CC BY
36
2002.04.037. КОМИССАРОВ Б.Н., БОЖКОВА С.Г. ПЕРВЫЙ РОССИЙСКИЙ ПОСЛАННИК В БРАЗИЛИИ Ф.Ф.БОРЕЛЬ / С.-Петерб. гос. ун-т. - СПб., 2000. - 279 с.
Книга посвящается авторами, докт. ист. наук, проф. Санкт-Петербургского государственного ун-та Б.Н.Комиссаровым и сотрудником этого ун-та, канд. ист. наук С.Г.Божковой, 500-летию открытия Бразилии. В ней впервые в историографии изучается деятельность российского дипломатического чиновника Фредерика (Франца Францевича) Бореля (1775-1832), барона Паленса, первого российского посланника в Бразилии, которая была направлена на сближение двух культурно отличных, принадлежавших к разным международным системам стран - России и Бразилии. Монография написана на обширном документальном материале, собранном как в российских, так и в бразильских архивах, что позволило авторам исправить некоторые ошибки, допущенные при комментировании ряда дипломатических документов, и уточнить принятые в отечественной историографии трактовки, относящиеся к области истории российско-бразильских отношений. Дополнительную ценность исследованию, состоящему из введения, пяти глав и заключения, придает справочный материал (список основных дат жизни и деятельности Ф.Ф. Бореля, указатель имен и географический указатель).
Как подчеркивают во введении авторы, «без специального изучения жизни и деятельности Бореля, который фактически стоял у истоков российско-бразильских и в целом российско-латиноамериканских отношений, получить о них достоверное представление невозможно» (с. 7).
Начало русской службы Бореля составляет содержание первой главы. Француз по национальности, Борель вырос в Милане. В 1799 г. в Неаполе Борель стал помощником торгового агента России, и по торговым делам в 1804 г. был направлен в Петербург. Эта поездка и встреча с министром коммерции графом Н.П.Румянцевым определили всю его дальнейшую жизнь. В сентябре 1804 г. он был официально принят на российскую службу сначала в Коллегию иностранных дел секретарем, затем Н.П.Румянцев определил его в штат своих сотрудников.
По мере того как возвышался его покровитель (в феврале 1808 г. Н.П.Румянцев возглавил Министерство иностранных дел), более прочным становилось положение Бореля. В мае 1809 г. по представлению Н.П.Румянцева впервые в России была учреждена экспедиция консульских дел, и главой экспедиции стал переведенный в Министерство иностранных дел Борель. К тому времени по инициативе графа Румянцева он
написал ряд трудов, в числе которых книга «О происхождении и функциях консулов» (1807), в которой он выдвинул оригинальные идеи о неразрывности политико-дипломатической и частно-коммерческой сторон в деятельности консулов, общепринятые в современной международной практике, и о всеобщем, не национальном, характере консульского права, а также «Формуляр о консульствах» (1808). Он быстро стал признанным авторитетом в делах консульской службы не только в России, но и за ее пределами.
Возможная переориентация на Бразилию русско-португальской торговли в условиях открытия для иностранцев в январе 1808 г. всех портов Бразилии привлекла внимание Н.П.Румянцева. Граф поручает ведение переговоров о дополнительной конвенции к существующему договору о торговле между Россией и Португалией Борелю. Это задание, утверждают авторы, окончательно определило специализацию Бореля на португало-бразильском мире (с. 30). К концу октября 1810 г. документ был согласован. Он открывал большие возможности для российско-бразильской торговли, но в условиях приближения войны с Францией и уменьшения влияния Н.П.Румянцева на государственные дела ее подписание стало проблематичным. Борель посчитал отказ России от подписания конвенции большой ошибкой. Он стал хлопотать о своем назначении генеральным консулом в г.Фуншал (о-в Мадейра) и получил его 31 марта 1812 г.
Во время трехлетнего пребывания на Мадейре, которое описывается авторами во второй главе, Франц Францевич постоянно держал в поле зрения Португалию, Канарские острова, Бразилию, Испанскую Америку, Испанию и другие части мира. Итогом изучения разнообразных коммерческих операций стала обширная записка Бореля «Замечания о торговом договоре с Португалией» (апрель 1815 г.).Он доказывал перспективность для России португальского рынка, включая торговлю с колониями, однако его ждало новое разочарование. В Петербурге не приняли его обоснования во внимание.
Борель стал просить о переводе на новое место, но от поста генерального консула в Рио-де-Жанейро он отказался (его занял Г.И.Лангсдорф). Лишь в феврале 1816 г. было принято решение о том, что центром консульского округа Бореля становится Лиссабон. В конце 1819 г. он также был назначен поверенным в делах России в Португалии.
Россия в то время сумела занять на португальском рынке заметное место, но революция 1820 г. осложнила русско-португальские торговые
контакты. Конъюнктура рынка Объединенного королевства и перспективы его использования были проанализированы Борелем в специальном докладе министру финансов Гурьеву в 1820 г. Он опять отстаивал идею прямой торговли с бразильской частью Объединенного королевства, откуда Россия могла бы вывозить колониальные товары. Посланник считал необходимым по примеру англичан позаботиться об учреждении в Рио-де-Жанейро и Салвадоре торговых домов.
Вступление в силу португальской конституции и провозглашение независимости Бразилии пришлись на сентябрь 1822 г. Оставшийся в Бразилии принц-регент был объявлен императором Педру I. В 1824 г. португальская абсолютная монархия признавала независимость бразильской конституционной империи. Постепенно менялись «политические виды» России в отношении Бразилии. Официальное признание Петербургом Бразилии последовало в декабре 1827 г. Борель в этом процессе не принимал участия, но, как подчеркивают авторы, о нем вспомнили, когда настало время осуществлять достигнутые договоренности. 26 декабря 1827 г. (7 января 1828 г.) Борель был назначен посланником в Бразилию, и это назначение он принял без колебаний.
С июля по октябрь 1828 г. в Париже он работал над проектом русско-бразильского договора о дружбе, торговле и мореплавании, который мог бы не только дать импульс прямой торговле между Российской и Бразильской империями, но и заложить основы политических отношений двух стран. По объему и тщательности проработки деталей, считают авторы, проект Бореля был близок к английскому и французскому договорам с Бразилией (с. 107-109). Однако Министерство иностранных дел пересмотрело свое отношение к заключению торгового договора и отказалось от его дальнейшего обсуждения. Правительственное решение было для Бореля неприятной неожиданностью: «С активной ролью, на которую рассчитывал Борель в Рио-де-Жанейро, теперь предстояло распрощаться» (с. 117). Отъездом 14 (26) сентября Бореля из Гавра в Бразилию завершают авторы третью главу книги.
В последних двух главах освещается бразильский период жизни Бореля. На всем протяжении своей двухлетней дипломатической миссии в центре его внимания находились русско-бразильские торговые отношения и судьба договора, который мог сообщить этим отношениям известную динамику. Однако все торгово-экономические рекомендации Бореля воспринимались в Петербурге абсолютно индифферентно.
Поэтому он сосредоточился на сборе информации о Бразилии и создании трудов о ней. В конце апреля 1830 г. был завершен раздел, посвященный финансам. Вскоре посланник представил еще один раздел, посвященный императору, его семье, двору, кабинету, Государственному совету, внешней политике Бразилии. Борель посылал в Россию специальные материалы о торговле, сельском хозяйстве, товарах, сведения страноведческого характера, об административно-территориальном делении страны и пр. На долю Бореля выпало завершить дела экспедиции Лангс-дорфа и осуществить транспортировку в Россию его коллекции.
Борель также заинтересованно собирал сведения о положении дел в бывших испанских колониях. Он был уверен, что «испано-американские республики еще не готовы к независимости, что она «предоставлена» им преждевременно, что эти страны делаются «добычей» местного населения, что великие державы должны вмешаться в дела молодых государств Америки, чтобы спасти их от разрушения». Как дипломат, он считал, что в данных обстоятельствах следует отказаться от торговых контактов с испаноязычным миром Нового Света, ибо они очень рискованны (с. 154-155). Новости, приходившие из испаноязычной Америки, Борель воспринимал как новые подтверждения глубокой порочности республиканизма.
Борель с завидной энергией продолжал выполнять свои функции, несмотря на появившиеся первые признаки нездоровья. Он работал в миссии в полном одиночестве, выполняя помимо политических все канцелярские, регистраторские, представительские и прочие обязанности. Политические потрясения первой половины апреля, которые Борель расценил как катастрофу (подписание Педру I акта об отречении в пользу сына 7 апреля и учреждение регентства), необходимость быстро принимать ответственные решения, понимание того, что в случае учреждения республики его пребывание здесь станет неуместным, - все это самым пагубным образом сказалось и на физическом, и на душевном состоянии дипломата. 23 декабря с ним случился апоплексический удар, а 1 января 1832 г. Бореля не стало.
Бразильское правительство воздало должное его заслугам, однако в России и он, и его деятельность были преданы забвению. Написанием этой книги авторы хотели бы отдать дань уважения бескорыстной и энергичной деятельности Бореля, едва ли не наиболее яркой, наряду с подвижнической судьбой легендарного Лангсдорфа, в истории российско-бразильских отношений, выражая надежду, что «преданность дипломата
идее российско-бразильского сближения послужит историческим примером в наши дни» (с. 223).
Рисуя общую характеристику незаурядной личности Бореля, Б.Комиссаров и С.Божкова отмечают в заключении присущую ему противоречивость, при которой «сам Борель-традиционалист искренне ненавидел те политические тенденции и движения, победа которых была единственным условием осуществления надежд Бореля-либерала» (с. 222). И в этом авторы видят его трагедию. Свои недюжинные способности, превосходные деловые качества Борель приложил в той сфере российской внешней политики, которая по объективным причинам не приобрела в первой трети XIX в. важного значения. Тем не менее цель посланника, подчеркивают авторы, являлась исторически логичной и вполне соответствовала магистральному направлению развития мировой цивилизации.
М.Н.Смелова
