CC BY
428
ИСТОРИЯ РОССИИ И СССР
2000.04.007. БОРИСОВ Н.С. ПОЛИТИКА МОСКОВСКИХ КНЯЗЕЙ, КОНЕЦ XIII - ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIV в. / МГУ им. М.В.Ломоносова. Ист. фак. - М.: Изд-во Моск. ун-та, 1999. - 391 с.
В монографии, открывающей серию Трудов исторического факультета МГУ «Исторические исследования», подробно рассматривается политика трех первых московских князей - Даниила Александровича (1282-1303), Юрия Даниловича (1303-1322) и Ивана Даниловича Калиты (1322-1340); изучаются сложные и противоречивые отношения Москвы с Тверью, Новгородом, Псковом, а также Золотой Ордой и Литвой; раскрываются обстоятельства, при которых совершился перенос в Москву столицы русской православной церкви. Особое внимание уделяется своеобразию средневекового мировоззрения, роли духовного начала в деятельности русских князей, а также религиозно-политическим идеям ран-немосковской публицистики.
Автор стремится выработать новый подход к изучению одной из ключевых тем в истории средневековой Руси - проблеме «возвышения Москвы». Со времен В.О.Ключевского, указывается в работе, в отечественной науке доминирует предложенная им схема, согласно которой победу Москвы в споре с другими феодальными центрами, в первую очередь с Тверью, объясняют четырьмя причинами: 1) Москва являлась важнейшим узлом торговых и иных связей между русскими землями; 2) относительная безопасность расположения Москвы в центре русских земель привлекала сюда многочисленных переселенцев; 3) московские князья сумели заключить союз с митрополичьей кафедрой, поддержавшей их политические усилия; 4) исключительно эффективная политика московских князей (с.10-11).
Отрицая решающую роль «географического фактора» в победе Москвы над Тверью, Н.С.Борисов сосредоточивается на двух последних причинах. «Союз» московских князей с митрополичьей кафедрой рассматривался автором в книге «Русская церковь в политической борьбе XIV-XV веков» (М., 1986), где было убедительно доказано, что имело место лишь «совпадение интересов московских князей и митрополитов в ряде конкретных вопросов» и «роль митрополитов ... в победе Москвы над Тверью и в стабилизации политической ситуации в Северо-восточной Руси была значительно скромнее, чем принято думать» (с.11). В настоящей монографии предметом критического анализа стала четвертая позиция схемы Ключевского. Автор предлагает собственную интерпретацию сохранившихся в источниках сведений о политике первых трех московских князей, при этом понятие «политики» трактуется им чрезвычайно
широко, включая в себя и утверждение тех или иных религиозно-политических идей.
Нашествие монголов, и в особенности складывание системы чужеземного ига, пишет Н.С.Борисов, нанесли удар по намечавшейся в Северо-восточной Руси политической консолидации, подрубив ее социально-экономические корни. Стратегической целью Орды было не допустить необратимую политическую централизацию в масштабах всей Северовосточной Руси. Но в тактических целях (увеличение размеров дани, противостояние экспансии Литвы) ордынские правители были готовы допустить определенную степень военно-административной консолидации русских земель под эгидой «благонадежного» князя. В этих условиях искусная политика становилась главным оружием в борьбе за поддержку Орды, которую вели между собой в первой четверти XIV в. сильнейшие княжеские семьи - тверская и московская (с. 12-13).
И хотя «стартовые возможности» (экономический потенциал, династическое положение, семейная ситуация) у тверичей были предпочтительнее, москвичи сумели максимально эффективно использовать уже известные и отыскать новые способы достижения поставленной политической цели - добиться поддержки Орды и сохранить ее как можно дольше. «Наградой за успех» должна была стать долгожданная политическая стабильность, которая обеспечила бы дальнейшую политическую консолидацию русских земель, но уже под эгидой Москвы.
«Технология московской победы - одна из самых ярких страниц в политической истории средневековой Руси», - пишет автор (с.13). В то же время результативная политика была не единственной составляющей московской победы. «Очевидно, что сформировавшаяся относительно поздно и почти «на пустом месте», в отсутствие крупных вотчинников и могущественных городских верхов московская модель княжеской власти оказалась более сильной и эффективной в экстремальных ситуациях, нежели тверская модель», - утверждает Н.С.Борисов (там же). В формировании сильной княжеской власти - главного оружия в политической борьбе - Москва использовала широкий спектр методов, уже апробированных во Владимире, от создания масштабных религиозно-политических теорий и интенсивного культового строительства до публичных казней вождей боярской оппозиции.
Анализируя своеобразие политики московских князей, автор полемизирует с положениями Ключевского, «тиражированными множеством позднейших историков и публицистов». В соответствии с общепринятой схемой, династическое положение Даниила Александровича и его потомков как младших в роду лишало их возможности достичь владимирского стола законным и мирным путем, что превратило их в «безза-
стенчивых хищников», устремившихся к цели по головам своих сородичей. Характерными чертами московских князей со времен Калиты были «скопидомство» и «домовитость», а также «угодничество» и «раболепство» перед ханами Золотой Орды, позволившее получить поддержку татар. Между тем отсутствуют подтверждения, что эти черты были характерны для москвичей в большей степени, чем для других князей этой эпохи, отмечает Н.С.Борисов (с.371-372).
В то же время источники позволяют выявить характерные особенности московской политики, основные принципы которой определились уже при Данииле Александровиче. Это прежде всего сознательный отказ от попыток силовыми методами или с помощью интриг в Орде получить Великое княжение Владимирское. После смерти старшего брата Дмитрия в 1294 г. Даниил Александрович естественным образом выходит на роль второго лица в политической иерархии Северо-восточной Руси. Это положение, подкрепленное значительным экономическим и военным потенциалом московского княжества, оказалось выигрышным, и Даниил умело использовал его для усиления Москвы и расширения своих владений (с.372).
Крайняя скудость источниковой базы не позволяет дать сколько-нибудь полную картину политики князя Даниила Московского, однако имеющиеся данные убеждают, что он был выдающейся политической фигурой своего времени, пишет автор. Опираясь на значительные материальные ресурсы своего княжества, куда стекались толпы переселенцев из соседних земель, он выстроил в Москве новую деревянно-земляную крепость, основал Даниловский монастырь. Даниил заботился о повышении престижа Москвы как религиозного центра, и, как полагает автор, он также устроил Афанасьевский монастырь в московском Кремле (с.83-84).
В сфере междукняжеских отношений Даниил проводил весьма осторожную политику, предпочитая путь переговоров и компромиссов военной конфронтации. По-видимому, он понимал, что именно «тишина» привлекает в Москву переселенцев из других земель.
После кончины Даниила в 1303 г. его наследник князь Юрий сохраняет отцовские приоритеты в области политики. Он не проявляет особого желания получить великое княжение Владимирское и успешно пользуется теми преимуществами, которые давала роль «второго лица». Подобно отцу, он идет на сближение с Новгородом, где усиливается недовольство действиями великого князя Михаила Тверского. В своем соперничестве с Тверью Юрий умело и благоразумно использует просчеты честолюбивого Михаила Тверского, чрезмерно увлекавшегося силовыми методами, и явно переигрывает его на поприще политической борьбы (с.149).
Укрепив свои позиции женитьбой на сестре хана Узбека в 1317 г., Юрий становится участником «большой политики» Орды в Восточной Европе, где происходила быстрая консолидация крупных государственных образований - Великого княжества Литовского и королевств Польши и Венгрии. Орда, исходя из своих далеко идущих династических планов, передает Юрию ярлык на великое княжение. Однако смерть жены Юрия в тверском плену в 1318 г. обесценивает его в глазах ордынской дипломатии как возможного родоначальника русско-монгольской династии. Неспособность московского князя ликвидировать давние долги Северо-восточной Руси по платежам в Орду, а также интриги его тверских и ордынских недругов усиливают недовольство хана. В 1322 г. ярлык на великое княжение получает сын казненного в Орде Михаила Тверского Дмитрий, а брат Юрия Иван Калита - московский стол. Явившись в Орду два года спустя, Юрий становится жертвой убийц, подосланных тверским князем Дмитрием Михайловичем.
Как указывает автор, источники не дают оснований говорить о какой-либо повышенной агрессивности Юрия Даниловича. Напротив, предпочитая играть в политической драме роль второго лица и поневоле оказавшись первым, он вскоре стал жертвой своего двусмысленного положения (с.373).
Политика первых московских князей может быть правильно понята только в сопоставлении с политикой их соперников, тверских князей, пишет автор. Тверская политика, по мнению Н.С.Борисова, отличалась склонностью к силовым методам, неоправданному риску и «игре не по карману», в то время как в повседневной жизни той эпохи «главной политической добродетелью была дальновидность, чувство ответственности за судьбу своих подданных» (с.374).
В то же время всесторонний анализ политической ситуации первой четверти XIV в. убеждает в том, что жесткая, сугубо «силовая» политика тверских князей объяснялась не только их семейными традициями и личностными особенностями, но и объективными причинами. Тверское княжество почти со всех сторон граничило с сильными соседями - Новгородом, Литвой и Московским княжеством, не имея возможностей для расширения своей территории в этих направлениях. Некоторые перспективы имелись лишь на восточном (ростово-суздальском) и юго-западном (смоленском) направлениях, однако здесь происходило столкновение с московскими интересами. В итоге овладение великим княжением Владимирским оставалось почти единственным шансом для тверских правителей увеличить подвластную им территорию, что и послужило причиной столь безоглядного стремления любой ценой получить заветный ярлык (с.148-149).
Закономерным итогом силовой политики тверских князей стало появление в Твери отряда Шевкала и восстание 1327 г., перечеркнувшее политические перспективы княжества. Участие Ивана Калиты в усмирительном походе на Тверь зимой 1327/28 г. было, по мнению автора, вынужденной акцией. С татарами ходили едва ли не все князья той эпохи, и нельзя увидеть здесь какую-то особенную «низость» московского князя. Скорее это были реалистичные действия, которые спасли от ордынского погрома Москву (с.223-224).
К этому времени Иван Данилович много сделал для превращения Москвы в центр религиозной и политической жизни Северо-восточной Руси. В 1327 г. был освящен Успенский собор, построенный по инициативе митрополита Петра и символизировавший преемственность духовных традиций московского княжества не только от Ростова, Суздаля и Владимира, но также и от Киева (с.212-214).
В 1328 г. Орда решает разделить великое княжение Владимирское между Иваном Калитой и Александром Суздальским. Автор, однако, полагает, что именно князь Иван, традиционно уклонявшийся от бремени великокняжеских забот и обязательств, подсказал хану это решение, мотивируя его трудностями сбора дани. Себе он взял наиболее доходные статьи - Новгород и вскормленную волжской торговлей Кострому, а недалекому и амбициозному суздальскому князю оставил престижный, но немощный в податном отношении Владимир с округой. В итоге Калита получил несколько лет покоя, позволивших ему отстроить соборный комплекс на Боровицком холме (с.226, 375).
Через три года, после кончины Александра, Калита принял на себя весь гнет ордынского «тягла», и для него наступили трудные времена. Однако, опираясь на окрепшую за десятилетия «тишины» экономику Москвы, умело используя различные способы воздействия на Новгород, Калита сумел в целом выполнить все финансовые обязательства по отношению к Орде. Ситуация благоприятствовала ему и в том отношении, что Москва практически не имела в этот период серьезных политических конкурентов и могла, не оглядываясь на Тверь, заняться упорядочением административной системы в Северо-восточной Руси.
Главной особенностью внутренней политики Ивана Даниловича, по мнению автора, было то, что он сумел «навести относительный порядок в том беспределе анархии, воровства и местного произвола, который царил на Руси» (с.237). Огромное количество средств, в том числе и тех, которые должны были идти на выплату ордынской дани, разворовывалось «сильными людьми», а разбой на дорогах сильно затруднял торговлю.
Князь Иван внес существенные изменения в тогдашние правовые нормы, передав тяжкие уголовные преступления в ведение своей администрации. Много занимался Калита и развитием налоговой системы в своих землях. Считается, что он первый из великих князей Владимирских получил право собирать ордынскую дань со всей Северо-восточной Руси и Новгорода, что и запечатлел в своем титуле. Он стал именоваться «князь великий всея Руси» (с.240-241).Внимательный ко всему, что может принести прибыль, Иван Калита среди статей своего дохода особо выделял торговые пошлины, а также развивал торговлю хмельным «медом». Одним из первых он оценил преимущества поместного землевладения и начал расплачиваться со своими слугами не деньгами, а землей (с.242-243).
Политика Ивана Калиты, сохраняя традиционную для москвичей склонность к компромиссам и мирным методам экспансии, отличалась масштабностью и идейным богатством, пишет автор. При его дворе расцветает публицистика; центральная тема творчества московских книжников этого периода - богоизбранность Москвы и московской династии. В истории Руси избранничество было сакральной прерогативой Киева и Владимира; избрание Москвы совершилось через митрополита Петра, который стараниями Ивана Калиты был канонизирован в 1339 г. Это был выдающийся политический успех Ивана Калиты, сумевшего использовать благоприятные обстоятельства для укрепления духовного авторитета Москвы (с.369-370).
Стремясь закрепить политические успехи Москвы и превратить ее в ведущий религиозный центр Северо-восточной Руси, Иван Калита провел перестройку Кремля и выстроил все необходимые элементы епископской резиденции: кафедральный собор с колокольней, усыпальницу для святителей, прилежащий к резиденции монастырь и здание митрополичьих покоев. «По существу, он строил «второй Владимир», - пишет автор, - однако культовое строительство Ивана Калиты имело и практическую цель: привлечь в Москву на постоянное жительство митрополита Феогноста (с.272).
Анализируя характер отношений Ивана Калиты с церковью, автор подчеркивает, что сближение с Москвой отвечало коренным интересам митрополичьей кафедры, озабоченной поиском новой постоянной резиденции. По многим признакам именно Москва оказывалась наиболее подходящим кандидатом на роль церковной столицы Северо-восточной Руси. Нельзя забывать, что окончательный переезд митрополита в Москву относится лишь ко второй половине XIV в., пишет Н.С.Борисов. Страннический образ жизни митрополитов Петра, Феогноста, а поначалу и Алексея убедительно свидетельствует, что роль Москвы как церковной
столицы определилась лишь тогда, когда окончательно определилась ее роль как столицы светской. Прямое содействие митрополитов московским князьям допускалось лишь там, где оно отвечало интересам и задачам кафедры (с.376).
Политика Ивана Калиты получила продолжение в деятельности его сыновей, великих князей Семена Гордого и Ивана Красного, что подготовило почву для развития новых идей и настроений в эпоху Дмитрия Донского, который выработал иные принципы внутренней и внешней политики. Несмотря на все повороты, «сутью московской политики в XIV в. оставались тесная связь собственно московских задач с задачами общенациональными, а также чувство огромной религиозной ответственности, свойственное строителям Московского государства. Именно такая политика открывала Москве путь к превращению в столицу единого Русского государства», - заключает автор (с.376).
О.В.Большакова
