CC BY
30
Воздействие глобализации на реализацию стратегии экономического развития мезоуровня
The impact of globalization on the realization of the strategy of economic development of the meso-level
Булгакова Ольга Алексеевна, к.э.н., доцент,
доцент кафедры «Финансы и налогообложение» Северо-Кавказский федеральный университет,
филиал в г. Пятигорске, essair@mail.ru Титова Валерия Владиславовна к.э.н., доцент,
доцент кафедры «Финансы и налогообложение» Северо-Кавказский федеральный университет,
филиал в г. Пятигорске v0612@mail.ru
Аннотация: статья посвящена рассмотрению проблем поляризации мезоэкономических систем, их взаимообусловленности с процессом глобализации, критически оценены представленные в литературе мнения о сущности глобализации, проанализированы факторы, влияющие на формирование мезоэкономик и национальных хозяйственных комплексов.
Abstract: the article considers the problems of polarization mesoeconomic systems and their interdependence with the process of globalization, critically appraised presents in the literature, opinion about the essence of globalization, analyzed the factors affecting the formation of mesoeconomic and national economic complexes.
Ключевые слова: глобализация, поляризация мезоэкономических систем, межстрановое и межрегиональное взаимодействие.
Keywords: globalization, polarization mesoeconomic systems, intercountry and interregional cooperation.
Экономические реалии конца XX - начала XXI века таковы, что процесс территориальной поляризации во многом протекает во взаимосвязи и благодаря глобализации, универсальной и многоаспектной тенденции, проявляющейся в экономической, социокультурной, политической и иных сферах. Можно сказать и иначе - глобализация и поляризация, будучи явлениями относительно самостоятельными, одновременно представляют собой две стороны территориальной организации общества и в этой связи не могут (и не должны) рассматриваться иначе как в своей системной взаимозависимости.
В настоящее время в научной литературе представлено множество подходов к анализу сущности глобализации; предприняты многочисленные попытки её определения [1, 2, 5 и др.]. На основе их системного обобщения глобализацию можно определить как высшую стадию интернационализации. В её основе - совокупность таких процессов и явлений, как трансграничные потоки товаров, услуг, капитала, технологии и информации, межстрановое перемещение людей, территориальная и институциональная интеграция рынков, возникновение глобальных проблем (экологической, продовольственной, безопасности и др.).
Таким образом, глобализация (в её экономическом аспекте и общераспространённом ныне понимании) - это, прежде всего, особый качественно своеобразный этап постепенного складывания мировой хозяйственной системы и мирового рынка (представления о хронологии данного процесса существенно разнятся от пяти тысячелетий в версии А. Ф. Гундера, до исключительно периода нового времени, как это видится в
частности И. Валлерстайну). Это составляющая общей эволюции, имеющая собственную, непосредственно проявляющуюся в территориальной социально-экономической поляризации специфику.
Характерные для последней четверти прошлого - начала нынешнего столетия процессы интернационализации и глобализации хозяйственной деятельности вызывают огромные изменения в мировой экономической системе, способствуют её качественной модификации. В данном контексте всё большее число авторов справедливо ставит вопрос не о международной экономической системе, а о глобальном геоэкономическом пространстве, о геоэкономике [5, 7 и др.]. Подобная оценка реалий в данной связи представляется не только особо важной, но в определённом смысле симптоматичной, поскольку действительно, современная глобализация во многом выходит за рамки простой интеграция экономик отдельных стран (имевшей место и ранее) и в результате совокупность национальных хозяйственных комплексов (в их взаимодействии) фактически превращается в единое мировое хозяйство, в целостный глобальный организм.
Складываются и начинают функционировать (становясь всё более притягательными как для производителей, так и для потребителей) глобальные рынки товаров, капиталов, рабочей силы, услуг. Выход на подобные рынки (играющими всё большую роль в общем обращении) становится условием конкурентоспособного устойчивого развития множества хозяйствующих субъектов, отраслей, мезоэкономик, а в этой связи и национальных хозяйственных комплексов. Формируется разветвлённая институциональная структура глобализации (торговые и иные соглашения и союзы, унифицируемое налоговое и таможенное законодательство и т.п.). По существу во взаимодействии социально-экономических систем отдельных стран и регионов формируется некая геоэкономическая целостность и это, безусловно, придаёт дополнительный импульс процессу поляризации, также «выводя» его на глобальный уровень. Сама же глобализация обретает свойства экономической взаимосвязи и
репродукции во всемирном масштабе, становится доминантным фактором как системы общественного производства в целом, так и любой испытывающей ту или иную степень воздействия глобальных воспроизводственных циклов её территориально-обособленной составляющей - мезоэкономической системы.
В свете сказанного хотелось бы подчеркнуть два обстоятельства. Как и глобализация (в смысле территориальной интеграции хозяйства, усиливающегося экономического взаимовлияния стран и регионов планеты), полярное (центро-периферийное) устройство имманентно экономике фактически с момента складывания первоначально локальных, а затем и региональных систем разделения труда. В результате, любому региону и любой системе мезоэкономик в рамках того или иного государственного образования изначально присуще наличие некого ядра («полюса») с соответствующей периферией. Иногда таких ядер два или несколько, иногда они образуют иерархичное хитросплетение, получившее в экономико-географической литературе название опорного каркаса территории. Таким образом, поляризация носит не только универсальный, но и разноуровневый характер.
Соответствующим образом свойством универсальности (в хронологическом и территориальном аспектах) обладает и сопряжённая с поляризацией глобализация. Итогом последней в исторической ретроспективе являются все национальные экономические системы, равно как и их региональные составляющие. Если обратиться, в частности, к примеру Российского государства, к развитию его хозяйственной системы, то глобализация здесь фактически проявила себя начиная с XVII столетия, активно протекала в связи со становлением общероссийского рынка и (затем) единого народнохозяйственного комплекса, приобретя дополнительный импульс в геоэкономической ситуации рубежа XXI века в условиях рыночной трансформации.
В своём же нынешнем проявлении и понимании, глобализация ведёт к формированию особого суперрегиона общепланетарного масштаба. Поскольку само его появление хронологически совпадает со становлением экономики постиндустриального типа, центр данного суперрегиона представляет собой, прежде всего, ареал концентрации соответствующих элементов постиндустриального хозяйственного уклада. То есть, с одной стороны, новый (связанный с переходом от индустриальной к постиндустриальной экономике) трансформационный цикл объективным образом «выкристаллизовывает» мирохозяйственный «полюс», с другой -благодаря феномену инновационной диффузии последний оказывает активное и многоаспектное воздействие на все прочие территориально-хозяйственные комплексы, придавая дополнительный (весьма существенный) импульс конституированию глобальной экономической периферии.
Происходящие под воздействием глобализации процессы схематизировано можно представить следующим образом. В мировой центро-периферийной и сам «центр», и его периферия не только объективно обособляются как некие мезо- (мега-) структуры, но и по различным мотивам стремятся институционализировать подобное состояние.
Аналогичным образом ситуация развивается и в складывающихся в ходе поляризации мезоструктурах (где в противоречивом сочетании интеграционно-дезинтеграционных процессов происходит обособление экономического ядра «центра», и периферии «центра», а также «центра периферии» и «периферии периферии». (рис. 1)
Вовлекаемые в глобальное взаимодействие национальные экономики, их группировки, а также отдельные мезоэкономические структуры, испытывая инновационное воздействие новых хозяйственно-технологических укладов, с одной стороны «расслаиваются», занимая соответствующее место в глобальной центро-периферийной системе, с другой - интенсивно формируют не только мировую периферию, но и
соответствующий «полюс», причём последний «расплываясь» географически, становится всё более иерархичным.
Рисунок 1 - Двойственные (интеграционно-дезинтеграционные) проявления поляризации в мезоэкономической сфере* *Источник: Составлено авторами
Специфической особенностью современного «центра» («ядра») мировой экономики (а на более нижних таксономических уровнях -национальных и региональных экономик) в настоящее время выступает способность оказывать инновационное, системоформирующее и организационно-координирующее воздействие на периферию, достигаемое благодаря:
геоэкономическому потенциалу, структурным параметрам и устоявшимся функциям в системе общественного производства (высокий удельный вес наукоёмких технологий, сферы услуг, включая, прежде всего бизнес-услуги, развитый трансакционный сектор, ёмкие и диверсифицированные рынки, благоприятные инновационный климат и
институциональная среда для реализации предпринимательского потенциала и т.д.);
геополитическому (на мезоуровне - административному) потенциалу, наличию эффективных рычагов военно-политического, финансово-экономического и идеологического давления, локализации структур принимающих хозяйственные и политические решения, центров бюджетно-налогового перераспределения и др.;
геокультурному потенциалу, способности продуцировать соответствующие уровень и качество жизни, тиражировать собственные потребительские, поведенческие и в целом социокультурные стереотипы и ценности как «общемировые» (общенациональные, общерегиональные и т.д.).
Если же акцентировать внимание преимущественно на экономическом аспекте соразвития «центра» и его периферии, то контроль над последней осуществляется посредством:
неэквивалентного (прежде всего по ценовым параметрам) товарообмена, обуславливающего перманентный «переток» финансовых ресурсов из периферии, консервации функций той или иной территории, поддержание существеннейшей разницы социально-экономических потенциалов различных полюсов мирохозяйственной системы;
допуска (либо воспрепятствования) выхода на глобальный, а также наиболее перспективные региональные рынки (товаров, услуг, технологий, инвестиций и др.);
предоставления кредитов, а также различного рода государственной и негосударственной «помощи» (материально-технической, финансовой, консультационной, подготовки хозяйственно-управленческих кадров и др.);
прямого и портфельного инвестирования в экономику периферии, создания совместных, смешанных, а также предприятий со 100 % иностранным капиталом, локализация филиалов ТНК и др.;
инициирование и лоббирование желательных для «центра» институциональных реформ, поддержка структурных изменений, включая подавление предприятий - конкурентов (либо установление над ними полного или частичного контроля), культивирование мощного компрадорского сектора;
технологической «привязки» экономики (унификация технико-технологических и информационных стандартов, внедрение собственных валют в качестве доминантного платёжного средства и т.п.).
Заметим, что в данном случае приведены лишь основные экономические рычаги контроля «центра» над периферий и представленный перечень при необходимости можно было бы продолжить. В данном же случае хотелось бы лишь констатировать, что становление подобным образом контролирующего и координирующего мировую экономику «центра» (как и в целом глобальной суперсистемы) потребовало не только существенного наращивания традиционных форм хозяйственной интеграции, но и фактически нового уровня межстранового и межрегионального взаимодействия.
Значимым индикатором глобализации (а, следовательно, и поляризации) явился, в частности, бурный рост транснациональных хозяйственных связей. Последнее проявилось прежде всего в развитии мировой торговли, чей объём за прошедшее десятилетие мировой торговли вырос более чем на 50 %, свидетельствуя об интенсивном «втягивании» стран, регионов и отдельных хозяйствующих субъектов в международное разделение труда. Констатируя данное обстоятельство нельзя не отметить, что в современной геоэкономике доминантные векторы интеграции сопряжены уже не только (и не столько) с возрастающими товаропотоками, сколько с так называемой «виртуальной экономикой», с феноменом ТНК, с инвестированием и в целом с перераспределением финансовых ресурсов в глобальном масштабе.
Основной движущей силой мирохозяйственного развития на современном этапе является пространственная аккумуляция капитала, которая отражает географическую картину распределения совокупного мирового продукта в пользу тех или иных стран в конкретный период времени [9]. В отличие от собственно производства и сопряжённой с ним инфраструктуры капитал более мобилен и «вездесущ» и это благоприятствует формированию глобального экономического пространства, а в этой связи и соответствующей центро-периферийной системы.. Вместе с тем он склонен к гиперконцентрации, игнорирует страны и регионы с неблагоприятными финансово-инвестиционными условиями, выступая в этой связи дополнительным, весьма существенным фактором «расслоения» территорий на «центр» (где аккумулируются и перераспределяются основные финансовые потоки, принимаются важнейшие инвестиционные решения и т.д.), периферию (теряющую финансовые ресурсы в неэквивалентном товарообмене с «ядром» глобальной экономики и в этой связи крайне заинтересованной в спонтанной финансово-инвестиционной «подпитке») и, наконец, регионы, в силу многих причин (структурных, геополитических и др.) оказавшиеся за пределами циркулирующих глобальных финансовых и товарных потоков и представляющие собой уже даже не столько периферию (системно единую с центром), сколько, можно сказать, постпериферию.
Институциональным ядром мировой экономики (и одновременно катализатором поляризации) стал феномен ТНК (сейчас в мире их более 53 тысяч, причём около 500 из них рассматриваются как ведущие), создавших разветвлённую филиальную сеть и контролирующих ныне 635 внешней торговли, 50 % промышленного производства, 80 % технологий (патентов и лицензий). По данным Организации экономического сотрудничества и развития, около 60 % мировой торговли связано со сделками внутри ТРК, формирующими, в итоге, основные глобальные и региональные рынки. Глобальная деятельность ТНК изменяет методы экономической экспансии: в
мировом хозяйстве быстрее растёт обмен не результатами труда, а совместное производство путём кооперирования, взаимопроникновения.
Территориально базой ТНК являются регионы с экономической структурой постиндустриального типа, прежде всего мегалополисы, притягивающие квалифицированные кадры, капитал и позволяющие достигать агломерационный эффект в производстве. Проявляя селективную активность в регионально стратифицированном экономическом пространстве, ТНК дополняют межстрановое и межрегиональное взаимодействие организационно-экономической координацией на внутрифирменном (корпоративном) уровне, выступая в этой связи значимым компонентом действующего механизма поляризации, выстраивания системных отношений между центром и периферией.
Дополняемая развитием транснациональных корпоративных структур и сопряжёнными с утверждением постиндустриальной экономики организационно-экономическими и технологическими инновациями, современная глобализация в итоге чётче высветила исторически складывающееся территориальное неравенство, наличие «богатого Севера» (концентрирующего ныне 15 % населения и около половины мирового ВВП) и «бедного Юга», характеризуемого доминантой первичного сектора (горнодобывающая промышленность, сельское хозяйство).
По подсчётам Л. Фридмана и С Кузнецова за последние два столетия (с 1800 по 1998 гг.) абсолютная величина разрыва между высокоразвитыми и развивающимися странами увеличилась более чем в 50 раз. Таким образом, возрастание неравномерности территориального социально-экономического развития является устойчивой долговременной тенденцией.
Усиление территориальной социально-экономической асимметрии (как между странами, так и внутри них) просматривается и в ряде публикаций, анализирующих ситуацию за последнее десятилетие. Так, по данным доклада МВФ «Обзор мировой экономики», за период 2000 - 2010 гг. богатейшая
четверть населения мира (население «центра») имела почти шестикратный рост среднедушевого ВВП, а беднейшая четверть - только трёхкратный [6].
Правда, справедливости ради, стоит отметить, что наряду с признанием факта роста асимметрии существуют и полярные точки зрения, фиксирующие внимание на сокращении разрыва между «Севером» и «Югом» и общее нарастание гомогенности современного мира. Впрочем, разрыв между макрорегионами планеты сократился не столько собственно в экономической сфере, сколько по основным критериям «человеческого развития». К числу причин данного явления с достаточным основанием можно отнести, прежде всего, сам регионализм в экономике, точнее, действующий в его рамках механизм, объективно ограничивающий негативные следствия глобальной экономической интеграции (на основе формирования системы локальных рынков, регионализма в потреблении и т.п.). Кроме того, за рост гомогенности по видимому принимается такое знаковое для современной глобализации (и, соответственно, поляризации) явление как рост полицентричности, диверсификация (фактически «расползание») мирового полюса.
Под воздействием глобализации традиционные полюсы социально-экономического развития дополнились новыми динамично развивающимися странами и регионами планеты (Южная Корея, Тайвань, Сингапур и др.). С 1980 г. наиболее активно экономический рост протекал в 15 государствах, концентрирующих 1,5 млрд. чел., тогда как в 60 странах (с населением в 1,6 млрд.) наблюдалась стагнация и даже (на постсоветском пространстве и в так называемой «чёрной Африке») хозяйственный спад.
В перспективе неизбежная смена составляющего ныне базу экономического роста в развитых странах технологического уклада, объективно может привести к дальнейшей эскалации территориальной асимметрии.
Таким образом, с одной стороны, возрастает дистанцированность территориально обособленных «полюсов» от полупериферии и, тем более,
периферии (по структурно-воспроизводственным параметрам, уровню и качеству жизни, способности аккумулировать и привлекать финансовые ресурсы, «человеческий капитал» и др.), с другой - усиливается взаимозависимость общепланетарного «центра» и соответствующей периферии по комплексу важнейших аспектов: ресурсно-сырьевому, экологическому, финансово-инвестиционному, демографическому, производственно-потребительскому, военному и др.
Ни отдельные ТНК, ни наиболее «продвинутые» мезоэкономические системы, ни «центр» современной глобальной геоэкономики в целом уже не могут реализовывать собственные экономические потенции и интересы вне активно осваиваемой и всё более контролируемой ими периферии. Последняя же (как впрочем и «центр»), по мере вовлечения в глобальную воспроизводственную динамику всё в большей степени утрачивает способность к самостоятельному устойчивому воспроизводству. И прежде всего именно данный аспект, а не сам по себе рост территориальной асимметрии (высвечивающий скорее общую тенденцию) выступает, как представляется, доминантным вектором и важнейшим индикатором современной поляризации, итогом спровоцированной глобализацией трансформации территориальной организации экономики в мировом масштабе. Всё это, в итоге, позволяет говорить о целой системе детерминант глобализации (рис. 2).
Таковы в самом общем виде аспектные следствия глобализации в сфере территориальной социально-экономической поляризации в масштабе мирохозяйственной системы в целом. Вместе с тем, своё специфическое воздействие глобализация оказывает и на сложившиеся центро-периферийные системы национальных и региональных экономик, то есть на мезоуровне. И подобное воздействие в данном случае, как видится, двоякое.
Рис. 2. Основные детерминанты территориальной социально-экономической поляризации в контексте глобализации*
Источник: Составлено авторами
Прежде всего, интеграция мезоэкономических систем в глобальные хозяйственные процессы носит преимущественно селективный характер: это либо отдельные экономические субъекты, либо их обособленные группировки (кластеры), либо в целом некие территории с наиболее благоприятным внешнеэкономическим потенциалом (транспортно-коммуникационное положение, экономическая структура, ёмкий и развитый локальный рынок, инновационный потенциал и т.п.).
Сам по себе факт «включённости» в глобальные воспроизводственные циклы в ситуации конца XX - начала XXI вв. в подавляющей массе случаев означает для последних дополнительный фактор социально-экономического роста, некое конкурентное преимущество, реализация которого превращает мезоэкономику в «полюс развития» (либо подкрепляет её «центральный» статус). И напротив, невозможность обретения устойчивой нищи на мировом рынке обрекает территорию (страну, регион) на долговременную и глубокую социально-экономическую стагнацию, либо на поиск иных форм
приобщения к глобальным, прежде всего финансовым, потокам (криминализация хозяйственного комплекса, эскалация внутренних и внешних военно-политических конфликтов и т.п.)
Таким образом глобальная хозяйственная динамика неизбежно трансформирует региональную организацию национальной экономики. На более нижнем таксономическом уровне соответствующие изменения затрагивают и центро-периферийные отношения субрегиональных (муниципальных) структур, ведут к общей реструктуризации мезоэкономических комплексов. Система (системы) «центр - периферия» в итоге модифицируются, видоизменяяя свои структурно-воспроизводственные параметры (в том числе и территориально-локализационные), что воспроизводит отношения поляризации на обновлённой институционально-экономической основе.
Подмечая спровоцированную глобализацией трансформацию (а частично и некоторую эрозию) отношений поляризации в системах национальной и региональной экономики, нельзя одновременно не учитывать, что инновационный эффект глобализации проявляется прежде всего в общесистемных центрах (крупнейших агломерациях, национальных и региональных столицах и т.п.). По мере вовлечения в глобальные экономические процессы последние приобретают дополнительный потенциал воздействия на контролируемую ими периферию, что благоприятствует воспроизводству центро-периферийной структуры, консервирует отношения поляризации.
Фактор глобализации в становлении и репродукции системы «центр -периферия» на макро- (страновом) и мезо- (региональном) уровнях наиболее ощутим в постсоветской России, переживающей этап общесистемной социально-экономической трансформации, перестройки территориально-отраслевой, технологической и институциональной структуры, всё более вытесняемой на периферию современной геоэкономики и предпринимающей
в этой связи попытку обретения адекватного места и ролевых функций в мирохозяйственной системе.
Библиографический список
1. Богомолов, О. Т. Анатомия глобальной экономики : учеб. пособие / О. Т. Богомолов. - М. : Академкнига, 2009. - 216 с.
2. Волков, А. Глобализация и национальная модель экономики / А. Волков // Общая тетрадь. - 2008. - № 1. - С. 46-49.
3. Динкевич, А. Закономерности экономического развития (проблемы методологии) / А. Динкевич // Экономист. - 2009. - № 11. - С. 71-80.
4. Кузнецов, М. М. Социально-экономические предпосылки вовлеченности стран в процесс глобализации мирового хозяйства / М. М. Кузнецов // Ученые записки Таврического национального университета им.
B. И. Вернадского. Серия «Экономика и управление». Т. 24 (63). - 2011. - № 1. - С. 114-122.
5. Макуев, Р. Х. На острие вызовов глобализации: монография / Р. Х. Макуев. - Орел : ОРАГС, 2011. - 163 с.
6. Нефедова Т. Г. Поляризация пространства России: ареалы роста и «черные дыры» // Экономическая наука современной России. 2009. № 1 (44).
C. 62-76.
7. Проскурин, С. А. Глобализация как фактор поляризации мира / С. А. Проскурин // Социально-гуманитарные знания. - 2009. - № 4. - С. 46-49.
