CC BY
35
_2002.03.029. ШВАРЦЕР Х. АРГЕНТИНА: ДОЛГАЯ АГОНИЯ КОНВЕРТИРУЕМОСТИ.
SCHVARZER J. Argentine: La longe agonie de la convertibilité // Problèmes d’Amerique latine. - P., 2001. - № 42. - P.3-20.
Профессор экономического факультета университета Буэнос-Айреса анализирует последствия для аргентинской экономики поддержания режима конвертируемости аргентинского песо в доллары США, введенного в начале 90-х годов по инициативе тогдашнего министра экономики Д.Кавальо.
Принятый в 1991 г. Закон о конвертируемости песо в доллары (по фиксированному курсу 1:1) и введение режима Валютного совета, запрещавшего центральному банку страны эмитировать национальную валюту, не обеспеченную официальными валютными резервами, были направлены на преодоление экономического спада и гиперинфляции, а также на стимулирование экономического роста. В первые годы (1991-1994) действия этого закона среднегодовые темпы экономического роста в Аргентине составили около 9%, что способствовало установлению в стране климата доверия в отношении предложенных правительством мер стабилизации (с.4). Однако на деле ситуация в экономике Аргентины была не столь благоприятной, как об этом заявляло правительство. Некоторые отрасли экономики, особенно торговля, финансы и сфера общественных услуг, получили быстрое развитие, тогда как объем промышленного производства продолжал снижаться. Когда в конце 1994 г. в Мексике обострился финансовый кризис (“текила-кризис”), Аргентина испытала на себе все его последствия: кризис вызвал бегство капитала из страны, недоверие к песо и увеличение спроса на доллары. Правительство Аргентины прибегло к новым внешним займам, чтобы противостоять спекулятивному спросу на доллары и не допустить уменьшения официальных валютных резервов.
Несмотря на предпринимаемые меры, растущий спрос на доллары вызвал массовое изъятие вкладов из банков. Банковские вкладчики стремились изъять свои средства, чтобы купить на них доллары и хранить их либо за границей, либо в сейфах, предоставляемых самими банками. Интенсивное изъятие банковских вкладов стало дополнительным фактором давления на денежный рынок, способствующим повышению уровня процентных ставок и обострению кризиса ликвидности. При этом Центральный банк Аргентины не смог эмитировать дополнительные средства (т.е. выполнить присущую любому центральному банку роль кредитора в последней инстанции), поскольку Закон о конвертируемости запрещал ему осуществлять
эмиссии без надлежащих гарантий (в форме официальных валютных резервов). Уровень процентных ставок стал настолько высоким, что еще более усилил спад в производственных отраслях и затормозил экономический рост в целом.
Правительство реагировало на все это принятием мер по защите конвертируемости и поддержанию установленного курса обмена песо на доллары. Курс был удержан ценой значительного сокращения официальных валютных резервов. В середине 1996 г. переизбранный на новый срок в 1995 г. президент К.Менем под давлением протестов общественности дал отставку министру экономики Д.Кавальо, заменив его президентом центрального банка Р.Фернандесом. Новый министр, последовательный сторонник Чикагской школы, начал укреплять связи между песо и долларом, чтобы расширить использование доллара как альтернативной валюты, восстановить доверие экономических субъектов и стабилизировать цены. От банков требовалось, чтобы они создавали резервы в долларах, что побуждало их принимать депозиты и выдавать кредиты в долларах. Не только банки, но и многие аргентинские предприятия устанавливали свои цены и тарифы в зависимости от эволюции индекса цен в США, независимо от эволюции экономики Аргентины.
Когда в 1997-1998 гг. начался более серьезный финансовый кризис (сначала в азиатских странах, затем в России и Бразилии), в Аргентине началось новое бегство капиталов, которое правительство пыталось ограничить с помощью тех же мер, что и во время “текила-кризиса”. Серьезные последствия для Аргентины имела девальвация бразильской валюты, так как способствовала снижению конкурентоспособности аргентинского производства. Кроме того, спад в бразильской экономике ухудшил состояние торгового и платежного балансов Аргентины, для которой Бразилия является главным торговым партнером. Кризис сопровождался другими негативными явлениями, которые оказали значительное влияние на аргентинскую экономику. Снижение мировых цен на сельскохозяйственную продукцию подорвало наиболее рентабельные статьи аргентинского экспорта. Так, цены соевого масла (первый экспортный сельскохозяйственный продукт Аргентины) снизились с 565 долл. за тонну в 1997 г. до 338 долл. в 2000 г., а цена тонны зерна - со 160 до 114 долл. Мощным фактором снижения конкурентоспособности ведущих отраслей аргентинской экономики было поддержание неизменного курса песо в долларах (с.7).
Доля вкладов в долларах в банках Аргентины возросла с 20% в 1990 г. до 41% в 1994 г., более 60% в 2000 г. и 2/3 в середине 2001 г. (с.8). Складывалась нелепая ситуация: полученные в долларах банковские
кредиты использовались для приобретения местных товаров, цены которых устанавливались в песо. В результате доллар широко исполь-зовался по всей стране для оплаты не только крупных покупок, но и в любом баре и такси. Однако надежды правительства на то, что переход к использованию доллара приведет к снижению уровня процентных ставок, не оправдались. Высокие процентные ставки удорожали стоимость активов, что блокировало возможности для осуществления инвестиций. Боязнь развязывания “системного риска финансового сектора” привела к тому, что Центральный банк Аргентины разрешил приобретение местных банков иностранцами. Сторонники подобной стратегии исходили из того, что присутствие крупных транснациональ-ных банков обеспечит стабильность финансовой системы, поскольку новые хозяева местных банков не допустят их банкротства. В результате доля иностранных банков в общей сумме банковских вкладов возросла с 18% в 1992 г. до 43% в 1998 г. и продолжала возрастать и в последующие годы (с.8).
Фактическая денационализация банков и вкладов в песо, все более широкое использование доллара привели к постепенному ослаблению контроля Центрального банка Аргентины над функционированием банковской системы. В таких условиях правительство выдвинуло предложение о переходе к полной долларизации. По мнению Х.Шварцера, это явилось “скрытым признанием провала конвертируемости и неспособности действующего валютного режима обеспечить жизнеспособность местной валюты и стабильность цен”. Кроме того, долларизация является синонимом утраты независимости кредитно-денежной политики как инструмента регулирования национальной экономики. Сторонники долларизации, указывая на то, что она приведет к значительному снижению валютного риска, вместе с тем игнорировали повышение странового риска, уровень которого отражает степень доверия инвесторов к способности страны погашать свои долговые обязательства.
На первом этапе действия Закона о конвертируемости объем внешнего долга Аргентины несколько уменьшился вследствие приватизации государственных предприятий, доходы от которой были использованы на приобретение долговых обязательств. Со временем внешний долг стал расти, поскольку инвестиции предприятий финансировались в основном за счет внешних займов и кредитов, а торговый баланс сводился с дефицитом. Долгожданный приток иностранных инвестиций (как прямых, так и портфельных) также отрицательно влиял на состояние платежного баланса Аргентины, поскольку создавал встречный поток капиталов, процентов и дивидендов за границу. В результате страна оказалась в “порочном круге
задолженности”. Внешняя задолженность приватизированных
предприятий возросла с 1,5 млрд. долл. в конце 1992 г. до 18 млрд. в конце 1999 г.; выплата процентов по долгу - с 86 млн. долл. до 1,4 млрд., составив за восемь лет 5,8 млрд., выплата дивидендов за тот же период составила 7,5 млрд. долл. На конец 2000 г. государственный долг Аргентины достиг 128 млрд. долл., при этом только 3% этого долга были выражены в песо, остальные 97% были выражены в долларах, иенах и европейских валютах, в том числе в евро (с .11). Выплаты процентов по внешнему долгу поглощали все большую часть ресурсов государственного бюджета: они возросли с 2,5 млрд. долл. (8% бюджетных расходов) в 1993 г. до 11 млрд. в 2001 г. (около 30%) (с.13). В 2000 г. дефицит государственного бюджета составил 4,2 млрд. песо, тогда как в 1993 г. он сводился с положительным сальдо в 5,81 млрд. (с.16).
По официальным данным (по словам автора, весьма ненадежным), в 90-х годах среднегодовые темпы аргентинской экономики составляли 3,4%. В 1999 г. начался спад, и за последние три года (1999-2001) объем ВВП снизился на 5% (с.14). В 90-х годах наиболее высокими темпами развивались сферы услуг (особенно телекоммуникаций) и финансов, которые, однако, по своим масштабам не могли играть роль двигателя экономического развития страны. Остальные отрасли экономики - как добывающие, так и обрабатывающие - находились в состоянии стагнации. Массированный приток конкурентоспособных иностранных товаров и высокие процентные ставки не только отрицательно влияли на реализацию инвестиционных планов аргентинских предприятий, но часто просто парализовали их деятельность.
Нарастающие экономические трудности обостряли социальнополитическую обстановку в стране. В декабре 1999 г. после десятилетнего (с 1989 г.) пребывания у власти ушел в отставку президент К.Менем. Вновь избранный президент Ф.Деларуа провел существенные перестановки в составе правительства, что, однако, не повысило способность последнего финансировать свои долговые обязательства. Рецессия продолжалась, переговоры о получении кредитов в МВФ и Всемирном банке были безуспешными. Президент снова призвал на пост министра экономики Д.Кавальо, который стал критиковать местных монетаристов и предложил отдать приоритет экономическому росту, чтобы сократить дефициты. Однако финансово-банковские круги страны отвергли эти предложения. Банки отказались предоставлять государству займы по приемлемым процентным ставкам, поскольку уровень процентных ставок продолжал расти под влиянием повышения странового риска. Количественная оценка странового риска Аргентины
достигла 1500, это означало, что процентная ставка по кредитам должна не менее чем на 15 процентных пунктов превышать процентную ставку казначейства США. Кризис стал стремительно развиваться, что вызвало новую волну бегства капиталов из страны и изъятия банковских вкладов, поставившую банковскую систему на грань полного краха. В этих условиях перед правительством встал выбор между введением фактической долларизации с непредсказуемыми последствиями и осуществлением хаотичной девальвации, неизбежно сопровождающейся усилением инфляции и спада. В обоих случаях правительство не смогло бы выполнять свои обязательства. Правительство решило любой ценой защищать конвертируемость, надеясь, что это поможет преодолеть кризис, как это было в случае с “текила-кризисом”. При этом оно продолжало вести переговоры с МВФ и США о получении кредитов, которые помогли бы ему бороться с бегством капитала и убедить финансовые круги в способности правительства поддержать финансовую систему. Чтобы добиться получения кредитов, правительство обязалось снизить государственные расходы, объявив в июле 2001 г. о снижении заработной платы занятых в госсекторе и пенсий на 13%. Это решение вызвало усиление социальных протестов. Кроме того, оно способствовало сокращению спроса, что не могло не оказать депрессивного воздействия на экономику.
В условиях экономического кризиса и ухудшения социальнополитической обстановки, заключает Х.Шварцер, путь Аргентины по выходу из кризиса будет “непредвиденным и мучительным”.
ЛА.Зубченко
