CC BY
203
УДК 801(045)
Е. А. Ковалева
«ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ ДИСКУРС» В ПОЭЗИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА: КАЖУЩИЙСЯ ПАРАДОКС
Аннотация. В статье рассматривается понятие дискурса поэтических текстов Серебряного века, выявляемого по лексическим сигналам. Нами анализируются основные направления в изучении дискурса в лингвистике, выделяется «железнодорожный дискурс» как одна из разновидностей дискурсов.
Ключевые слова: антропоцентризм, дискурс, железная дорога, культура Х1Х -начала ХХ в., поэтический текст, Серебряный век.
Abstract. The article considers the notion of discourse of the Silver Age poems, with the features of discourse revealed by lexical signals. The author analyses the principal lines of discourse investigation in linguistics and emphasizes a “railroad discourse” as a form of discourse.
Key words: anthropocentrism, discourse, railroad, the culture of XIX - early XX cent., poetical text, the Silver Age.
Современная наука обращается к антропологической проблематике. В центре внимания оказывается деятельность человека, его познание и понимание процессов, происходящих во внешнем и внутреннем для него мире, поэтому антропоцентрическая парадигма выступает одним из главных параметров современной лингвистики. Антропологическая ориентация лингвистики последних лет требует постоянного внимания исследователей к изучению тесной связи языка и бытия человека - человеческого познания, мышления, культуры. Учет «человеческого фактора» в языке закономерно приводит к мысли о существовании особого языкового мировидения, о языке как выразителе духа народа, которую сформулировал в начале XIX в. В. Гумбольдт: «Язык всеми тончайшими фибрами своих корней связан с народным духом, и чем соразмернее этот последний действует на язык, тем закономернее и богаче его развитие» [1, с. 169].
В последние десятилетия исследователи уделяют внимание созданию целостной концепции соотношения языка и мышления, языка и культуры (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, Г. В. Колшанский, Е. С. Куб-рякова, Ю. С. Степанов и др.). С этими задачами связано укрупнение научного объекта - переход от исследования текста к изучению дискурса и тех дискурсивных практик, которые им обслуживаются, к анализу полидискурсивно-сти текста, особенно художественного.
Термин «дискурс» (фр. discours, англ. discourse) получает широкое распространение в 70-80-х гг. XX в. и употребляется в значении «речь», «речевая деятельность», «функциональный стиль», выступая при этом как синонимичный им.
В лингвистике понятие «дискурс» рассматривается в двух аспектах: коммуникативно-дискурсивном (Б. Э. Азнурьян, Б. М. Гаспаров, Т. М. Николаева, П. Серио, М. Фуко и др.) и когнитивно-дискурсивном (Ю. Д. Апресян, Н. Д. Арутюнова, В. З. Демьянков, Е. С. Кубрякова, О. Г. Ревзина, Ю. С. Степанов, Н. Е. Сулименко и др.).
Центральным является понятие дискурса с точки зрения Ю. С. Степанова, утверждающего, что «дискурс существует прежде всего и главным образом в текстах, но таких, за которыми встает особая грамматика, особый лексикон, особые правила словоупотребления и синтаксиса, особая семантика, - в конечном счете - особый мир... Каждый дискурс - это один из “возможных миров”» [2, с. 8, 45].
Одним из ведущих признаков дискурса является тематический. Тема в дискурсе важна не сама по себе, она находится в центре внимания субъектов мышления и говорения, поэтому Н. Е. Сулименко говорит о том, что «дискурс оказывается не только тематически обусловленным, связывающим совокупность текстов «на заданную тему», но и отражает их связи по серии иных оснований, попадающих в фокус внимания адресанта, адресата и исследователя дискурса» [3, с. 93].
«Прозаический» и сугубо прагматический, на первый взгляд, «железнодорожный дискурс» неожиданным образом оказывается органично вписанным в универсальную мифологическую и в этнически ориентированную картину мира. Железная дорога явилась новым способом освоения пространства человеком, использование этого средства передвижения стало его жизненной потребностью, нуждающейся в своей лексической объективации и положившей начало формированию нового типа дискурса - «железнодорожного», в терминах которого стали осмысляться самые разнообразные явления, включая и психические, ментальные и т.д. Ср., например, использование номинаций железной дороги у современных авторов (В. Пелевин. Желтая стрела).
«Железнодорожный дискурс» - это совокупность интерпретационнотематически и культурологически связанных текстов, представляющих в своем «лексиконе» один из «возможных» миров, центральным концептом которого выступает концепт «железная дорога», его концептуальные слои и концептуальные признаки, и по совокупности признаков «железнодорожный дискурс» соотносим с поэтическим дискурсом.
Культурологи и философы считают, что на рубеже Х1Х-ХХ вв. культура становится чисто городской, а железная дорога - это преимущественно городское благоприобретение. На рубеже Х1Х-ХХ вв. у людей все чаще возникала необходимость передвигаться на дальние расстояния. И этому способствовал целый ряд причин, непосредственно связанных с экономическим ростом в стране, увеличением численности населения, повышением материального благосостояния избранных слоев общества, постоянно увеличивающимся интересом к «освоению» невиданных ранее земель и необходимостью быстрого и безопасного передвижения. Такая возможность была найдена с изобретением поезда, что помогло облегчить преодоление пространства. Этот вид транспорта был настолько удобен, что прочно и надолго вошел в жизнь общества, что обусловило становление соответствующего культурного концепта и его художественное осмысление. В конце Х1Х - начале ХХ в. железная дорога выступала в качестве знака, в котором закодирована информация о социальном статусе пассажира, о его образе жизни, имущественном положении (например, «На железной дороге» А. Блока), поэтому данный вид транспорта стал наделяться символическим значением.
Железная дорога является символом, поэтому имеет особый смысл и значение (проявляющиеся индивидуально при помощи психических процессов), которые закрепляются в текстах. Изучение поэтического представления
новой реалии, исследование включения связанных с ней номинаций в поэтический текст представляется особенно интересным, ибо таким образом в малом текстовом объеме можно обнаружить сжатые, концентрированные смыслы, связанные с осмыслением новых ситуаций. Образ железной дороги можно встретить в произведениях авторов начиная с Х1Х в. и по сегодняшний день:
Н. А. Некрасова, Л. Н. Толстого, А. Блока, О. Э. Мандельштама и др., но начиная с поэзии Серебряного века мы можем говорить о специфике «железнодорожного дискурса» как того возможного мира, который демонстрирует тематическую общность при освещении сходных и сопоставляемых событий и любых других, осмысляемых через его номинации и представленных в художественных текстах.
Мы считаем, что именно поэтический текст позволяет наиболее полно увидеть способы лексической разработки концептов «железнодорожного дискурса» в поэзии Серебряного века и проследить процесс «приращения смысла» и возникновения ассоциативных значений, понять, как индивидуальные образы остаются в долговременной памяти носителей национальной культуры. Например: «И глохнет свисток повторенный, // А издали вторит другой, // И поезд метет по перронам // Глухой многогорбой пургой». (Б. Пастернак. «Вокзал», 1913). Поезд удаляется бесшумно, об этом говорит и употребление слова-ассоциата глухой с текстовым значением «беззвучный, тихий». Поезд сливается с пургой, в которую он выехал (эпитет «многогорбая» относится и к пурге, и к наметенным ею сугробам, и к вагонам поезда). Следовательно, поезд концептуализируется как одна из природных стихий (пурга).
По мнению Ю. Н. Караулова, именно поэтический текст является результатом языковой деятельности автора как субъекта эстетики и культуры [4]. В стихотворении преобладает образное выражение смыслов, которое носит более субъективный характер по сравнению с прозаическим текстом, потому что язык поэзии более ассоциативен, и созданные поэтические образы закрепляются в памяти благодаря лексической экспликации. Это подтверждается точкой зрения Л. Ф. Тарасова, считающего лексический уровень самым важным в поэтической речи [5]. К. Э. Штайн утверждает, что «поэзия аккумулирует и фактически содержит в себе ключевые научные и художественные идеи своего времени» [6, с. 12]. О поэтической речи как высшей степени проявления свободы языка, скрытых в нем потенций писал также И. Бродский.
При порождении текста сознание поэта не просто дублирует с помощью знаковых средств отражаемую реальность, но выделяет в ней значимые для субъектов признаки и свойства, конструирует их в идеальные обобщенные модели действительности, поэтому одной из особенностей поэтического текста является лаконизм и высокая информативная насыщенность, способность передавать большой объем информации в малом текстовом фрагменте, а также представление актуального для общества объекта реального мира (в нашем случае - железной дороги) определенной эпохи с неожиданной стороны. Особенности индивидуального стиля автора, складывающиеся из предпочтений в выборе способов выражения отношения к действительности, дают ключ к пониманию его концептуальной картины мира, без адекватного восприятия которой невозможно глубинное понимание смысла. Например, в поэзии Д. Бурлюка и В. Хлебникова различно представление поезда. Так, в
творчестве Д. Бурлюка поезд чаще всего представлен как музыкальный инструмент (скрипка): «Под ногами зачастую видим бездну разлитую // Над мостами не всегда блещет колкая звезда // Ночи скрипка часто визгом нарушает тишину // Прижимается ошибка к темноглазому вину (Д. Бурлюк. «Под ногами зачастую...», 1914).
В примечаниях читаем следующее: скрипка - поезд, ошибка - возможность катастрофы, вино - окно. В «Словаре символов» В. Копалинского находим, что «вино символизирует скрытность» [7, с. 40], а окно является семиотическим объектом, отделяющим пассажира от внешнего мира, т.е. это «грань», за которой можно скрыться. Следовательно, последнюю ассоциацию (вино ^ окно) следует понимать как возможность спрятаться от внешнего мира. Поезд ассоциируется со скрипкой, потому что при резком торможении возникает резкий скрип (визг), похожий на некоторые звуки скрипки (фоносемантическая ассоциация).
В творчестве В. Хлебникова поезд представлен зооморфным гештальтом (змея): «И мы, в деревья скрывшись, как в пещеру, // Были угасших страхов пепелище. // Мы уносили в правду веру. // А между тем рассудком нищи // Змеем пожирались вместо пищи» (В. Хлебников. «Змей поезда», 1910).
Смысл поэтического текста не может быть формализован и представлен с помощью какого-либо одного и единого для всех понятия или знака, поэтому следует говорить о смысловом поле, которое образуется сетью индивидуальных концептов, не зафиксированных в словаре. Для каждого читателя смысл одновременно и объективен, поскольку связан с культурными концептами и системой ценностей определенной культуры, и субъективен ввиду его ориентации на личностный тезаурус. Семантическая характеристика языкового выражения в поэтическом тексте устанавливается на основе таких факторов, как уровень конкретности представления и восприятия ситуации, относительная выделенность конкретных языковых единиц и выбор точки зрения на описываемую ситуацию, что подтверждается авторами «Краткого словаря когнитивных терминов»: «Полный потенциал значений языкового выражения реализуется только при его интерпретации слушающим» [8, с. 23], а интерпретировать одну и ту же ситуацию, по мнению И. М. Кобозевой, можно по-разному «в зависимости от целого ряда факторов - прежде всего от того, что в ней для человека является значимым» [9, с. 248]. Для понимания и правильной интерпретации поэтического текста недостаточно только знания языка, необходимо также обладание знаниями в самых разных сферах деятельности человека и определенный культурный уровень.
Например, в индивидуально-авторском представлении С. Черного встречаются фелинологические коды элементов «железнодорожного дискурса»: «Наш трамвай летел, как кот, // Напоенный жидкой лавой. // Голова рвалась вперед, // Грудь назад, а ноги вправо» (С. Черный. «Пуща-водица», 1911).
Уподобление трамвая коту связывается поэтом с двойственностью в мифологической системе. Эта двойственность проявляется в следующем: с одной стороны, кот - образ необыкновенной жизненной силы, а с другой -кот рассматривается как помощник дьявола. Чаще всего такой образ представлен в виде черного кота, но в поэзии С. Черного кот «огненно-рыжий» (на что указывает использование слова-ассоциата лава с определенной цветовой семантикой). В данном текстовом фрагменте использованные лексемы
свидетельствуют об опасности (летел, лава) и неопределенности, непредсказуемости («Голова рвалась вперед, // Грудь назад, а ноги вправо» - это движение трамвая на повороте), что вызывает страх.
Представление трамвая в виде кота ассоциативно связывается поэтами Серебряного века с «усами», которые и для кота, и для трамвая очень важны. Пантограф (устройство, обеспечивающее токосъем с контактной сети) в ассоциативно-вербальной сети воссоздает образ морды кота по принципу сходства форм (треугольник).
Кроме того, на семантическую реализацию единицы активно влияет контекст, который включает в себя индивидуализацию и дополнение смысла, а также создание правильного его понимания. Следовательно, образование актуального (индивидуального, окказионального) смысла слова представляет собой контекстуально обусловленное семное варьирование значения. Например, в поэзии Серебряного века железная дорога может быть описана с помощью номинаций железнодорожного дискурса по-разному в зависимости от поэтического представления реалии: «Черные деревья растрепанными метлами // Вымели с неба нарумяненные звезды, // И красно-рыжие трамваи, погромыхивая мордами, // По черепам булыжников ползут на роздых» (Э. Багрицкий. «Дерибасовская ночь» (Весна), 1915). В данном отрывке лексема «трамвай» сравнивается с крупным животным, на что указывает употребление соответствующих слов-ассоциатов (морда, ползти), которые имеют соответственно узуальные значения - передняя часть головы животного и очень медленное передвижение с грохотом и шумом (погромыхивая - фонетическая ассоциация). Эти номинации свидетельствует об огромных размерах трамвая. Упоминание о красно-рыжем цвете говорит о яркости, а яркие цвета привлекают, притягивают, но свидетельствуют о приближающейся угрозе и опасности.
В художественном тексте поэт способен увидеть окружающий мир и эмоционально отразить то, что не укладывается в рамки ранее увиденного, в результате чего, по мнению И. Я. Чернухиной, под влиянием авторского замысла появляются идеальные образования, которые поэт передает в тексте. Эмоция в стихотворной речи достигает такой высокой интенсивности, что эмоциональная окраска прослеживается в каждом слове.
Эмоциональный строй стихотворения создает «поле напряжения» [10, с. 25], которое в совокупности с семантической, ассоциативной и композиционной организацией текста обусловливает не только целостность этого текста, но и целостность созданного образа. Предпосылкой ее создания выступает система и семантика ключевых слов культуры, связанных с обозначенным явлением, характерным для каждой эпохи, ассоциаций, отражающих «дух времени».
«Дух времени» проявляется в том, что в текстах определенного периода закрепляется актуальное для общества событие. Например, для конца Х1Х -начала ХХ в. таким событием стала железная дорога. Новизна, актуальность и значимость реалии для определенного периода (в нашем случае - железной дороги) позволяют рассматривать реалию как часть культуры, потому что «человек живет в контексте культуры. Она является для него “второй реальностью”. Он создал ее, и она стала для него объектом познания... Чтобы в нем разобраться, нужно проанализировать метаязык культуры» [11, с. 3]. Можно предположить, что этот язык располагает своим достаточно определенным
набором знаков и правилами их комбинации, т.е. для культуры характерен «культурный» словарь, который является «ключом», и если его правильно интерпретировать, то можно прочитать и понять культурную информацию.
На наш взгляд, цель любого текста, в том числе и поэтического, - представление знакомой ситуации или объекта реального мира с неожиданной стороны, т.е. концепт «железная дорога», явившись новой реалией для культуры и жизни общества эпохи конца Х1Х - начала ХХ вв., закрепляется в поэтических текстах и отражает индивидуально-авторское представление названного концепта. Ср.: «Вокзал, несгораемый ящик // Разлук моих, встреч и разлук. // Испытанный друг и указчик, // Начать - не исчислить разлук» (Б. Пастернак. «Вокзал», 1913). В приведенном поэтическом фрагменте семантический ореол образа вокзала включает как денотативные признаки реалии, так и смыслы, соотносимые с личностным опытом авторов, связанных с описываемым зданием, причем номинация представлена как обозначение не просто железнодорожного здания, а как близкого друга, с которым связано много воспоминаний.
Таким образом, для изучения дискурса необходимо проникнуть в культуру и в среду, в которых появляется исследуемый текст, и рассмотреть, осмыслить, понять условия порождения того или иного текста. Дискурсы не бывают нейтральными, в каждом высказывании можно увидеть культурную обусловленность. Любое высказывание можно связать с характеристиками, особенностями, интересами, присущими тому или иному обществу или определенной социальной группе. Это подтверждается авторами «Англо -русского словаря по лингвистике и семиотике», которые при рассмотрении дискурса учитывают тематический, культурный признаки названного понятия [12].
Исконно символическая природа города и, как следствие этого, его ми-фогенность закономерно приводят, с одной стороны, к превращению железной дороги в емкий культурный символ, а с другой, к тому, что этот символ становится наследником традиционных культурно-мифологических смыслов. Концепт «железная дорога» становится элементом поэтического сознания, самосознания конца Х1Х - начала ХХ в. и закрепляется в поэтических текстах Серебряного века.
Список литературы
1. Гумбольдт, В. Язык и философия науки / В. Гумбольдт. - М. : Прогресс, 1985. -451 с.
2. Степанов, Ю. С. Альтернативный мир, Дискурс, Факт и принцип Причинности // Язык и наука конца 20 века : сб. статей. - М. : Рос. гос. гуманит. ун-т, 1995. -С. 35-73.
3. Сулименко, Н. Е. Текст и аспекты его лексического анализа : учеб. пособие / Н. Е. Сулименко. - СПб. : Изд-во политехн. ун-та, 2007. - 212 с.
4. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность / Ю. Н. Караулов. - М. : КомКнига, 2006. - 264 с.
5. Тарасов, Л. Ф. Поэтическая речь (типологический аспект) / Л. Ф. Тарасов. -Харьков : Изд-во Харьков. ун-та, 1976. - 137 с.
6. Штайн, К. Э. Принципы анализа поэтического текста : учеб. пособие / К. Э. Штайн ; РГПУ им. Герцена ; СГПИ. - СПб. ; Ставрополь, 1993. - С. 12.
7. Копалинский, В. Словарь символов / В. Копалинский ; пер. с пол. В. Н. Зорина. - Калининград : ФГУИПП «Янтар. сказ», 2002. - 267 с.
8. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова, В. З. Демьянков,
Ю. Г. Панкрац, Л. Г. Лузина. - М. : Филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 1998. - 245 с.
9. Кобозева, И. М. Лингвистическая семантика : учебник / И. М. Кобозева -Изд. 2-е. - М. : Едиториал УРСС, 2000. - 350 с.
10. Чернухина, И. Я. Общие особенности поэтического текста / И. Я. Чернухина. -Воронеж : Изд-во ВГУ, 1987. - 200 с.
11. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. - 2-е изд., испр. -М. : Языки русской культуры, 1999. - 895 с.
12. Баранов, А. Н. Англо-русский словарь по лингвистике и семиотике / А. Н. Баранов, Д. О. Добровольский. - М. : Азбуковник, 2001. - 640 с.
Ковалева Елена Александровна преподаватель, кафедра русской филологии и методики преподавания русского языка, Оренбургский государственный университет; аспирант, Российский государственный университет им. А. И. Герцена (г. Санкт-Петербург)
Kovalyova Elena Alexandrovna Lecturer, sub-department of Russian philology and Russian language teaching methodology, Orenburg State University; postgraduate student, Russian State University named after A. I. Gertsen (Saint-Petersburg)
E-mail: alena17051983@yandex.ru
УДК 801(045)
Ковалева, Е. А.
«Железнодорожный дискурс» в поэзии Серебряного века: кажущийся парадокс / Е. А. Ковалева // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Гуманитарные науки. - 2011. - № 2 (18). - С. 85-91.
