CC BY
8
ЭКОНОМИКА
2001.02.029. ФЕЛПС Э. УРОКИ КРИЗИСА КОРПОРАТИВИЗМА В НЕКОТОРЫХ АЗИАТСКИХ СТРАНАХ.
PHELPS E. Lessons from the corporatist crisis in some Asian nations// J. of policy modeling. — N.Y.,1999. — Vol.21,N3. — P.330-340.
Сотрудник Колумбийского ун-та (США) считает восточноазиатский финансовый кризис 1997-1998 гг. своеобразной иллюстрацией разработанной еще в начале ХХ в. традиционной модели равновесия конкурентного рынка.
Кризис проявился в паническом бегстве из восточноазиатстких стран краткосрочного иностранного капитала, который до этого несколько лет шел туда, привлеченный высокими процентными ставками и стабильностью местных валют. Из-за паники иностранных инвесторов восточноазиатские валюты рухнули, а местные предприятия и банки обанкротились. Согласно традиционной модели равновесие на рынке как раз и достигается быстротой смены притока капитала в отрасль или страну его оттоком. До сих пор из-за многочисленных барьеров на пути международных потоков капитала эту модель на практике наблюдать было нельзя. И только сейчас благодаря общей экономической либерализации и развитию информационных технологий капитал получил полную свободу и впервые по-настоящему воспользовался ей именно в Восточной Азии. "Реальность наконец получила возможность соответствовать теории" (с.331).
Традиционная модель говорит о том, что свободное движение капитала экономически эффективно. Иными словами, оно никогда не ведет к бессмысленной растрате ресурсов, с которым нужно было бы бороться с помощью налогов и других методов госвмешательства в экономику. Мешая капиталу, выиграть ничего невозможно. Поэтому, когда наблюдается быстрый приток капитала в ту или иную страну, невозможно утверждать, что она подвергается опасности. Она просто привлекательна для инвесторов.
Разумеется, могут быть и чрезмерные колебания в потоках капитала — инвесторы либо чрезмерно оптимистичны, когда вкладывают капитал, либо чрезмерно пессимистичны, когда его изымают. Но это возможно только при отсутствии экономического равновесия в тех или иных странах. Там нет либо нормальной конкуренции, либо нормального
доступа к информации. В восточноазиатских странах не было ни того, ни другого.
Можно утверждать, что нормальное движение капитала привело в Восточной Азии к кризису как раз из-за того, что там слишком долго не было (особенно в Южной Корее и Японии) экономического равновесия. Отсутствие такого равновесия и следует назвать подлинной причиной азиатского финансового кризиса. В восточноазиатских странах главы предприятий (в том числе и грандиозных промышленных конгломератов) питали необоснованные надежды на крупные будущие доходы от капиталовложений и сохранение низких процентных ставок по полученным банковским кредитам. Можно представить дело и по-другому: местные банки питали необоснованные надежды на то, что государство погасит им возможные убытки от рискованных кредитов, и раздавали низкопроцентные кредиты местным предприятиям. В результате заемные деньги оказались очень дешевы — это вызвало повышение цен на товары местного производства и недвижимость. Местное производство, соответственно, начало быстро расти и увеличилось гораздо выше нормального равновесного уровня (когда предложение соответствует спросу). В связи с этим и занятость выросла выше равновесного уровня. Когда надежды предприятий на повышенные прибыли не оправдались, банки забеспокоились о судьбе своих денег, и быстро выяснили, что зря надеялись на то, что государство способно возместить все их убытки. Банкам оставалось только потребовать от заемщиков возврата кредитов или повысить процент. Цены на товары местного производства и недвижимость начали падать. И должны были упасть по меньшей мере до нормального равновесного уровня — точно так же, как производство и занятость. Но они упали гораздо ниже, потому что равновесного уровня в Восточной Азии никогда не было. Одно неравновесие должно было смениться другим. Работники, пользовавшиеся ненормально высоким уровнем занятости и получавшие ненормально высокую зарплату, уже никогда не согласились бы на некую "нормальную" зарплату, которой они никогда не видели. Оставалось только вовсе закрыть предприятия. Кстати, есть основания полагать, что в Южной Корее само неравновесие, приведшее к кризису, возникло из-за того, что работники в период политической либерализации добились чрезмерно высокой зарплаты. Чтобы ее финансировать, правительство поощряло банки к неоправданному росту кредитования. Восточноазиатские банки, которым заемщики перестали
возвращать кредиты, уже не могли вернуться к нормальному уровню кредитования, потому что сами потеряли доверие кредиторов (прежде всего западных). Этим банкам оставалось только обанкротиться.
Экономическое неравновесие могло бы быть в восточноазиатских странах гораздо менее серьезным, если бы иностранные кредиторы и акционеры располагали хотя бы приблизительной информацией о странах, в которые вкладывают деньги. "Но они не знали ничего. Экономисты могут счесть это странным, потому что привыкли считать банкиров наиболее осторожными и осведомленными людьми. Но сейчас такие времена — крупные инвесторы, диверсифицирующие свои вложения, предпочитают не вдаваться в подробности и действовать как все. В такой ситуации лучше было бы, если бы восточноазиатский кризис разразился пораньше. Тогда туда вложили бы меньше денег и неравновесие было бы менее выраженным" (с.334). Восточноазиатские страны, надо заметить, делали все, чтобы скрыть информацию об истинном положении дел даже от тех, кто хотел в них разобраться. Таким образом они пытались как можно дольше сдерживать возникновение паники — и только ее усугубили. У всеобщей неосведомленности, кроме всего прочего, есть одна неприятная черта. Любая, самая пустяковая, но все же информация, просочившаяся к инвесторам, выглядит каким-то грандиозным открытием и производит на них чрезвычайное впечатление. Если эта информация о чем-то плохом, начинается паника.
Чтобы предотвратить такие кризисы в дальнейшем, стоит задуматься о создании международной системы информации о реальном положении с прибылями, ценами, процентными ставками и золотовалютными резервами в отдельных странах — чтобы все инвесторы представляли, куда вкладывают деньги. От МВФ не стоит ждать такой информации, потому что он чувствует себя ответственным за финансовое положение своих членов и не захочет сам вызвать в них финансовый кризис, заранее напугав инвесторов. Тем более не следует ждать информации от частных кредитных рейтинговых агентств: они скорее продадут ее немногим избранным клиентам, чтобы те могли воспользоваться своим преимуществом перед конкурентами. Единственный выход: все крупные западные банки создают информационный центр на паях. Ничего необычного в этом нет. В конце концов, в Великобритании и США даже центральные банки были созданы на паях частными банками.
"Многие экономисты и неэкономисты (например, Джеффри Сакс и Джордж Сорос) также считают, что восточноазиатский кризис возник из-за экономического неравновесия и смены чрезмерного оптимизма чрезмерным пессимизмом. Только они считают, что неравновесие и неверная оценка ситуации — черты мирового капитализма. Весьма сомнительное утверждение. Восточноазиатские банкиры и предприниматели проявляли чрезмерный оптимизм не потому, что превратились в западных капиталистов, а потому, что так в них и не превратились" (с.338). Капитализм означает, что частный капитал полностью свободен: он может идти в любую отрасль и уходить из нее, не спрашивая позволения государства и не добиваясь от властей позволения взять банковский кредит. Восточноазиатские страны лучше назвать не капиталистическими, а корпоративистски-ми — как фашистская Германия. Правительство в этих странах дает указания инвесторам. Инвесторы должны получить разрешение на вложение денег — им могут отказать. Не случайно спад производства был более глубоким в тех странах, где такая система достигла наибольшего развития, — в Южной Корее, Индонезии и Малайзии (и, возможно, Японии), а не там, где экономика была более похожа на капитализм, — на Филиппинах и на Тайване. Также сомнительными выглядят утверждения, что во всем виноват Запад, который стимулировал чрезмерный приток капитала в Восточную Азию (в частности, инвесторы якобы надеялись на то, что МВФ, кредитуя восточноазиатские страны, в любом случае обеспечит возврат вложенных туда денег). Почему же тогда западные деньги шли преимущественно в Восточную Азию, а не в Латинскую Америку или Россию? И почему одни восточноазиатские страны привлекали денег больше, чем другие?
"В общем, восточноазиатский кризис — это кризис не капитализма, а корпоративизма. Этим странам надо научиться нормально конкурировать на мировом рынке капитала. До сих пор приток денег в Восточную Азию объяснялся прежде всего тем, что в США и Западной Европе экономика росла не очень быстро, и свободные деньги туда не вкладывались. Теперь США и Западная Европа процветают. Естественно, что деньги ушли из Восточной Азии на Запад" (с.339).
С. В. Минаев
