CC BY
16
2000.01.017. ОЭКЛИ Э. ПОЛ, МЕТОДОЛОГИЯ И СПОСОБЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ: НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ, КАСАЮЩИЕСЯ ФЕМИНИЗМА И СПОРА О ПАРАДИГМЕ В СОЦИАЛЬНОЙ НАУКЕ.
OAKLEY A. Gender, methodology and people's ways of knowing: some problems with feminism and the paradigm debate in social science // Sociology. — L., 1998. - Vol.32, N 4. — P.707-731.
Автор, английский социолог, анализирует спор относительно "количественных" и "качественных" методов, который ведется в феминистской социальной науке. Важной частью феминистского проекта по реконструкции социологии стала "методологическая критика, основного потока" социальных исследований, имеющих выраженный "маскулинизированный" характер. Таким образом, феминизм присоединился к другим современным теориям знания (эпистемологии, постструктурализму, герменевтике), которые оспаривают применимость "естественнонаучной модели" к социальным исследованиям.
В конце 1960-х и начале 70-х годов феминизм впервые бросил вызов социологическому сообществу, продемонстрировав ограниченность социального знания и непредставленность в нем опыта женщин. И как следствие, критике была подвергнута "позитивистская количественная методология", которая не позволяет "услышать голоса женщин", равно как и других угнетаемых социальных групп. Поэтому более совместимыми с феминистским подходом были признаны качественные методы. Для феминистских критиков "качественные" методы ассоциируются в основном с "глубинным интервью лицом к лицу", а "количественные" — со "статистическими техниками" (с.709).
Еще в 60-е годы в работах методологов наметилась тенденция рассматривать "количественные" и "качественные" методы как два взаимоисключающих подхода, и даже как две разные "парадигмы" социальной науки. Включение в дискуссию феминистских критиков позволило поднять новые темы. Они показали, что противопоставление "количественный — качественный" сопряжено с другими дихотомиями: "тяжелый — мягкий", "мужской — женский", "общественное — частное", "рациональное — интуитивное", "интеллект — чувства", "научное — художественное", "социальное — природное", "контроль — понимание", "эксперимент — наблюдение", "объективное — субъективное", "автономность — зависимость" (с.709). В результате противостояние "количественных" и "качественных" методов оказалось неразрывно связанным с центральным положением феминистской социальной науки, согласно которому традиционная социология игнорирует или отводит женщинам второстепенную роль, а все ведущие социальные теории касаются общественной, но не частной жизни. Феминисты критикуют "количественные" исследования по ряду оснований: выбор предмета изучения нередко имплицитно поддерживает секситские ценности; женщины часто остаются за рамками исследования или им уделяется меньшее внимание; отношения между ученым и участниками исследования по сути своей носят эксплуататорский характер; полученные в результате данные имеют поверхностный и чересчур обобщенный характер; и, наконец, количественные исследования не используются для решения социальных проблем. За всеми этими критическими замечаниями, по мнению автора, лежат три основных аргумента: критика позитивизма; неприятие угнетения во всех его формах; возражения против использования статистических методов как средства оценки валидности результатов исследования.
Позитивистскую социальную науку отличает, прежде всего, поиск социальных "фактов" и "законов", которые способны предсказать
поведение отдельных индивидов и групп. Адекватность научной теории внутри позитивизма гарантируется ее "объективностью" или отсутствием пристрастности; следование установленным правилам построения выводов означает, что научные утверждения всегда могут быть верифицированы. Главный постулат позитивистской социальной науки состоит в четком разграничении "субъекта и объекта", из чего следует, что познающий субъект способен взглянуть на "объект" своего исследования, полностью абстрагируясь от собственной системы ценностей и жизненного опыта. Все эти построения были подвергнуты ожесточенной критике, как феминистами, так и другими теоретиками знания, и в результате позитивизм превратился в бранное слово. В радикальных версиях феминистского антипозитивизма различия между "фактом" и "вымыслом" были полностью стерты, а "истина" и "объективность" стали рассматриваться как синонимы "ложности" и "субъективности", нередко "объективность" трактуется как "мужская субъективность" (с.710).
Представление о том, что познание социального мира аналогично познанию природного, подразумевает: во-первых, существование некоего "эксперта", дистанцированного от изучаемого им "объекта" и свободного от субъективных установок и допущений; во-вторых, что сами участники исследования неспособны к рефлексии и самопознанию. Однако ни один "эксперт" не способен полностью дистанцироваться от того мира, в котором он живет. Точно так же не могут вызывать доверия громкие заявления о том, что кому-то удалось найти истину, которая касается всех безымянных, безликих и абстрактных людей. Более того, феминисты выступают против любой формы объяснения, которая требует или допускает навязывание исследуемым женщинам мнения "эксперта" о том, кто они такие, чего хотят или чего могли бы достичь. Иерархическая модель — когда исследователь занимает позицию "эксперта" — лишает валидности любые полученные им данные. Надежные результаты могут быть получены лишь при условии равноправных отношений между ученым и теми, кого он изучает. Иерархические отношения, за которыми стоит неравное распределение властных полномочий, противоречат нравственному императиву, составляющему суть феминизма, — "относиться к другим женщинам так же, как вы бы хотели, чтобы относились к вам" (с.711). Провозглашаемая объективность исследовательской методологии, по мнению теоретиков феминизма, служит идеологической ширмой и оправданием тех властных отношений, которые сложились в обществе и которые делают из женщин людей "второго сорта".
Стремление позитивистской социальной науки использовать статистические методы не защитили ее ни от феминистской, ни от постмодернистской критики. Как писал Д.Силвермэн (Silverman) в своей книге "Количественная методология и социология" (1985), "начиная с 60-х годов сложилось мнение, что хороший социолог не должен пачкать руки возней с числами" (цит. по: с.711). Признавая, что некоторые количественные показатели могут использоваться в качестве "общих ориентиров", феминисты, тем не менее, доказывали, что статистические формулы и методики способны лишь затемнять реальную картину и поэтому должны быть исключены из практики феминистской социальной науки. Обращение к количественным методам, по мнению многих феминистов, тесно связано с привычкой манипулировать переменными и в результате создавать "искусственные контролируемые реальности". "Стремление же к предсказанию и контролю, лежащее за ними, как писал, например, МакКормак (МсСогтаск) в 1981 г. прямое следствие "мужского" желания доминировать, осуществлять власть над людьми и над природой" (цит. по: с.711).
Наибольшую критику со стороны феминистов вызывают экспериментальные исследования. Экспериментальный метод представляет собой краеугольный камень естественной науки, что служит веской
причиной для его неприятия сторонниками "гуманитарной" социологии. Термин "эксперимент", по оценке автора, редко входит в число "ключевых слов", используемых в феминистских текстах. Свою книгу "Феминистские методы в социальном исследовании" (1992) Ш.Рейнхарц (Reinharz) начинает с утверждения о том, что в экспериментальном исследовании осуществляется дискриминация женщин, поскольку этот метод создавался мужчинами и использовался для изучения мужчин. Так же как и другие феминистские методологи, она считает "ригидный контроль" и "манипулирование переменными", без чего немыслим экспериментальный метод, "мужским стилем исследования". Л.Коуд (Соёе) в своем книге "Феминистская теория и конструирование знания" (1991) приводит другой распространенный аргумент против экспериментального метода, а именно, что "с его помощью строятся такие теории личности и социальные структур, которые игнорируют "самосознание" изучаемых субъектов, а также интерпретации, даваемыми ими собственному опыту" (c.712).
В связи с вышесказанным возникают следующие три вопроса. Какие последствия может иметь гегемония качественных методов для социальных исследований? Почему феминистские социальные ученые столь рьяно отстаивают преимущества "качественных" методов по сравнению со всеми остальными? Когда впервые "количественные" и "качественные" методы стали противопоставляться друг другу? (c.712-713).
Феминисты подчеркивают, что проводимые ими исследования отстаивают "интегративный междисциплинарный подход к знанию, в рамках которого теоретические построения носят контекстуальный характер и вписаны в реальность повседневной жизни женщин" (с.718). В результате, взамен правила сохранения ценностной нейтральности исследования М.Миес (Mies) выдвинула постулат об "осознанной пристрастности". Кананадский социолог Д.Смит (Smith) предложила концепцию "особой феминистской точки зрения", согласно которой, лишь занимая положение вне доминирующих рамок организованного социологического знания, можно сконструировать социологию, которая учитывала бы субъективный опыт женщин. Основными принципами феминистского исследовательского подхода стали: использование методов, основанных на "глубоком" интервьюировании выборок женщин; пристальное внимание к деталям того, что женщины говорят; а также обращение к таким формам анализа, которые способны репрезентировать их опыт настолько полно, насколько возможно.
Однако, по словам автора, использование феминистами качественных методов не снимает вопросов, связанных с оценкой заявок на новое знание, а кроме того, оно вступает в конфликт с феминистскими ценностями. Так, создание исключительно женских выборок имеет те же недостатки, что и исключительно мужские выборки. Такие методы, как интервью, вовсе не гарантируют избавления от иерархических отношений между "исследователем" и "респондентами". Точно так же проблемы валидности и пристрастности касаются любых методов; более того, в качественных исследованиях даже труднее избежать пристрастности и субъективности, учитывая размеры выборок, их гомогенность и отсутствие признанных исследовательских стандартов (с.714) Кроме того, не существует общепринятой модели проведения качественного исследования; во многих таких работах отсутствует адекватное и ясное обоснование используемых методов, полученных данных или выводов.
Феминистские критики особенно подчеркивают, что разные методологии подразумевают различные формы властных отношений. Однако многое из того, о чем они говорят, нельзя считать принципиально новым. Аналогичные идеи занимают центральное место во многих "измах" и "ологиях", например, постструктурализме, этнометодологии, феноменологии, постмодернизме и герменевтике (c.715). Все они, подобно феминизму, критикуют идею создания объективной социальной науки,
поскольку она игнорирует тот факт, что социальный мир конструируется людьми, чьи мысли и намерения существенны для нашего понимания этого мира. В Великобритании социологи начали проявлять интерес к качественным исследованиям с конца 60-х годов. Чикагская школа существенно продвинулась в этом направлении, если не в теории, то на практике, еще в 20-e и 30-е годы; в начале 60-х годов социологов начали обвинять в "квантофрении". М.Фуко, Ю.Хабермас и М.Хайдеггер подчеркивали иллюзорность жесткого разграничения "субъекта" и "объекта", а также говорили о потребности в рефлексивном, социально-локализованном подходе к знанию.
В действительности, по мнению автора, между "качественными" и "количественными" способами познания нет четкой границы, они плавно переходят друг в друга. В любое качественное исследование всегда вплетены элементы измерения, тогда как многие количественные исследования уделяют внимание субъективным интерпретациям, что, как предполагается, является прерогативой качественного подхода (с.716). Поэтому нет необходимости ставить исследователей перед выбором — либо "количественные", либо "качественные" методы. Однако хотя и есть признаки того, что внутри феминистской социальной науки растет признание "не качественных методов", тем не менее, феминистская методология и эпистемология по-прежнему настаивают на приоритете качественных методов. Подобная ригидность объясняется тем, что феминизму для того, чтобы занять самостоятельное место в академическом мире и приобрести социальный статус и легитимность, необходим свой исследовательский метод, своя независимая методология. Негативное отношение к "традиционным" исследовательским методам и изобретение альтернативных, таким образом, обеспечивают организационную платформу для сторонников феминистского подхода. Это негативное отношение, а также обвинение позитивизма и реализма в антифеминистской направленности получили поддержку в 80-е годы, когда к феминистской критике присоединился постмодернизм.
Анализ феминистской методологии, исходя из ее социального контекста, способен частично объяснить декларируемую ею "антиколичественную" и "антипозитивистскую" позицию. Но существуют и более фундаментальные причины, по которым социальная наука оказалась втянутой в идеологическую войну между количественными и качественными методами. Эти причины связаны с решением фундаментальной проблемы: применимости естественнонаучной модели к социальной науке. Для того чтобы понять тот негативизм, с которым феминисты относятся к естественнонаучной модели в целом и "количественным" методам в частности, необходимо, как считает автор, рассмотреть социальные и интеллектуальные условия возникновения и естественных, и социальных наук, а также историю взаимоотношений между ними.
Анализируя историю науки, автор показывает, что она с момента своего возникновения была "гендерно нагруженной". В общественном сознании был сформирован образ ученого как "логически мыслящего мужчины", который ищет истину, чтобы поставить под свой контроль и приобрести власть над природой. В своих действиях ученый подобен "машине", он должен руководствоваться лишь "холодным разумом", но не чувствами.
Тот факт, что наука "гендерно нагружена", проявляется также на уровне метафор. Как было показано феминистскими исследователями, в Средние века и эпоху Возрождения доминировало представление о природе как об "органическом женском универсуме" (organic female universe).
Если природа отождествлялась с женским началом, то наука и культура стали отождествляться с мужским началом. Неслучайно в современном лексиконе слово ученый, как правило, относится к мужскому
роду (c.718). Декарт, чей проект разделения субъекта и объекта познания принадлежит к одному из наиболее часто цитируемых событий в истории науки, видел ее цель в достижении господства над "женским миром природы". По словам К.Бордо (Bordo), в декартовских "Размышлениях о первой философии..." легко прочитывается онтологическая мужская тревога, связанная с отделением от "органического женского универсума" Средних веков и Возрождения. "Голод, войны, эпидемии и нищета, преследовавшие людей с XVI в. до середины XVII в., заставили поверить, что мать-природа стала холодна к людям" (с.718). И как следствие, возникла защитная реакция по вытеснению всего того, что может быть названо "женским", за пределы создаваемой в этот период науки.
Бэкон, например, называл новое экспериментальное знание "мужским", что выражало одобрение; при описании научных исследований часто использовались такие выражения, как "взять силой" или "выпытывать секреты" у природы. По словам известного философа С.Хардинг (Harding), "понимание природы как женщины, индифферентной или даже приветствующей насилие, имело фундаментальное значение для новых концепций природы и исследования. В этом смысле "научный" способ познания может быть переименован в "сверхмаскулинизацию" рационального знания" (с.719).
Автор показывает, что социальная наука, чье формирование началось в конце XVIII в., опиралась на естественнонаучную модель исследования, центрированную на индуктивном выводе и эксперименте, которая на тот момент была признана единственно возможной. Рациональный дискурс ограничивался утверждениями, которые были либо истинными по определению, либо эмпирически верифицируемыми. В то же время, отделение социальных наук от естественных наук сопровождалось отказом от двух связанных между собой предпосылок: экспериментального метода и биологического редукционизма. Дж.Стюарт Милль отвергал эксперимент в той его трактовке, которую отстаивал Бэкон и его последователи, считая его неприемлемым для социальной науки. В первой половине XX в. неприязнь, испытываемая социальными учеными по отношению к биологическим теориям общества, помогла социологии превратиться в независимую дисциплину. Ее интеллектуальное развитие, особенно в Британии, стало во многом побочным продуктом идеологической реакции на социальный дарвинизм и идеи евгеники(с.720). Первые социальные ученые часто работали и в области естественных, и в области социальных наук и поэтому легко переносили методы исследования из одной области в другую.
Развитие и социальной науки, и социологических опросов, по словам автора, можно рассматривать как реакцию на дисбаланс и изменения в обществе, связанные со становлением промышленного капитализма. Во всех европейских странах в начале XX в. группы интеллектуалов стали говорить о необходимости эмпирических социальных исследований, которые помогли бы понять характер происходящих изменений и обеспечить данные, на которые могли бы опираться социальная политика и стратегия.
Подводя итоги своего анализа, автор отмечает, что история развития научной методологии носит более сложный характер, чем споры о парадигме, ведущиеся в рамках феминистского подхода. Нельзя сказать, что существуют два совершенно самостоятельных сообщества ученых (представителей социальных и представителей естественнонаучных дисциплин), которые разрабатывают разные методы исследования. Точно так же нельзя утверждать, что феминисты не прибегали к услугам "количественных" методов. Феминистские социальные реформаторы активно использовали статистические данные, чтобы продемонстрировать, в каких условиях живут женщины. Например, астроном М.Митчелл (Mitchell) в 1875 г. провела подробное статистическое исследование, чтобы описать положение женщин-ученых в США. В кампании за доступ женщин
к высшему образованию статистические методы использовались для того, чтобы опровергнуть сложившееся "маскулинистское" мнение, согласно которому обучение в вузе отрицательно сказывается на здоровье женщин. Примечательно, что в работах феминистских социальных реформаторов статистические техники легко уживались с такими качественными методами, как включенное наблюдение или интервью (с.722). Кроме того, широкомасштабные исследования социодемографического положения женщин, проводившиеся во время второй волны феминизма, не были бы возможны без количественных методов. Без данных о положении женщин на рынке труда, в сфере образования, здравоохранения, политики, государственной службы и в частной жизни факт подавления женщин нельзя было бы доказать.
Все это, отмечает автор в заключение, говорит о том, что "необходима реабилитация "количественных методов" внутри феминистской социальной науки и совершенствование их с тем, чтобы они стали более пригодными для изучения женщин" (с.723).
Т.В.Виноградова
