CC BY
76
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 8 (223).
Филология. Искусствоведение. Вып. 51. С. 122-129.
Т. Г. Ренц
СПЕЦИФИКА ЭТИКЕТНЫХ ЖАНРОВ РОМАНТИЧЕСКОГО ДИСКУРСА
В статье выявляются специфические особенности некоторых этикетных жанров, реализуемых в романтической коммуникации. Доказано, что изменение характера отношений между романтическими партнерами существенно влияет на языковые средства, экстраполирующие формальный / неформальный регистр общения, задает тональность и влияет на динамику развертывания жанров романтического дискурса.
Ключевые слова: романтическое общение, коммуникативная ситуация, этикетный речевой жанр, приветствие, обращение, самопрезентация.
Сегодня с полным основанием можно сказать, что обращение к дискурсно-жанровой модели коммуникации стало заметным событием в лингвистическом мире, поскольку оно заявило о появлении новой парадигмы исследования - жанроведения (теории речевых жанров). Интерес к изучению речевых жанров в настоящее время фокусируется в основном на рассмотрении жанрового пространства повседневной коммуникации. Наша статья ставит своей целью выявление специфики некоторых речевых жанров романтической коммуникации [1]. Методика анализа жанровых форм романтического дискурса определяется речевед-ческим подходом к данному объекту, который предполагает описание функционирования жанров в различных коммуникативных ситуациях на основе типологии речевых жанров, предложенной Т. В. Шмелевой. Такой подход трактует речевой жанр как особую модель высказывания, для характеристики которой существенными являются семь конститутивных признаков: коммуникативная цель, концепция адресата и адресанта, факторы коммуникативного прошлого и будущего, содержание события и его языковое воплощение [2. С. 91-97], что в максимальной степени соответствует идеям о жанрах М. М. Бахтина [3].
Исследование романтической коммуникации позволило обнаружить в ней все типы жанров, выделяемых на основании коммуникативной цели: информативный, императивный, этикетный и оценочный. В основе рассмотрения жанров речи в романтическом общении лежат этапы развития романтических отношений, ситуативное формирование которых детерминирует реализацию тех или иных жанровых форм [1. С. 495]. Исходя из анализа коммуникативных ситуаций, конституирующих начальный этап развития романтических отношений, мы
сделали вывод, что ключевыми здесь являются этикетные жанры - приветствие, представление (самопрезентация), обращение, извинение, прощание и т. д., актуализирующие начало социально и культурно важного индивидуальнозначимого действия, направленного на формирование психологических позиций в межличностных отношениях. На дальнейших этапах
- мониторинга, формализации отношений, ухаживания и т. д. - использование указанных жанровых форм демонстрирует социальную заданность этикета, связанную с его ритуа-лизованной и стереотипной природой. Подтвердим сказанное выше анализом этикетных жанров приветствия, представления (самопре-зентации) и обращения, на которых мы остановили свой выбор.
Знакомство, как правило, осуществляется в условиях реального установления контакта и начинается с приветствия, коммуникативная цель которого заключается в привлечении внимания собеседника. Объективированные в доброжелательной манере, инициальная и ответная реплики приветствия обусловливают динамику развития романтического дискурса. Специфика рассматриваемого жанра в романтической коммуникации проявляется в том, что в процессе развития отношений происходит изменение тональности жанра, которая связана с изменениями характера и тональности общения в целом, его [общения] интимизацией.
Образ автора в жанре приветствия актуализирует его главную функцию - инициировать речевой контакт с потенциальным романтическим партнером. Важное условие осуществления речевого акта приветствия, по мнению Дж. Р. Сёрля, заключается в том, «что произнесение данного высказывания свидетельствует об учтивом признании слушающего говорящим» [4]. Содержание образа автора, таким об-
разом, вписывается в этикетные рамки. Автором приветствия в романтической коммуникации является человек, проявляющий интерес к «другому». В намерения инициатора романтического общения входит: 1) произвести впечатление на собеседника, вызвать интерес к своей персоне; 2) установить контакт с собеседником и направить свои усилия на его поддержание. Решение первой задачи и обусловливает продуцирование реплики приветствия. Оно должно быть репрезентировано такими языковыми средствами, которые помогут реализовать вторую часть этой цели, то есть вызовут (или не вызовут) интерес со стороны слушающего, а также будут способствовать выполнению следующей задачи - вступление в контакт и его поддержание. Причем, стратегия обеспечения положительного восприятия инициатора общения реализуется путем использования в речи языковых средств этикетного характера, поскольку неэтикетные формулы, разрушающие жанр приветствия, могут нанести ущерб имиджу говорящего и станут барьером в общении романтических партнеров.
Т. Г. Винокур указывает, что «в идеальной форме обычного диалога два участника общения олицетворяют собой паритетные начала при переменной (и, следовательно, одинаково активной) роли...» [5. С. 85], то есть образ адресата в романтическом общении определяется предназначенными для него этикетными высказываниями. Несмотря на то, что «этикетные высказывания не содержат новой информации для адресата», они являются «безусловно адресатными» [6. С. 357].
Фактор коммуникативного прошлого обнаруживается в жанрах инициальных и реактивных, демонстрирующих рефлексию адресата на полученную информацию. Жанр приветствия, несомненно, относится к инициальным, так как с него, как правило, начинается общение. Вместе с тем, приветствие является своего рода реакцией на определенную коммуникативную (событийную) ситуацию - ситуацию встречи (будь то первая встреча, то есть знакомство, или дальнейшие встречи романтических партнеров). Представляется, что в контексте фактора коммуникативного прошлого в качестве его значимых признаков вполне правомерно указать на особую роль инициатора установления контакта и оценку ситуации знакомства. Последняя может быть интерпретирована следующим образом: «я вижу понравившегося мне человека и хочу с ним познакомиться, значит,
согласно правилам этикета, для установления контакта я должен поздороваться с ним».
Фактор коммуникативного будущего предполагает дальнейшее развитие речевых событий в процессе коммуникации, поэтому приемлемым для эффективного романтического общения является либо ответное приветствие, либо продолжение общения посредством иных речевых жанров. Продуцируемые коммуникантами приветствия позволяют предугадывать направление и коммуникативную тональность ситуации знакомства.
Нельзя безоговорочно согласиться с утверждением Дж. Р. Сёрля о том, что в приветствиях вообще нет никакого пропозиционального содержания. Представляется, что событийное (диктумное) содержание рассматриваемого жанра соотносится с одним и тем же «положением дел» в реальной действительности: дик-тумное содержание всей совокупности приветствий имеет в основе событийную пропозицию восприятия: «я вижу». Такой вывод вполне справедлив для коммуникации романтических партнеров, поскольку между адресатом и адресантом имеет место визуальный контакт, оба коммуниканта реально представлены в ситуации общения, «видят» ее, являются активными участниками конкретного коммуникативного события.
Под языковым воплощением подразумеваются все лексические и грамматические ресурсы жанра. В романтическом дискурсе предпочтение одних языковых средств приветствия другим определяется его коммуникативнопрагматическими характеристиками и выявляет ряд закономерностей в его языковом воплощении. Используя стереотипные автоматизированные единицы приветствия, коммуникант, вместе с тем, не лишен творческого отношения к выбору наиболее уместного знака. Результат жанра приветствия находит свое отражение в перлокутивном эффекте, то есть «воздействии на знания, поведение или эмоциональное состояние адресата» [7. С. 70]. В романтическом общении в условиях возможности обратной связи перлокутивный эффект приветствия выражается в виде ответного приветствия или любой другой формы ответной реакции. Предпочтение того или иного способа реагирования (или игнорирование приветствия) может быть обусловлено как лингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. К первым мы относим языковые способы и приемы приветствия, используемые адресантом, ко
вторым - условия, в которых протекает общение (контактность, определенная социальная дистанция, визуализация, одномоментность, непрерывность и др.). Критериями верности выбора языковых единиц, реализующих жанр приветствия, являются результативность и эффективность воздействия на партнера по общению. Для аргументации вышеприведенных теоретических положений обратимся к примерам. Ср: “Margaret, this is our guest I spoke of - Mr. Travis.” Margaret turned. “How do you do?” There was not a flicker of recognition. “I’m pleased to meet you.” Jamie nodded. [S. Sheldon. Master of the Game, p. 98]
Стандартная речевая форма ‘how do you do’ является звеном в цепи высказываний коммуникантов, реализующих коммуникативную задачу организации беседы. Выбор вербального знака приветствия расценивается нами как соответствующий фатической коммуникации. Рассматриваемый этикетный жанр позволяет реализовать одну из максим - максиму доброжелательности (она же максима симпатии) [8. С. 132-138], которая создает благоприятную атмосферу. Добавим, что доброжелательность может являться условием реализации других максим: в условиях недоброжелательного контакта едва ли можно осуществить максимы формального общения.
Наиболее распространенной формой приветствия в ситуациях знакомства потенциальных романтических партнеров, как показывает материал исследования, является формула ‘hello’. Принято считать, что ‘hello’ является более официальным приветствием, чем ‘hi’, которое имеет универсальный характер, используется практически во всех ситуациях и приемлемо для людей любого возраста и социального статуса. Ср.: “Hello, my name is John Johannes. It looks as if we have the same destination,” he said, gesturing to road in front of them.
“It looks that way,” she replied flatly, eyeing him suspiciously. [J. Bronte. Journey of the Heart.
P. 27]
Приветствие ‘hello’, используемое наряду с представлением ‘my name is John Johannes’, задает определенный вектор тональности общения. Эта форма используется, как правило, во всех ситуациях общения романтических партнеров. Кроме этого установлено, что на начальных этапах общения интерактантами достаточно часто наряду с приветствием употребляются обращения с использованием семы лица. Ср.: “Joshua’s angry glare faltered slightly.
“Hello, Jasmine. Thank you for coming.” Jasmine could tell that he was working hard to hold on to his irritation.
“Hello, Joshua,” she said sweetly. “It’s wonderful being here, especially since you appear to be such pleasant company.” [J. Connor. Jasmine, www.jackeescorner.com]
Переход от более официальных форм приветствия типа ‘good morning’, ‘good afternoon’ и др. к формам ‘hello’, ‘hi’ в романтическом общении свидетельствует о том, что по мере развития отношений рассматриваемый жанр претерпевает определенные качественные изменения. Последние выступают в качестве языкового механизма регулирования дистанции общения, сигнализируя о возможности ее [дистанции] изменения. Подтверждением сказанного может служить и отсутствие формулы приветствия как таковой, а также замены вербальной формы на невербальную (объятия, поцелуй). Подобная трансформация анализируемого жанра обнаруживается на таких этапах романтического общения, как мониторинг, ухаживание и др. Ср.: “Dino had had a long and very trying nine months, but everything was compensated for when he looked up and saw the expression of incredulous, bewildered delight on Fen’s face, the expression on which left him in absolutely no doubt about how she felt.
“You’ve gone blond again” she muttered.
“I know. I didn’t seem to score with grey
hair. ”
“Oh Dino, Dino!” she cried, and tumbled off Hardy into his arms. He kissed her fiercely she had no doubt of his feelings towards her” [J. Cooper. Riders, p. 863].
Начало встречи Дино и Фенеллы после долгой разлуки прошло с «нарушением» этикетных правил: вместо традиционной формы приветствия собеседники используют высказывания, задающие тему будущей беседы. Языковое воплощение жанра (‘You’ve gone blond again, I know, I didn’t seem to score with grey hair’) связано с реакцией на внешний вид одного из романтических партнеров. В конкретной эмоциональной ситуации преобладают чувства коммуникантов, которые выражаются восклицаниями и проявляются в их невербальном поведении. Таким образом, анализ романтического дискурса убедительно доказывает, что романтические партнеры используют разнообразные формулы приветствий, демонстрируя значительное отступление от регламентаций и стереотипности.
Следующий этикетный речевой жанр, также реализуемый на начальном этапе развития романтической коммуникации, - жанр само-презентации (представления себя кому-либо). Коммуникативная самопрезентация - важная часть имиджа, который является мощным средством воздействия на собеседника в процессе общения. Этот жанр играет существенную роль в общении романтических партнеров, поскольку он (наряду с приветствием) «открывает» общение, и от того, насколько верным будет его продуцирование, насколько оно [представление] отвечает ожиданиям собеседника, зависит дальнейшее развитие отношений между коммуникантами. Нами выделены коммуникативные ситуации, в которых речевой жанр самопрезентации имеет две разновидности: первая из них характеризуется соблюдением, а вторая - ослаблением, а нередко и нарушением этикетных норм знакомства. Коммуникативная цель самопрезентации заключается в информировании собеседника о личностной информации: своем имени, фамилии, профессии и других социально-значимых с позиции говорящего характеристик для установления контакта. Концепции адресанта и адресата здесь взаимосвязаны, поскольку представление одного коммуниканта влечет за собой ответную реакцию в виде самопред-ставления другого участника ситуации (при условии, что собеседник проявляет интерес к инициатору общения). Специфика рассматриваемого жанра заключается в том, что он направлен на согласование параметров адресанта и адресата, в интенции которых входит достижение взаимосогласованности ролей участников межличностного общения в будущем. Таким образом, концепции адресанта и адресата связаны воедино не только между собой, но и с образом будущего (еще одним параметром модели речевого жанра). Для речевого жанра са-мопрезентации, как и для жанра приветствия, оптимальным является либо продуцирование ответной реплики-представления, либо развитие ситуации знакомства посредством иных речевых жанров.
Образ коммуникативного прошлого в рассматриваемом жанре связан с конкретной событийной ситуацией - ситуацией встречи, а его событийное содержание соотносится с конкретным отрезком реальной действительности, в котором романтические партнеры имеют возможность видеть, слышать и реагировать на высказывания друг друга. Репертуар
лексических и грамматических ресурсов жанра самопрезентации характеризуется клиширо-ванностью и минимальностью словесного выражения, то есть коммуниканты, как правило, используют «предписываемые обществом для установления и поддержания речевого контакта в соответствии с их взаимоотношениями» [9]. Ср.: “McGregor. Jamie McGregor.” “I’m Margaret van der Merwe.” ... “I’m pleased to meet you, Miss van der Merwe” [S. Sheldon. Master of the Game, p. 33]
В анализируемом фрагменте, как и в преобладающем числе зафиксированных примеров, общение начинается с представления, выраженного полным именем. Использование подобных формул знакомства демонстрирует этикетный характер отношений, переводит коммуникативные отношения в разряд официальных. Этикетное начало беседы обусловливает определенную обратную связь, задает конкретную тональность общения.
Следует указать на «одноразовый» характер самоподачи в романтической коммуникации конкретной диады: если другие жанры речи имеют тенденцию к повторению, то жанр самопрезентации реализуется лишь однажды. Заметим также, что предъявление «новой» информации о себе может осуществляться не только на начальном этапе развития романтических отношений.
Самопрезентация может быть реализована также разнообразными реагирующими репликами, включающими дополнительную информацию: “Who are you?” Eve asked. “Nita told you. George Mellis.” “Who are you?” she repeated. “... Nothing colourful to tell, I am afraid. I’m Greek. My family grows olives and other things.” [S. Sheldon. Master of the Game, p. 361]
Развернутая коммуникативная самопрезен-тация представлена полной формой имени и фамилии, информацией о национальной принадлежности, а также в ней постулируются определенные семейные традиции.
Исследование фактического материала показало, что самопрезентация нередко характеризуется творческим началом говорящего, например, представление полным именем на родном языке, подчеркивающим принадлежность к определенной национальной культуре. Ср.: “Watakushi no name wa, Izumi Mizukiyo desu.” Covering her mouth with her hand, Izumi giggled to see John’s puzzled expression. ”I said,
‘My name is Izumi Mizukiyo’” [J. Bronte. Journey of the Heart, p. 38].
Доброжелательный тон, с которым один из участников взаимодействия представляется другому, свидетельствует о неформальном регистре общения коммуникантов.
Нарушением этикетной нормы общения считается отсутствие формы представления или его замена иными репликами, не являющимися таковыми. Ср.: “I’m Joshua,” he said, as if suddenly realizing that he hadn’t introduced himself. “Joshua Dumas. You can relax in here while I warm up my truck and then we can be on our way. I’ll show you an easy way out of here.” “Okay,” Jasmine agreed, finding herself returning his smile reflexively [J. Connor. Jasmine. www.jackeescorner.com].
В описываемой ситуации знакомства один из коммуникантов демонстрирует желание перейти на неформальный уровень общения, однако, не будучи уверенным в такой возможности, выбирает оптимальную для данного случая дистанцию между собой и собеседницей с учетом степени их знакомства - формальное представление Joshua Dumas. Реплика ‘okay’ используется здесь как ответ на следующее за формой представления высказывание адресанта.
Для коммуникации, как известно, характерна аморфность жанровых границ: в дискурсах романтических партнеров могут синтезироваться различные жанры, например, приветствие и представление. Ср.: “Hello, my name is John Johannes. It looks as if we have the same destination,” he said, gesturing to road in front of them [J. Bronte. Journey of the Heart, p. 27].
Специфика рассматриваемого жанра проявляется в том, что ситуация знакомства потенциальных романтических партнеров может разворачиваться «не по правилам», то есть общепринятые этикетные формулы приветствия или представления отсутствуют. Ср.: “Go away,” Fen screamed. “I can’t take it. I simply can’t take it.” Then she saw a man’s figure framed in the doorway. “Billy,” she croaked, in an insane moment of hope. “Oh, Billy.”
“Afraid not, sweetheart,” drawled a voice. “You’ll just have to put up with second best.”
It was Dino Ferranti. Fen slumped back on the bed. “Leave me f*** alone” [J. Cooper. Riders, p. 631].
Представляется, что вышеприведенный пример можно рассматривать как окказиональный случай нарушения этикетной нормы в ситуации знакомства: Дино использует обращение ‘sweetheart’ к незнакомому человеку, а Фенелла в ответной реплике употребляет
табуированную лексику: и та, и другая формы противоречат этикетным нормам общения.
Особый интерес среди этикетных жанров романтического общения представляет жанр обращения. Обращение как часть языковой системы является многозначной единицей, которая выполняет различные функции, обусловливающие закономерности процесса функционирования этой единицы в речи участников коммуникации. Основные функции обращения, в упрощенном виде представленные Г. Г. Почепцовым, заключаются в 1) установлении речевого контакта; 2) поддержании речевого контакта и 3) размыкании речевого контакта [10. С. 53]. Аксиоматичными стали утверждения о том, что апеллятивы, задавая определенный стиль общения и вызывая определенные ожидания у адресата, дают ему соответствующую субкодовую информацию, в соответствии с которой адресат выводит прагматические инференции [11. С. 142]. Обращение, с одной стороны, позволяет адресату идентифицировать себя как получателя речи, а с другой - в нем зачастую выражается отношение говорящего к собеседнику.
В романтической коммуникации существенным признаком является строгая определенность адресата в общении. Знаменательна в этом плане мысль, высказанная Р. Бартом: «Любое высказывание, имеющее своим предметом любовь <...>, фатально включает в себя тайное обращение к кому-то, <...> некой личности, к которой обращаются, пусть даже личность эта переходит в состояние призрака или какого-нибудь будущего создания. Никому не хочется говорить о любви, если не обращаться к кому-нибудь» [12. С. 294, 295]. Формулы обращения в романтическом общении реализуются с целью обмена эмоциональным состоянием с иллокутивной установкой на пожелание добра, заботы и установления дружеских отношений. При этом, по утверждению М. М. Копылен-ко, «эмоциональная струя в обращении может найти выражение в интонации, с которой произносится вокатив, или в оценочном аффиксе, или в порядке слов, или проявиться каким-либо иным образом» [13. С. 92].
Важным результатом наших наблюдений стал тот факт, что для романтического общения характерна вариативность в использовании различных форм обращения, реализующих тактику эмоциональной настройки или фасцинативную тональность. В общении романтических партнеров языковое воплощение рассматриваемого жанра реализуется в весьма
значительном по объему и разнообразном спектре обращений. Исследование показывает, что каждая романтическая диада формирует свой стиль общения, в том числе и через употребление в речи апеллятивов. Интерактанты используют как стандартные (то есть соответствующие данному типу общения) единицы, так и нестандартные, представляющие собой широкую парадигму «индивидуальных» формул обращения. Заметим, что изменение тональности общения романтических партнеров экстраполируется на используемые ими обращения. Наблюдается постепенный переход от официальных / полуофициальных форм на начальном этапе общения к более интимным на этапах формализации отношений и ухаживания. Иными словами, всякое изменение жанровой формы обращения свидетельствует об изменении дистанции между коммуникантами и является индикатором сдвига в их отношениях. Ср.: “Eleanor, I know this is
- well - precipitate. But since I first saw you on Friday, I haven’t been able to think of anything else except how sweet you are. ”
“Lovely lady, I want you desperately for my wife, but when the day comes I want the whole world know about it. I don’t like secrecy.” “Joking aside, honey, they’d love you to death.”
“God willing, dear,” he said with a kiss, “I’ll keep you that way” [F. H. Arnold. Not My Will, p. 36-52].
Из примеров видно, что полуофициальное ‘Eleanor’ в речи одного из коммуникантов постепенно заменяется иными, более интимными формами - ‘Len’, ‘lovely lady’, ‘honey’, ‘dear’, которые указывают на изменение характера отношений между партнерами, установление тесных связей между ними, изменение тональности общения. Отсюда следует, что на применение в речи тех или иных жанровых форм обращения существенное влияние оказывает продолжительность отношений между ними.
Исследование показывает, что используемые в речи сокращенные формы имени, которые, как принято считать, служат целям языковой экономии, в общении романтических партнеров также отражают характер устанавливающихся близких отношений между коммуникантами. Этот вывод релевантен и для личных ласкательных имен, выраженных субъективнооценочными формами, двойными (или тройными) обращениями ‘lovely + имя’, ‘dear + имя’ и т. д. со стереотипными определениями типа ‘little’, ‘dear’, контактными и дистантными повторами апеллятивов, формами, сопровождае-
мыми притяжательным местоимением ‘my’ и т. д. Ср.: “Darling little Fen, tell me what turns you on” [J. Cooper. Riders, p. 658].
“... Sleep well, lovely Alexandra” [S. Sheldon. Master of the Game, p. 387].
“Fen darling, you were fantastic, a bloody miracle. I never figured I’d want another country to beat America, but you were just great, great, great, Fen” [J. Cooper. Riders, p. 863].
“Oh, my angel, I’m sorry” [J. Connor. Jasmine. www.jackeescorner.com].
“My dear Mrs. Kennedy,” he said, walking toward her [M. Mitchell. Gone with the wind].
Использование подобных форм адресации повышает степень приватности общения, свидетельствует о позитивном эмоциональном отношении к собеседнику, оказывает как эмоциональное, так и оценочное воздействие на адресата сообщения, провоцируя полезные психические перемены, обусловливающие комфорт либо самого говорящего, либо слушающего, либо обоих участников коммуникативного взаимодействия. Укажем также, что для выражения прагматического значения установления близких отношений участники взаимодействия могут использовать полные этикетные формы обращения ‘Mr. / Mrs. + фамилия’, ‘имя + фамилия, должность адресата’. Собеседники употребляют их в речи в тех случаях, когда один из интерактантов хочет придать своему высказыванию эмоционально-экспрессивный оттенок. Ср.: “So be it. Eleanor Stewart, for better or for worse, you and I are going to take the fatal step!” [F. H. Arnold. Not My Will, p. 44].
“Philip King!” she exclaimed. “How - where -” [F. H. Arnold. Not My Will, p. 320].
Легко заметить, что в обоих случаях передается эмотивная информация: об этом можно судить по графической презентации высказываний (восклицательный знак в конце предложения). Используемые формы адресации свидетельствуют об определенном эмоциональном настрое коммуникантов, который влияет на тональность их высказываний в целом. В многочисленных коммуникативных ситуациях ухаживания интимизация общения романтических партнеров осуществляется, в том числе, благодаря широкому использованию субстантивированной формы прилагательного ‘darling’. Ср.: Her voice was gentle. “There’s a problem, darling” [S. Sheldon. Master of the Game, p. 299].
She smiled at him, her blue eyes sparkling. “I’m crazy about you, my darling. Can’t you tell?” [S. Sheldon. Master of the Game, p. 210].
Эмотив ‘darling’, семантика которого передает эмоцию любви, эксплицирует высокий уровень эмоциональности общения романтических партнеров. Таким образом, характер взаимоотношений между коммуникантами, эмоциональная атмосфера, создаваемая в процессе совместной речевой деятельности романтических партнеров, - это те факторы, которые влияют на выбор говорящим той или иной формы обращения. В семантике последних отражается коммуникативная интенция адресанта, направленная на создание благоприятной атмосферы общения, необходимой для реализации говорящим его конечной интенции. Ср.: “Angel,” he whispered so softly that she wasn’t sure she’d heard him correctly. She started to pull her hand away, and Joshua’s grip tightened. <...> “Please... don’t leave me... Angel” [J. Connor. Jasmine. www.jackeescorner.com].
“Oh, baby. Still awake?” [A. Niffenegger. The Time Traveler’s Wife, p. 25].
“I’m real sorry, sweetheart.” He took her face in his hands, kissing her forehead and her nose and the tears spilling out of her eyes before he found her mouth again [J. Cooper. Riders, p. 863].
Вариативность форм обращений свидетельствует о том, что интимно-личностный характер меняющейся романтической коммуникации накладывает свой отпечаток на речь партнеров: чем дольше коммуниканты знакомы друг с другом, чем более близкие отношения складываются между ними, тем более интимные обращения они используют в своих высказываниях. Семантика апеллятивов-эмотивов ‘sweetheart’, ‘honey’, ‘lovely lady’, ‘angel’, ‘dear’ и др. демонстрирует коммуникативную близость, эмоциональную сензитивность по отношению к партнеру. Отсюда можно сделать вывод, что указанные жанровые формы адресации в речи романтических партнеров являются маркерами коммуникативного эмоционального общения: различные эмоциональные состояния коммуникантов, вызываемые «воздействиями» адресанта, вербализуются в широком репертуаре «положительно заряженных» обращений. Сказанное в полной мере относится и к уменьшительноласкательным прозвищам, используемым романтическими партнерами с целью придать высказыванию дополнительное прагматическое значение. Ср.: “You are all mine, Little Dove. I’ll never let you go,” he whispered, embracing Izumi tightly. [J. Bronte. Journey of the Heart, www]
“Ho-hum, it’s almost eleven o’clock. Come on, Almost-Red-Head, let’s call it a day” [F. H. Arnold. Not My Will, p. 54].
“Lady of the Lake, get me straight on this,” Chad said honestly, looking straight into the little face <...> [F. H. Arnold. Not My Will, p. 92].
Приведенные примеры показывают, что участники взаимодействия используют стилистически сниженные знаки контактоподдержа-ния и благорасположения. У адресанта либо возникают определенные ассоциации с теми именованиями, которые он употребляет в речи, обращаясь к собеседнику (‘Little Dove’), либо он апеллирует к известным поэтическим образам (‘Lady of the Lake’), либо располагает конкретными знаниями личного характера о своем собеседнике - особенности внешности, поведения и др. (‘Almost-Red-Head’). Последнее обращение выполняет в высказывании помимо прочего и оценочную функцию. Иными словами, когда адресат становится «своим», «близким», «действуют иные правила: здесь уже не нужно демонстрировать формальное уважение, поскольку известна мера дружбы и любви» [14. С. 10].
Резюмируя сказанное, подчеркнем, что коммуникативные ситуации романтического общения детерминируют реализацию различных речевых жанров. Рассматриваемые в статье этикетные жанры - приветствие, самопрезентация и обращение - широко используются участниками романтического взаимодействия, поскольку нормы этикета являются необходимым условием эффективной коммуникации романтических партнеров. Вместе с тем, в некоторых коммуникативных ситуациях этикетные жанры значительно отступают от регламентаций и стереотипности. Качественные изменения характера отношений между коммуникантами меняют регистр общения, его тональность, существенно влияют на динамику развертывания романтического дискурса, выбор форм и средств репрезентации жанров. Разнообразные эмотивные языковые средства, вербализующие этикетные жанры в рассматриваемом типе коммуникации, отражают эмоциональную атмосферу, эмоциональные состояния романтических партнеров, их эмоциональный настрой. Предпочтение тех или иных средств реализации жанров приветствия, самоподачи и обращения определяется коммуникативно-прагматическими характеристиками романтического дискурса.
В заключение подчеркнем, что изложенные в начале статьи теоретические положения проецируются и на другие речевые жанры, реализуемые в романтическом общении. В дальнейших исследованиях планируется верифицировать изложенные положения.
Список литературы
1. Шаховский, В. И. Стереотипы речевого поведения влюбленных в русском и американском этнокультурных сообществах / В. И. Шаховский, Т. Г. Ренц // Стереотипы в языке, коммуникации и культуре : сб. ст. М. : РГГУ, 2009. С.494-506.
2. Шмелева, Т. В. Модель речевого жанра // Жанры речи. Саратов : Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. С. 88-98.
3. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С. 237-280.
4. Сёрль, Дж. Р. Что такое речевой акт // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. 17 : Теория речевых актов. М. : Прогресс, 1986. С.151-170.
5. Винокур, Т. Г. Говорящий и слушающий : (Варианты речевого поведения) / вступ. ст. Л. П. Крысина. Изд. 3-е. М. : ЛКИ, 2007. 176 с.
6. Арутюнова, Н. Д. Фактор адресата // Изв. АН СССР. Сер. лит. и яз. 1981. Т. 40, № 4. С. 356-367.
7. Федосюк, М. Ю. Исследование средств речевого воздействия и теория жанров речи //
Жанры речи. Саратов : Изд-во ГосУНЦ «Колледж», 1997. С.66-88.
8. Leech, G. Principles of Pragmatics. L., 1983.250 p.
9. Формановская, Н. И. О коммуникативносемантических группах и интенциональной семантике их единиц высказывания // Языковое общение и его единицы. Калинин, 1998. С. 18-27.
10.Почепцов, Г. Г. Фатическая метакоммуникация // Семантика и прагматика синтаксических единств. Калинин, 1981. С. 52-59.
11. Макаров, М. Л. Основы теории дискурса. М. : Гнозис, 2003. 280 с.
12.Барт, Р. Фрагменты речи влюбленного. М. : Ad Marginem, 1999. 432 c.
13.Копыленко, М. М. О семантической
природе молодежного жаргона // Социальнолингвистические исследования. М., 1976.
С. 76-86.
14.Формановская, Н. И. Социальнокультурная сущность речевого этикета // Речевой этикет : семантика и прагматика. Моск. лингвист. журн. Т. 7, № 2. М., 2003. С. 9-20.
