CC BY
29
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
УДК 371
ЗАЧЕМ РОССИИ СТОЛЬКО УНИВЕРСИТЕТОВ?
Ключевые слова: дискуссия: В. Мау, В. Фадеев, Л. Якобсон, А. Кутузов, И. Ященко, О. Смолин. В статье изложены материалы дискуссии о трендах развития высшей школы России.
Информационно-аналитическая программа на данную тему прошла на ТВЦ в рамках телепроекта «Тем временем» с Александром Архангельским. Гости программы: Владимир May -ректор Академии народного хозяйства; Лев Якобсон - первый проректор ГУ-ВШЭ; Валерий Фадеев - главный редактор журнала «Эксперт»; Александр Кутузов - ректор Московского гуманитарного педагогического института; Иван Ященко - директор Московского центра непрерывного математического образования; Олег Смолин - депутат Государственной Думы, зампредседателя Комитета по образованию ГД РФ.
С января 2011 г. вступил в силу новый Федеральный закон о лицензировании высших учебных заведений. Многие российские университеты не смогут получить новую лицензию, так как правительство взяло курс на сокращение количества вузов. По мнению экспертов, на всю Россию насчитывается не более 100 университетов, в которых учат качественно. Хотя даже они в международных рейтингах не выбираются за пределы второй сотни. Но при этом российские вузы растут как грибы. Всего их, включая частные, чуть меньше 1500. Вторая причина, на которую ссылаются сторонники селекции, демографическая яма, в которую мы попали всерьез и надолго, как минимум до 2020 г.
Уже сегодня многие институты зачисляют студентов с крайне низким баллом ЕГЭ, заранее настраиваясь на выпуск специалистов-троечников. Таким университетам, особенно педагогическим, предлагают операцию присоединения. Они входят в состав успешных вузов на правах филиалов и постепенно растворяются в них. Говоря учеными словами, появляются многоуровневые образовательные комплексы.
Проблемы, на которые ссылается Минобразования реальные, но многие оппоненты реформы жестко возражают: никакая это не реформа, потому что не предложена новая цель: подо что,
под какую задачу мы проводим вивисекцию? Почему опять идем путем механического отсечения, а не содержательного прорыва? Кто прав в этом споре? Не приведет ли закрытие вузов к потере традиций российской высшей школы? И существуют ли эти традиции? Стоит ли их так оберегать? Каким образом вывести российское высшее образование в мировую конкурентную среду? Об этом размышляют гости программы.
- В чем суть слухов, что все университеты сократят, оставят всего 50, и куда мы будем своих детей отдавать?
О. Смолин: Я читал два года назад заявление
А. Фурсенко, что вузов у нас более 1000, нужно чтобы осталось 150-200. Тогда же я написал министру образования по всем правилам депутатский запрос, единственное, что я себе позволил, я привел в нем цитату из Д. Медведева: «Не надо кошмарить» образование. Потом я прочитал в Федеральной целевой программе по развитию образования на 20112015 гг., что студенты у нас сегодня составляют 71% от общего числа получающих профессиональное образование, а через 5 лет наши блестящие успехи будут заключаться в том, что студенты будут составлять 50%. Если учесть, что мы в демографической яме, то студентов предполагается ополовинить. В Госдуме, выступая в международный день студента, я назвал эту затею безумной и готов обосновать, почему я так считаю.
Л. Якобсон: У нас сегодня, я хочу напомнить, из 17-летних где-то под 90% уже поступают в вузы. При этом 17-летних сегодня у нас примерно на треть меньше, чем было 5 лет назад. А еще через 5 лет 17-летних у нас будет половина от того числа, которое было 5 лет назад. Второй аспект - нужно ли сокращать ту долю выпускников школ, которая пойдет в вузы? У меня к этому очень неоднозначное отношение. Другое дело, что нельзя оставлять их как сейчас, нужно менять саму систему образования, а не механически рубить, хотя
есть разные мнения. И, наконец, третий очень важный аспект - как сокращать? Просто «отстреливать» вузы или через один, или по какому-то другому принципу? Или объединять? Как объединять? Что это за собой повлечет?
И. Ященко: Здесь важно, с каких позиций подходить к оценке необходимого количества университетов или вузов вообще. То есть не исходить из позиций, что вот нам надо их сократить, а нужно решить, сколько нам их надо и для чего. И, как небольшой штрих, я бы сказал такую вещь: ЕГЭ, как бы мы к нему не относились, выявил, например, что в Москве сдающих ЕГЭ по физике гораздо меньше, чем бюджетных мест в технических вузах или людей, которые в ЕГЭ по математике смогли решить только простейшие задачи, за которые в советские времена с трудом ставили «четверку»; опять-таки в разы меньше чем людей, поступающих в технические вузы на математические специальности в ряд педагогических вузов. То есть у нас возникает ситуация, что в педагогические вузы на учителя математики идет человек, который сам недотягивает до школьной «четверки». Здесь маскируется проблема, что если мы скажем, что имеется некий нижний порог, без которого человек не может идти, скажем, на ракетостроение или на учителя математики, то окажется, что таких людей, например, не будет. Государство должно задуматься, чтобы заняться их подготовкой и обеспечением кадрами этих университетов. То есть механический вопрос сокращения вузов - это вопрос, который ставится, как будто мы рассматриваем университет как отстойник для некоторого множества выпускников школ, студентов. Получается, что сокращать нужно, но давайте подумаем как налогоплательщики: нужно ли нам, чтобы мы платили за обучение человека, который не имеет школьной «четверки» как учитель математики.
Л. Якобсон: Проблема не только с учителями математики. На ведущие технические специальности сегодня попадают действительно люди со школьной «тройкой» по математике и физике. Но не в малой степени это прямое следствие инфляции псев-доэкономического и псевдоюридического образования, которые оттягивают тех, кто мог бы нормально учиться и потом нормально работать.
В. Фадеев: Я думаю, что проблема не в демографии, хотя, конечно, понимаю, что это объективный фактор. У нас последние 20 лет доминирует идея - в меньшей степени что-нибудь со-
здать, в большей степени что-нибудь устранить. У нас очень много вузов, и почти 90% молодых людей в них учатся. Это же странно, думает власть, это же неестественно, и вузы, конечно, отвратительные, довольно большая часть из них дает знания низкого качества, давайте их уничтожим. Надо же что-то делать, как-то демонстрировать деятельность, и, наверное, хорошая демонстрация деятельности - это уничтожение половины российских вузов. Можно будет отчитаться, показать по телевизору. Но при этом вопрос - зачем нужно высшее образование - остается за скобками. Поскольку нет, как мне кажется, никакой осмысленной долгосрочной стратегии, то становится непонятно, зачем нужно высшее образование. Вот вы говорите, что троечники идут учителями работать, так ведь у нас серьезные проблемы и со средним образованием. Среднее образование деградирует в большинстве своем. Учителя не востребованы, зарплаты низкие, престиж учителя падает и т. д. Проблема не в том, чтобы отсечь от педагогических вузов бестолковых абитуриентов, а в том, чтобы сделать привлекательной работу учителя, тогда толковые абитуриенты пойдут в вузы и тогда будет не «четверка», а «пятерка» по математике. Но этим никто не занимается.
- Такой поток информации, что не знаешь, чему верить, а чему нет. Правда ли, что предлагается значительную часть педагогических вузов превратить в колледжи или растворить в крупных университетах?
А. Кутузов: Предложений много самых разных, самых неожиданных и, вообщем-то, логически необоснованных. Но я надеюсь, что вряд ли повторятся ошибки, которые Россия уже делала, когда закрывались педвузы, а через 10 лет мы вынуждены были воссоздавать их заново. Вернусь к главной проблеме. До тех пор, пока общество будет воспринимать любые заявления власти в связи с проблемой сокращения, до тех пор не будет никакого решения проблем, потому что государство прежде должно сформулировать, для чего все это делается. Если с точки зрения демографии
- совершенно не убедительно. Потому что с демографией мы уже много раз сталкивались.
- Вставая на позицию нормального государственного чиновника, я говорю: некачественные выпускники идут потоком из вузов в школы, на производства, многие крупные компании сталкиваются с тем, что кадры нужны, а брать неоткуда. Пять-шесть вузов выпускают конкурен-
тоспособных специалистов, и их список все знают заранее, а остальные предлагают не пойми кого. Т ак, может быть, лучше меньше да лучше, как учил Владимир Ильич?
В. Фадеев: Это не проблема хвоста самых плохих вузов, а проблема из пяти вузов сделать хотя бы 10, 20, а потом и 50 первоклассных. Это работа совершенно другого рода. Правильно было сказано, что значительная часть этих вузов на хвосте - это некие машинки по вымоганию денег у родителей. Так как там образование платное. Это не вопрос закрытия вузов, это вопрос распределения государственных финансов под определенные задачи.
В. May: Мне кажется, что дискуссия идет о разных вопросах. Их не надо смешивать. Во-первых, речь идет о сокращении вузов, а не о сокращении бюджетного финансирования. О том, чтобы обеспечить качественное образование и бюджетные деньги сконцентрировать в более ограниченном количестве учебных заведений, что достаточно логично. Во-вторых, речь не идет, насколько я понимаю, о закрытии вузов вообще, в том числе частных, коммерческих вузов. Спрос на образование сильно искажается, на мой взгляд, проблемой всеобщей воинской обязанности/ Воинская обязанность в постиндустриальном обществе, в городском обществе - феномен странный. Всеобщая воинская обязанность эффективна в обществе сельском, проводящем политику индустриализации, где служба в армии - это социальный лифт. Всеобщая воинская обязанность в условиях либерального подхода к альтернативной службе, как это есть в Германии, я считаю, это нечто иное. Таким образом, если вы хотите сократить число вузов, проще отменить всеобщую воинскую обязанность. Спрос на некачественное высшее образование сильно сократится. Наконец, еще один важный феномен состоит в том, что если уж у нас есть платное образование и только вузы дают отсрочку, то понятно, что дальше разные люди пойдут в разные заведения.
И не могу не прокомментировать вопрос о педагогическом образовании. Вы знаете, на мой взгляд, педагогический вуз - это абсурд. Человек в 17 лет не может выбирать специальность учителя. Педагогической должна быть магистратура. Человек должен взять гражданский бакалавриат, скажем, историк, математик, и если он хочет работать в школе, то уже в более осмысленном возрасте, в 20-21 год, может быть позже, поступит в
магистратуру, получив педагогическую квалификацию к своему гражданскому образованию.
A. Кутузов: Мне очень нравятся озвученные подходы, но у меня не проходит ощущение, что это экономизм в тяжелой форме, потому что существует понятие национальных образовательных традиций. Если мы ломаем эти понятия, я понимаю, что с экономической точки зрения категория достаточно абстрактная, мы создаем совершенно другое, но что - непонятно.
B. May: Вы были бы правы, если бы большинство поступающих в педагогические вузы шли работать в школу.
А. Кутузов: В моем вузе в течение трех-пяти последних лет, если создаются соответствующие условия, выпускники идут в школу.
Л. Якобсон: Мы ушли от сути темы. Вопрос не в том, сколько будет юрлиц с вывесками «вуз», вопрос в том, сколько будет ресурсов в системе высшего образования, как они будут управляться и какими будут результаты. Вот над этим как раз и надо думать. То, что система под влиянием демографического фактора в некотором смысле сожмется, да, так как не может при вдвое меньшем количестве студентов работать та же система. Для начала я напомню, в последние годы финансирование высшего образования у нас увеличивалось на 20%. Вдвое быстрее инфляции, намного быстрее, чем основная часть социальных расходов. Но используются эти средства безобразно. С этим, я думаю, все согласятся.
Что надо сделать, чтобы использовать их лучше? Во-первых, структурные сдвиги. По каким специальностям больше всего набирают? По моей родной экономике и управлению, это для справки, чтобы был понятен масштаб, в этом году на бюджетные места - 27 тыс. человек, на платные -43 тыс. Для сравнения: на все естественные науки где-то 12 тыс. человек, на приборостроение - 4 тыс. И где они в итоге работают? Я вам скажу - в магазинах продавцами, секретаршами. Об этом тоже надо думать. Здесь есть два варианта действия. Один вариант, который многие предлагают: секретарш надо готовить в школе секретарш, а не в вузе, продавца в школе продавцов, давайте ПТУ развивать, вузы закрывать. Мы в ВШЭ стоим на другой позиции, но эта позиция не может быть позицией слепого человека, который говорит: пускай и дальше все как есть. Мы говорим, нужна трансформация некоторой части этой системы, так называемое общее высшее образова-
ние. То есть та же система колледжей, как за рубежом, нормальных четырехлетних колледжей, а не ПТУ, переименованных в колледжи. Иначе мы будем иметь то, что имеем. Теперь, как с этим поступить - просто дать больше ресурсов слабеньким вузам, имя которым легион, где доктора плодят новых докторов. Значит, так или иначе надо исправлять систему управления этим, отсюда и идея присоединения. Я прямо скажу, я посочувствовал В. May, когда узнал, что под его начало перевели многочисленные кадровые центры бывшего РАГС, хотя они не худшие. Но как он их переварит, до сих пор не понимаю. Нам предлагают присоединять слабые вузы. Но это такая головная боль. Но в одиночку, сами по себе они не справятся. Вот как стоит вопрос.
О. Смолин: Я вспомнил, как лет 20 назад одна замечательная преподавательница экономики меня спросила: «Ты знаешь какая самая древняя профессия? Нет, это не то, что ты подумал. Мир возник из хаоса, а если был хаос, значит, были экономисты». Я хотел бы заметить, коллеги, что часто причину и следствие путают местами. Например, нам говорят, что в школы выпускники педвузов не идут, потому что педвузы их плохо готовят. Вот я думаю, что все присутствующие считают себя хорошо подготовленными. Хочу спросить, кто из вас, уважаемые коллеги, готов пойти в какую-нибудь провинциальную школу на оклад в 5-7 тыс.? Не надо путать причину и следствие! Как только в Питере В. Матвиенко скромно, чуть выше среднего по городу сделала зарплату в школах, там возникла другая проблема - как трудоустроить выпускников вузов, равно как и везде.
Теперь что касается бюджета и некоторых других данных. Я хочу напомнить, что рост числа студентов - общая мировая тенденция, смотрел данные Скандинавии, Южной Кореи, США. От 80 до 90% продолжают обучение на уровне высшего образования, правда, у нас это и колледжи тоже. Что касается бюджета. Данные Мирового банка: финансирование в Советском Союзе, 1970 год -7%, сейчас данные Минобрнауки - 4,2%, данные Общественной палаты - 3,5%. Значит, если мы хотим модернизироваться, надо повышать финансирование в два раза. Вместо этого нам предлагают сокращение вузов. И последнее, я не сторонник того, чтобы мы клеили липовые дипломы, я считаю, что путь должен быть другим: молодым людям нельзя закрывать путь в высшее образование, но если пришел в вуз - учись, не можешь -
уходи; наберешься ума - приходи, поступай и учись. 30 лет назад стипендия в вузе составляла 80% от прожиточного минимума, сейчас расчетная стипендия порядка 20%. Поэтому прежде студент учился и подрабатывал, а сегодня работает и подучивается.
В. Фадеев: По поводу расходов на образование и модернизацию. Вы сказали, что сейчас расходы на образование относительно доли в ВВП в два раза меньше, чем в советское время. Означает ли это, что если в два раза увеличить расходы на образование, то в них пойдет усиленно модернизация?
О. Смолин: По опыту 20-го века. Практически все страны, которые переживали экономическое чудо, я имею в виду, в частности, Германию, Японию, Советский Союз и отчасти Италию и Южную Корею, процедура везде была примерно одна и та же: сначала серьезное наращивание вложений в образование - через какое-то время экономический подъем.
В. Фадеев: Не кажется ли вам, что сначала принимаются серьезные решения, а потом начавшиеся процессы модернизации требуют иного качества образования и, естественно, расходов на образование? Наше образование, заметьте, откликнулось на то, что происходило в 90-е гг., появились новые кампании, новая экономика, потребовалось много юристов, экономистов, ... и мгновенно возник целый пласт новых вузов и новые факультеты.
О. Смолин: Если ограничиваться только вложением в образование, то деньги мы выбросим впустую. Если будет социальный заказ на современные технологии и модернизацию, то это другое дело. Проблема должна решаться комплексно...
- По поводу идеологии присоединения маленьких вузов к большим. Вы знаете, мне это напоминает анекдот. Столкнулись «Ока» и «Мерседес». Бортовой компьютер «Мерседеса» выдает надпись: обнаружил внешнее устройство, выполняю операцию «Присоединение».
И. Ященко: Я бы хотел вернуться к тому, что нам нужно обсуждать не формально, сколько нам нужно, а зачем. Если просто вкачать в существующую систему высшего образования деньги, на которые готовятся специалисты, которые нам не нужны, а только консервируют ситуацию, то это добром не кончится. Мне кажется, нужно использовать демографическую яму. Она не является причиной сокращения вузов, это повод для того,
чтобы провести это более или менее безболезненно. Разобраться с нашей позицией по армии, разобраться с нашей позицией, куда и зачем мы хотим направить выпускников, и в корне изменить отношение высшего образования к школе. Если раньше вузы хотели от школы денег, например, за подготовку выпускников к вступительным экзаменам, чтобы дети поступили к ним, то сейчас вузы бегают за школами, давайте мы поможем вам открыть какой-нибудь класс, чтобы дети пошли к нам. Но это должно стимулироваться не внутренней задачей самосохранения вуза, это наиболее бессмысленная трата бюджета, а стимулироваться выполнением той или иной государственной задачи, что вуз должен иметь ресурсы и шевелиться, если он имеет какую-то стратегическую задачу государства.
- Все-таки есть временной зазор между результатами модернизации на разных направлениях и переменой спроса в высшем образовании. Эти несколько лет могут привести к тому, что бюрократическим административным решением сократят вузы, а потом вынуждены будут опять открывать. Не может этого быть?
В. Фадеев: Если и будут какие-то жесткие решения, хотя я не верю в жесткие решения, которые реализует наша административная система, все равно Бауманский университет никто не сократит, Физтех никто не сократит. И не успеют сократить. Если страна, экономика развернет свой вектор, то все очень быстро встанет на свои места. Откуда это мощнейшее инженерное образование и образование в области естественных наук в России? Это связано с тем, что первые решения принимались еще в XIX в., это первая индустриализация России, развертывание системы вузов. Следующая череда - это уже советское время, это мощнейшая индустриализация, развитие науки, супермощный ВПК, который требовал миллионы новых кадров. Я уже говорил, в 1990-х гг. новой экономике потребовались юристы, экономисты, менеджеры, люди, которых позднее обидно назвали офисным планктоном. Система произвела огромное количество этих специалистов, некоторые из них вовсе не планктон, а выдающиеся специалисты. Но это был естественный ход развития событий. Теперь нужны серьезные долгосрочные политические решения. Пока эти серьезные политические решения не превратятся в работающую административную машину, что называется, пока они не будут воплощаться в
жизнь, проблема реформы образования останется вторичной, она останется на задворках, потому что нельзя будет сформулировать четко задание - зачем нужно реформировать систему образования и как.
А. Кутузов: Наша сегодняшняя дискуссия по поводу того, сколько вузов нужно и т. д., показывает одно, что вся система реформирования образования, которая сейчас воплощается в жизнь, причем как общего, так и высшего, не имеет серьезной логистики. Если бы была серьезная логистика, мы бы с вами с одной темы на другую не перескакивали, а знали бы, как этап за этапом реализуются те или иные задачи, если эти задачи будут сформулированы. И если это так, то реформы, к сожалению, не получатся. А мы же говорим о модернизации.
И к слову об Италии, о которой уже упоминалось, в стране порядка 623 вузов. Это в сравнении с Россией.
О. Смолин: А в царской России было порядка 150, то есть столько, сколько министр А. Фурсен-ко предложил оставить в России.
И. Ященко: Я бы хотел обратить внимание на важный аспект, без которого обсуждать качество вузовского образования невозможно. Как только вуз начнет готовить для кого-то, для государства, например, если это технический вуз, то он на 100% должен работать на государственный, но контролируемый заказ, а какие-то вузы работают на рынок. Когда студент в вузе будет учиться и понимать, что знания ему нужны, чтобы их применять, поменяется система его отношений с преподавателем. К сожалению, сейчас в абсолютном большинстве слабых вузов, и даже по многим предметам в сильных вузах, происходит следующее: студент понимает, что это ему точно не надо, а что еще хуже, то, что ему дают, он на 100% не усвоит. Тогда человек начинает врать или имитировать совместно с преподавателем деятельность. В огромном количестве вузов систему надо не просто модернизировать, а в разы перестраивать. Тогда пойдет реальное востребованное образование. И мы хорошо это видим, что даже на примере такой специальности, как математика, не нужная, не модная, но как только учишь хорошо, на лекции собирается по 200 человек. В ВШЭ открыли новый математический факультет, блестящий конкурс. Но зачем отдельный факультет, когда есть экономический? Кто туда пойдет? Вы знаете, прекрасно идут.
В. May: Я бы все-таки не преувеличивал историческую роль государства в подборе специалистов. Готовить инженеров по государственному заказу - это не лезет ни в какие ворота. Они нужны прежде всего частному бизнесу, а никак не государству. Требовать от государства: запланируйте нам, сколько специалистов какой специальности нам нужны, тоже абсурдно, поскольку на самом деле успешный человек не может и не должен работать по специальности. Успешный человек получает хорошее образование, а дальше адаптируется к тем вызовам, которые очень быстро меняются в современном мире. Именно поэтому опыт 20-40-х гг. абсолютно не применим для нас, когда высшая школа готовила специалиста на всю жизнь.
Главная задача учебного заведения - получить хороших абитуриентов, не испортить своего слушателя, а дальше дать им возможность развиваться. Поэтому образование XXI в. в отличие от прошлого - это образование в значительной мере индивидуальное, в какой-то мере возврат к образованию доиндустриальному, поскольку каждый человек, каждый студент должен уметь выбирать свою траекторию из набора, который ему предлагают.
- Как вы думаете, сколько вузов в стране с этой задачей справляются?
В. May: Вы знаете, считается, сколько хороших вузов было по состоянию на начало 80-х гг., столько и осталось. Я считаю, что это правда.
В. Фадеев: На сегодня у нас нет настоящих вузов, которые могли бы быть не только в десятке, но даже в тридцатке лучших мировых вузов. И это проблема для тех, кто хочет, чтобы их дети получали лучшее в мире образование у нас в России.
И. Ященко: У нас конкурс западных студентов
- учиться семестр по грантовой программе.
О. Смолин: Я не часто соглашаюсь с Владимиром Александровичем, но насчет индивидуальной траектории абсолютно с ним согласен. С одной оговоркой. Смотрите, что происходит: почему-то у нас в верхах существует представление о том, что большой университет непременно более эффективен, чем небольшой. Поэтому мы искусственно соединяем где-то на юге России педагогов с архитекторами, соответственно, дизайнеров с агрономами и думаем, что от этого качество образования повысится. Так вот, на мой взгляд, критерием не должна быть величина вуза, критерием должно быть то, какие преподаватели там работают и насколько они умеют обеспечить ту самую индивидуальную траекторию. Попытка
сливать всех со всеми приведет к понижению качества образования.
Л. Якобсон: Я хотел бы вернуться к тому, что сказал Валерий Александрович. Да, международные рейтинги несовершенны, но вот о чем он нам, по сути, напомнил: что играет решающую роль в этих рейтингах. Научная активность педагогического коллектива. Вот с этим у нас плохо. А это выводит нас еще на один сюжет, который, казалось бы, очень далек от заявленной темы, - сколько должно быть вузов. Есть ключевой вопрос, не только как учат, но и на основе чего учат: собственных исследований или по старым учебникам. Вузам стали давать больше денег на зарплату преподавателей как таковых, а средств на исследования нет по-прежнему или почти по-прежнему. А подняться над средним уровнем, не превратив каждого преподавателя или большинство в исследователей, невозможно. Вот в этом в основном глубочайшее отличие сегодняшней ситуации от того, что было в советское время. Вот я работал в МГУ, там просто нельзя было не писать. А сегодня и в МГУ можно не печататься.
И. Ященко: А я знаю вуз, в котором вместо того чтобы всем преподавателям в равной степени повышать зарплату, установили доплаты за рейтинги научных публикаций.
В. May: Академия народного хозяйства из заработанных средств всегда старается развивать научные исследования, но здесь есть одно но. Часто хорошие исследователи и хорошие преподаватели -это разные характеристики, а плюс к этому хороший преподаватель в прикладном образовании должен быть еще и хорошим специалистом в своем деле. В этом смысле здесь действительно очень важен баланс. Но опять же, все знают куда идти. Но при рейтингах или без рейтингов, вряд ли кто-то будет спорить, что те вузы, которые впереди по ЕГЭ, это действительно хорошие вузы.
- Справимся мы с той задачей, которую поставила перед нами история? Не механически сокращать количество университетов, а создавать условия для того, чтобы рынок образования, прежде всего высшего, двигался туда, куда движется экономика в целом?
В. Фадеев: Я думаю, что большинство из тех, кто не верит, что у нас что-то получится, уже живут за границей.
Л. Якобсон: Я бы согласился с этим ответом. Добавлю только, я привык выступать в роли критика Министерства образования, но хочу засви-
детельствовать, что они очень серьезно относятся к этой теме, никто не собирается механически уменьшать число вузов. Получится как всегда на три с плюсом. А чтобы получилось лучше, это уже не тема образования, а тема .качества нашего госуправления в целом.
В. May: Реальное что-то удается в стране обществу, когда есть спрос на то, что должно удастся. У нас в последнее десятилетие есть спрос на массовое некачественное образование, будет спрос и на высококачественное профессиональное образование. На мой взгляд, он связан с резким понижением цен на нефть и уходом нефтяной ренты, значит, будет нормально и с образованием. Если у вас много денег, вам не нужно хорошее образование.
В. Фадеев: У нас большая страна, много нефти и много, в связи с этим, денег. В XIX в. были приняты очень серьезные решения: о развитии Бакинского месторождения, приглашение ведущих западных специалистов, западного капитала. Эта система образования дала выдающихся нефтяников, выдающихся геологов. Мы освоили Урал, потом Западную и Восточную Сибирь. Это абсолютно инновационные стратегические решения, за счет которых страна живет уже 130 лет.
А. Кутузов: Я верю и надеюсь, потому что то историческое время, в которое мы живем, оно же не конечно, историческое время подвижно. Историческое время опирается на исторический
опыт народа и те перспективы, которые он перед собой ставит и видит. Если эти перспективы будут осознаны обществом и будет достигнут консенсус, тогда будет прорыв, потому что есть база. Если консенсуса не будет, тогда прорыва не будет и будет уже другое историческое время.
И. Ященко: Я верю в перспективы, потому что у нас до сих пор есть достаточное количество хороших преподавательских кадров. Их надо правильно использовать: как только объявляешь качественную программу, народ валом валит.
О. Смолин: Омар Хайям в переводе Шалвы Амонашвили:
Пока на школу не назначена цена,
Просить у власти хлеб она должна. Наверно, школа плохо власть учила,
Коль милостынью жить принуждена.
Если образовательное сообщество научит власть правильной образовательной политике, у нас пойдет все более или менее нормально.
А. Архангельский: Мы часто подменяем формальными вопросами вопросы содержательные. Сколько вузов должно быть? Скажите, для чего? Сколько живу, столько наблюдаю за реформами школьного образования, и все время обсуждается вопрос: а сколько лет учить в школе? Вы скажите, подо что вы ставите задачу и мы подсчитаем сколько нужно... Я думаю все согласны, сначала содержательные задачи, а после определение механизмов, которые к этим задачам ведут.
WHY DOES RUSSIA NEED SO MANY UNIVERSITIES?
The article describes the materials the discussion on trends in the development of higher education in Russia. Keywords: discussion: V. Mau, V. Fadeev, L. Jacobson, A. Kutuzov, I. Yashchenko, O. Smolin.
УДК 371
«ЛОМОНОСОВЫХ У НАС МОЖЕТ БОЛЬШЕ НЕ БЫТЬ...»
В статье изложены основные направления ректорского сообщества над новой редакцией проекта Федерального закона «Об образовании».
Ключевые слова: проект Федерального закона «Об образовании», развитие образования в России.
В МГУ им. М. В. Ломоносова состоялось заседание Российского Союза ректоров с участием президента РСР В. САДОВНИЧЕГО, министра образования и науки РФ А. ФУРСЕНКО, советника Президента РФ В. ЯКОВЛЕВА, полномочного представителя Правительства РФ
в Госдуме А. ЛОГИНОВА, директора Департамента науки, высоких технологий и образования Аппарата Правительства РФ А. ХЛУНОВА, руководителя Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Л. ГЛЕБОВОЙ, членов Совета РСР.
