CC BY
192
«Magister Dixit» - научно-педагогический журнал Восточной Сибири
№3 (15). Октябрь 2014 (http://md.islu.ru/)
УДК 81’4 ББК 81.055
Л. В. Слуднева
ЯЗЫКОВАЯ ИГРА КАК ПРИЕМ СОЗДАНИЯ СКРЫТЫХ СМЫСЛОВ
В данной статье рассматриваются некоторые типы коммуникативных ситуаций, в которых говорящие прибегают к продуцированию скрытых смыслов в игровых целях.
Ключевые слова: скрытые смыслы; языковая игра; непрямая коммуникация
L. V. Sludneva
LANGUAGE GAMES AS A MEANS OF CREATING IMPLICIT MEANINGS
The article deals with a number of communicative situations where speakers play language games to create implicit meanings.
Key words: implicit meanings; language games; indirect communication
Несмотря на то, что в лингвистической науке наблюдается заметное оживление интереса к проблеме скрытых смыслов, общепринятого понимания природы, а также системного описания используемых для их производства лингвистических механизмов, на сегодняшний день не существует. Следует указать и на отсутствие четких параметров, по которым проводится дифференциация наиболее часто употребляемых в контексте рассматриваемой проблемы понятий - «скрытые смыслы», «смысловая неопределенность», «смысловая неоднозначность», «смысловая двузначность», «имплицитность», «подтекст», «текстовая импликация» и пр. Сказанное указывает на необходимость дальнейшей разработки лингвистической теории скрытых смыслов и определяет актуальность настоящей статьи.
Одно из наиболее известных определений скрытых смыслов дается А.А. Масленниковой, которая считает, что к последним следует относить «всякий смысл, вербально не выраженный, но воспринимающийся адресатом как подразумеваемый и интерпретируемый им на основании языковой компетенции, знаний о мире и имеющихся в тексте показателей» [Масленникова, 1999, с. 6]. Отсутствие у скрытых смыслов материальной выраженности не означает, что
© Слуднева Л.В., 2014
<1.онихможносудитькакосодержаниибезформы»[Никитин，1984，с.144]. Особенностью данной формы, как считает исследователь, становится ее произ-водность «.. .от взаимодействия эксплицитного значения с совокупными условиями его реализации» [Там же].
В соответствии с еще одним определением скрытые смыслы представляют собой «.. .неоднородную по своему составу часть совокупной информации，передаваемой произвольным текстом естественного языка， не содержащуюся в тексте в явном виде，но сосуществующую с непосредственно выраженной … информацией，извлекающуюся или могущую быть извлеченной из данного текста -вне зависимости от ее характера，актуальности для того или иного участника общения и ее «запланированности» адресантом，а также от того, проявляется ли эта информация в изолированно рассматриваемом тексте или только при включении данного текста в более широкий контекст» [Кондрашова，2006, с. 245].
Потребности участников коммуникации в скрытых смыслах трактуются широко и связываются с достижением социальной и политической власти (N. Fairclough), стремлением к сохранению институциональных идеологий (Р. Водак), поддержанием определенного уровня качества в сфере науки (В.И. Карасик), «языковой самообороной» в обществах тоталитарного типа (А. Вежбицкая), обеспечением адекватной коммуникации внутри обособленных дискурсивных сообществ (J. Swales) и герметичных субкультур, необходимостью следовать социально-обусловленным ограничениям на ряд речевых действий. Обращение к скрытым смыслам может пониматься и как предотвращение вмешательства в личное пространство человека, защита конфиденциальной информации, а также стремление к коммуникативному лидерству.
Сказанное позволяет сделать вывод о том, что продуцирование говорящими и пишущими скрытых смыслов преследует определенные цели и представляет собой мотивированный, преимущественно отрефлексированный тип речевого поведения. Однако, согласно нашим наблюдениям, в определенных типах коммуникативных ситуаций продуцирование скрытых смыслов не преследует це-
лей, обозначенных выше. Отсутствие осознаваемой цели на «сокрытие информации» позволяет провести ряд аналогий с феноменом «языковая игра», одной из особенностей которой является отсутствие рациональных оснований ее функционирования [Гадамер, 1988, с. 148].
Рассматривая свойства и особенности игры, исследователи указывают на возможность ее протекания в рамках иных, возможных миров, осознания ее как «иного бытия» нежели обыденная жизнь [Хейзинга, 1997, с. 41]. Еще одно свойство игры - протекание в определенных границах времени, пространства и смысла, по добровольно принятым правилам, вне сферы полезности или необходимости. Среди других обязательных параметров игры называются ее добровольный характер, а также обязательное наличие ритма [Там же].
В отечественной лингвистике «языковая игра» получает осмысление как форма речевого поведения, в процессе которого «языковая личность, реализуя свои лингвокреативные способности, демонстрирует свой индивидуальный стиль.…》[Нухов, 1997, с. 137]. Л. И. Сапогова связывает понятие «языковой игры» со специфическим актом использования человеком его языковой способности «как системы потенциальных представлений для экспериментирования с разными уровнями языка с целью выявления . их неожиданных возможностей, позволяющих испытывать чувство радостного восхищения перед феноменом языка и осознания своей власти над ним» [Сапогова, 2003, с. 216].
По мнению исследователей, языковая игра предполагает «сознательное манипулирование языком, построенное если не аномальности, то, по крайней мере, необычайности использования языковых средств» [Санников, 1999, с. 37]. В целях нашего исследования существенно подчеркнуть, что одной из форм подобного «манипулирования» языком может стать и «игровая манипуляция» скрытыми смыслами.
Продуцирование скрытых смыслов по принципу языковой игры может происходить в форме включения в речь прецедентных текстов. Оперирование прецедентными текстами, как известно, служит разнообразным целям. В работах разных исследователей указывается на способность «включенных текстов»
быть носителями аксиологических смыслов (Т. И. Воронцова), выступать в качестве способа аргументации ( С. С. Гусев), выполнять «парольную» функцию (Г. Г. Слышкин). Представляется, что прецедентный текст (и, шире, прецедентные феномены иной природы) могут намеренно включаться в речь (текст) в целях создания информационной недостаточности в игровых целях.
Продуцирование скрытых смыслов в подобных случаях производится на основе параметра наличия/отсутствия значимости прецедентного текста для разных категорий получателей. Значимость определяется осознанностью факта совершаемой отсылки со стороны отправителя, наличием у него презумпции знания данного текста адресатом и, наконец, способностью адресата распознать отсылку к этому тексту [Слышкин, 2000, с. 32]. В условиях коммуникативной триады данная презумпция усложняется презумпцией об отсутствии значимости текстового включения для неадресных получателей. Апелляция к концептам прецедентных текстов и неодинаковая степень их маркированности для разных категорий получателей достигается за счет непрямых включений. Особенностью игровой коммуникации в рассматриваемых ситуациях можно считать разную степень осведомленности ее участников об условиях и правилах игры. Однако значительно более важным обстоятельством оказывается факт неосознаваемости как самого факта игры, так и привлекаемого в нее «игрового» материала (знаковых средств) той стороной, против которой «ведется» игра.
Сообщения со скрытыми смыслами могут разворачиваться по нескольким, отличающимся друг от друга, сценариям, что соответствует выделяемым в теории игр двум основным формам игры - игре-состязанию и игре-представлению (К. Б. Сигов). Следующая коммуникативная ситуация реализуется в рамках сценария «игра-представление». Действие происходит в частной гостинице, куда прибывают новые постояльцы. Одна из них - Присцилла Паже (Mrs Paget)-дама консервативная и весьма недалекая. В обязанности приятеля хозяйки пансиона (Ivor) входит прием и развлечение гостей. В день приезда миссис Паже во время ее первого выхода к столу Айвор старается произвести впечатление:
'Ivor came in, looking as though he was swimming in a suit several sizes too big
for him. Usually he wore knee breeches and a Norfolk jacket. ... it was very nice of him to make such an effort. He bowed over my hand and kissed it, looking very much the gentleman, if somewhat eccentric. He went to stand by Mrs Paget and asked her how she liked Kent.
‘It’s rather cold, isn’t it?’was all she had to say, in a flat, precise little voice.
‘Ah!’ “Though art a summer bird, which ever in the haunch of winter sings the lifting up of day.”
‘Pardon? ’. she looked rather offended to be called a bird.’ (V. Clayton, 1999, p. 199).
Интертекстуальное включение как фрагмент реплики из исторической драмы В. Шекспира «Генрих IV», изначально вложенной в уста короля, описывает реакцию на добрую весть, принесенную Вестморлендом:
‘King Henry: O Westmoreland, thou art a summer bird,
Whichever in the haunch of winter sings
The lifting up of day…，（там же).
Будучи развитием темы «разговор о погоде» в устах Айвора, данное включение на основе образной ассоциации ‘a summer bird’ - предвестница весны (‘the lifting up a day’), представляет собой несостоявшийся комплимент, который, с точки зрения Айвора, должен был быть проинтерпретирован приблизительно следующим образом: «Вашему приезду радуемся и мы и сама природа, которая в ближайшее время вознаградит нас теплом».
Продолжение светской беседы в форме игры со скрытыми смыслами — ‘Ivor had worked up a full head of steam ’ - базируется на дословном цитировании Луция Аннея Сенеки с прямым указанием на источник:
‘Seneca made an interesting comment about temporal power. ‘However many people a tyrant slaughters, he cannot kill his sucessor.’ Obviously when you think of it? But a good point, wouldn’t you say?’ 一 He looked expectantly at Mrs Paget.
В качестве участников игры выступают те же лица - Айвор и Миссис Паже, не способная распознать межтекстовые связи и порождаемые ими смыслы в силу специфики и ограниченности собственного «круга чтения»:
‘Mrs Paget’s reading was confined to the sort of books that go into great detail about whether the little Princess Margarett Rose liked shrimp paste or jam for tea, what comedy turns the Queen Mother enjoyed at the Royal Variety Show and what sort of soap ‘Crawfie ’ usedfor the infant bath. ’ (там же).
Отметим, что игровое манипулирования скрытыми смыслами в подобных случаях представляет собой скорее всего тип коммуникативного поведения отдельной языковой личности, в данном случае, Айвора - человека, любящего выражаться «высоким слогом» и получающего от этого эстетическое удовольствие. Немаловажное значение имеет и присутствие «наблюдателей» - присутствующих за столом гостей и презумпции Айвора относительно их способности оценить сам факт игры и возникающих по ее ходу смысловых ассоциаций:
‘Mr Tremlow understood it too, for I saw a ripple of amusement run through the hachure lines on his face as he took up Ivor’s question.
Еще одна игровая ситуация по типу «представление» связана с обозначением прецедентной ситуации из времен правления королевы Елизаветы I Тюдор: ‘Mr Tremlow was the perfect guest, and asked me to tell him something of the history of the house. I told all I knew about its first existence as a priory and about the early years in private ownership, in particular that of Margaret le Bec whose arms were above the fireplace in the dining room. He was particularly interested in the letters that had been found behind the panelling upstairs when the Victorian owner of Westray had put in the first bathroom.
‘Are they still in the house? I should so much like to see them.’
‘The originals are in the local museum but we have copies. I’ll show them to you after dinner, if you like.’
‘These letters, now. Tell me about them,’ said Mr Tremlow, helpinhg himself to more pheasant from the dish Jenny offered him.
‘Some time after becoming a widow, Margaret le Bec converted to Roman Catholicism. There were several recusant households in this area, probably sharing the responsibility for hiding Catholic clergy. It’s clear from the letters that Margaret and the priest, who was her spiritual mentor, became lovers. The letters are very sad, re-
ally, all about the imperilling of their immoral souls. She must have been a brave woman. It was no joke being a Catholic in those days.’
‘What say ye in answer to the ‘Bloody Question?’ quioted Ivor.
‘Pardon?’ Priscilla looked quite fierce.
‘Priscilla doesn’t like languages,’ said Reg.
Игровой характер речевого поведения проясняется последующей эксплика-цей интертекстуальных связей:
‘I was speaking of the interrogation all suspected Catholics had to undergo in the reign of Elizabeth ... Would you defend England against the Pope if he himself invaded? It’s known as the ‘Bloody Question ’.
Priscilla’s pale eyes looked beseechingly at her husband as she tried to get her mind around the concepts involved. ‘I don’t know,’ she said, at last. ‘Father didn’t like Catholics. He was a Baptist, Strict and Particular.’ (Clayton, 1999, pp. 203-204).
Еще один тип сценария, в рамках которого протекает игра со скрытыми смыслами, связан с идеей «состязания». В следующем примере описывается встреча четырех гангстеров за день до запланированного ими ограбления банка. Двое из них (Gainer и Leslie) - пара влюбленных, считают, что все их действия направляются ангелом-хранителем по имени Lady Caroline. На базе вымышленного концепта строится ряд прецедентных высказываний - «блок-цитат» (по Б. М. Г аспарову), воспроизводимых ими всякий раз до начала или по окончании опасных мероприятий, гарантом успешности которых выступает Lady Caroline:
‘Who was it this time, the Lady Caroline? ’ ‘You definitely have Lady Caroline to thank.’
В терминах игровой ситуации с участием двух «противоборствующих сторон» может быть представлено само начало диалога:
‘Hello handicapper,’ Chappin greeted him. Vinny merely raised his hand for hello.
‘I was just about to call you,’ Gainer told them.
‘Thought we might not show? ’ .…
Gainer filled a highball glass with wine, gulped some. ‘Any luck with Lady Caroline? J ‘For a while,' Leslie told him. - 'She's been in limbo.'
‘Great place for a vacation.’ 一 ‘Lady Caroline told me to go for it ’
В качестве исхода «соревнования» мыслится победа, достигаемая за счет способности для двух из его участников интерпретировать сообщаемое с позиций общего для них возможного мира, недоступного для понимания «второй стороны», в связи c чем Lady Caroline обретает для нее черты реальности и воспринимается как потенциальный участник планируемого ограбления:
Chapin stopped her. ‘You didn’t mention anyone else in on this’ [Browne,1983, p. 320].
В следующем случае, описывающем встречу матери и дочери (Miranda), игровая «защита текста» (термин Волгоградской школы) с опорой на интертекстуальные включения дополняется созданием неопределенности референции:
‘Miranda? I suppose it’s too much to expect any sort of welcome,’ came the well-known tones of my mother.
‘One drags oneself half-way across Europe for the sake of one’s children and what thanks does one get? Shakespeare knew it all, of course …How very much sharper than a serpent’s tooth! ’
The quasi-Lear was standing in the hall while a rebellious-looking taxi-driver was bringing in several expensive suitcases.’ [Clayton, 1999, p. 45].
В заключение отметим, что рассмотренные типы коммуникативных ситуаций, в которых говорящие прибегают к продуцированию скрытых смыслов в игровых целях, можно отнести к одной из разновидностей «непрямой коммуникации».
Библиографический список:
1. Гадамер, Х.-Г. Истина и метод [Текст] / Х. -Г. Гадамер - М.: Прогресс, 1988. - 704 с.
2. Кондрашова, Д. С. К проблеме классификации типов имплицитной информации [Текст] / Д. С. Кондрашова // Обработка текста и когнитивные технологии: Сборник статей. №11. (Материалы VIII Международной конференции ‘Cognitive Modelling in Linguistics5,
Varna, 2005) / под ред. В. Соловьева [и др.] - Казань: Казанский гос. ун-т, 2006. Т. 1. - С. 245252.
3. Масленникова, А. А. Скрытые смыслы и их лингвистическая интепретация [Текст]: ав-тореф.…д-ра филол. наук: 10.02.19, 10.02.04 / А. А. Масленникова. - СПб., 1999. - 42 с.
4. Никитин, М. В. Имплицитные значения в структуре вербальной коммуникации [Текст] / М. В. Никитин // Всесоюзная науч. конф. «Коммуникативные единицы языка». - М.，1984. -С. 87-92.
5. Нухов, С. Ж. Языковая игра в словообразовании (на материале лексики англ. яз.) [Текст]: дис.…д-ра филол. наук: 10.02.04 / С. Ж. Нухов. - М.，1997. - 372 с.
6. Санников, В. З. Русский язык в зеркале языковой игры [Текст] / В. З. Санников. - М.: 1999. - 541 с.
7. Сапогова, Л. И. Составляющие языковой игры и их роль в создании комического [Текст] / Л. И.Сапогова // Известия Тульского государственного университета. Сер.: Психология. - 2003. - Вып.3. - С. 215-224.
8. Сигов, К. Б. Игра [Текст] / К. Б. Сигов // Современная западная философия. - 1991.-С. 111.
9. Слышкин, Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе [Текст] / Г. Г. Слышкин. - М.: Academia, 2000. - 128 с.
10. Хёйзинга, Й. Homo Ludens [Текст] / Статьи по истории культуры / пер. с гол. Д. В. Сильвестрова. - М.: Прогресс-Традиция, 1997. - 416 с.
11. Browne, G. A. 19 Purchase Street [Text] / G. A. Browne. - New York: Arbor House Publishing Co., 1983. - 342 p.
12. Clayton, V. Past Mischief [Text] / V. Clayton. - London: ORION, 1999. - 488 p.
