CC BY-NC-ND
151
С.И. Садовников
ЛИЧНЫЕ ОПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ЗНАКИ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX -ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XX в.: СОЗДАНИЕ И ПРИМЕНЕНИЕ
Раскрывается назначение личных опознавательных знаков военнослужащих, история их создания и особенности применения в России, Советском Союзе и Германии. Медальоны и личные знаки периода Великой Отечественной войны рассматриваются как важный источник в поисковой работе по установлению имен и судеб погибших и пропавших без вести воинов.
Ключевые слова: солдатский медальон, личный номер, красноармеец, пропавший без вести, Книга Памяти, опознание, военнослужащий.
Идентификация останков военнослужащих армий мира, как правило, проводится по личным опознавательным знакам (ЛОЗ). На примере вооруженных сил нашей страны, а затем и армии противника проследим историю введения способов удостоверения личности военнослужащего.
Существовал ли в Российской царской армии какой-либо учет личного состава, имел ли солдат документ, удостоверяющий его личность, учитывались ли людские потери? Исходным документом, подтверждающим появление специальных знаков для нижних чинов царской армии, стал проект Устава внутренней службы, утвержденный Николаем II в сентябре 1902 г.1 Приказом по военному ведомству в этом же месяце проект был направлен в войска для испытаний - до утверждения нового устава. Для всех нижних чинов были введены личные номера: они устанавливались особо для каждой роты (эскадрона, батареи) и присваивались на все время службы в этих частях. Одним из важных результатов введения личных номеров для нижних чинов стало изменение системы клеймения казенных и личных вещей. До этого времени, наряду с официально
© Садовников С.И., 2011
установленными клеймами, на всех вещах и амуниции делались надписи с фамилиями владельцев. Имя и фамилия надписывались самим нижним чином, часто неразборчиво и выцветающими чернилами. Теперь же вместо фамилии краской проставлялся личный номер. такое клеймо на обмундировании и снаряжении было также предназначено для определения в военное время личности убитого или тяжело раненного солдата.
Появление личных номеров позволило урегулировать и порядок увольнений нижних чинов, для чего были введены «увольнительные знаки». Это была металлическая пластина произвольной формы размером от 1 до 1,5 вершка (от 4,4 до 6,6 см). На знаке выбивались буквами и цифрами: номер роты (эскадрона) или название команды, номер и название части и личный номер нижнего чина, которому принадлежит знак.
В июне 1909 г. на основе Проекта 1902 г. был утвержден новый Устав внутренней службы. За шесть лет испытаний в войсках проект 1902 г. был переработан и дополнен. Прежде всего, название «увольнительный знак» было заменено словосочетанием «личный знак». Это было сделано в связи с тем, что новое название более отвечало его назначению - «служить удостоверением личности нижнего чина, а не только удостоверением увольнения его со двора». Отныне «личный знак» становился своеобразным военным билетом, при этом выполняя и первоначальную функцию - увольнительного атрибута.
Устав 1909 г. был доработан, и в марте 1910 г. был утвержден его окончательный вариант, который, уже со всеми дополнениями, просуществовал до конца Российской империи. Поскольку для определения личности убитого или тяжело раненного солдата в тот период еще использовались клейма на обмундировании и амуниции, как предусматривалось правилами, то находка личного знака на теле солдата лишь дополняла имеющиеся сведения. Вполне возможно, что командиры отдельных частей давали указания своим подчиненным носить личные знаки на передовой при себе постоянно. но это не было системой, установленной для всей Русской армии.
Имеются сведения о солдатских знаках, которые способны помочь в оценке общественного положения солдата в царской армии2. Так, польский историк, археолог-любитель Дамиан Черниевич (Damian Czerniewicz), интересовавшийся судьбой армии генерала Самсонова в Первую мировую войну, представил Ю.Г. Веремееву фотографии, где запечатлены круглые и шестиугольные металлические хорошо сохранившиеся жетоны, на которых отчетливо читаются надписи на русском языке. Эти жетоны Д. черниевич отыскал в Польше, где в августе-октябре 1914 г. проходили операции Рус-
ской армии. Следует привести описания фотоизображений двух из нескольких сотен найденных жетонов, сделанные Ю.Г. Веремеевым:
«На одном жетоне читается: "7р 192 п. Рымн. п. 38". Можно расшифровать эти аббревиатуры: "7-я рота 192-го пехотного Рым-никского полка". Число 38, скорее всего, означает номер солдата по списку роты. А был ли такой полк в Русской армии, и если был, то где воевал? Книга О. Леонова и И. Ульянова "Регулярная пехота 1855-1918", где дан полный перечень всех пехотных полков на 1914 год, указывает: был такой полк и входил он в состав 48-й пехотной дивизии. А согласно книге О.Д. Маркова "Русская армия 1914-1917", 48-я пехотная дивизия входила в состав 24-го армейского корпуса 4-й армии генерала Эверта. Эта армия участвовала летом-осенью 1914 г. в Люблин-Холмской, Варшавско-Ивангород-ской и Чен-стоховско-Краковской операциях. Это все территории нынешней Польши. Вот где отыскался след солдата 7-й роты Рым-никского полка, списочный номер 38.
Уже один этот жетон неопровержимо говорит о том, что в Русской армии существовал персональный учет рядового состава и командованию было небезразлично знать, где солдат убит и где похоронен. А главное - найти его могилу после войны и уверенно сказать его родным: "Это останки вашего отца, мужа, сына". Но может быть, это единичный случай?
На другом жетоне ясно читается: "11 р. 23 п. Низ. п. 108". Это значит: 11-я рота 23-го пехотного Низовского генерал-фельдмаршала графа Салтыкова полка, списочный номер 108. Это 6-я пехотная дивизия 15-го армейского корпуса 2-й армии того же генерала Самсонова. Но 11-я рота? Сколько рот в пехотном полку? А рот в нем двенадцать. И здесь совпадает. Кстати, рядом с жетоном в земле Дамиан нашел остатки золотого генеральского погона (полного генерала) с римской цифрой XV на нем. Известно, что 15-м корпусом командовал генерал Н.Н. Мартос, который попал в плен в октябре 1914 г. Не его ли мундир обнаружил польский историк рядом с останками солдата 11-й роты Низовского полка?
Конечно, сегодня, по прошествии почти ста лет и бурных политических событий в стране за эти годы, мы едва ли сможем отыскать поименные списки солдат, павших в 1914 году в далекой Польше, но то, что такие списки существовали, что учитывался каждый павший солдат, в этом нет никаких сомнений».
Вероятно, учитывая опыт иностранных армий, где «смертные жетоны» доказали свою необходимость и полезность, на третий год войны и в Русской армии все же было принято решение об использовании специальных ЛОЗ. В приказе по Военному ведомству № 47 от 24 января 1917 г. говорилось: «...Государь Император, в
16 день января 1917 года, Высочайше повелеть соизволил установить особый шейный знак для опознания раненых и убитых и для отметки Георгиевских наград нижних чинов, по прилагаемому при сем чертежу. О таковой Высочайшей воле объявляю по военному ведомству с указанием, что знак должен носиться под мундирной одеждой на снурке или тесемке, надетой на шею, а вложенная в него записка должна быть отпечатана на пергаментной бумаге.
Подписал: Военный министр, Генерал от Инфантерии Беляев»3.
Такой знак представлял собой медальон, состоявший из двух половинок, который изготавливался из жести и носился на шее под мундирной одеждой. За образец знака, практически без отличий, был взят «смертный медальон» австрийской армии4. В медальон вкладывалась пергаментная бумага с данными нижнего чина: необходимо было мелким почерком записать звание, имя, фамилию, год и место рождения, год призыва, сословие, вероисповедание, номер роты (эскадрона или сотни), указать полк (отдельный батальон, артиллерийскую бригаду, дивизион), а также имеющиеся награды. Но в действующую армию было отправлено лишь небольшое количество таких медальонов. Подобный медальон с читаемой запиской и даже фотографией владельца был найден в 2001 г. в Москве на чердаке особняка, идущего под реконструкцию. Он принадлежал Ивану Павловичу Черенкову, уроженцу села Барыбино Хатуньской волости Серпуховского уезда Московской губернии (ныне Чеховский район)5.
наряду с металлическими знаками, сведения о военнослужащем фиксировались и в сопровождающих его документах. например, «Записная книжка» - именной документ, в котором отмечалась вся получаемая амуниция и денежное довольствие солдата. на обложке особой строкой указывался «Личный №» владельца книжки, что лишь подтверждает окончательное внедрение личных опознавательных знаков в армейский обиход. на обороте обложки помещалась инструкция по заполнению и хранению документа.
В Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА) солдатский медальон был введен приказом РВС от 14.08.1925 г. за № 856 «О введении в действие "Инструкции по использованию медальонов с личными сведениями о военнослужащих РККА и Ф(лота)"»6. В инструкции говорилось:
«1. Медальоны с личными сведениями о военнослужащих назначаются для облегчения личного учета при выдаче справок населению о всех военнослужащих РККА, находящихся на театре военных действий.
2. Медальон состоит из самого медальона (металлического), пергаментного листка в нем с краткими сведениями о военнослужащем и тесьмы для ношения медальона на груди.
3. Медальоны выдаются всем военнослужащим воинских частей, кораблей, штабов, управлений, учреждений и заведений военного и морского ведомства бесплатно - по приеме их на службу и по прибытии в свою часть одновременно с выдачей служебных книжек.
4. Сведения в медальоне заполняются в роте (эскадроне, батарее) ротным переписчиком под наблюдением комиссара роты и в штабах, управлениях, учреждениях, заведениях военного ведомства - лицами, заполняющими служебные удостоверения военнослужащих.
5. Медальон хранится, как и служебная книжка, на руках у военнослужащего, а на смотрах военнослужащие должны иметь медальоны при себе на груди.
6. В походе медальон носится всегда на груди.
7. При переводе военнослужащего из одной части (учреждения) в другую военнослужащий сохраняет медальон при себе и в новой части меняет только пергаментный листок.
8. В случае утери медальона военнослужащему, по его заявлению, немедленно выдается новый.
9. Медальон относится к табельным вещам, предметам снаряжения и является вещью бессрочной.
10. начальствующие и инспектирующие лица обязаны проверять наличие медальонов у военнослужащих при посещении ими частей и учреждений.
Зам. Начальника штаба РККА Пугачев»7.
Медальон образца 1925 г. был сделан из жести в виде плоской коробочки размером 50x33x4 мм с тесьмой для ношения на груди. В него вкладывался специальный бланк (вкладыш), изготовленный типографским способом на бумаге и заполняемый от руки. При использовании такого типа медальона в ходе боевых действий выяснилось, что он негерметичен, и потому пергаментный листок быстро приходит в негодность. Когда же приказом НКО за № 180 от 25.08.1937 г.8 было отменено свыше пятисот приказов как «подписанные врагами народа», то среди аннулированных оказался и приказ РВС за № 856 от 14.08.1925 г., вследствие чего применение солдатских медальонов было прекращено.
Новый приказ Народного Комиссара Обороны СССР № 238 от 21 декабря 1939 г.9 имел целью учет потерь личного состава Красной Армии. Приказом предусматривалось быстрое уведомление о судьбе погибших их родственников и оказание им государственной помощи. Приказ дополнялся Инструкцией «О порядке пользования медальонами с краткими сведениями о военнослужащих Красной Армии», а также Положением «О персональном учете потерь личного состава Красной Армии в военное время».
Опыт войны с Финляндией заставил вернуться к медальонам. Приказом наркома обороны СССР С.К. Тимошенко № 138 от 15 марта 1941 г.10 было введено в действие «Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время». Согласно положению, вводились новые медальоны в виде пластмассового пенала с вкладышем из пергаментной бумаги. Приказ дополнялся «Инструкцией о порядке пользования медальонами с краткими сведениями о военнослужащих Красной Армии». В ней принятые ранее положения дополнялись некоторыми новыми. Так, изменился способ ношения медальона: не на шее, а в специальном кармане пояса брюк с правой стороны...»11 (именно в этой зоне поисковики с особой тщательностью перебирают землю при обнаружении скелетированных останков под слоем дерна или затопленного водой грунта).
Заполнение вкладного листка и внесение в него изменений возлагалось на командира подразделения. Указывать во вкладных листках название воинской части и должности военнослужащего категорически запрещалось.
В разделе 3 «Положения о персональном учете...» сказано:
«Для учета потерь личного состава в военное время и в целях привития навыков в хранении медальонов еще в мирное время каждому военнослужащему, с момента его прибытия в часть, выдается медальон с вкладным листком в двух экземплярах, который записывается в вещевой аттестат и хранится у него до увольнения в запас...
Вкладыш медальона заполняется в двух экземплярах. Один экземпляр вкладыша медальона у убитых и умерших от ран вынимается и хранится в штабе части или лечебном учреждении, а второй экземпляр, вложенный в медальон, остается при убитом или умершем от ран. Команды, наряжаемые для очистки поля боя, вынимают один экземпляр вкладыша медальона с убитого и передают в штаб той части, распоряжением которой они производили очистку поля боя. О смерти военнослужащего сообщает та часть, в которую передан командами после очистки поля боя вкладыш медальона, снятый с убитого, независимо от того, к какой части принадлежал военнослужащий. Вкладыши, изъятые из медальонов у убитых военнослужащих, командиры частей хранят в штабе части, на основании их составляют списки по форме № 2 и пересылают в штаб дивизии»12.
Согласно приказу наркома обороны № 138, главный интендант РККА должен был к 1 мая 1941 г. снабдить войска медальонами и вкладными листками. Интенданты этот приказ в каком-то объеме выполнили: поисковикам удавалось найти и прочитать бланки медальонов с датой заполнения май - июнь 1941 г.
В некоторых частях их выдача личному составу осуществлялась в первые дни и даже часы войны. Так, фронтовик полковник в отставке Д.А. Мякушев вспоминал о том, как его эскадрон был поднят по тревоге ночью 22 июня 1941 г.: «Быстро оделись и, разобрав винтовки и шашки, побежали на конюшню седлать лошадей. Около конюшни построились и стали ждать команды. <...> Стало доходить, что это не обычная тревога, происходит что-то серьезное. Потом старший лейтенант, командир нашего взвода принес медальоны, и мы вдвоем с Григорием Малышевым в конюшне прямо, на полу, при свете фонаря "летучая мышь", заполнили бланки с адресами родителей сержантов и красноармейцев взвода и раздали их. Стало уже совсем светло»13.
По статистике, выведенной нами из многолетнего поискового опыта, медальоны при обнаружении останков погибших встречаются примерно у каждого 10-го воина, а прочтению поддаются в среднем три-четыре из десяти медальонов. Таким образом, установить имя по медальону возможно лишь у троих-четверых из 100 павших бойцов.
Этому факту есть несколько объяснений. Ко дню нападения Германии на СССР не удалось полностью обеспечить медальонами даже личный состав частей Красной Армии в приграничных военных округах. А изготовление их в ходе войны было связано с большими трудностями. Так, 17 декабря 1941 г. начальник отдела по укомплектованию штаба Ленинградского фронта, бригадный интендант Васильев докладывал члену Военного совета Ленинградского фронта дивизионному комиссару В.А. Кузнецову: «Дальнейшее изготовление медальонов и снабжение войсковых частей прекращено из-за отсутствия электроэнергии. Для выполнения заказов на медальоны прошу вашего распоряжения об отпуске электроэнергии для "Фабрики пластмасс" - 250 киловатт и артели "Культпром" - 250 киловатт-часов»14.
Среди красноармейцев отношение к сохранности медальонов и записок часто было небрежным: кто-то неплотно закрутил крышку, кто-то засунул внутрь для временного хранения иголку или металлические перья для ручки - и записка «окислилась», кто-то не заполнил бланк. А бывало и так, что записку - вероятно, из суеверия - выбрасывали сразу после получения медальона. Солдатский медальон был единственным документом, который «удостоверял личность» для рядового и сержантского состава - до выхода приказа наркома обороны СССР И.В. Сталина № 330 от 7 октября 1941 г. «О введении красноармейской книжки в военное время в тылу и на фронте». В нем говорилось: «...Красноармейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удостоверяющих
их личность, а наша дивизия, которая должна являться замкнутой крепостью, недоступной для проникновения посторонних лиц, превратилась на деле в проходной двор. Противник воспользовался этим беспорядком и в некоторые части Красной Армии заслал своих людей, одетых в наше обмундирование. В одной из дивизий Северо-Западного фронта была обнаружена и расстреляна группа из 7 человек таких людей, засланных противником с шпионско-диверсионной целью. Далее, не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами противника, передающими сведения о наших частях, борьба с которыми невозможна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличить своих людей от агентуры противника. И, наконец, отсутствие на руках документов у отправляющегося на фронт пополнения и убывающих с фронта по эвакуации больных и раненых бойцов и младших командиров лишило возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другими видами довольствия. В целях исправления допущенной ошибки, обеспечения частей от проникновения вражеских элементов и упорядочения учета личного состава Красной Армии приказываю:
1. Немедленно ввести во всех частях и учреждениях Красной Армии как в тылу, так и на фронте, красноармейскую книжку с фотографической карточкой владельца, согласно объявляемому образцу.
2. Красноармейскую книжку считать единственным документом, удостоверяющим личность красноармейца и младшего командира. В красноармейскую книжку заносить прохождение военнослужащим военной службы и получаемые им от военного ведомства предметы довольствия (оружие, снаряжение и обмундирование)...
5. Наличие у красноармейцев и младших командиров красноармейских книжек проверять: в частях в тылу - ежедневно на утреннем осмотре, в боевых - при первой возможности, по усмотрению командиров рот, но не реже 1 раза в 3 дня.
6. Каждому красноармейцу и младшему командиру красноармейскую книжку иметь при себе. Красноармейцев и младших командиров, не имеющих красноармейских книжек, задерживать как подозрительных и направлять в военные комендатуры для выяснения личности...
12. Главному интенданту Красной Армии в 15-тидневный срок изготовить и обеспечить действующую армию и внутренние округа красноармейскими книжками утвержденного мною образца, а также дать указания войскам о порядке изготовления фотографических карточек.
13. Инспекторам родов войск и служб, а также всем прямым начальникам при посещении подчиненных частей проверять наличие у красноармейцев и младших командиров красноармейских книжек и правильность их ведения»15.
Нередко складывались ситуации, когда у бойцов Красной Армии отсутствовали как медальоны, так и красноармейские книжки. Так, в докладе «О результатах проверки выполнения приказа НКО № 138-41 г. об учете персональных потерь в частях 9-й Гвардейской Краснознаменной дивизии» от 28 мая 1942 г. констатировалось: «Приказ № 138 есть во всех частях, бланков списков и извещений нет, их печатают на месте. Медальонами в данное время дивизия не обеспечена. Красноармейскими книжками без фотокарточек бойцы не все снабжены. В 28-м Гв. ап у 100 бойцов нет книжек»16.
В очередной раз медальоны были отменены приказом наркома обороны СССР Сталина № 376 от 17 ноября 1942 г. «О снятии медальонов со снабжения Красной Армии»17. В нем утверждалось: «С введением по приказу НКО СССР № 330 от 7 октября 1941 г. красноармейской книжки, содержащей все необходимые данные о бойце, надобность в дублировании этих сведений в медальоне отпадает».
В соответствии с этим приказом красноармейская книжка стала считаться единственным документом, удостоверяющим личность красноармейца и младшего командира.
У убитых и умерших от ран красноармейские книжки изымались и передавались в штаб части или лечебного учреждения, где на их основании составлялись списки потерь личного состава. Так труп убитого или умершего становился безымянным.
С другой стороны, сама красноармейская книжка в качестве документа, удостоверяющего личность военнослужащего, не обеспечивала должной сохранности сделанных в ней записей и для опознания погибших могла быть использована далеко не всегда. Вполне очевидно, что отмена медальонов при введении красноармейских книжек обернулось вредительством, приведя к резкому увеличению числа «пропавших без вести» военнослужащих.
Правда, в красноармейской книжке было предусмотрено место для указания № личного знака военнослужащего РККА (стр. 1, графа 6), который был введен по Приказу НКО СССР № 339 от 5 октября 1940 г. Личный знак красноармейца (личный номер для клеймения вещей красноармейца, курсанта и младшего командира) устанавливался по ротам, эскадронам, батареям, эскадрильям и командам в порядке номеров, начиная с первого. «Личный знак имеет форму круга диаметром 5 см, на котором ясно обозначаются цифрами: вверху - личный номер красноармейца (размер 17 мм), под
чертой слева - номер роты (13 мм), справа - номер части (13 мм). Личный знак должен быть металлическим и иметь отверстие 6 мм -для навешивания»18.
Единичные находки таких знаков подтверждают, что он не получил широкого распространения в РККА и не мог использоваться для идентификации павшего ввиду отсутствия централизованного учета выданных знаков.
Таким образом, проведенный исторический обзор выявил сложный и противоречивый путь внедрения и использования в России, а затем и в Советском Союзе способов удостоверения личности военнослужащих. Непоследовательность и ошибки на этом пути имели для страны трагические последствия, не вполне оцененные и до сего дня.
Но ни одна армия в мире не может сравниться с германской по масштабам и опыту применения личных знаков военнослужащих. Только в годы Второй мировой войны более 15 млн человек, служивших в вермахте, получили личные знаки, причем, некоторые неоднократно (после утери). На телах 3,5 миллиона погибших чужие руки сломали эти знаки пополам, тем самым фиксируя гибель владельцев.
Более ранняя, нежели в России, история появления у немецких солдат личных опознавательных знаков начинается с легенды. В середине 60-х гг. XIX в. некий берлинский ремесленник, сыновья которого служили в прусской армии и отправлялись на войну, изготовил для них жестяные бирки. С их помощью кто-нибудь должен был опознать сыновей в случае несчастья на войне и оповестить отца в Берлине. Ремесленник был так горд своим изобретением, что посмел обратиться в военное министерство Пруссии с предложением ввести подобные знаки во всей прусской армии. Предложение было дельное, но вот аргументацию сапожник придумал неудачную. Он ссылался на успешный опыт применения в Пруссии специальных собачьих бирок для учета животных и взимания налогов с владельцев.
Когда обсуждение новой идеи в военном министерстве дошло до короля, обожавший своих солдат король Пруссии Вильгельм I был просто взбешен предложением надеть на них «собачьи бирки». Только спустя некоторое время он все же позволил убедить себя в пользе этой идеи и ради эксперимента согласился на введение личных знаков солдат в некоторых частях прусской армии19.
На деле введение первых личных знаков в период австро-прусской войны 1866 г. встретило массовое неприятие новшества со стороны даже самых дисциплинированных прусских солдат. В «Истории обмундирования и снаряжения королевской прусской армии в 1806-1878 гг.» Миля о личных опознавательных знаках говорится:
«п. 593. С целью лучшего установления личности погибших в бою или обнаруженных без сознания раненых каждый военнослужащий получал при отправке на войну носимый на голом теле через шею на шнуре жестяной знак, который он сам снабжал номером владельца в списке личного состава части и названием воинской части, например: "75-Rh.Cur.R. 8 - 2.E": 75 - это личный номер, Rh. - Рейнский, Cur. - кирасирский, R - полк, 2 E - 2-й эскадрон (в соответствии с п. 110 "Распоряжения о санитарном деле армии на войне" от 29 апреля 1869 г.)».
Сначала эти знаки были названы «знаками рекогниции» (Rek-ognitionsmarke) и имели форму прямоугольника. Распоряжением военно-медицинской службы от 10 января 1878 г. им дано название «Опознавательные знаки» (Erkennungsmarke - далее ЕМ) и утверждена эллиптическая форма. Эти знаки имелись в прусской армии уже в 1869 г., и их выдавали солдатам при мобилизации 1870 г.
Однако у солдат имелось немало оговорок против «собачьих бирок». Выданные им личные опознавательные знаки они в массовом порядке просто выбрасывали, в лучшем случае - «забывали» в обозе. Дело в том, что любой солдат на войне рано или поздно становится суеверным. Говорили даже, что жестяная пластинка личного знака притягивает к себе пули. Такие настроения продолжали жить в немецкой армии вплоть до Второй мировой войны. только активная пропаганда офицерами вермахта необходимости постоянного ношения личного знака как гарантии получения пенсии родственниками солдата в случае его гибели, в конце концов, переломила ситуацию, и ношение личных знаков всеми военнослужащими в немецкой армии стало нормой.
В германских служебных инструкциях для частей сухопутных войск военного времени от 29.06.1939 г. было установлено, что каждый военнослужащий частей военного времени (полевые и запасные воинские части) обязан был носить выданный ему личный опознавательный знак на шнуре вокруг шеи. Каждому солдату настойчиво внушалось, что невыполнение этого приказа может привести к тяжелой несправедливости в отношении его родственников (т. е. в случае отсутствия у погибшего военнослужащего опознавательного знака он может стать пропавшим без вести для своей семьи). ЛОЗы выдавались бесплатно всем солдатам и считались частью снаряжения. Даже военные священники носили личные опознавательные знаки своих частей. Воинские части обязаны были вести перечни ЛОЗ по всем выданным знакам. Порядковый номер в списке выдававшей части был одновременно и личным номером на опознавательном знаке.
В случае его утери военнослужащему выдавался новый знак, так называемый запасной знак (Ersatzmarke), который в качестве надписи имел название выдавшей его воинской части с новым личным номером. Каждая воинская часть была обязана возить с собой запас ЛОЗ в объеме 20% своей численности. Таким образом, в любой момент потерянные знаки могли быть заменены новыми.
ЛОЗы периода Второй мировой войны не содержали никаких личных данных. как правило, это была аббревиатура воинской части (запасной или полевой), личный номер владельца, а иногда и группа крови.
В отличие от сухопутных войск, летный персонал и парашютные части из соображений секретности получали опознавательные знаки с другими надписями: вместо аббревиатуры воинской части на них указывался только 5- или 6-значный мобилизационный номер (или номер полевой почты). ниже набивался номер в списке личных опознавательных знаков части, под которым были внесены личные данные владельца этого знака. ЛОЗ летного персонала изготовлялись из тугоплавкого материала и снабжались огнеупорным шнуром. каждый солдат должен был хранить свой личный опознавательный знак в течение всего периода службы. Исключения составляли случаи утери знаков, перевода из летных частей ВВС или перевода из одного вида вооруженных сил в другой20. Часто жетон носили в нагрудном мешочке из мягкой кожи, шнурок которого продергивался через отверстия этого знака. Солдаты по-прежнему называли его «собачьей пластиной»21.
Добровольцы в немецкой армии тоже получали опознавательный жетон согласно предписанию от 24.06.1944 г., как и солдаты, но с припиской «Frw.» (доброволец)22. Например, найденный российской поисковой группой в 1990-е гг. в карелии (оз. капанец под Лоухи) жетон имел следующий шифр: «-176- 1. Е.К. Freiw. Legion Norwegen» - «личный номер 176, 1-я запасная рота добровольческого легиона "Норвегия"»23.
как отмечает Г. Рамм, сотрудник службы перезахоронения Народного Союза Германии «Немецкая забота о военных могилах», опознавательные жетоны немецких солдат не всегда, как это собственно полагалось, носили на шее, а часто и в сапоге или просто положив в карманы брюк или шинели24.
Порой военнослужащие Красной Армии при осмотре личных вещей убитых и пленных немецких солдат фиксировали и наличие у них опознавательного знака, называя его по-разному: личный солдатский номер, личный металлический знак и т. д. Для примера приводим описи вещей, произведенные в полевых условиях советскими военнослужащими (публикуется впервые):
«Опись вещей, обнаруженных у убитого гренадера 5 роты 51 пехотного полка Курта Райха:
а) Солдатская книжка №14/9717
б) Удостоверение о получении пропуска
в) Личный солдатский номер 708
г) Портмоне
д) Фотокарточек - 19 шт.
Не позднее 8 августа 1941 г.»25.
«Опись документов военнослужащего 10 роты 73 моторизованного полка Бройлера Вилли, взятого в плен в районе СВИТА:
а) Солдатская книжка - 1 шт.
б) Удостоверение водителя машины - 1 шт.
в) Блокнот (дневник) - 1 шт.
г) Фотокарточки - 6 шт.
д) Личный металлический знак - 1 шт.
е) Противохимический пакет - 1 шт.
ж) Значки: ВС, МОПР, ГТО, ГСП - 4 шт.26
з) Пропуск для перехода на сторону Красной Армии (листовка) - 1 шт.
Август 1941 г.»27.
Идентификация немецких военнослужащих по личным опознавательным знакам производилась в соответствии с принятой вермахтом системой учета. Если у павшего военнослужащего отсутствовали личные документы или они не поддавались прочтению, единственным средством опознания становился шифр опознавательного знака. Личность владельцев можно было установить с помощью перечней личных опознавательных знаков, составлявшихся воинскими частями. По действовавшим в войну инструкциям, все части сообщали личные данные и надписи на опознавательных знаках в тогдашнее Справочное бюро вермахта. Эти перечни ЛОЗ с донесениями об изменениях личного состава в сухопутных войсках и ВВС (около 100 млн), как и картотека списков личного состава ВМС, находятся почти в полном составе в Немецкой Службе WASt (далее ВАСт). От других военных и полувоенных формирований имеются только остатки записей. И сегодня эти материалы применяются для опознания неизвестных погибших, которых обнаруживают при работах по перезахоронению внутри страны и за границей, и поэтому эти данные имеют неоценимое значение.
По германскому «Закону о содержании могил жертв войны и тирании» от 01.07.1965 г. найденные опознавательные знаки следует пересылать в Немецкую Службу ВАСт, если они могут содействовать прояснению случаев гибели на войне28.
Здесь будет уместным сделать ряд дополнений, связанных с опытом поисковых экспедиций. При проведении поисковых работ силами добровольных объединений на территории бывшего СССР, на местах сражений минувшей войны, нередко обнаруживаются останки и солдат вражеских армий (немцев, венгров, румын, итальянцев и др.). Принадлежность военнослужащих определяется по сохранившимся фрагментам униформы или другим вещественным источникам. Среди таких находок встречаются и личные опознавательные знаки. Так, на территории бывшего плацдарма Красная Горка (Калужская обл.), где активные боевые действия длились в течение 1942-1943 гг., нашим Историко-архивным поисковым центром «Судьба» на боевых позициях были обнаружены останки нескольких десятков немецких военнослужащих, в том числе с опознавательными знаками. В дальнейшем, сделав запросы в Немецкую Службу ВАСт, мы узнали сведения о владельцах этих знаков. Следует отметить, что наличие целого (а не половинки) опознавательного знака у найденного погибшего немецкого солдата означает, что он не учтен как погибший и, следовательно, считается пропавшим без вести. В дальнейшем по своей инициативе мы официально передали при посредничестве Ассоциации «Военные мемориалы» представителям Народного союза Германии останки немецких солдат для захоронения на одном из сборных немецких кладбищ на российской территории. Соответствующие уточнения о фронтовых судьбах и месте гибели этих военнослужащих были в ФРГ внесены в учетные документы, в том числе и отделов по регистрации актов гражданского состояния, а также в электронные базы данных. Отметим попутно, что сам личный опознавательный знак не имеет материальной ценности. После экспертизы присылаемых в Берлин оригиналов этих знаков (она необходима для точной идентификации павшего) сотрудники Службы ВАСт по просьбе отправителя возвращают ему эту находку на память29.
Таким образом, среди комплекса исторических источников, на основании которых поисковые исследования могут приводить к установлению имен и судеб павших военнослужащих, медальонам и личным опознавательным знакам принадлежит особо важная роль.
Примечания
Федосеев С. Личные (увольнительные) знаки русской армии и флота. СПб., 2008. Веремеев Ю.Г. Солдатские жетоны царской армии [Электронный ресурс]. [Б. м., б. д.]. URL: http://army.armor.kiev.ua/hist/zeton.shtml (дата обращения: 05.03.2009).
3
Приказы по Военному ведомству. Пг., 1917.
4 Федосеев С. Указ соч.
5
8
Смертный медальон Первой Мировой войны // Древности и старина. Поиск. Находки. Открытия. М., 2002. № 1. С. 30.
РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 48. Л. 34; Руководство по поисковым и эксгумационным работам / Мартынов В.Е., Меженько А.В., Садовников С.И., Соколов Д.К., То-лочко В.В. 3-е изд. М., 1997. С. 29-30.
РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 2576. Л. 348; Руководство по поисковым и эксгумационным работам. С. 29; Без вести пропавшая... память? / Публ. И.М. Нагаева // Военно-исторический журнал. 1998. № 1. С. 70; Садовников С.И. К проблеме установления имен и судеб павших защитников Отечества // Археографический ежегодник за 2000 год. М., 2001. С. 155-156. РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 82. Л. 182-185.
9 Там же. Д. 88. Л. 665.
10 ЦАМО РФ. Ф. 2. Оп. 920266. Д. 2. Л. 441-446; РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 97. Л. 263; Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР. М., 1994. Т. 13 (2-1). С. 258-261.
11 РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 23. Л. 719-720; Буслаев А.А., Мазур К.А., Шумейко Ю.И. Неоплаченный долг // Военно-исторический журнал. 1992. № 9. С. 28.
12 РГВА. Ф. 4 Оп. 12. Д. 97. Л. 275; Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР. Т. 13 (2-1). С. 260.
13 Мякушев Д.А. От Леово до Сталиногорска // Военно-исторический архив. 2003. № 9. С. 114-115.
14 Буслаев А.А., Мазур К.А., Шумейко Ю.И. Указ. соч. С. 30.
15 ЦАМО РФ. Ф. 2. Оп. 920266. Д. 2. Л. 840-842; РГВА. Ф. 4. Оп. 12. Д. 99. Л. 274-277; СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945: Краткая хроника. М., 1970. С. 98; Конасов В.Б., Терещук А.В. Новый подход к учету безвозвратных потерь в годы Великой Отечественной войны // Вопросы истории. 1990. № 6. С. 185-186.
16 ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. 818883. Д. 1114. Л. 58.
17 Там же. Ф. 2. Оп. 920266. Д. 5. Л. 495; Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР. Т. 13 (2-2). С. 368; Клейменов А.Н. По долгу памяти // Военно-исторический журнал. 1990. № 4. С. 4.
18 РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 31 (1).
19 Deutsche Dienststelle (WASt) 1939-1999. 60 Jahre im Namen des Völkerrechts. Berlin, 1999. S. 138.
20 Ibid. S. 143-144. Молот войны. Полная энциклопедия немецкой армии 1933-1945 гг. Минск, 2010. С. 33-34.
Schlicht A., Angolia J.R. Die deutsche Wehrmacht - Uniformierung und Ausrustung, 1933-1945. Stuttgart, 1993. Band 1: Das Heer. S. 411. Ответ службы ВАСт от 24 Sept. 1996. Ref. IV / 1-A/ 193-471/ 267-Wv. S. 2. Ramm G. Ein unbekannter Kamerad. Deutsche Kriegsgraberstatten zwischen Oderbruch und Spree. Woltersdorf, 1993. S. 106.
21
25 ЦАМО РФ. Ф. 1535. (251 сд). Оп. 1. Д. 117. Л. 80.
26 Очевидно, это трофеи, собранные немецкими солдатами. ВС - «Воин-спортсмен», МОПР - «Международная организация пролетарской революции», ГТО - «Готов к труду и обороне!», ГСП - искажено, вероятно «ГСО», «Готов к санитарной обороне».
27 ЦАМО РФ. Ф. 1535 (251 сд). Оп. 1. Д. 117. Л. 36, 47.
28 Deutsche Dienststelle (WASt) 1939-1999. S. 148.
29 Информация службы ВАСт от 10.2002 г. // Архив автора; Садовников С.И. Установление судеб военнослужащих вермахта, пропавших без вести во Второй мировой войне // Источниковедческая компаративистика и историческое построение: Тез. докл. и сообщений XV науч. конф. М., 2003. С. 287-291.
