CC BY
95
относительно молодые, с высоким уровнем образования. Исследования, проведенные в Советском Союзе в 60-80-е годы, также подтверждали эту тенденцию1, однако в них присутствовало более детальное дробление в рамках групп неверующих и атеистов (например, «индифферентные», «пассивные атеисты», «активные атеисты» и др.)2.
Среди факторов роста религиозности в посткоммунистической России Каариайнен выделяет: идеологический вакуум, попытки восполнить отсутствующие или недостаточные знания при помощи различных религиозных учений, повседневные предрассудки, этическую идентичность, которую стало возможным достичь при помощи веры в Бога. В заключение делается вывод, что «вопрос о будущем религии в России остается открытым», поскольку большинство молодежи ориентировано «на предпринимательскую активность и прагматические цели, а не на религию» (с.187).
Е.С.Элбакян
1 См., например: Яблоков И.Н. Социология религии. - М., 1979. - С.168-181
2
См., например: Угринович Д.М. Введение в религиоведение. - М., 1985. -
С.143-144.
СОЦИАЛЬНАЯ ФИЛОСОФИЯ
2001.01.012. МАРКУЗЕ П. ГЕРБЕРТ МАРКУЗЕ О РЕАЛЬНОМ СОЦИАЛИЗМЕ: Ретроспективный взгляд на советский марксизм. MARCUSE P. Herbert Marcuse on real existing socialism: A hindsight look on Soviet Marxism//Boston studies in the philosophy of science. - Dordrecht etc., 1995. - Vol.164: Science, politics a. social practice. - P.53-67.
Петер Маркузе (Колумбийский университет, США) пытается показать, что марксистская теория могла бы предсказать развитие событий, которые привели к существующему на настоящий момент положению в России и мире. При этом автор обращается к книге своего отца Герберта Маркузе "Советский марксизм"1 (1958) (книга была написана в США в Колумбийском и Гарвардском центрах советологических исследований в период маккартизма, во время пика пропаганды, оправдывающей "холодную войну". - Реф.), а также к его докладу "Протосоциализм и поздний капитализм", сделанному в Берлине на конгрессе Р.Бахро (1978)2, которые, по его мнению, внесли огромный вклад в понимание процессов, происходивших в СССР.
Одной из идей книги "Советский марксизм" является то, что тенденции к реформам и либерализации были заложены в самой основе общества советского типа. Г. Маркузе называл сформировавшийся в СССР строй "протосоциалистическим", так как теория, на которую опирался этот строй, была, по существу, немарксистской. СССР не был капиталистической страной, но он не был и социалистической страной в смысле К.Маркса и Ф.Энгельса. Все дело в собственности на средства производства: они были национализированы, но не социализированы, т.е.
1 Marcuse H. Soviet Marxism: A critical analysis. - N.Y., 1958. - 271 p.
2 Marcuse H. Protosocialism and late capitalism: Toward a theoretical synthesis based on Bahro's analysis//Rudolf Bahro: Critical responces. - N.Y., 1980. - P.25-46.
не поступили под контроль непосредственного производителя. В этом ранний советский марксизм видел промежуточную ступень в переходе к социализму. Но какие силы могли бы привести к изменениям? В каком направлении можно было бы предвидеть развитие из раннего и "переходного" революционного периодов? Как мог бы кто-то, вооружившись марксистским подходом к анализу ситуации, предвидеть реальный ход вещей?
Есть несколько факторов, которые привели бы к изменениям. К внешним можно отнести то, что мировая революция не произошла в предсказанные сроки, а капиталистические страны сплотились перед лицом общей угрозы. Внутренние - общая отсталость страны, в которой произошла революция, необходимость в сжатые сроки покончить с разрухой и вывести страну на современный уровень. Либерализация в СССР должна была произойти с необходимостью, и для этого существовали опять же как внутренние, так и внешние причины. Основное внимание автор уделяет в этой связи классовой структуре общества советского типа.
При принятии государственных решений доминирует бюрократия, но ее классовая сущность неопределенна. Она не владеет средствами производства, а только управляет ими. Это означает, что присвоение бюрократией прибыли от производства незаконно; ее политические и правовые позиции слабы. Если бюрократия собирается укреплять свои позиции, пусть даже на короткое время, то подъем производства, приводящий к повышению уровня жизни, просто необходим.
Рост производства в целом тесно связан с технологическим прогрессом и технологической рациональностью, а эти две вещи в принципе несовместимы с имевшей место репрессивной системой, так как они подразумевают возможность творческого самовыражения и свободу в выборе точки приложения усилий.
Тем не менее, теоретически ожидаемой либерализации в СССР не произошло. Гонка вооружений усиливалась, отчасти из-за прямого давления со стороны консервативного руководства США. Откликом в СССР было не смягчение режима, а его ужесточение, так как необходимый для технологического прогресса рост производства не мог быть обеспечен из-за катастрофической нехватки ресурсов, которые отвлекались на противостояние с Западом.
Внутренние причины замедления в развитии советской экономики: чрезмерная централизация, перекос инвестиционной политики, негибкая
командная система, отсутствие учета спроса при планировании. Другая группа факторов отражает особенности социалистической системы: 1) марксистская теория декларирует необходимость улучшения условий труда и ликвидацию проблемы безработицы, что зачастую вступает в противоречие с экономической целесообразностью; 2) люди, осуществляющие технологический прогресс, как правило, находятся среди наиболее критически настроенных слоев интеллигенции, что ведет к конфликту с интересами бюрократии. В конечном итоге именно внутренние изменения привели к крушению советской системы. Но почему этот процесс протекал столь взрывообразно? Почему бюрократия фактически "сдала" систему, которая ее взрастила? Дело в том, что бюрократия на самом деле не была классом, чья собственность на средства производства была бы его мощью и привилегией, классовая основа бюрократии оставалась неопределенной.
Подход, предложенный Г.Маркузе, ведет к пониманию будущего. Дело в том, что можно проследить глубокие аналогии между капиталистическими и социалистическими обществами, их развитием и структурой. Несмотря на то, что движущие силы в этих обществах различны, в обоих присутствуют серьезные источники нестабильности.
Само существование СССР являлось основой устойчивости западного мира, его консолидации. С исчезновением СССР ситуация на Западе драматически изменилась. Источники нестабильности, которые дремали долгое время в сознании общества, снова активизировались, и механизм изменений, ничем более не сдерживаемый, запущен вновь. К каким формам мир придет в результате этих изменений, сейчас сказать трудно, но, возможно, они не будут иметь ничего общего ни с социализмом, ни с капитализмом.
Более подробное изложение
Гонка вооружений не только урезала полное использование ресурсов СССР для развития его экономики, но в конкретных условиях политических репрессий она также подорвала рост технических знаний и исследований в области развития производительности. Технологическая рациональность является не только необходимым условием для развития производительности, но и функцией такого развития. В технологически слабо развитом обществе сначала нужно достичь определенного уровня производства, чтобы сделать технологически разумные действия
необходимыми и эффективными. Но эта рациональность сама по себе является необходимым условием для достижения соответствующего уровня производства. Таким образом, существует замкнутый круг. Его невозможно сломать сразу: области, в которых технологическое мышление наиболее развито, медленно проникают в другие сферы, так что скачки происходят в разных областях, в разных местах и в разное время. В СССР этот процесс был прерван тем, что лучшие технические работы были сконцентрированы в области военных программ и создания огромных объединений для обмена достижениями с подобными же структурами в других отраслях экономики.
Внутренние причины разрушения экономики СССР и стран Восточной Европы в конце 80-х годов: полная централизация, перекос инвестиционной политики, отсутствие реакции на изменения в технологии и в потребительских запросах, слишком жесткая образовательная политика, негибкая командная система, провал в использовании спроса, по крайней мере, как источника информации и для воспрепятствования другим информационным потокам и т.п. Репрессивная политическая система и отсутствие рыночных индикаторов привели к тому, что экономические решения оказались ошибочными и их трудно было исправить. Вместе с тем присутствовало понимание существующих проблем; руководство с более "широкими" взглядами могло бы добиться больших результатов даже в рамках структур, изначально обусловленных марксистской теорией и социалистической экономикой.
Другие аспекты замедления развития советской экономики имеют связь с ее социалистическими особенностями. Во-первых, роль марксистской теории. Ни одна система, которая в своей легитимности, если она опирается на марксизм (даже в форме советского марксизма), не может позволить противоречить своим установкам. Так, за исключением обстоятельств военного времени или других страшных катаклизмов, условия жизни и труда рабочих в промышленности должны улучшаться. В странах "третьего мира" политическая система, базирующаяся на концепциях советского марксизма, не может эксплуатировать рабочих так, как это делается в капиталистических странах. Безработица не может быть допущена на широкой основе, так что увольнение рабочего, потому что его работа становится невостребованной, - это большая проблема. Советская система в сравнении с системами, где нет подобных ограничений, страдает от недостатков отсутствия конкуренции. Можно
было ожидать, что система этого типа проиграет соревнование с развитыми капиталистическими экономиками даже при самых благоприятных обстоятельствах. Во-вторых, роль бюрократии и интеллигенции. Технический прогресс проистекает от технической интеллигенции. Чтобы создать инновацию, необходим соответствующий уровень образования, а люди, обладающие этим уровнем, находятся среди критически настроенных кругов интеллигенции, создающих ступень "повышенного самосознания" (Р.Бахро).
Маркузе рассматривал "повышенное самосознание" как возможный фактор, который позволил бы разорвать "цепи господства, подчиненности человека труду". Он не был склонен рассматривать импульс, сообщенный технологическому прогрессу, ростом такого самосознания, но считал его исследование плодотворным. Специфические общественные формации, в которых мастерство, формы творческой фантазии искажены, совершенно различны в капиталистических и репрессивных некапиталистических странах. Маркузе видел, что "повышенное самосознание" ведет к окончанию господства меркантильных интересов над интересами эмансипации. Но реально существующий социализм не допускал полное выражение интересов эмансипации и в этом отношении закладывал предпосылки для взрывоподобного уничтожения системы власти.
В рамках капитализма меркантильные интересы гораздо более адресны, чем в реально существующих социалистических обществах. То, что Маркузе обозначил в бурной дискуссии об "одномерном человеке", было частью его всеобъемлющей оценки сильных и слабых сторон капитализма. Вывод: в капиталистических странах повышенное самосознание может быть лучше использовано в интересах технологической рациональности, чем в репрессивном социалистическом обществе. Динамизм, энергия, поиск инноваций в ведущих развитых промышленных обществах особенно касаются сферы производства и коммерческих служб. Грубо говоря, системы советского типа упустили ряд стимулов технологического прогресса.
Исследования Маркузе приводят к выводу, что даже без "внешнего" давления и без ошибок отдельных лидеров или отдельных организационных стратегий маловероятно, что репрессивный социализм советского типа мог бы преуспеть в обещанных им увеличении производительности и неуклонного роста уровня жизни населения. Рост производительности труда, по крайней мере, в течение короткого или
среднего периода времени, - это не то, что может привести социализм к тем целям, которые он провозглашает, его перспективам на будущее.
Бюрократия сама могла бы попытаться преодолеть эти присущие повышению производительности трудности, то ли через регулирование, призванное более эффективно перераспределять ресурсы между потребителями и таким образом повысить удовлетворение меркантильных интересов интеллигенции, то ли через реформирование организационных препятствий на пути прогресса (чрезмерная централизация и т.п.). Есть свидетельства, что подобные попытки делались. В частности, в ГДР имела место переориентация Э.Хоннекером промышленных мощностей на производство товаров потребления в 1971 г. Но реакция на трудности, которые возникли в начале процесса реформ в СССР, не привела к сплочению бюрократии вокруг М.С.Горбачева ради проведения этих реформ в русле ее личных интересов в сохранении той системы, которую предполагал Г.Маркузе.
Бюрократия на самом деле не была "классом", чья собственность на средства производства является ее мощью и привилегией. Она управляла процессами производства. Ее классовая основа не была определена. Бюрократия сама по себе, как бы велика она ни была, не представляет увековечивающую себя силу, хотя она и имеет экономическую основу, из которой проистекает ее положение. Когда появился "свободный рынок", получивший мощную поддержку извне, когда внутренний политический истеблишмент дал зеленый свет рыночным силам и изменениям, бюрократия быстро осознала, что может с легкостью пользоваться своей властью в новой системе так же, как и в старой. Не будучи обремененной собственностью, ей было нечего терять при изменении старых отношений, а, возможно, она что-то даже приобрела. Взгляд в историческое прошлое подтверждает "бесклассовый " подход.
Маркузе осознал в самом начале, что внутренние реформы в СССР имели лишь вероятностный характер и что вероятность того, что подобные реформы проломятся через преграды реально существующего социализма к формам, более похожим на те, что предусмотрели Люди и Ангелы, была очень незначительной. Так что глава советского марксизма в социалистическом повествовании кажется закрытой. Ведет ли подход Маркузе к какому-либо пониманию будущего?
Маркузе, хотя и отказывается от любой конвергентной теории, проводит сильные параллели между существующими капиталисти-
ческими и социалистическими обществами. Он находит путь к технологической рациональности в каждом из них, хотя и с использованием разных движущих причин и воздействий. Он находит несопоставимые силы для изменений в обоих обществах, но это не имеет ничего общего с уверенностью в прогрессе к совершенно другому социальному порядку - никакого повода к революции, с какой стороны ни посмотри. Скорее, он находит интернализацию подчиненности, "трансформацию свободы в безопасность" в обоих социальных порядках. Но также он находит в обоих и серьезные источники нестабильности, основные из которых - существование повышенного самосознания, неудовлетворенных человеческих наклонностей, стремлений, желаний, до сих пор неспособных быть удовлетворенными, но сейчас, очевидно, находящихся в пределах досягаемости.
Что препятствует реализации этой вероятности, что препятствует нестабильности от назревших и фундаментальных изменений?
Ответы на этот вопрос в разных системах разные. В первой, советской, - это была комбинация внутренних репрессий и внешней "угрозы", которая оправдывала эти репрессии. Либерализация, которую предвидел Маркузе, могла бы быть первым шагом в направлении стабильности. В капиталистическом мире ситуация была совершенно противоположная. Внешняя угроза служила как для того, чтобы оправдать внутреннюю экономическую политику, иногда называемую "перманентной милитаризованной экономикой", так и чтобы обеспечить легитимность либерального режима, хотя этот режим и не позволял в полной мере реализовать тот потенциал технического прогресса, который он сделал возможным. В своей внешней доктрине советская марксистская теория всегда рассчитывала на конфликты между капиталистическими державами, чтобы обеспечить себе передышку, чтобы укрепить свои позиции на внешней арене; на самом же деле все получилось наоборот. Смешно, но само существование СССР и его союзников создало основу для того, чтобы капиталистические державы сплотились и похоронили свои междоусобные распри.
Исчезновение СССР драматически меняет картину в капиталистических странах. Угрозу извне, которая так долго оправдывала огромные военные расходы и инвестиции в дорогостоящие технологии, становится трудно найти. Все труднее объяснять причины продолжающегося сосуществования бедности и богатства, угнетения в некоторых странах, в то время как другие, более мощные, провозглашают
предоставление свободы, растущую безработицу в сочетании со снижением социальных затрат, беззаконие, расизм, неприязненное отношение к иностранцам - в мире, в котором возможность изобилия для всех становится все более и более очевидной и его дальнейшую отсрочку все менее и менее возможно оправдать угрозой со стороны внешней опасности. Если всемирная конкуренция будет увеличиваться до тех пор, когда экономические кризисы будут следовать один за другим во все ускоряющемся темпе, исходная "аномальная" ситуация, в которой оказался СССР в момент своего рождения, не вызовет протеста снизу. Если же эту конкуренцию взять под контроль и прогресс будет происходить более или менее плавно, рычаги для ограничения повышенного самосознания в рамках компенсации интересов будут ослабевать. "Повышенное самосознание", которое процветает в сочетании с неудовлетворенностью в условиях ограниченности природной среды, может открыть двери к таким формам освобождения, которые до сих пор не были возможны ни при социализме советского типа, ни при капитализме.
М.А.Олеванов,
А.И.Панченко, В.А.Яковлев
