интенсивного освоения территории Белозерья, появления большого количества новых поселений и расширения заселенных земель, увеличения размеров поселений. Особенно быстро растет город Белоозеро, площадь которого достигает не менее 7 га. Те же тенденции наблюдаются и в следующий период (вторая пол. XII - XIII в.). При этом происходит «структуризация» первоначально аморфной сети расселения. Она характеризуется теперь наличием локальных групп - «гнезд» и «кустов» поселений, возможно, представлявших собой административно-территориальные образования — погосты и волости.
Площадь Старого города - Белоозеро достигает 54 га, что составляет примерно треть общей площади всех белозерских поселений, а его население - треть всего населения области. Столь большая доля города в совокупном экономическом и демографическом потенциале Белозерского края, с точки зрения авторов, объясняется самим характером процесса освоения последнего, когда город, основанный как центр местной хозяйственной жизни и управления на слабо заселенной территории, в процес-
се своего развития сам формировал вокруг себя сельскую округу, стимулируя колонизацию приозерных земель (с. 92-94).
Примечательно, что древнерусская система расселения, сложившаяся на территории Белозерья в X-XIII вв., во многом воспроизводила системы расселения в данном регионе в предшествующие исторические эпохи - от неолита до раннего железного века. Причины такой устойчивости, полагают авторы, возможно, связаны, с одной стороны, с географическими свойствами заселяемых участков, с другой - сохранением элементов культурного ландшафта прошедших исторических периодов. Таким образом, Белозерье дает редкий пример территории, где на местах неолитических стоянок и поселений железного века, обитатели которых вели исключительно присваивающее хозяйство, возникают стабильные долговременные средневековые поселки, в хозяйстве которых, как показывают палеоботанические материалы, немалую роль играло земледелие (с. 110).
Впрочем, сравнительный анализ размещения древнерусских памятников на Белом озере и хронологически непосредственно предшествовавших им памятников веси показал, что основное ядро древнерусских поселений в данном регионе не вырастает из сгустка весских поселений, а складывается самостоятельно на периферии основного района финно-угорского расселения.
В XIV в. в связи с истощением промысловых ресурсов, увеличением удельного веса сельского хозяйства и натурализацией экономики (определенная степень товарности которой прежде обеспечивалась за счет высокой продуктивности разнообразных промыслов, главным образом пушного) радикально меняется и пространственная организация расселения. На месте крупных кустов и гнезд древнерусских поселений формируется система малодворных деревень, приблизившая места проживания к местам полевых работ. Меняется и топография поселений, которые перемещаются с побережий озер и рек на более возвышенные участки (с. 167-168).
Коренные перемены в системе хозяйства, по мнению авторов, привели также и к угасанию в начале XIV в. главного поселения Белозерья -города Белоозеро, площадь которого к середине XIV в. снова сокращается до 7 га. Новый центр региона под тем же названием (позднее известный как г. Белозерск) возникает на южном берегу Белого озера, к западу от прежнего поселения. Таким образом, утвердившееся в науке мнение о взаимосвязи переноса города на новое место с катастрофическими эпи-
демиями 1352 и 1363-1364 гг., с их точки зрения, вряд ли можно признать справедливым (с. 172, 184).
В заключительном разделе, подводя некоторые итоги исследования, авторы считают необходимым подчеркнуть, что, несмотря на периферийное положение изучаемого региона Древней Руси, было бы ошибкой оценивать ситуацию в нем как некий частный случай, выпадающий из общедревнерусской панорамы. В действительности многие черты средневекового расселения в Белозерском крае отражают общие явления в культуре и расселении Древней Руси или отдельных крупных массивов древнерусской территории Северо-Запада и Северо-Востока и обусловлены целым рядом общих природно-географических и историко-культурных условий (равнинные лесные ландшафты, весьма скромное цивилизационное наследие, низкая плотность населения, консервативная система жизнеобеспечения и т.п.) (с. 217-219). В целом, значительный рост числа сельских поселений на Белоозере в Х1-ХШ вв., безусловно, должен рассматриваться как часть общего демографического и расселен-ческого подъема, фиксируемого в конце I — начале II тыс. на многих древнерусских территориях - от Среднего Поднепровья до Ижорского плато и Костромского Поволжья. Тот факт, что этот рост в равной мере характерен как для северных, так и для южных областей, с точки зрения авторов, делает необходимым скорректировать прочно вошедшее в историографию предположение о южной переселенческой волне как об основном факторе развития сельского расселения на Севере (с. 223).
В части II по антропологическим материалам из могильников Бе-лозерья и Поонежья А.П.Бужилова рассматривает последствия физиологической адаптации средневекового населения к природным и социальным факторам среды при освоении территории Русского Севера. В качестве сравнительного материала используются данные об уровне здоровья средневекового населения Новгородской земли. Степень адаптиро-ванности населения анализируется по отдельным демографическим параметрам и характеру распространения некоторых маркеров физиологического стресса. На примере палеогруппы, оставившей могильник Нефедьево, продемонстрирован механизм формирования популяции колонистов в эпоху Средневековья.
Результаты краниологических и генетических исследований, пишет А.П.Бужилова, позволяют предположить, что колонизация и миграционные процессы на северо-востоке Русской равнины не носили массового характера, а определялись временной и географической
константами, поскольку, вероятно, осуществлялись постепенно семьями и небольшими группами населения. «Можно допустить, - полагает автор, - что древнерусские популяции, включая ту часть, которая является ми-грантной, были адаптированы к метеорологическим и общебиологическим факторам Среды. Следовательно, спектр негативных стрессов, реконструированных палеопатологическим анализом, относится скорее к социальным, чем природным факторам» (с. 263).
Сопоставление популяций северо-востока (Белозерье) и северо-запада (Новгородская земля) Русской равнины по показателям физиологического стресса позволило автору высказать предположение о том, что на территории Новгородской земли воздействие негативных факторов было намного значительнее, чем на северо-востоке, так как демографические показатели среднего возраста умерших демонстрируют максимальные значения на северо-востоке (в среднем 42,5 года) и минимальные на северо-западе (32,3 года) (с. 241). Комплекс некоторых маркеров физиологического стресса показал существование определенного пищевого стресса на территории Новгородской земли, связанного скорее всего с недостатком пищевых ресурсов в сельских популяциях, и в целом низкий уровень жизни многих новгородских популяций.
У населения северо-востока, напротив, практически все индикаторы физиологического стресса демонстрируют заниженные показатели, что свидетельствует о высоком уровне здоровья, и, возможно, менее напряженном воздействии негативных социальных факторов. В числе позитивных социальных факторов автор выделяет более высокий экономический уровень популяций Русского Севера, а также периферийное положение региона, обеспечивавшее относительно спокойное без военных конфликтов течение жизни. На фоне благополучной биологической адаптации населения эти обстоятельства могли сыграть важную роль для создания оптимума, выразившегося, в частности, в увеличении средней продолжительности жизни обитателей Русского Севера (с. 265).
В приложении 1 (с. 279-309) публикуются материалы раскопок кургана X в. из могильника Крохинские Пески - некрополя Белоозера XXIII вв. Рассматриваются проблемы этнокультурной атрибуции и историко-культурной интерпретации памятника. По мнению исследователей, данный комплекс отражает культурную метисацию, скрещение финских, славянских и скандинавских культурных элементов на Белом озере (с. 308).
В приложении 2 (с. 310-387) представлен «Каталог археологических памятников бассейна Белого озера и Верхней Шексны», а в приложении 3 (с. 388-422) - «Каталог археологических памятников бассейна Лозско-Азатского озера, Ворбозомского озера, Андозера и верховьев р. Андоги».
А.Е.Медовичев
