CC BY
18
собных помещениях принадлежавших им магазинов. На праздники арендовали большие залы.
В 1976 г., когда произошло объединение «Ассоциации» с общиной «Анджуман», было принято решение о строительстве первой в Новой Зеландии мечети. Она появилась в 1980 г. В настоящее время в этой мечети на пятничную молитву собирается до 500 мусульман. Сейчас уже строится третья мечеть. Действует также Исламский центр, занимающий помещение бывшей церкви. Праздничные намазы в Окленде проводятся в парках и в последние годы собирают 7-8 тыс. человек.
В стране действуют общеобразовательные мусульманские школы, и во многих из них удалось добиться разрешения на ношение хиджабов, хотя до конца эта проблема еще не разрешена. В стране действует даже мусульманская спортивная организация, которая в 1999 г. посылала на Фиджи свою команду для участия в мусульманском футбольном турнире.
Конечно, у местных мусульман есть и немало проблем. Новозеландское общество является весьма косным, оно веками получало искаженную информацию об исламе. В связи с этим порой возникали серьезные проблемы. Например, в 1998 г. антиисламские фанатики сожгли мечеть в городе Гамильтон. Этот акт вандализма потряс страну, и вскоре мечеть была отстроена заново.
В целом можно сказать, что мусульмане Новой Зеландии достаточно сплоченные и борьба за лидерство, раскольничество и сектантство хотя и имеют место, но очень ограничены в своем масштабе. Среди местных мусульман довольно высок уровень сознательности. Абсолютное большинство мусульманских женщин носит хиджабы.
«Евразийское ожерелье», Оренбург, 2010 г., вып. 10, с. 247-254.
Вячеслав Белокреницкий,
востоковед (ИВ РАН) ВОСТОК В XXI СТОЛЕТИИ
К рубежу XX и XXI столетий народы Азии и Африки добились заметных подвижек в политическом, экономическом, социальном и культурном развитии. По сравнению с первым периодом после окончания Второй мировой войны, ставшим точкой отсчета современной истории, в их внутреннем состоянии и положении на
мировой арене произошли очевидные сдвиги. Главным из них нужно считать то, что колониальный и зависимый политический статус сменился суверенным. На путях постколониального развития, в полной мере независимого с формальной точки зрения, неровно и своеобразно протекали процессы демократизации, включающие вовлечение широких масс в политику, расширение правящего слоя, конституционное оформление принципов обсуждения, согласования и одобрения принимаемых властями решений.
Далее примитивное по большей части хозяйство уступило место экономике, сочетающей достаточно совершенные и эффективные приемы и способы производства с менее изощренными, традиционными и полутрадиционными. Вместо аграрной по преимуществу структуры хозяйства и почти полного преобладания деревенского населения утвердились различные виды сосуществования индустриальных и аграрных секторов, сельских и городских поселений. Существеннейшее значение почти во всех странах и регионах приобрела сфера услуг. К ее традиционному сегменту добавился современный и полусовременный, в результате чего преобразовался облик личного и общественного транспорта, связи и коммуникаций, тепло- и водоснабжения, торговой сети. Изменилась структура общественных и государственных услуг, на видное место вышла в них область образования и здравоохранения.
Определенные и достаточно быстро нарастающие перемены произошли в общественной жизни. Благодаря модернизирующей деятельности государства повысился статус женщин, а также этнических, конфессиональных и социальных (сословно-кастовых) меньшинств. Женщины получили в большинстве стран Востока право голоса, возможность избирать и быть избранными в состав законодательных органов. В ряде государств, в том числе мусульманских, женщины возглавили влиятельные политические партии, встали во главе правительств. Почти сплошь неграмотное население сменилось поколениями людей, обладающих не только навыками чтения и письма, но и достаточно высоким уровнем общих и специальных знаний, а узкая образованная прослойка пополнилась за счет выходцев из более широких слоев.
К началу XXI в. заметно выросли роль и влияние стран Азии и Африки в международной системе. Помимо «старых» мировых лидеров (Японии) среди государств Востока в конце XX - начале XXI в. появились новые - Китай и Индия. Вместе они составляют триаду азиатских углов глобального шестиугольника сил, в который входят также США, ЕС и Россия. Из этой триады особенно
крупное значение приобрел Китай, сумевший добиться за последние примерно 30 лет поразительных экономических успехов.
Превратившись в крупнейшую с точки зрения внешней торговли экономику, особенно после присоединения в 1997 г. в качестве особого административного района английской колонии Гонконг (Сянган), Китай резко увеличил производство, направленное на удовлетворение внутреннего спроса. С середины 2000-х годов последний стал основным локомотивом экономического развития.
Китайская экономика активно трансформируется из индустриальной в постиндустриальную. КНР стала лидером в Азии по масштабам и динамике участия в глобальном технологическом развитии. Удельный вес страны в мировых расходах на инновации возрос за 2007-2009 гг. на три процентных пункта до 12,5%, из-за чего несколько сократились доли США (34%) и ЕС (25%). Ожидается, что в перспективе Азия, прежде всего Китай, Япония и Индия, существенно усилят свои позиции в инновационной сфере. Впрочем, для этого им, особенно Китаю, надо будет преодолеть синдром имитационных инноваций, использования лишь догоняющей модели технико-технологического развития.
В силу громадных размеров национального хозяйства и встроенных диспропорций КНР сталкивается с необходимостью поддержания высоких темпов роста. Разразившийся в 20082009 гг. мировой финансовый и экономический кризис ограничил перспективы внешнеторговой экспансии и повысил значение внутреннего рынка. При этом потребности в обеспечении хозяйства внешними топливно-энергетическими ресурсами (прежде всего сырой нефтью) остались, и Пекин продолжил поиск возможностей для их удовлетворения. Помимо использования северного, континентального канала импорта нефти и природного газа (из России и Казахстана), Китай расширил южный морской коридор, увеличив ввоз нефти не только из стран Аравии и Персидского залива, но и из Африки - Анголы, Нигерии и Судана. В целом КНР превратилась в начале XXI столетия не только в региональную (в масштабах Большой Восточной Азии), но и глобальную супердержаву с интересами в Африке, Латинской Америке, Австралии и Океании.
Как отмечалось выше, Китай после окончания «холодной войны» осуществляет серьезную модернизацию вооруженных сил. При этом численность состава ВС с начала 1990-х годов неуклонно сокращалась, а техническая оснащенность повышалась. Отметим, что Китай также стал обладателем ракетно-ядерного и военно-космического комплексов, осуществляет самостоятельную
программу освоения околоземного пространства, имеет опыт пилотируемых запусков и выхода космонавта в открытый космос.
Положение, аналогичное китайскому, стремится занять и Индия. Ей удалось существенно увеличить свой хозяйственный, в том числе научно-технический, потенциал. Уступая Китаю по темпам роста экономики, Республика Индия на протяжении последних двух десятилетий значительно опережала страны Запада. Национальный доход Индии вырос за этот период более чем вдвое. Экспорт в 2000-2008 гг. увеличился с 42 до 179 млн. долл., а торговый оборот с 92 до 471 млн. долл., на 511%. Из сопоставления данных с вышеприведенными китайскими следует, что открытость Индии внешнему рынку в 2000-х годах происходила быстрее, хотя по размерам экспорта и импорта товаров Индия существенно, более чем в шесть раз, уступает КНР.
К началу XXI в. Индия упрочила лидирующие позиции в регионе Южной Азии, в основном преодолев сопротивление со стороны Пакистана. Ее геополитические интересы распространились на Афганистан и Центральную Азию. Следуя логике концентрических кругов, Индия стремится утвердить влияние в широком ареале, прилегающем к морским границам, в зоне Индийского океана вплоть до берегов Австралии, Индонезии и Восточной Африки. На северо-востоке, в пригималайских районах (Непал, Тибет), интересы Дели традиционно пересекаются с китайскими. Однако это не мешает установившемуся на нынешнем этапе мирному взаимодействию и сопровождается бурным ростом товарооборота. Одновременно Индия в течение последних десятилетий расширяет многообразные контакты с США, странами Европы и Японией. Не теряют для нее значения связи с Россией, особенно в военно-технической и энергетической областях.
Характеризуя восточных лидеров мирополитической системы, нужно помнить, что представление о шестиугольнике великих держав далеко не единственное и, может быть, не самое распространенное. Оно в то же время в наибольшей мере соответствует популярным у нас концепциям многополярности. Запад предстает в ней как один из полюсов, причем выступает нередко не в едином, а в расщепленном на США и Европу виде. Особое место отводится России, обладающей вторым по мощности военно-техническим и научно-космическим потенциалом. Доминирующая позиция Запада после окончания «холодной войны» при усложнении мировой политической системы дала основания для концепций однополярной многополярности и «плюралистической одно-
полярности». А размывание этой позиции, ставшее заметным в период второго срока президентства Дж. Буша-младшего (20052009), наряду с сопутствующими причинами и явлениями вызвало к жизни идею «бесполярного мира».
Как бы ни относиться к новым представлениям, нельзя не видеть «вины» традиционного Востока в их появлении. С одной стороны, выросла, как только что говорилось, мощь восточных, прежде всего азиатских, государств, увеличилась их роль субъектов международных отношений и действующих лиц мировой политики. В то же время сохранилась объектная ипостась Востока как очага международных раздоров и разногласий, межэтнических, этноконфессиональных и межсектантских столкновений и антагонизмов.
В начале XXI в. в полной мере заявил о себе радикализм на религиозно-цивилизационной, прежде всего исламской, основе. Мусульманский мир оказался самым быстрорастущим демографически, популяционно среди восточных, да и всех других ци-вилизационных ареалов. Во второй половине прошлого столетия в мире происходит демографический взрыв за счет стремительного роста населения в менее развитых регионах, к числу которых относится исламский. К концу века численность мусульман оценивалась чаще всего в диапазоне 1,2-1,4 млрд. человек. Число последователей Пророка Мухаммеда за 50 лет увеличилось примерно в четыре раза, при среднегодовых темпах прироста, равных 2,6%. Доля мусульман в мировом населении в итоге возросла в два раза, до 20-23%. Таким образом, если в середине столетия каждый шестой-седьмой житель планеты принадлежал по факту рождения и(ли) вере к миру ислама, то через пять десятилетий к нему относился уже каждый четвертый-пятый, Согласно специально проведенному исследованию, число мусульман в мире в 2009 г. составило 1,57 млрд. человек.
В отличие от других восточных цивилизаций (конфуцианской, индуистской) исламский культурно-цивилизационный комплекс не имеет единого центра. Эта роль распределена между рядом стран - средоточием ортодоксального ислама суннитского толка Саудовской Аравией, занимающим такое же положение в шиитском поясе Ираном и наиболее модернизированной Турцией. В отсутствии нации-лидера проявляется и сила, и слабость мусульманской цивилизации. Это же в определенной степени объясняет распространенность в мусульманской среде негосударствен-
ных, общественных форм организации, а также, до известной степени, экстремизм мышления и действий.
В ряде предыдущих глав уже отмечалось усиление роли исламского фактора в международных делах, начиная особенно с 70-х годов XX в. В середине 90-х годов в основном сложилось исламистское подполье, возглавляемое арабской по составу участников организацией «Аль-Каида» («Основа»). Укоренившись в горном массиве между Афганистаном и Пакистаном, эта организация во главе с Усамой бен Ладеном превратилась в штаб действий, направленных против «дальних» врагов в лице США и Израиля и «ближних» противников в виде режимов в Пакистане, Афганистане, Ираке, Саудовской Аравии, Египте, Иордании и некоторых других странах. Инициированная радикально настроенными исламистами диверсионно-террористическая война охватила в начале XXI в. сплошной пояс от Восточного Средиземноморья до долины Инда, превратив его в кризисный эллипс. Хотя силы «Аль-Каиды» в итоге длительных и целенаправленных мер борьбы с ней оказались подорваны, решение проблем, связанных с терроризмом в этой части восточного мира, в Средне-Западной Азии, скорее всего, останется в центре внимания международной политики еще на достаточно длительный период.
Переходя к обсуждению перспектив эволюции стран Востока на период до середины текущего столетия и изменения их места в системе международных отношений и мировой политике, заметим, что главным основанием для взгляда в будущее является для нас демографическая инерция. Она позволяет представить себе мир Востока в динамике с точки зрения возможного изменения его людских параметров. О степени важности демографических процессов в качестве базовых, предпосылочных, можно судить по тому, что они тесно связаны с экономическими характеристиками (рабочая сила, человеческий капитал), социальными и политическими (городское и сельское население, его возрастная структура и уровень образования) и международными (миграция).
Прогнозные оценки демографической динамики считаются достаточно надежными. Известно, насколько высоко было качество перспективных оценок, выполненных в 1970-1990-е годы ведущими демографическими организациями мира. Так, еще за 30 лет до наступления нового столетия демографы правильно рассчитали как общие параметры увеличения населения, так и его величину к 2000 г., которая оказалась равной примерно 6 млрд. человек. Прогнозные оценки, сделанные службой народонаселения
ООН в начале 2000-х годов, сводятся к тому, что на протяжении первой половины XXI в. темпы роста населения в мире, скорее всего, будут неуклонно и достаточно решительно снижаться. Текущий прирост народонаселения в мире в начале XXI в. оценивался в 1,2% в год, что соответствовало прибавлению ежегодно 77 млн. человек (на пике, в 1989-1990 гг., население планеты возрастало на 87 млн.). По этим расчетам ожидается, что к 2050 г. на Земле будет проживать несколько более 9 млрд. человек (по наиболее поздним оценкам - 9,15 млрд.).
Следует отметить, что к оценкам и прогнозам службы народонаселения ООН близки расчеты Бюро цензов США, так как они используют наиболее распространенный в демографии метод передвижки возрастов и разных коэффициентов общей рождаемости. Расчеты, сделанные А.В. Акимовым с помощью методики смены режимов демографического развития, дают более высокие оценки роста на перспективу - население Земли к 2050 г. должно возрасти по наиболее вероятному сценарию до 10,1 млрд. человек. Что касается структуры распределения населения по странам и регионам, то нет большой разницы между результатами применения более традиционных и менее распространенных методик.
Согласно всем прогнозам сохранятся заметные различия демографических процессов в более развитых и менее развитых регионах мира. Самими высокими темпами будет возрастать число жителей в наименее развитых государствах, составляющих особую подгруппу в рамках группы менее развитых, развивающихся стран. В нее входят главным образом африканские государства, а также некоторые азиатские, такие как Афганистан, Бангладеш, Непал, Бутан, Мальдивы. Все это означает, что вместе с ростом населения будет увеличиваться и зона бедности и недоедания, болезней и антисанитарии. Она охватит в первую очередь сельских жителей, но также и значительную, скорее всего, относительно возрастающую, часть городских.
Для Африки южнее Сахары в целом характерны существенно более высокие темпы роста народонаселения. На них, впрочем, отрицательно сказывается распространение СПИДа. Из-за этой болезни заметно медленнее должно возрастать население ряда стран юга Африки, таких как Ботсвана, Лесото, Свазиленд и ЮАР. Влияние потерь от этой эпидемии особенно велико, как ожидается, будет в период до 2015 г., хотя и в дальнейшем сама эта болезнь и последствия от нее внесут заметные коррективы в демографиче-
ские показатели многих африканских и растущего числа азиатских государств.
Замедление темпов демографического роста, связанное с сокращением рождаемости, приведет по прогнозам к быстрому старению населения в мире, в том числе и в странах Востока. Несмотря на невысокий уровень экономических и социальных показателей, характеризующий в целом страны Азии и Африки, количество людей в старших возрастных категориях заметно увеличится там благодаря достижениям мировой медицины и современной системы здравоохранения. Средняя ожидаемая продолжительность предстоящей жизни к рубежу веков уже превысила в менее развитом ареале 60 лет. Исключение составляют самые бедные страны, да и то не все - в наиболее крупной из них, Бангладеш, средняя продолжительность достигла 66 лет. По прогнозам демографов ООН, относящимся ко всем менее развитым регионам, доля населения в возрасте 60 лет и старше увеличится с 8% в 2000 г. до 20% в 2050 г. В абсолютных цифрах численность пожилых людей вырастет с 473 млн. в 2009 до 1600 млн. в 2050 г.
Скорость будущего демографического процесса на Большом Востоке (в Азии и Африке) оценивается в прогнозах ООН на уровне выше среднемирового (приблизительно 1,0 против 0,8%). При этом доля Востока в середине XXI в. по сравнению с его началом должна, по прогнозам на базе экстраполяции наблюдаемых тенденций, увеличиться с 73,8 до 79,0%. Если учесть, что в середине XX в. на него приходилось 65,1%, то заметна предполагаемая динамика за столетие - от примерно двух третей в 1950 г. до почти трех четвертей в 2000 г. и четырех пятых в 2050 г. Наиболее стремительно при этом растет доля Африки - округленно с 9 до 13 и 22%. Удельный вес азиатского населения увеличился с 56 до 61% между 1850 и 2000 гг., а к 2050 г. должен опуститься до 57-58%.
Пропорция Европы в мировом населении во второй половине XX в. сократилась с 22,3 до 13,2%, а за следующие 50 лет должна, по прогнозам, уменьшиться до 7,2%. В середине XX в. в более развитых странах, в основном из Европы, Северной Америки и Океании, проживало 31,6% населения планеты, а к 2000 г. -уже только 19,6%, т.е. произошло снижение с трети до пятой части. К 2050 г. ожидается сокращение доли жителей развитых регионов до 13,6% (одной седьмой). Впрочем, немалая часть жителей менее развитых стран приблизится по стандартам потребления к представителям более развитых государств.
За ожиданием убыстренного роста населения Востока стоят весьма разные прогнозы по странам и группам стран (субрегионам). Наиболее замедленным, судя по всему, рост будет в Восточной Азии. Хотя в последнем году второго тысячелетия это был самый крупный демографический ареал, уже к 2010 г. он потеряет численное превосходство над Южной Азией, а с 2020 г. прочно займет второе место. В Китае, крупнейшем восточноазиатском государстве, темпы ежегодного прироста в ближайшие 20 лет, согласно оценкам демографической службы ООН и Бюро цензов США, опустятся до 0,7-0,5%, а между 2040-2050-ми годами станут отрицательными. Население самой экономически развитой на сегодня страны Востока Японии должно уменьшиться на 3 млн. человек за первые 20 лет нынешнего века и еще на 22 млн. за последующие 30 лет.
Несмотря на замедление темпов демографического роста в Индии и во всем Южно-Азиатском регионе (включая и наиболее высокий по этому показателю Пакистан), инерционный момент и сохраняющаяся достаточно высокая рождаемость выдвигают, как уже отмечалось, относительно небольшой по площади ареал (4,3 млн. км2, в три раза меньше Восточной Азии) в число безусловных демографических лидеров. Индия, согласно большинству оценок, к 2040 г. (а может быть, и несколько раньше) опередит Китай, став самой многонаселенной страной мира. На пятом месте по количеству жителей закрепится Пакистан, в десятке первых по населению с рекордно высокой его плотностью останется Бангладеш.
Особенно быстрым и значительным, как уже отмечалось, будет увеличение численности населения в Западной, Средней и Восточной Африке. Несколько менее высоким будет рост в Северной Африке и еще меньше на юге Африки, главным образом из-за эпидемии СПИДа.
Основным фактором, обусловливающим относительно высокие показатели рождаемости и прироста населения Востока в XXI в., является инерционный момент, следствие сформировавшейся за вторую половину XX столетия молодой структуры населения. В основном именно это, несмотря на явную тенденцию к сокращению рождаемости, обеспечит более быстрое, чем в мире в целом, расширенное воспроизводство населения. Приведенные прогнозные оценки говорят о сложности задач, встающих перед государствами Азии и особенно Африки. Перемены, наблюдавшиеся в них во второй половине XX в., знаменовали начало раз-
решения таких узловых проблем, как повышение роли в международных делах, преодоление экономической и научно-технической отсталости, искоренение неграмотности, сужение зоны бедности, решение продовольственной проблемы и т.п. Демографическая инерция представляет собой вместе с тем существенный вызов. Согласно расчетам, за первые десять лет XXI в. население Востока ежегодно пополнялось примерно на 70 млн. человек, в течение второй декады - будет возрастать на 60-65 млн., а на протяжении последующих трех десятилетий - приблизительно на 45-50 млн. человек.
Хотя не исключено, что приведенные цифры будут подвергнуты ревизии в сторону некоторого уменьшения, это кардинально ничего не меняет. К тому же такой феномен современности, как стареющее население, рост удельного веса лиц пожилого и нетрудоспособного возраста, весьма быстро охватывает и развивающиеся страны, в первую очередь государства Азии.
В том же тревожном ряду стоит и увеличение городского населения. По подсчетам демографической службы ООН, число горожан в мире впервые в 2008 г. превысило количество деревенских жителей. При сохранении современных тенденций доля горожан достигнет к середине века 70%, причем в более развитых регионах (Северная Америка, Европа, Япония, Австралия, Новая Зеландия) их удельный вес увеличится до 86%, а в остальных, менее развитых, - достигнет 67%. В 2007 г. соответствующие показатели равнялись 74 и 44%.
Азия и Африка оказались существенно менее урбанизированными по сравнению с другими континентами, в том числе и теми; которые отнесены к менее развитым. Доля горожан в регионе Латинской Америки и Карибского бассейна была в 2007 г. выше, чем в Европе (с Россией и восточноевропейскими странами) -78 против 76%. В то же время в Азии (с кавказскими республиками, Турцией и Израилем) и Африке (с Египтом) к городским относились соответственно лишь 41 и 39% жителей. Предполагается, что почти весь прирост населения в мире в ближайшие 40 лет придется на городской ареал менее развитых регионов.
Городское население в Азии будет увеличиваться ежегодно на 2,2% между 2007 и 2025 гг. Прирост составит почти миллиард, главным образом за счет Китая и Индии, а население городов достигнет к концу первой четверти XXI в. 2,5 млрд. человек. В 20252050 гг. темпы роста упадут до 1,4%, что даст прибавление в еще 1 млрд. К 2025 г. половина жителей азиатского континента долж-
ны стать горожанами, а к 2050 г. - две трети. Численность горожан в Африке, по прогнозам, будет возрастать еще быстрее, на 3,2 и 2,5% в год между 2007-2025 и 2025-2050 гг. За это время оно увеличится с 373 до 1234 млн. человек (более чем втрое). К 2025 г. жизнь почти половины африканцев (47%) будет протекать в городах, к 2050 г. доля горожан поднимется до 62%.
Несмотря на столь впечатляющий рост мирового городского населения за счет Большого Востока, он же останется основным сельским резервуаром. Ожидается, что деревенское население в мире достигнет максимума в 3,5 млрд. человек в 2018 или 2019 г. Затем оно станет медленно сокращаться до 2,8 млрд., из них на более развитые регионы придется менее 200 млн. человек. При этом концентрация деревенских жителей на азиатском и африканском континентах будет нарастать, достигнув к середине века примерно 90%. Главными сельскими ареалами останутся Индия и прилегающий к ней регион, Африка южнее Сахары и Китай плюс некоторые страны Юго-Восточной Азии.
Реализация этих прогнозов предполагает сокращение доли занятых в сельском хозяйстве и увеличение рабочей силы в городских секторах, прежде всего в сфере услуг. Такие подвижки означают вероятность скопления в азиатских и африканских городах массы малообеспеченных и плохо устроенных людей. Причем в крупных городских центрах (свыше 1 млн.) будет концентрироваться не 32% горожан, как в 2007 г., а 41%. Доля жителей самых больших городов (более 10 млн.) в городском населении менее развитого региона, где большинство составляют азиатские и африканские страны, вырастет почти в семь с половиной раз.
В отличие от более ранней урбанизации, имевшей место в ныне развитых экономиках, поздняя урбанизация, захватывающая Восток, обусловлена не столько индустриализацией, сколько «сер-висизацией», т.е. увеличением сферы услуг различного рода, быстрой экспансией экономики за счет фаз распределения и перераспределения дохода, причем не только в национальном, но и в интернациональном, международном масштабе. Не исключено, что интенсивный рост городского населения приведет к «накоплению» странами Востока «горючего материала» в виде молодого и достаточно образованного населения, вырванного из привычного микромира семьи и общины, прежде всего сельской и полусель-ской-полугородской, ищущего применения своим силам и в большом числе случаев его не находящего. Сочетание двух демографических явлений - увеличение численности иждивенцев в
возрасте старше 65 лет и рост «молодежного выступа», т.е. высокой доли людей в возрастных группах от 15 до 25-30 лет, усугубит, по всей вероятности, трудноразрешимые социальные и политические коллизии.
Чтобы справиться с грузом накопленных и нарастающих проблем, государствам Востока понадобится поддержание высоких темпов роста экономики. В течение второй половины XX в., особенно на протяжении последнего его десятилетия и в начале следующего столетия, им в целом удавалось сохранять высокие показатели экономической динамики.
Подчеркнуто волнообразный характер эволюции в этом ареале Востока заставляет предположить, что и в дальнейшем развитие будет происходить неравномерно, следуя пульсирующему ритму движения отдельных государств, региональных сообществ и мира в целом. Пытаясь представить будущее развитие глобальной системы и такой его особой части, как Восток, аналитики и футурологи прибегают обычно к методу продления рядов, экстраполяции в будущее на так называемый прогнозный период трендов и тенденций, выявленных в результате наблюдения над прошлым. Существенным при этом является вопрос о величине «периода наблюдения», т.е. заключение о том, где начинается текущий исторический момент, в рамках которого оправдано использование выявленных трендов. Простая экстраполяция, как правило, усложняется за счет ввода различных условий и ограничителей, способных повлиять на плавный процесс.
Если не считать два других метода, а именно: теоретической и эмпирической аналогии, когда ученый или эксперт признает развитие процесса в будущем аналогичным тому, что наблюдалось с другими или тем же объектом в прошлом, то продление рядов сохраняет приоритетное значение в прогнозировании. Впрочем, при долгосрочном прогнозировании принцип линейности (плавности) дополняется нередко принципом цикличности (волнообразности). Именно на этом основаны хорошо известные в экономической науке теории различных циклов конъюнктуры: сверхкоротких (сезонных), коротких (3-4-летних), средних (в 10-12 лет), длинных (25-50 лет) и сверхдлинных, вековых. Если первые три вида циклов имеют наибольшее значение для целей собственно экономического анализа, то два последних, связанных с именами Н.Д. Кондратьева и Ф. Броделя, соотносятся с более широким классом социальных явлений, помогают выяснению взаимозависимости экономических, политических и культурных процессов.
Следует заметить, что, согласно распространенным оценкам, повышательная фаза цикла Кондратьева в экономике США стартовала в начале 1990-х годов и, следовательно, может завершиться вскоре после 2010 г. Экономика КНР растет непрерывно и исключительно высокими темпами на протяжении более четверти века и даже с учетом восстановительного эффекта после спада и провалов 1960-1970-х годов не может, видимо, продолжаться без нарушений и перерывов бесконечно долго.
В случае сохранения высоких темпов роста Китай уже вскоре после 2010 г. обгонит Японию по величине ВВП и прочно займет второе место в мире после США. КНР при этом превратится в ведущего импортера энергоносителей, даст импульс дальнейшему росту потребления не только нефти, но и в возрастающей пропорции природного газа. Столь же велико будет значение Китая в импорте обычных видов вооружений, в первую очередь технологически сложных его образцов.
Параллельно с китайской весьма быстро, при удержании достигнутых темпов роста, будет увеличиваться экономика Индии. К 2030 г. она может превзойти по объему национальное хозяйство Германии и Японии и занять третью позицию в мире. Как и Китай, Индия превратится в одного из главных импортеров нефти и газа, а также вооружений. Причем в сфере высокотехнологичного военного производства она станет ведущим разработчиком новых образцов (оружия пятого поколения), действуя как самостоятельно, так и в сотрудничестве с США, Россией, странами Европы, Израилем.
В свете закономерностей циклического развития перспективы Индии выглядят даже более предпочтительно, чем Китая. Ее экономический подъем начался только на рубеже 1980-1990-х годов и может продолжаться в течение еще длительного промежутка времени. Как благоприятные могли бы быть оценены и тенденции эволюции других стран Южной и особенно Юго-Восточной Азии. Однако помимо собственных, эндогенных, факторов на их развитии существенным образом скажутся факторы экзогенные, связанные с общемировой конъюнктурой. Исключительно сильно зависит от них развитие государств ЮВА и всего Восточно-Азиатского региона. Сбои в функционировании международного рынка неминуемо негативно отразятся на параметрах и качестве роста в этой части мира.
К числу внешних условий относится также состояние окружающей среды. Возрастающее значение для развития всего мира и
особенно Востока будет иметь ожидаемое потепление климата на Земле. По расчетам специалистов, на протяжении постиндустриальной эпохи (с 1880-х годов) происходит повышение средней земной температуры. Пока оно составило 0,8°С и находится в прямой связи с увеличением концентрации углекислого газа в атмосфере. Сложность процессов, оказывающих влияние на климат, не позволяет дать сколько-нибудь точный прогноз климатических перемен, но считается, что повышение температуры более чем на 2°С приведет к серьезнейшим последствиям как для человеческой, так и для природной системы. Предлагаемые специалистами и обсуждаемые мировым сообществом меры по сдерживанию роста температуры в обозначенных пределах важны в первую очередь для стран и народов Азии и Африки. Именно они, по всем расчетам, в наибольшей степени пострадают от грядущих климатических перемен. Повышение температуры Мирового океана, таяние льдов в Гренландии и всей Арктике уже приводит к участившимся экстремальным погодным явлениям - засухам и наводнениям, тропическим циклонам и штормам (цунами) в африканском Сахе-ле, на побережье Гвинейского залива, в районах Средиземноморья и в Южной Азии со всем ареалом Индийского океана.
Климатические перемены грозят не только бедствиями для экосистем, живых существ и человека, особенно не защищенного материально и социально, но и вызовут перебои с производством продовольствия, повышение цен на него, а вместе с тем, вероятно, и общее увеличение мировых товарных цен.
Важно отметить, что среди мер по борьбе с потеплением климата значится не только борьба с экологически вредной индустриальной активностью человека, вызывающей повышенную эмиссию углекислого и других газов, обладающих парниковым эффектом, но и позитивные способы увеличения лесных посадок наряду с ограничением изведения и вырубки лесов. Известно, что принятие ограничений на экологически вредную промышленную активность представляет собой наиболее болезненную проблему для быстроразвивающихся экономик, таких как китайская и индийская. Теснота мирохозяйственных связей ныне такова, что угроза замедления темпов их экономического роста пугает и остальной, прежде всего развитый, мир. Отсюда - сложность задачи по принятию согласованных на глобальном уровне решений.
Как бы ни была решена проблема ограничения на выброс парниковых газов в атмосферу, очевидно, что потепление климата, скорее всего, продолжится и окажет весьма негативное воздейст-
вие на будущее многих государств Азии и Африки. По расчетам специалистов Мирового банка, действие климатических перемен может вызвать сокращение сельскохозяйственной производительности за 2000-2050 гг. в Индии на 12,2%, Таиланде - 15,3, Индонезии - 17,7, Ираке - 18,5, Сенегале - 19,3, Египте - 27,9, Саудовской Аравии - 28,3, Пакистане - 32,9%. Ожидаемый крупный негативный эффект от потепления климата на доходность аграрного производства за 2000-2080-е годы варьируется от 21,7 для Бангладеш до 56,1% для Судана (соответствующие индикаторы для Ирана - 28,9, Пакистана - 30,4, Индии - 38,1, Марокко - 39,0, Зимбабве - 37,9, Замбии - 39,6, Ирака - 41,4%).
При этом даже если не учитывать вероятные изменения климатических условий в плотно населенных странах Южной Азии, например, серьезную проблему представляет собой уже сложившаяся критическая ситуация с обеспечением воды для полива. В наибольшей степени это, пожалуй, касается Пакистана, который уже в начале второго десятилетия XXI в. столкнется с нехваткой воды для бесперебойного функционирования своей, одной из крупнейших в мире, единой системы ирригационного земледелия. Проблема увеличения объемов воды для сельского хозяйства может, кстати, серьезно осложнить отношения Пакистана с Индией вследствие того, что обе страны рассчитывают на одни и те же водные ресурсы, которые во многом обеспечивают притоки Инда, пересекающие спорную область Джамму и Кашмир.
Повышение уровня Мирового океана, вызванное потеплением климата, способно обострить гуманитарную и экономическую ситуацию в Бангладеш, а также на юге Индии, ее островных территориях, на Шри-Ланке, Мальдивах и в Индонезии. Скорее всего, обострятся в быстрорастущих экономиках Восточной и Южной Азии проблемы больших городов и промышленных зон, загрязнение воздуха выбросами газов. Уже к середине 2000-х годов на такие ведущие страны Азии, как Китай и Индия, приходилось соответственно 16 и 5% общего объема выбросов парниковых газов. Обе эти страны, как и некоторые другие государства Востока, в будущем, безусловно, столкнутся с необходимостью борьбы с грязными технологиями, экономии ресурсов, перехода от преимущественно экстенсивных к интенсивным способам производства.
Несомненно, не менее сложные проблемы встают перед государствами обширного и демографически быстрорастущего исламского ареала. Главные из них связаны с потребностями диверсификации основ экономического роста, выходом за пределы
преимущественного развития отраслей по добыче и экспорту нефти и природного газа. К такой задаче большинство из государств Залива и Аравийского полуострова уже приступили, но успеха добились далеко не все. К тому же диверсификация экономики, опираясь на капиталоемкие технологии, не меняет ситуацию в области занятости и не противостоит тенденции к ограниченному охвату людей высокодоходными занятиями.
Еще меньше достижений на счету у тех стран Ближнего Востока и Северной Африки, которые лишены богатых природных ресурсов. В них обостряется проблема неполной занятости и низких доходов, что питает социальную базу недовольства молодежи, создает условия для появления в ее среде приверженцев экстремистских взглядов и участников террористических акций. При неизменных тенденциях такого рода трудно рассчитывать на ослабление в достаточно близком будущем позиций политических сил, опирающихся на исламизм как радикальную и популистскую идеологию.
Фактором, который и в дальнейшем будет обострять ситуацию в многообразном, лишенном государства-лидера мусульманском мире, послужит сосуществование в его рамках различных школ, сект и направлений, в частности наличие глубоких, хотя чаще всего подспудных, коллизий между суннитами и шиитами, ориентирующимися соответственно на Саудовскую Аравию и Иран.
Напряженности на Ближнем и Среднем Востоке будет способствовать сохранение тенденций к укреплению национализма в качестве государственной идеологии в сочетании с более широкими, опирающимися в основном на религиозные идеи и представления средствами политической мобилизации населения. Возможно, впрочем, и ослабление воздействия религиозных идеологий, но, скорее всего, через определенный промежуток времени, на очередном этапе расширения и углубления глобальной взаимозависимости.
Возвращаясь к перспективам экономического роста на Востоке, следует подчеркнуть, что отсутствие природных богатств служит как его ограничителем, так и стимулом. Пример успешного развития при отсутствии богатых естественных ресурсов дают Япония, а также Израиль. Исключительно важен при этом человеческий фактор, т.е. образованность и трудовая квалификация населения, его дисциплинированность и организованность. Большому числу стран Азии и Африки еще предстоит в полной мере ликви-
дировать отставание в сфере просвещения и специальной подготовки. Крупнейшее препятствие на пути экономического и социально-гуманитарного прогресса создают коррупция, продажность чиновничества, а также политиков и законодателей. Взяточничество и казнокрадство чаще всего поражают те национальные организмы, где сильны государственные ведомства, занятые одобрением деловых проектов, их регистрацией, выдачей разрешений и предоставлением субсидий и льгот. Отсюда одно из базовых условий для антикоррупционных мер - сокращение контролирующих и регулирующих функций государства, либерализация его экономической политики. Однако проведению такого курса на современном этапе мешают тенденции к централизации власти и укреплению «государственнического» начала на Востоке (и не только там). Поэтому трудно ожидать в близком будущем заметных успехов в области борьбы с коррупцией, а также неэффективностью, связанной с непотизмом, т.е. кумовством - родственным, клановым, земляческим.
В целом не исключено, что в первые десятилетия XXI в. мир ожидает снижение темпов роста взаимообмена товарами, услугами, капиталами и людьми. Такое может произойти несмотря на то, что мировое сообщество в лице его ведущих межправительственных учреждений - ООН и ее специализированных органов, ВТО и других финансово-экономических институтов - предпринимает меры для установления режима наибольшего благоприятствования в торговле между странами, снижения тарифов, сокращения субсидий, препятствующих внешней торговле, а также для свободного перемещения капитала и облегчения миграционного режима. Постоянное внимание уделяется борьбе с контрабандой, нарушениями авторского права, подделкой патентов и торговых марок. К факторам той же негативной для экономического роста направленности относятся отмеченные выше демографические тренды, а именно: снижение темпов прироста населения вследствие неуклонного и весьма быстрого сокращения рождаемости, увеличение удельного веса возрастных когорт с высокой долей неработающих, иждивенцев.
Противостоять тревожным проекциям способен, вероятно, лишь очередной прорыв в сфере высоких технологий, научных открытий, наукоемких производств и технико-технологических новаций. Растущую роль в этом процессе, очевидно, будут играть некоторые страны Азии и Африки. Выходцы из них уже сегодня составляют значительную часть занятых в высокотехнологических
отраслях США и других развитых государств. Достаточно велик и будет увеличиваться вклад такого рода высокообразованных и эффективно работающих специалистов в экономику самих восточных государств. Расширение сегмента современной, высокотехнологичной, трудо- и капиталоинтенсивной экономики станет, вероятно, главной панацеей от многочисленных бед и препятствий, ожидающих мир в целом и страны Востока в частности в XXI в.
Преодоление ограничителей роста за счет возрастающей отдачи от творческих инноваций сможет, вероятно, противостоять и отрицательным тенденциям, связанным со старением населения, а также иным (отчасти до поры не явленным) угрозам и вызовам. Учитывая перспективу угасания стимулов роста, поступающих от западных сообществ, следует ожидать, что страны Востока приобретут некоторые черты и характеристики мирового «мотора развития».
Реализация таких ожиданий во многом, как представляется, связана с судьбами демократии на Востоке, процессами демократизации азиатско-африканских обществ. При этом речь не идет о прямых заимствованиях и копировании западных образцов. И демократия, и гражданское общество на Востоке необходимо будут обладать своим национальным и цивилизационным колоритом. Базовыми вместе с тем остаются такие характеристики либерально-демократического сообщества, как:
- во-первых, независимость судебной власти от исполнительной, что в результате ведет к утверждению основ конституционализма, неукоснительного следования закону, в том числе в случаях, которые находятся в пограничной с политической сфере;
- во-вторых, свобода слова и собраний, иначе говоря, независимость от властей предержащих средств массовой информации и проявлений политической активности в условиях, когда в государственном сообществе имеется конкуренция партий и других законно оформленных групп интересов, а на первых порах хотя бы конкуренция трансформирующихся традиционных элит;
- в-третьих, в обществе нет преобладания изоляционистских, ксенофобских, ретроградно-фундаменталистских настроений и идеологий, наблюдается стремление к кооперации и сотрудничеству с внешними контрагентами, открытому общению в рамках региональных и глобальных структур.
Еще одно существенное условие демократического развития -улучшение качества управления, борьба со злоупотреблениями
тех, кто находится у власти. Одновременно это и повышение эффективности в противостоянии силам, бросающим вызов государству и обществу, прибегающим к противоправным, криминальным, насильственным действиям. Питательной средой для последних служит наличие теневых структур в финансовой и производственной сферах, в области предоставления услуг, в том числе образовательных. Слабость и рыхлость системы управления провоцирует разрастание подпольных групп, делает активным их проникновение в легально функционирующую политическую сферу, способствует разрушению ее изнутри.
Важнейшие вопросы, на которые можно будет получить ответ лишь по прошествии, очевидно, ряда десятилетий, относятся к перспективам эволюции, модернизации культуры восточных обществ, причем как культуры семьи и бытового общения, так и общественной, в существенной степени политизированной. Неочевидным является, не до какой степени консерватизм, свойственный в общем и целом восточным цивилизациям, обусловлен недостаточно развитой, не трансформировавшейся экономикой и социальной сферой, а до какой он является следствием самовоспроизводящейся системы, которую в базовых элементах изменить нельзя. Неясно также, является ли формирование среднего класса необходимым и достаточным условием демократизации. Или, несмотря на появление буржуазии (частной предпринимательской верхушки), последняя будет опираться в обеспечении условий для своего бытия на «верхний класс», аристократию и бюрократию, т.е. выходцев из среды традиционно привилегированной, землевладельческой и духовной элиты.
Исключительно важным станет при этом качество «сервиси-зации» экономики, т.е. степень зависимости сферы услуг от современных или традиционных, городских или сельских отраслей производства, областей жизни и быта. Самые значительные различия, как и ранее, будут, по всей видимости, наблюдаться между экономиками регионов и стран, обращенных в сторону внешнего мира, включенных в мировую торговлю, осуществляемую главным образом по морю, и «замкнутых на себя» районов и государств, расположенных вдали от морских и прибрежных зон. Водораздел по такому же принципу, как выше отмечалось, останется и внутри крупных государственных образований.
В первой половине XXI в., судя по всему, произойдет дальнейшее усиление внимания к континентально-материковым регионам, а в ареале Востока к ним относятся прежде всего матери-
ковый центр Евразии и глубинные районы Африки. Одним из главных экономических мотивов такого внимания будет освоение природных богатств, в первую очередь месторождений углеводородного сырья - нефти и природного газа. Сухопутные, внутренние районы азиатского и африканского континентов могут во все большей степени оказаться ареной приложения сил крупнейших геополитических игроков, среди которых видное место займет Китай. Нельзя исключить, что сотрудничество на океанических просторах будет уравновешиваться конкуренцией на сухопутном пространстве, главным из которых станет «сердцевина мира» -континентальная Евразия.
Пространственный элемент геополитики получит, вполне вероятно, дальнейшее развитие. Помимо континентально-океани-ческого, он приобретет все более выраженное воздушно-космическое измерение. Причем активное участие в нем примут крупнейшие страны Востока, такие как КНР, Япония, Индия, а возможно, и державы следующего порядка - в первую очередь Пакистан и Иран, оба корейских государства, а также Малайзия и Индонезия. Геополитические коллизии, вероятнее всего, будут иметь все более технологически сложный, интеллектуальный характер. Научные открытия двойного (мирно-военного) назначения в сочетании с аналогичными техникой и технологиями многократно усложнят содержание международно-политических процессов. Еще большую роль приобретет информация и, следовательно, контроль над средствами массового распространения новостей, в том числе и нарочито тенденциозных, политически мотивированных. Соответственно с этим усложнится внешнеполитическая деятельность государств, увеличится разнообразие проектов многосторонней дипломатии.
На смену возможному сокращению темпов углубления экономической и культурно-гуманитарной глобализации, по некоторым прогнозам, после 2020 г. может прийти новый этап. Революция международного рынка на базе научных и технических инноваций совпадет со снижением уровня конфликтности вследствие увеличения среднего возраста жителей планеты, сглаживания «молодежных выступов» в развивающихся регионах Востока, прежде всего в мусульманском. Но ослабление напряженности локальной и внутристрановой политики может сопровождаться усилением конфликтности на макрорегиональном и глобальном уровнях. Последнее, не исключено, будет связано с вызовом, который бросит
Восток, прежде всего тихоокеанский, возглавляемый Китаем, западной цивилизации.
Мировая политика в этом случае вернется на пути консервативно-реалистической парадигмы с ее противостоянием супердержав и государств-цивилизаций. Однако возможны и, по-видимому, более вероятны иные варианты - глобализационные, складывающиеся на основе приоритета политико-экономического сегмента международной системы над военно-политическим. В ряде новых влиятельных исследований обосновывается теоретический взгляд, согласно которому военно-имперский реализм международных отношений характерен для огромного, но все же ограниченного отрезка истории мира, и потому системы взаимоотношений между народами в будущем вовсе не обязательно будут базироваться на реалистических постулатах.
Представляется, что радикально-социалистическая парадигма вряд ли даст о себе знать в близком будущем как о влиятельной, многое определяющей силе. Марксизм как девиация, левый уклон в сторону равенства и социальной справедливости, на долгое время, очевидно, отступил ввиду дискредитации его применения на практике в Советском Союзе, Китае при Мао Цзэдуне и других странах, где он на деле привел к государственному социализму, бюрократизированному и неэффективному. Однако исключить его сохранение в качестве одного из вариантов общественно-политического мышления и базирующейся на нем идеологии, разумеется, нельзя. Но и в будущем, как и в прошлом, он будет, по всей видимости, сочетаться с национализмом умеренного вида, а не с чистым космополитизмом и радикальным интернационализмом.
Более значимым может, вероятно, стать правый радикализм, интегризм национал-шовинистического, фашистского и полуфашистского типа. Он обычно содержит достаточно сильный популистский мотив социальной справедливости, борьбы с пороками реального мира - коррупцией, непотизмом, казнокрадством и прочими государственно-бюрократическими и частно-олигархическими изъянами. Базируясь на цивилизационно-националисти-ческих основаниях, интегризм может привести мир к катастрофе с применением оружия массового уничтожения или средств большой разрушительной силы.
Все же сценарии центристского характера, предполагающие постепенное усиление элементов взаимодействия между государствами и народами, имеют, думается, больше шансов реализовать-
ся. Как демонстрируют большинство исследований, выполненных в последнее время у нас, в России, и за рубежом, распространенные в 1960-1980-х годах опасения относительно жестких пределов экономического роста, взрывного увеличения населения (попу-ляционной бомбы), исчерпания невозобновляемых природных ресурсов и т.п. оказались по большей части преувеличенными. В конце XX - начале XXI в. место неомальтузианских настроений и теорий о понижении нормы прибыли заняли новые концепции экономического роста, основанные на постулате о возрастающей отдаче на инвестиции в инновации, в том числе социальные и организационные, научно-технические изобретения и человеческий капитал. Речь идет, по сути, о хорошо известных вещах, связанных с интенсификацией производства за счет экономии на применении живого труда и капитала, которая измеряется эффективностью их совокупных затрат.
Наука, изобретательство, опытно-экспериментальное творчество особенно наглядно продемонстрировали в последнее время способность преодолевать возникающие преграды, в том числе и такие, что связаны с отходами промышленного производства, проблемами мировой экологии, изменением климата и т.п. Сегодня популярно мнение, что дело не в объективных, извне данных, а в субъективных ограничителях человеческой деятельности в сфере экономики и политики.
За Востоком в системе международных отношений и в мировой политике на ближайшие десятилетия в целом сохранится нелидирующее, в какой-то мере теневое положение. Системообразующим элементом останется Запад, но мощь его лидерства будет неуклонно сокращаться. Важную роль, очевидно, сыграет некоторое преобразование Запада изнутри за счет мигрантов и их детей. Население США к середине века более чем на треть будет состоять из представителей небелых рас - африканцев, латиноамериканцев и азиатов.
Надо сказать, что миграция из стран Востока на Запад идет в течение всех послевоенных десятилетий. Нельзя считать, что она в корне меняет популяцию Запада. Даже в США, известных как страна мигрантов, родившиеся вне страны граждане в 2005 г. составляли лишь 13%. Во Франции, Англии и Германии доля мигрантов была около 10%. К тому же выходцы из Азии и Африки вовсе не обязательно составляют их преобладающую или даже существенную часть. Вместе с тем известно, что в США ныне проживает несколько миллионов индийцев и пакистанцев, пози-
ции которых особенно заметны среди профессионалов - медиков, компьютерщиков и др. В Англии целые города, такие как Бред-форд, населены по преимуществу выходцами из Южной Азии, в большинстве своем мусульманами. Довольно заметна в Европе и Северной Америке группа выходцев из Ирана и арабских государств. Причем в отличие от куда более многочисленных мигрантов из Латинской Америки и Карибского бассейна представители азиатской расы (а в США при социальном страховании отмечаются расовые различия) занимают среднюю нишу на рынке труда. Восток, прежде всего Азия, где к выходцам из Южной Азии и Ближнего Востока надо добавить еще китайцев, ментально проникает, пронизывает и изнутри до некоторой степени преобразует Запад.
Очевидно, что эти процессы в обозримой перспективе будут развиваться. В Европе тоже произойдет создание нового влиятельного слоя мигрантов, в основном африканского и азиатского происхождения. В большинстве государств Запада сложится, по-видимому, своеобразная многослойная, полихромная культура, охватывающая как минимум мегаполисную периферию. То же самое, вероятно, произойдет и в России, где укрепится, прежде всего, диалог русских с мусульманами. Он уже давно стал заметным явлением в культурной и политической жизни, а в перспективе может превратиться в один из важных элементов российской идентичности. Россия к тому же активно принимает временных трудовых мигрантов, приезжающих главным образом из азиатских регионов и влияющих на социально-культурный облик страны.
В.Я. Белокреницкий. «Восток в мирополитических процессах», М., 2010 г., с. 277-301.
С. Митрофанова,
политолог (Северо-Западная академия государственной службы) ИСЛАМСКИЙ ФАКТОР И МЕЖДУНАРОДНОЕ ОЛИМПИЙСКОЕ ДВИЖЕНИЕ
На современном этапе международное олимпийское движение (МОД) столкнулось с необходимостью оптимизации усилий по нейтрализации влияния «исламского фактора» на его деятельность. Мусульманские государства и организации стремятся перенести особенности своей религии на принципы олимпизма. Про-
