CC BY
303
3. Караулов, Ю.Н. Показатели национального менталитета в ассоциативно-вербальной сети [Текст] / Ю.Н. Караулов // Языковое сознание и образ мира: сб. статей. - М., 2000. - С. 191-206.
4. Красных, В.В. «Свой» среди «чужих»: миф или реальность [Текст] / В.В. Красных. - М.: Гнозис, 2003.
5. Тарасов, Е.Ф. Тенденции развития психолингвистики [Текст] / Е.Ф. Тарасов. - М.: Наука, 1987.
6. Тарасов, Е.Ф. Языковое сознание [Текст] / Е.Ф. Тарасов // Вопросы психолингвистики - 2004. - № 2.
- С. 35-47.
7. Телия, В.Н. Русская фразеология: семантический, прагматический и лингвокультурологический
аспекты [Текст] / В.Н. Телия. - М.: Языки русской культуры, 1996.
8. Уфимцева, Н.В. Ассоциативный тезаурус русского языка как модель языкового сознания русских [Текст] / Н.В. Уфимцева // Языковое сознание: теоретические и прикладные аспекты: сб. статей. -М.; Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 2004.
интернет-ресурсы
1. www.evene.fr
2. www.francparler.fr
УДК 811.521
ББК 81.754.42-0
Е.Н. Лебедева
письменность древнеяпонского языка в общем контексте истории японского языка
В статье ставится целью рассмотреть проблему использования письменности в древней Японии. В комментариях к переводам литературных памятников VIII века отечественными востоковедами системного лингвистического анализа их языка и письменности не содержится. Между тем, анализ материала ранних литературных памятников Японии с лингвистических позиций выявляет необходимость дать характеристику именно языка памятника, в том числе системы использованных в тексте письменных знаков, их «вплетения» в ткань японского языка;важен также литературный анализ данного материала.
Ключевые слова: древнеяпонский язык; письменность эры богов; китайская система письма; смешанная система письма; японская система письма
E.N. Lebedeva
old Japanese written style in the context of history of Japanese language
The article focuses on the use of writing system in Old Japan. According to the commentaries by Russian orientalists to the translations of ancient Japanese texts that date from the 8th century, there has been no systematic analysis of the Japanese language and its writing system. The analysis of the ancient Japanese literary texts from linguistic point of view proves its worth as well as written signs used in old Japanese language.
Key words: Old Japanese language; god age script; Chinese written style, hybrid written style, Japanese written style
Японский язык обладает более чем тысячелетней письменной традицией. Первые литературные памятники большого объема на японском языке относятся к VIII в. н.э., отдельные надписи восходят к VI-VII в. н.э.
Первой современной работой за последние 10 лет на русском языке, посвященной рассмотрению языка ранних литературных па-
мятников, является докторская диссертация К.Е. Черевко (2004 г.). Отдельные сведения о ранней японской письменности можно найти также в комментариях к переводам литературных памятников, выполненных на русский язык К.А. Поповым, Е.М. Пинус, Н.И. Фельдман, А.Н. Мещеряковым, Л.М. Ермаковой. однако эти работы характеризуются, прежде
всего, историко-литературоведческим подходом к исследуемым текстам, системного анализа языка и письменности в них не представлено. Среди англоязычных исследователей истории японской письменности можно назвать доктора К. Силей (2000 г.) и проф. А. Вовина (2005 г.). Между тем, приступая к анализу материала ранних литературных памятников Японии с лингвистических позиций, прежде всего необходимо дать характеристику именно языка памятника, в том числе системы использованных в тексте письменных знаков (а это всегда китайские иероглифы), их «вплетения» в ткань японского языка, соотношения со звучащей речью того исторического периода. Изучение данного вопроса остается актуальным и в настоящее время, так как роль китайского языка в текстах ранних японских литературных памятников и исторически последовавшие за этим процессы, связанные с его воздействием на формирование японского языка, раскрыты не до конца.
В комментарии к ВЖ^ЙЙ nihonshoki «Анналы Японии» (720 г.) под названием f^B-ФЙЕ shakunihongi «Разъяснения анналов Японии», созданном в конце XIII в. синтоистским ученым Урабэ Канэката, говорится, что письменность в Японии существует с эры богов - мистического периода японской истории, существовавшего до первых исторических записей о стране Ва (под таким названием упоминается древняя Япония в первых китайских дина-стийных хрониках) [Seeley, 2000, с. 3]. Японские исследователи называют письменность этого периода kamiyo:moji «пись-
менность эры богов» [Ikeda, 1979, с. 56].
Среди сторонников данной точки зрения был и Хирата Ацутанэ, утверждавший в своей работе ko:shicho: «Разъяснения ран-
ней истории» (1818 г.), что в древние времена использовалась письменность, которую автор называет письменами эры богов ^ kamiyo:moji [Seeley, 2000, с. 4]. Что касается вопроса о том, как данная система письма соотносится с китайской письменностью, смысл ответа автора следующий: когда китайская система письменности была заимствована в Японии благодаря первым иностранцам, обучавшим членов императорской семьи грамоте, Атики(Аджики) и Вани, китайские иероглифы начали использоваться в текстах в небольшом количестве в качестве фонетиков
в дополнение к знакам письменности эры богов. Со временем, по мере знакомства японцев с китайской письменностью, она стала употребляться все чаще, и в тот момент, когда появились тексты, написанные полностью знаками китайского письма в их фонетическом значении (например, в ko:jikikayo:
«Песни Кодзики») [Konishi, 1984, с. 29], знаки письменности эры богов начали постепенно выходить из употребления. Что касается песен кодзики, то все они записаны полностью фонетически, без использования смысловых значений иероглифов, что дает основание говорить о том, что они записаны стилем wabun, который ясно говорит о том, что песни были перенесены на бумагу из устного творчества. Например,
ñt ñm
fgf ИШ
ИШ£Ш щшш И
ШШШШШ iMtt!# !пЯШ
М«пш тМпШ^Р !ШпШ#
s№ »ш^п#
yati poko no kamiy no myikoto pa ya sima kuni tuma mak yi kanete topo topo si kwosi no kuni ni sakasi mye wo ari to kyik asite kupasi mye wo ari to kyikosite saywonpapyini aritatasi ywonpapyini arikaywopase tatinka wo mo imanta tokansu-te osupyi wo mo imanta tokanenpa wotomye no nasu yaitatwo wo osonpurapyi wanka tataserenpa pyikonturapyi wanka tataserenpa awoyamani nuye pa nakinu sanwo tu tori kyinkyisi pa toyomu nipatu tori kakye pa naku uretaku mo naku naru tori ka könö töri mö uti yamey kosene isitapu ya amapasentukapyi koto no katarin koto mo kowon pa.
В стране Восьми островов
Бог Ятихоко
Жену найти не смог.
И вот, он услыхал,
Что в дальнем далеке,
В стране, что зовется Коси,
Мудрая дева есть,
И вот, он услыхал -Прекрасная дева есть.
И сватать ее Отправился в путь,
Сватать ее Пустился в путь.
Еще я развязать не успел Тесьму моего меча,
Еще я распустить не успел Моего хаори шнуры,
Деревянную дверь,
За которой дева спала,
Толкая-тряся,
Я там стоял,
Шатая-таща,
Я там стоял, -А уже на зеленых горах Дрозд запел,
Птица майских полей Фазан отозвался ему,
Дворовая птица Петух прокричал.
Как они досадили мне,
Эти птицы, криком своим!
Ах, унять бы несносный крик Этих горло дерущих птиц!
Таковы слова,
Вот они, слова Спешащих-летящих Ама быстрых гонцов! -Так сложил (Кодзики, 88).
Данный пример полностью записан фонетически без смыслового использования китайских иероглифов. Если взять для примера любое слово - ya sima kuni «стра-
на восьми островов», видно, что словосочетание записано иероглифами без учета их смыслового содержания, только в качестве фонетических оболочек.
Некоторые японские исследователи полагают, что подобное использование стихотворных форм внутри прозаического текста есть подражание буддистским сутрам в китайском переводе, где основной текст дается на китайском, но дхарани (магические заклинания, обладающие мистической силой) записаны на санскрите при помощи транслитерации китайскими иероглифами, использовавшимися как фонетики. Аналогичную точку зрения высказывает буддолог Канда Хидэо, считающий, что вкрапление в прозаический текст «Записей о деяниях древности» песен производилось под влиянием «Лотосовой сутры», в текст которой вставлены гатхи - четверо-
стишия, восхваляющие Будду или выделяющие то или иное положение доктрины [Ikeda, 1979, с. 82]. Как видно из привиденного примера, язык стихотворений крайне архаичен как в грамматическом плане, так и со стороны фонетической системы. Ко времени создания первых объемных литературных памятников китайские иероглифы стали использоваться адаптированно к их смыслу, и, по мнению японских исследователей, с этого момента китайская письменность начала вытеснять письменность божественную.
У данной теории были и противники. Один из них, известнейший японский филолог Мо-тоори Норинага в своем монументальном комментарии к Кодзики «Кодзики дэн» назвал письменность эры богов фарсом. Позицию Мотоори разделил и другой известный японский филолог Бан Нобутомо, который предположил, что иероглифы и знаки, о которых говорил Хирата, есть не что иное, как архаичные варианты изобретенного в XV в. корейского алфавита хан-гыуль [БигШа, 1997, с. 248]. Бан Нобутомо в этой связи отмечал, что существуют не вызывающие сомнений соответствия между знаками письменности эры богов и корейским алфавитом хан-гуль.
В исследованиях японских ученых, разделяющих вышеуказанную точку зрения, отсутствует практический материал и какие-либо примеры письменности иной, нежели китайская, поэтому данную концепцию, по-видимому, можно расценить как своеобразное проявление мифа о божественном происхождении нации, экстраполированном на проблему возникновения японского языка. Исследуя определенные подсистемы и структуры японского языка в его развитии, можно найти многочисленные примеры следствия данного влияния, в том числе и сильное влияние на древнеяпонский язык веры японцев в кото-дама1.
Рассмотренная точка зрения идет вразрез с традиционным изложением фактов исторического формирования японской письменности, согласно которому письменность не была из-
1. Душа слова. Слово имело душу, которая оказывала магическое влияние на людей и события. Поэтому обращаться с ним надлежало уважительно, как общаются с духами. В древней Японии существовала так называемая вера в бога слова ко1»11ата sinko: (данное явление являет-
ся составляющей частью синтоизма и утверждает, что все слова обладают силой божества).
вестна в Японии до знакомства японцев с китайскими книгами, о чем упоминает, в частности, Инобэ но Хиронари в предисловии к ^ kogoshu:i «Обрывки древнего языка» (или «Собрание упущенных прежде речений» в переводе В.Н. Горегляда [Горегляд, 2001, с. 79] - собрании древнейших мифов и легенд (807 г.):
йМ±Тт> #М^
^о J «й!*о
Kedasikiku, “jyo:ko no yo ni, ima da moji arazu , kisenro:syo:, aitsutaete, zengen o:ko:, zonsimesikasite wasurezuto. ” kakitikiri irai, inisie wo kataru wo nomazu. Насколько я слышал, в древние времена букв не было и прежде чем люди начали записывать то, что говорилось, происходило или возможно будет происходить - все передавалось из уст в уста, неважно богат ты или беден, стар или еще мал.
Данный факт послужил поводом для многовековых исследований и споров в ученых кругах, особенно в среде представителей школы классической филологии Японии.
Таким образом, мы видим в древней Японии эпохи нара три системы записи, сосуществовавших одновременно: система китайского письма - камбун, система смешанного письма - хэнтай камбун и система японского письма - вабун. Камбун - подсистема иероглифи-ки китайского языка, использовавшаяся в ее смысловом значении. Употребление термина камбун подразумевает форму письменности, в которой китайские иероглифы подбираются и используются в соответствии со средствами китайской литературной нормы. Хэнтай камбун - это способ записи японских текстов посредствам китайского языка, при котором иероглифика адаптирована к особенностям японского языка. Вабун представляет собой систему записи текстов иероглифами китайского языка, использовавшимися исключительно в их фонетическом варианте.
таким образом, мы можем говорить о том, что в «Кодзики» представлены три системы записи - введение написано на камбуне, так как именно эта часть памятника являлась документом, который представлялся формальным и был адресован императору [Черевко, 2004, с. 33]. Например, Е$"Шй^о ^ВШо ^^$о Й^Мо
^о !й^й^о тт
^^о Sinyasumaro mo:su. Sore, kongen sudeni
korite, kisyo: imadani arawarezu. Na mo naku, waza mo nasi. Dareka sono katati wo siramu. Sikaredemo, kenkon hajimete wakarete sansinzo: ke no hajime to nari. Onmyo: kokoni hirakeru.
Я говорю, Ясумаро:
В те времена, когда Хаос уже начал сгущаться, но еще не были явлены ни Силы, ни Формы, и не было еще ничему Имени, и ни в чем Деяния, кто мог бы тогда познать его образ? (Кодзики, Т. 1, с. 35).
Здесь мы видим полное соблюдение как стилистических, так и грамматических норм китайского языка. О причине данного явления уже было сказано выше. основной текст составлен на хэнтай камбуне, который Ясумаро (считающийся составителем памятника) счел наиболее приемлемым и со стороны восприятия текста, и со стороны определенной краткости.
-йо М^И^Мо Ш5о ÉMif. Kamu yamato ipare biko no mikoto, iyorisita no gosiwaoto wo motte. Sono irose Itu se no mikoto, ue no iro no niji wa oto wo mottesu to nityu:. Taka ti po no miya ni masimasite hakarite, izukoni masimasaba. Принц Каму-Ямато-Ипарэ-Бико, живя со свои старшим братом Иту Сэ во дворце Така - Ти - По, однажды, разговаривая с ним, сказал (Кодзики, Т. 2, с. 58).
И, наконец, стилем вабун, как отмечено выше, записаны песни «Кодзики».
данный способ письма не является характерным только для «Кодзики», он представлен также и в другом известном литературном памятнике, появившемся восемь лет спустя после «Кодзики». В 720 г. коллегия под руководством принца Тонэри (676-725 гг.) завершила составление «Анналов Японии» («Ни-хонсёки» или «Нихонги»). Состав «Анналов» почти тот же, что и «записей о деяниях древности»: 30 книг начинаются с того же миротворческого мифа и завершаются изложением исторических событий 679 г. Но отличаются они от предшествующего собрания тем, что приводят варианты (иногда несколько) мифологических эпизодов [Колпакчи, 1945, с. 134]. данный памятник написан на чистом китайском языке, бывшем в то время языком межгосударственного общения народов дальнего востока, поскольку данный документ был составлен, главным образом, для того, чтобы показать другим государствам, и прежде всего
Китаю, каких успехов достигла Япония в заимствовании культуры этой страны. Это традиционная, можно сказать, классическая точка зрения на различия и объяснение практически одновременного составления двух значительнейших письменных памятников японской культуры. И, в целом, это, несомненно, так. В рамках данной статьи не представляется возможным рассмотреть эту объемную и крайне интересную проблему отличия и объяснения практически одновременного существования «Кодзики» и «Нихонсёки». Хотелось бы заметить, что этой проблеме уделяется внимание в переводческом комментарии к «Нихонсёки» Л.М. Ермаковой.
Что касается стиля написания Нихонсё-ки, то, как говорилось выше, этот памятник написан на чистом камбуне, за исключением редких случаев использования хэнтай кам-бун и песен «Нихонсёки», которые так же, как и в «Кодзики», записаны фонетически [Вовин, 1987, с. 4]. Например, ^
ШШШШШ
ШЖ Yakumo tatu intumo
yapyenkakyi tumankomiy ni yapyenkakyi tukuru sono yapyenkakyi wo
Там, где восемь облаков встают,
В Идумо, - [дом] с изгородью в восемь слоев, -
Чтобы жену поселить, -[Дом] с изгородью в восемь слоев строю! Этот [дом] с изгородью в восемь слоев! [Нихонсёки, 1997, с. 141].
В данном случае, например, иероглиф Ш ya «ночь» употребляется для записи фонемы «я», без учета смысловой составляющей.
Здесь так же хотелось бы отметить, что данная песня приводится и в «Кодзики». л.м. Ермакова в своем комментарии к переводу «Нихонсёки», опираясь на труды японских ученых, говорит о том, что песня действительно достаточно древняя и некоторые исследователи склонны считать, что она имела хождение еще в период Асука, предшествующий периоду Нара, и наличие в ней троекратного повтора в самом деле свидетельствует о ее древности [Нихонсёки, 1997, с. 418]. Судя по содержанию, это одна из песен свадебного обряда, восхваляющая жилище новобрачных. В средневековых поэтиках она считается первым образцом
поэзии пятистиший, а Сусаноо, ее сложивший, соответственно, первым поэтом-творцом.
Два основных памятника, последовательно изложившие древнеяпонские мифы, обладают одной особенностью - они включают в свою художественную ткань все сюжеты, устраивающие составителей с идейной, композиционной или иной точки зрения, независимо от их происхождения. Эта же черта присуща многим европейским сказкам. Здесь также нужно признать справедливость слов Е.Г. Светлова о противоречивом характере самих памятников: «Значение этих двух сочинений для понимания древней Японии нельзя переоценить. «Кодзики и «Нихонсёки» - это и самые ранние письменные памятники, и начало японской литературы, и первостепенной важности исторические источники, и ценнейший ориентир в изучении религиозных представлений японцев древности. но в тоже время это, возможно, один из наиболее ранних в истории человечества образцов политически мотивированного искажения исторического процесса, тенденциозного подбора и обработки мифов и старинных преданий в интересах обоснования права царского дома Ямато на власть» [Светлов, 1994, с. 87].
Библиографический список
1. Вовин, А.В. Язык японской прозы второй половины XI в. [Текст]: автореф. дис. ... канд. филол. наук / А.В. Вовин. - Л., 1987.
2. Горегляд, В.Н. Японская литература VIII-XVI вв. [Текст]/ В.Н. Горегляд // Японская литература VIII-XVI вв. - 2-е изд., испр. и доп. - СПб.: Петербургское востоковедение, 2001.
3. Колпакчи, Е.М. Древнеяпонский литературный язык по памятникам эпохи Нара (УШв.) [Электронный ресурс]: дис. ... д-ра филол наук / Е.М. Колпакчи. - М., 1945.
4. Нихонсёки, Анналы Японии [Текст]: в 2 т. / Нихонсёки; пер. и ком. А.Н. Мещерякова, Л.М. Ермаковой.- СПб.: Гиперион, 1997. - Т.1.
5. Светлов, Г. Колыбель японской цивилизации: История. Религия. Культура. [Текст] / Г. Светлов // Колыбель японской цивилизации: История. Религия. Культура. - М.: Наука, 1994.
6. Черевко, К.В. «Кодзики» («Запись о деяниях древности»), VIII в., и становление японского письменно-литературного языка [Электронный ресурс]: дис. ... д-ра филол. наук / К.В. Черевко. -М., 2004.
7. Furuta, T. Kokugogakusi [Text]/T. Furuta Kokugogaku-si. ed. by Tokyo Daigakusyuppan.-Tokyo, Japan, 1997.
8. Ikeda, D. On the Japanese Classics. Conversation and Appreciations[Text] / D. Ikeda: Transl. by B. Watson.
- N.-Y.; Tokyo, 1979.
9. Konishi, J. A history of Japanese literature [Text] / J.Konishi // A history of Japanese literature. Volume one. The archaic and ancient ages. ed. by E. Miner.-Princeton. - New Jersey-USA: Princeton University Press, 1984.
10. Seeley C. A history of writing in Japan [Text]/C. Seeley // A history of writing in Japan. Ed. By E.J. Brill. -Netherlands, 2000.
Список источников примеров
1. Кодзики. Запись о деяниях древности [Текст]: в 2 т.
- СПб.: Кристалл, 2000. - 2 т.
2. Нихонсёки. Анналы Японии [Текст]: в 2 т. - СПб.: Гиперион, 1997. - Т.1.
УДК 811.133.1 ББК 81.471.1-3
Н.И. Сальникова
ТИПЫ САМОПРЕЗЕНТАЦИИ В ИНТЕРНЕТ-ДИСКУРСЕ, ОБУСЛОВЛЕННЫЕ ФАКТОРОМ КАНАЛА КОММУНИКАЦИИ
(на материале франкоязычных сайтов )
В статье уточняется понятие самопрезентации в когнитивно-дискурсивных параметрах, обосновывается выделение двух типов самопрезентации в Интернет-пространстве, а именно: свободной и режиссируемой самопрезентации. Критерием к выделению данных типов является фактор эксплицированных регламентирующих средств, значительно обуславливающих форму и содержание самопрезентации. Устанавливаются некоторые основные способы эффективного порождения и управления процессами интерпретации самопрезентации в Интернет-пространстве.
Ключевые слова: самопрезентация; Интернет-пространство; сайт; персональный профиль
N.I. Salnikova
TYPES OF SELF-PRESENTATION IN THE INTERNET DISCOURSE CONDITIONED BY THE FACTOR OF THE CHANNEL OF THE COMMUNICATION ( BASED ON THE FRENCH WEB-SITES)
The article gives a definition of self-presentation in its cognitive and discursive aspects. Two types of self-presentation in the Internet discourse have been defined as - self-managed and other-managed ones. The availability of any managing mechanisms serves as a criterion for such a classification. Some general methods of an effective creation and management of the interpretation processes of a web self-presentation have been delineated.
Key words: self-presentation; Internet-space; web-site; personal profile
В последние десятилетия феномен самопрезентации привлекает особое внимание в коммуникативно и прагматически ориентированных исследованиях, что обусловлено интересом к изучению языковой личности в условиях различных коммуникативных ситуаций в русле антропоцентрически ориентированной когнитивно-дискурсивной парадигмы современной лингвистики.
Самопрезентация представляет определенный способ представления субъектом рече-
мыслительной деятельности самого себя путем дискурсивного моделирования образа в прагматической ситуации общения. Дискурсивное моделирование предполагает наличие таких признаков у дискурсивного образования/текста, как трансфразовость, когерентность, концептуальная и контекстуальная обусловленность, целенаправленность, ограниченность во времени, действенность, интерактивность и диалогичность. Важной характеристикой является также то, что дис-
© Сальникова Н.И., 2010
