CC BY
27
УДК 94(47)
1917 ГОД: РЕВОЛЮЦИОННЫЕ НАСТРОЕНИЯ В АРМИИ (ПО МАТЕРИАЛАМ 6 ФИНЛЯНДСКОЙ СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ)
© 2018 С. И. Никонова
докт. ист. наук, профессор завкафедрой истории и философии e-mail: svetakgasu@rambler.ru
Казанский государственный архитектурно-строительный университет
Статья посвящена исследованию состояния российской армии на Юго-Западном фронте в 1917 г. Представленный круг источников иллюстрирует недостаточно изученные страницы истории Великой войны, позволяет составить представление о трансформации сознания солдатской массы, революционных настроениях в действующей армии. В статье нашел отражение процесс эволюции взглядов на войну, выраженный в письмах с фронта. На основе анализа архивных документов 6-й Финляндской стрелковой дивизии, впервые ставшей объектом исследования, представлена объективная картина военных будней на одном из важных участков фронта накануне заключительных событий Великой российской революции 1917 г.
Ключевые слова: снабжение действующей армии; солдатские комитеты; революционные настроения в армии; 6-я Финляндская стрелковая дивизия; солдатские письма
Революционные события 1917 г. отразились на всех сторонах жизни российского общества. Особое значение имело состояние действующей армии в условиях мировой войны, российское воинство к началу Великой русской революции в большинстве своем не имело иллюзий насчет "справедливости" войны, а революционные настроения были присущи воинам и на передовой линии фронта. Настроения, моральный дух армии во многом предопределили драматические события этого переломного в судьбе России периода. Неслучайно борьба за воинство занимала ведущее место в программах и стратегии всех политических сил, от поддержки армии зависела судьба как той или иной политической партии, так и их лидеров.
Положение в действующей армии в 1917 г. можно назвать критическим. Огромные жертвы, отсутствие достаточного снабжения боевой техникой, вооружением, а также неполное обеспечение как офицерскими кадрами, так и нижними чинами, нехватка лошадей, повозок, фуража - все то свидетельствует о кризисе, который сопровождался активизацией деятельности солдатских комитетов, расширением масштаба большевистской пропаганды в войсках, усилением накала антивоенных и революционных настроений солдатского корпуса.
Новые политические реалии в ходе Великой российской революции можно наблюдать в течение 1917 г. на материалах 6-й Финляндской стрелковой дивизии. Начало ее истории - в январе 1917, а в декабре 1917 г. основной состав дивизии был демобилизован. Таким образом, дивизия существовала всего год, однако это был 1917 судьбоносный год, в течение которого идет интенсивная трансформация сознания и мироощущения солдатских масс и офицерского корпуса.
6-я Финляндская стрелковая дивизия назначена к формированию 24 января 1917 г. (21, 22, 23 и 24 Финляндский стрелковый полк) и в марте 1917 г. вошла в состав XLIX-го армейского корпуса (11-я армия, Юго-Западный фронт). 16.08.1917 г. дивизия
назначена к расформированию. С 18.10.1917 г. - в составе 12-й армии (Северный фронт) [1].
О приближающемся коллапсе в 1917 г. свидетельствовали многие факторы. К лету 1917 г. в дивизии явственно проявляются и увеличиваются количественно дисциплинарные нарушения: от участившихся случаев дезертирства («самовольных отлучек») до небрежно заполняемых дивизионных документов. Остро ощущался некомплект личного состава формирующихся полков дивизии. Так, 24-й Финляндский полк в январе 1917 г. из 3 643 положенных по штату нижних чинов в наличии имел 3 207 [2, л. 6], подобное положение отмечалось и в других частях. Пополнение прибывало на линию огня практически не обученное, не владеющее оружием. Новобранцев сопровождали приказы следующего содержания: «Из запасного полка фронта для частей дивизии назначено 850 солдат, которые курс обучения окончательно не закончили. Люди прибудут в 10-й Запасной полк и оттуда по мере прибытия будут направляться в Ваше распоряжение. Окончательная подготовка их должна быть закончена при дивизии Вашими заботами. Что же касается новобранцев, то таковые Вам назначены не будут» [3, л. 38].
Накануне июльских (1917 г.) наступательных боев ощущался дефицит вооружения, запасных частей к пулеметам, не хватало оружия для офицеров. В этой ситуации командование пыталось найти выход следующим образом: офицерам предлагалось получить пистолеты системы Кольта за деньги стоимостью 42 р. 50 коп (50 патронов к каждому пистолету стоят 4 р.93 коп.) Сообщая об этом, Управление полевого генерал-инспектора артиллерии считало необходимым предупредить, что число имеющихся в распоряжении Главного артиллерийского управления револьверов крайне ограничено, поэтому желающие купить револьвер должны предъявить удостоверение о неимении револьвера. Необходимо просить командиров полков и других начальников, выдающих удостоверения, чтобы выдача таких удостоверений производилась лишь при действительной потребности, иначе могут остаться без револьверов те, кому они нужны, а другие будут иметь по несколько различных образцов. С неменьшей осторожностью следует относиться к требованиям об отпуске за деньги патронов, особенно к пистолету Кольта в виду того, что на каждый пистолет куплено только по 50 патронов. Однако уже через месяц, 22.05.1917 г., продажа пистолетов офицерам была остановлена «за отсутствием их» [4, л. 72, 105].
При анализе дивизионных документов можно отметить стремление к строжайшей экономии всех видов вооружения, вплоть до использования трофейного оружия. Из рапорта начальника пулеметной команды поручика Ботрака командиру 24 полка: «Доложу, что полученный из 21 полка австрийский пулемет №3281 в настоящем его виде для боевого употребления не годен и отправляется в оружейную мастерскую. Пулемет австрийский №4378, полученный из 22 полка, для правильной и более или менее продолжительной работы требует замены некоторых частей. Последних у нас нет. Патронных лент по этим пулеметам имеется 12 вместо 72, коробок под ленты вместо 72 только 6. Таким образом, боевая сила команды с получением этих пулеметов нисколько не увеличилась» [5, л. 56]. Из телефонограммы в штаб дивизии от 3 августа 1917 г.: «В 24 полку ракетных ружей и пистолетов нет, приборов налицо 12, пулеметных двухколок налицо 6, не достает до штата - 6, револьверов - 6, шашек - 2, кинжалов - 21». От 12 августа 1917 г.: «Для 24 полка желательно иметь 4 пушки Розенберга» [5, л. 196, 233]. Вызывает удивление и «Инструкция для пользования неисправными гранатами образца 14 и 12-гг. для подрывных работ», разосланная по полкам 6-й дивизии 23 июня 1917 г. [6, л. 236].
Довольно скоро из военной жизни уходят привычные ритуалы военной службы: титулование офицеров, принятие присяги. «При приводу к присяге молодых солдат
вверенного Вам батальона мною замечено, что при чтении статей Военного устава о наказаниях, касающихся обязанностей службы в военное время, не было знамени и присутствующие нижние чины не держали "на караул"... вследствие чего не было признано значения важности принятия присяги» [7, л. 52].
В такой обстановке даже верным присяге офицерам достаточно сложно было сохранять свои убеждения в необходимости войны «до победного конца», и главное, находить аргументы в разговорах с «нижними чинами», особенно после выхода исторического Приказа №1, «опрокидывающего исстари сложившиеся традиции в русской армии» [8, с. 44].
Командование делало попытки наладить исчезающую дисциплину, собрать разваливающийся прежний порядок.
«Начальнику полицейской команды выставить полицейский пост у полкового перевязочного пункта, которому наблюдать, чтобы легко раненные нижние чины приносили с собой винтовки и противогазы, а с тяжело раненными должны приносить также винтовки и противогазы сопровождающие их санитары, в приеме каковых старшему врачу полка выдавать раненным квитанции» [9, л. 217].
Офицерский корпус 6-й Финляндской стрелковой дивизии состоял как из кадровых военных, так и из добровольцев, пришедших в армию по патриотическому влечению. В этом ряду выделяется фигура командира 24-го полка генерал-майора Евгения Александровича Гроте де Буко (1862-1944): до войны служил в г. Лиде Гродненской губернии полицейским исправником, в 1914 г. добровольно вступил в действующую армию, командовал ротой, батальоном, в 1917 г. принял командование 24-м Финляндским стрелковым полком, награжден орденом Св. Георгия 4-й степени за личную храбрость. Бывший командир Гротте де Буко полковник Свечын писал в своей книге «Искусство управления полком»: «Офицерский состав в моем полку был чрезвычайно удачный. У меня было несколько отличных помощников в лице командиров батальонов... отличным командиром был подполковник Гротте де Буко. Это был бесхитростной старик, перед войной Лидский исправник, который по своей доброй воле изменял свою спокойную полицейскую должность на тяжелую профессию - сначала командира роты, потом батальона. Добрая воля, доброжелательность, достаточно крепкие нервы, а затем седина делали на солдат захватывающее впечатление. Солдаты еще не освободились от оков патриархальных представлений, и для них дедушка Гротте являлся несомненным вождем-старейшиной; слушали они его с благоговением и любовью, и после штурма офицеры 1-го батальона рассказывали, о том, что они наблюдали солдат, которые хватали дедушку в критическую минуту за фалды и прятали его в вырву, солдаты защищали его своими телами. Молодость - сила, но в определенной обстановке седая борода, приставленая к хорошей голове, также является крупной нравственной силой при условии непосредственного соприкосновения с солдатской-крестьянской массой» [10].
И все же патриотизм и мужество, доблесть и отвага командиров и нижних чинов уже не могла спасти ни армию, ни страну, которая двигалась к пропасти, революционные настроения в солдатской среде развивались стремительно.
Эволюцию настроений в армии возможно проследить и по солдатским письмам, которые наполнены горькими словами о невыносимых страданиях человека в окопах, о недостатке продовольствия, отсутствии элементарных условий быта, недостаточном обеспечении патронами и винтовками. Большинство солдат признают бессмысленность войны, ее трагическую безысходность: «люди гибли, как мухи, смерть косила направо и налево»; «толку в войне никакого нет, только пролить кровь»» «надоело до чертиков служить и надоело воевать; поскорее бы кончилась война». «Эта жизнь и обстановка накладывает на все какое-то отупение. Все чувства притупляются, нет ни страха, ни жалости, ко всему относишься безразлично. Все принимаешь, как будто так и быть
должно. Не удивительно, что при подобной жизни люди превращаются в зверей» [11, с. 72]. В 1917 г. в письмах отражаются революционные настроения солдат, описания митингов, встречаются упоминания об убийстве офицеров, о появлении солдатских комитетов и их работе, оценка и попытка анализа политической ситуации в стране.
В марте 1917 г. в 6-й Финляндской стрелковой дивизии были сформированы солдатские комитеты, активное большинство их состава было пробольшевистским. Дивизионные делегаты участвовали в работе армейских съездов (XI армия Юго-Западного фронта и XII армия Северного фронта) солдатских депутатов. В выступлениях на съездах, публикациях революционной военной печати рефреном проходит антивоенная линия, более того, в большинстве выступлений делегатов отчетливо звучат революционные, большевистские призывы [12].
Обстановка в отдельно взятой дивизии, находящейся в 1917 г. на самом переднем крае, на линии огня, соответствует положению многих частей российской армии, вступающей в последний акт событий Великой российской революции 1917 г.
Настроения солдатских масс получили яркое отражение в публикациях большевистских изданий, например «Окопной правды»1. Письма в редакцию нижних чинов, незамысловатые солдатские стихи, резолюции собраний солдатских комитетов -все говорит об изменении обстановки в армии, о стремительном процессе трансформации политического сознания солдатских масс.
В марте 1917 г. настроения в армии еще не носят радикального характера и солдатские комитеты в своих требованиях довольно умеренны.
«...Стоять на страже интересов солдатских масс и следить за правильным удовлетворением солдатских нужд... Разъяснять через ротные и батальонные комитеты события настоящего момента; устраивать литературные собеседования с разъяснением разного рода литературных произведений - книг, журналов, газет, воззваний и приказов. Устройство ротных литературных кружков. Устройство митингов для агитационных целей в свободное от занятий время... Да здравствует единение армии и народа. Да здравствует демократическая республика» [13, л. 2].
В октябре-ноябре солдатские комитеты переходят к радикальным требованиям и действиям, в их решениях отражаются настроения солдатских масс после неудачного наступления летом 1917 г., а также резонанс на происходящие в стране революционные изменения.
«...Предать суду ген. Корнилова за его измену и предательство не только Риги, но и всей многострадальной России...Опубликовать военный договор... ибо мы не знаем, за что мы воюем...» [13, л. 21-22].
«...Требовать немедленную передачу власти Совету Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов... Требует немедленного ареста и предания беспощадному народному суду всех контрреволюционеров и предателей родины, засевших в ставке, кующих подлый заговор против Революции и сеющих смуту среди солдат... Да здравствует власть пролетариата!...» [13, л. 65].
«Воцарившийся в головах и в речах хаос из обрывков революционных фраз, символов, клятв, обвинений и деклараций, а также немыслимые ранее "степени свободы" в отношении элементарных правил поведения на фронте и в боевой обстановке полностью дезориентировали не только солдатскую массу, но и офицеров военного времени и даже некоторых кадровых унтер-офицеров» [14, с.190-191].
1 «Окопная правда» («Окопный набат») - большевистская фронтовая газета. Выходила с 30 апр. (13 мая) 1917 до сер. февр. 1918, сначала в г. Риге, с 12(25) окт. в г. Вендене (ныне г. Цесис, Латвия).
В архивных документах нашли отражение факты оскорбления действиями офицеров, говорящие о «глубоком и полном разложении дисциплины... выразившихся в неорганизованных, преступных по существу и по форме выступлениях против лиц командного состава». Так, 23 мая 1917 г. «командир 3-го батальона подполковник Зубков... старался разъяснить солдатам сущность полученных распоряжений (о порядке ведения занятий). Не дослушав объяснений..., стрелок 12-й роты Федор Сазовенко схватил... офицера за руку и нанес несколько ударов кулаком, в присутствии подчиненных в местности на военном положении, начальнику при исполнении, и по поводу исполнения им служебного поручения и своих обязанностей. Полк находится в корпусном резерве и должен быть готов во всякую минуту к выступлению в бой» [14, л. 2].
Командование реагирует на эти вопиющие факты довольно оригинально. Так, командир 2-го Сибирского Корпуса призывает офицеров: «Сплотитесь же, идите к солдатам, говорите, читайте с ними и толкуйте, только при этом условии обеспечим нашу свободу и благо Родины. Приказываю начальникам дивизий, командирам бригад и полков принять меры к укреплению и поднятию престижа офицера и обеспечению его насущных интересов. Совершенно прав генерал Деникин: офицерам плюнули в душу, а теперь терроризируют их, и в этом единственно успех анархии» [15, л. 10].
В этой обстановке любые наступательные действия русской армии были обречены на неудачу и потери. Июльское наступление 1917 г. было спланировано на межсоюзнической конференции в Петрограде в феврале 1917. По плану, утвержденному Николаем II, должно было быть осуществлено широкое наступление и прорыв линии противника (70 км), где создавалось превосходство над противником в пехоте - в 3, в артиллерии - в 2 раза. Однако из-за отсутствия поддержки союзников, слабого взаимодействия между командующими фронтами, недостатка людских резервов, а также катастрофического падения дисциплины июльское наступление не получило развития, и к концу августа 1917 г. армия «свободной России» потеряла Галицию, за земли которой бились три года войны. «Наступательный порыв трансформировался в халатность и мародерство, поэтому отражать контрудар германских резервов под Тарнополем оказалось некому» [16, а 191]. Однако в этой драматической ситуации части 6-й Финляндской стрелковой дивизии показали себя весьма достойно. В документах не нашли отражения факты массового мародерства, дезертирства, неповиновения приказам командования.
Начальник штаба Восточного фронта Макс Гофман в своих воспоминаниях оставляет почти восторженный отзыв о русской армии, в 1917 г. осуществляющей наступление под Тарнополем: «Удивительный народ эти русские!... Они уже в течение двух дней яростно наступают огромными силами. Ничего подобного мы до сих пор не видели на Востоке. Против одной нашей дивизии - 7-8 русских. Это даже больше, чем я ожидал» [17, с. 231].
Обстановка в отдельно взятой дивизии, находящейся в 1917 г. на самом переднем крае, на линии огня, соответствует положению многих частей российской армии, вступающей в последний акт событий Великой российской революции 1917 г.
В результате острой политической борьбы, развернувшейся в стране весной и летом 1917 г., русская армия была деморализована и не способна успешно решать крупные стратегические задачи.Демобилизованные нижние чины, а также часть офицерского корпуса возвращались с театра военных действий с четким пониманием грядущих перемен в стране, которые многие из них связывали с революцией.
1. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2003. Оп. 2.
Д.678.
2. РГВИА. Ф. 2540. Оп. 2. Д. 78. Л. 6.
3. РГВИА. Ф. 2540. Оп. 2. Д. 78. Л. 38.
4. РГВИА. Ф. 2540. Оп. 2. Д. 78. Л. 72, 105.
5. Ф. 2540. Оп. 2. Д. 78. Л. 56, 196, 233
6. Ф. 2540. Оп. 2. Д. 78. Л. 236.
7. Ф. 7917.Оп. 2. Д. 30. Л. 52.
8. «Телефонный кабель шел от нас прямиком в немецкие окопы...» Воспоминания подпоручика Льва Пунина, встретившего революцию на фронте // Родина. 2017. №2. С. 42-48.
9. Ф. 3329. Оп. 1. Д. 198. Л. 217.
10. Свечин А. Искусство вождения полка по опыту войны 1914-1918 гг. Т. 1. Москва-Ленинград, 1930.
11. Рябая С.А. Письма из действующей армии в Вятскую губернию как источник изучения истории Первой мировой войны // Вестник архивиста. 2012. №3. С. 65-73.
12. РГВИА. Ф. 2540. Оп. 1. Д. 3.
13. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 289. Оп. 1. Д. 1. Л. 2, 21-22, 65.
14. РГАСПИ. Ф. 289. Оп. 1. Д. 2. Л. 2.
15. РГАСПИ. Ф. 289. Оп. 1. Д. 2. Л. 10.
16. Ланник Л.В. Русский фронт. 1914-1917 годы. СПб: Наука, 2018. 287 с.
17. Гофман М. Запись в дневнике от 2 июля 1917 г. // М. Гофман Записи и дневники. 1914-1918 : пер. с нем. / Макс Гофман ; предисл. нач. Воен. акад. им. Фрунзе Р. Эйдельмана. Л.: Красная газета, 1929. 262 с.
