CC BY
20
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2005. № 4
М.М. Лебедева
ВОСПРИЯТИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ МИРА В СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ ПО МЕЖДУНАРОДНЫМ ОТНОШЕНИЯМ
In the beginning of XXI century attention of Russian researchers of international relations was drawn to the net communications caused, first of all, by the increase of international terrorism, anti-global movements and the Internet. The experts charged with the research of these problems feel at least suspicious towards the net communications. The character of these comunications in particular, stays out of the scientists ' view.
Тип социальной организации является важнейшим фактором, определяющим политическое поведение. Обычно выделяется два типа социальных связей: сетевые (горизонтальные) и иерархические (вертикальные). Так, германский исследователь Т. Риссе пишет, что "одни транснациональные акторы (от многонациональных корпораций до межправительственных организаций) представляют собой формальную организацию, взаимодействие других не предполагает какой-либо порядок. Такое взаимодействие я называю сетевым"1. Формально организованное социальное взаимодействие в принципе всегда имеет вертикальные (иерархические) связи.
В.М. Сергеев также выделяет два типа социальных связей в обществе — иерархический и демократический2. Если первый тип предполагает соподчинение, то второй — постоянные согласования через переговорный процесс, что и происходит в демократических обществах.
Разумеется, социальные связи не обязательно должны быть как-то организованы, они могут возникать и развиваться хаотично. Таким образом, если вертикальные и горизонтальные связи свидетельствуют об организованности структуры, то хаотичные — о ее дезорганизации.
Ряд авторов, особенно те, кто работает в неолиберальной традиции исследования международных отношений, особо подчеркивают горизонтальные связи в современной политической структуре мира, нередко определяя ее как "паутину всемирной политической сети"3;
1 Risse Th. Transnational Actors and World Politics // Handbook of International Relations / W. Carsnaes, Th. Risse, B.A. Simmons (eds.). L., 2002. P. 255.
2 См.: Сергеев В.М. Демократия как переговорный процесс. М., 1999.
3 Mansbach R, Ferguson Y., Lambert D. The Web of World Politics: Non-Actors in the Global System. N.J., 1976.
многообразие "центров влияния" (authorities) в современной мировой политике4; "иаутину взаимодействия"5, "сетевое сообщество"6 и т.п.
Впрочем, в последние годы вообще идея сетевых отношений становится все более и более популярной, чему способствует, с одной стороны, развитие таких явлений, как Интернет, международный терроризм, построенных по сетевому принципу, с другой — появление работ, в которых делаются попытки осмыслить эту реальность.
Рассмотрение социальной организации в терминах "иерархии" и "сети" является довольно условным, поскольку представляет собой скорее построение идеально-типических моделей, если использовать терминологию М. Вебера. В реальной ситуации вряд ли можно в "чистом виде" встретить оба эти типа. В политике та же "вертикаль государственной власти" может выстраиваться крайне жестко (и тогда мы сталкиваемся с авторитарными режимами) или менее жестко с множеством согласований, горизонтальных связей и т.п. (что характерно для демократических государств). По этой причине следует говорить, скорее, о доминировании иерархических (вертикальных) или, напротив, сетевых (горизонтальных) связей и отношений. Критикуя "жесткое противопоставление вертикально-иерархических и горизонтально-сетевых моделей организации и управления", В.М. Коллонтай пишет, что при таком подходе "забывается, что исторически их тесное переплетение — явление повседневное; любая общественная система организации и управления всегда сочетали в себе иерархические, приказные, авторитарные, формализованные методы контроля и принуждения с более гибкими, горизонтальными, неформализованными, локальными механизмами самоуправления"7.
Очевидно, что оба типа социальной организации имеют свои издержки и преимущества. Слишком большое количество необходимых обсуждений и согласований ведет к тому, что решения "пробуксовывают", а то и вообще не принимаются. Процедурные вопросы оказываются способными затмить суть решений. Жесткая же "вертикаль власти" не позволяет учитывать всего спектра интересов, а значит, в этом случае не удовлетворяются интересы определенных групп, что ведет к недовольству, которое выражается в различных формах, в том числе в переворотах, восстаниях, революциях.
Тип структурной организации не является жестко раз и навсегда заданным. Он может меняться. При этом тот или иной актор реагирует на ситуацию и на других акторов, с которыми ему приходится взаимодействовать. Например, вступление в войну заставляет государство усиливать иерархические структуры, подчиняя практически
4 Rosenau J. Pre-Theory Revised: World Politics in an Era of Cascading Interdependence // International Studies Quarterly. 1984. N 1. P. 3—29.
5 Burton J. World Society. L.; N.Y., 1987.
6 Castells M. The Rise of the Network Society. Oxford, 2000.
7 Коллонтай В.М. Западные концепции экономической глобализации // Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М., 2003. С. 87.
все сферы социальной и экономической жизни логике военных действий. В обычных же, а не чрезвычайных условиях, какими является война, наиболее значимыми факторами, влияющим на преимущественный выбор типа внутренней социальной организации, оказываются не ситуативные факторы, а скорее в широком смысле культурно обусловленные, связанные с укоренившимися традициями и ценностями, теоретическими школами. Так, если для неолиберальной традиции изучения международных отношений, как отмечалось, характерны представления о сетевой организации политической системы мира, то с точки зрения (нео)реалистов она выглядит иначе: либо как хаотически организованная политическая структура мира (отсюда и метафора А. Уолферса о подобии поведения государств "поведению" бильярдных шаров), либо (что в большей степени характерно для неореалистов), образованная структурами, в которых преимущественно присутствуют иерархические связи.
Российские исследователи международных отношений и мировой политики довольно редко обращаются к изучению характера организации современного политического мира напрямую. Тем важнее становится анализ текстов, на основе которого можно выяснить, как она воспринимается и, следовательно, какого поведения акторов можно ожидать.
Исследовательские традиции в любой стране имеют глубокие исторические корни. Несмотря на господство в СССР марксистско-ленинской идеологии, исследования в области международных отношений развивались главным образом как своеобразный симбиоз марксизма-ленинизма и неореализма. Союз столь непохожих теоретических парадигм был весьма противоречивым: в Советском Союзе во главу угла ставились национальные интересы и одновременно требование пролетарского интернационализма. Данное противоречие прослеживалось и в международной практике, и в международных исследованиях советского периода. Однако по мере укрепления СССР в качестве сверхдержавы усиливалась (нео)реалистская ориентация в исследованиях международных отношений, во все большей степени оставляя марксизму-ленинизму лишь область риторики8. Поэтому не случайно примерно с середины 1990-х гг. в России наблюдается подъем (нео)реализма9. Он становится, пожалуй, наиболее распространенным теоретическим подходом в российских международных исследованиях, и, как следствие, идеи "хаоса" и "иерархии" пронизывают многие российские исследования по международным отношениям. Приведем лишь один
8 Подробнее см.: Лебедева М. Мировая политика и ее развитие в России // Космополис. 2004. Лето. № 2 (8). С. 147-158.
9 Сергунин A.A. Российские дебаты по международным отношениям в после-коммунистический период // Российская наука международных отношений: новые направления / Под ред. А.П. Цыганкова, П.А. Цыганкова. М., 2005. С. 97-122.
пример: "С одной стороны, новой системе международных отношений присуща большая степень рациональности, что проявляется в стремлении глобального лидера (США) регулировать международные отношения на основе собственных представлений и интересов. С другой стороны, мы являемся свидетелями возрастающей хаотичности международных отношений, что следует из самой природы международной системы. При этом хаотичность развивается как противовес тенденции к жесткой рационализации и/или упорядоченности"10.
Кстати, эти же идеи "хаоса" и "иерархии" (или "порядка") гораздо чаще можно встретить при описании внутриполитической ситуации в России. В последнем случае "хаос" совершенно определенно окрашивается в отрицательные эмоциональные тона, а противопоставляется ему "порядок", который оценивается положительно.
Соответственно проблематика полярности (или полюсности) мира, которая, как пишут Б. Бузан и Р. Литтл, типична для неореализма11, получает развитие и в России. Во многом внимание к этой проблеме было обусловлено, с одной стороны, реакцией на заявления президента Дж. Буша-старшего о том, что в связи с распадом Советского Союза исчез один из "полюсов", с другой — появлением проектов Ф. Фукуямы и С. Хантингтона, воспринятых в России как "представления о превосходстве Запада"12. В качестве альтернативы однополюсному миру во главе с США выдвигается идея многополярности, которая приковывает к себе особое внимание в конце 1990-х гг., что во многом связано с именем Е.М. Примакова, который возглавлял в то время МИД России, а в 1999 г. стал премьер-министром.
Е.М. Примаков исходил из того, что после холодной войны ослабли центростремительные силы как вокруг России, так, хотя и в меньшей степени, вокруг США. Одновременно произошло формирование новых центров, или полюсов, в частности ими стали Китай, Западная Европа13. При этом многополярность в работах Е.М. Примакова рассматривается не столько как сложившаяся данность после крушения биполярного мира, сколько как такой миропорядок, к которому следует стремиться вопреки действиям США, используя при этом сложившиеся условия и направив все внешнеполитические и дипломатические усилия на формирование новой системы международных отношений.
Биполярность периода холодной войны имела прежде всего, как считает Е.М. Примаков, иерархическую организацию: «Во время "хо-
10 Темников Д. Понятие мирового лидерства в современном политическом дискурсе // Международные процессы. 2003. № 2. С. 80.
11 Buzan B., Little R. International Systems in World History: Remaking the Study of International Relations. Oxford, 2000.
12 Tsygankov A.P. Whose World Order? Russia's Perception of American Ideas after the Cold War. Notre Dame, 2004. P. 114.
13 Примаков Е.М. Международные отношения накануне XXI века: проблемы, перспективы // Международная жизнь. 1996. № 10. С. 3—13.
лодной войны" существовали две противоположные в идеологическом отношении системы, во главе каждой из которых стояла сверхдержава — Советский Союз и Соединенные Штаты. Отношения между ними в решающей степени определяли международную обстановку. Третью группу составляли государства, не входившие в военные блоки и образовавшие довольно аморфное движение "неприсоединившихся стран". Это не мешало многим из них тяготеть к одной из двух систем, хотя нередко возникали противоречия, которые порождали их сугубо самостоятельные позиции. Так складывались, например, отношения СССР и Китая»14.
Из приведенной цитаты следует, что, во-первых, оба лагеря, образовавшие полюса Востока и Запада, имели лидеров и были иерархично организованы, во-вторых, существовали вертикальные связи по отношению к тем странам, которые не входили в блоки, но "тяготели" к той или иной системе, а следовательно, занимали также подчиненное положение, по крайней мере в отношении лидера каждой системы. Далее Е.М. Примаков поясняет, на чем строилась такая иерархия: «...сверхдержава объединяла вокруг себя конгломерат государств, обеспечивала их безопасность и диктовала им "правила игры"»15.
Е.М. Примаков видит причины формирования двухполюсной системы в неравномерности развития различных государств. Такая неравномерность раньше "периодически приводила к переделу зон господства и влияния в мире путем войн, межгосударственных вооруженных столкновений. С разделом мира на две противоположные системы и с появлением у основных игроков на международной арене оружия массового уничтожения конфронтация государств на глобальном уровне продолжалась, но не приводила к мировым катаклизмам. А неравномерность развития государств сама по себе не могла привести к ликвидации двухполярной системы"16.
Однако в современном мире на смену биполярной системе пришел многополюсный мир, который характеризуется одновременным лидерством различных государств и государственных образований, каким является ЕС.
Вот что об этом говорит Е.М. Примаков:
"— ...Западная Европа, объединенная уже и по такому важнейшему признаку, как единая валюта, стала сопоставимой по своей экономической мощи с Соединенными Штатами;
— чрезвычайно быстро растет экономическая мощь Китая, укрепляются его вооруженные силы — мало сомнений в том, что он превращается в один из полюсов современного мироустройства;
14 Примаков Е.М. Мир после 11 сентября. М., 2002. С. 138.
15 Там же. С. 138—139.
16 Там же. С. 142.
— усиливающиеся процессы интеграции в Юго-Восточной Азии, в Латинской Америке определяют движения и к созданию других полюсов, пусть в настоящее время еще не принявших, как в Европе, столь отчетливых форм..."17.
Таким образом, сформированы и формируются новые мировые центры, представленные наиболее развитыми государствами. Одновременно остаются десятки стран, которые оказались вне этих центров: « находящиеся за пределами "золотого миллиарда" страны, чрезмерно отставшие в своем экономическом развитии, не принимают автоматически проамериканскую ориентацию — скорее среди них растет влияние западноевропейских государств, Китая, Индии, других...»18
В результате политическая система мира оказывается состоящей как бы "из двух этажей": "верхнего", образованного наиболее развитыми государствами и построенного, по всей видимости (Е.М. Примаков не говорит об этом прямо), преимущественно по сетевому принципу с множеством существующих и вновь образующихся центров (отсюда и название "многополярность"), и "нижнего этажа".
Преимущественно сетевой принцип построения "верхнего этажа" проявляется в том, что между полюсами установлено множество горизонтальных связей и отношений, позволяющих им взаимодействовать. В отличие от "верхнего" "нижний этаж" плохо организован, представляет собой скорее хаотичное взаимодействие, но, тем не менее, находится в неком иерархически подчиненном положении относительно "верхнего этажа".
При обсуждении теоретических аспектов полюсности мира горизонтальные связи "верхнего этажа" обычно обозначаются лишь штрихами, как, например, это делает М. Троицкий. Критикуя позицию, согласно которой Россия должна играть на трансатлантических отношениях, он пишет, что «для России сегодня было бы продуктивным рассматривать свои отношения со странами евроатлантического мира не через призму замкнутого "треугольника", а в качестве открытой системы»19. Какова должна быть "архитектура" связей в этой системе, он не поясняет.
В начале 1990-х полюсность мира в российских исследованиях не всегда воспринималась как тенденция к развитию унилатерализма США. Так, М.А. Хрусталев говорил о том, что полюсом не обязательно должно быть наиболее сильное государство. По его мнению, полюс может быть более сложным. Еще в период холодной войны, указывает М.А. Хрусталев, появляется группа семи ведущих государств ^-7), которая, согласовывая действия по управлению миром, начинает играть роль такого сложного полюса20. Однако с точки зре-
17 Там же. С. 140.
18 Там же. С. 140—141.
19 Цит. по: Там же. С. 107.
20 Хрусталев М.А. Эволюция системы международных отношений и особенности ее современного этапа // Космополис. Альманах. 1999. С. 48—51.
ния организационных связей и отношений данная модель не отличается от многополярного мира. В ней четко выделяется "верхний ярус", где отношения оказываются построенными преимущественно по горизонтальному принципу, и "нижний" с хаотичными связями, которые и пытается упорядочить этот "сложный полюс".
Проблема полярности мира непосредственно связана с такими вопросами, как мировой порядок, стабильность системы международных отношений. Обсуждая их, А.Д. Богатуров особое внимание уделяет иерархическим связям21. Так, он предлагает включить в схему анализа международного порядка, в частности: "наличие признаваемой иерархии (выделено мной — М.Л.) между субъектами международных отношений, включая государства и новые субъекты международной политики"22.
Говоря о современном международном порядке, А.Д. Богатуров пишет: "Для характеристики современного международного порядка наибольшее значение имеют несколько положений. Прежде всего — его иерархичность (выделено мной. — М.Л.)"23.
И далее: «Особенность современной иерархии в том виде, в котором она сложилась в 1992—2003 гг., состоит в том, что США в ней занимают положение лидера, оставаясь окруженными ближайшими союзниками в лице государств НАТО и Японии. С этой точки зрения уместно было бы говорить о наличие в мире группового лидера стран НАТО либо государств "группы семи", в которую за последние годы фактически интегрирована Россия»24.
К идее "сети" российские исследователи, описывая политическую структуру мира, обращаются заметно реже, чем к идее "иерархии", если не принимать во внимание работы, появившиеся в последние годы по проблемам терроризма. Сетевые связи и отношения отмечаются в работах по глобализации. В то же время глобализация настолько по-разному понимается различными авторами, что одни видят в ней складывающийся преимущественно сетевой мир, в то время как другие — выстраивание иерархий в глобальном масштабе.
Пожалуй, в наибольшей мере идея "сети" при анализе глобализации прослеживается в работах В.Б. Кувалдина25. Для него глобализа-
21 См.: Богатуров А.Д. Современная теория стабильности и международные отношения России в Восточной Азии в 1970—1990 гг. М., 1990; Системная история международных отношений: В 4 т. 1918—1945 / Под ред. А.Д. Богатурова. М., 2000; Богатуров А.Д. Кризис миросистемного регулирования // Международная жизнь. 1993. № 7. С. 30—40.
22 Богатуров А.Д. Современный международный порядок // Современные международные отношения и мировая политика. М., 2004. С. 71.
23 Там же. С. 72.
24 Там же. С. 75—76.
25 См.: Кувалдин В.Б. Глобализация: рождение мегаобщества // Постиндустриальный мир и Россия. М., 2001; Он же. Глобальность: новое измерение человеческого бытия // Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. М., 2003. С. 31—98.
10 ВМУ, социология и политология, № 4
ция — это прежде всего создание глобального сообщества, или, как он называет его, "мегаобщества", которое представляет собой "общество глобальных сетей (выделено автором. — В.К.), образующих причудливые геометрические фигура. Находясь в постоянном движении, они меняют свои конфигурации быстро, как в калейдоскопе"26. Мегаоб-щество создается под воздействием информационной революции и приводит к тому, что: «форма пространственно-временной организации социальных связей и отношений претерпевает глубокую трансформацию. Пространство частной и публичной жизни обретает третье измерение, меняющее привычную систему координат. Из плоскостного оно становится объемным, "сферическим", позволяющим прокладывать новые пути, быстро и легко налаживать коммуникации между различными точками земной поверхности. Это мегапростран-ство выступает одновременно и как особая среда взаимодействия интенсивно формирующихся новых сообществ, и как универсальный контекст, в котором размещаются привычные географические про-странства»27.
Однако мегаобщество, в представлении В.Б. Кувалдина, не является столь однозначно сетевым: «Становление мегаобщества интенсифицирует взаимодействие государств. Они вольно или невольно выстраивают разнообразные системы отношений, создают замысловатые комбинации связей. Их сильные и слабые стороны проявляются быстрее и отчетливее, чем раньше, они занимают определенные места на невидимых иерархических лестницах (выделено мной. — М.Л.). Типологически близкие образования формируют большие группы государств: развитые, переходные, развивающиеся, "четвертый мир". Внутри групп участники тоже располагаются по ранжиру (выделено мной. — М.Л.) в зависимости от критериев сравнения. Вся система приобретает более упорядоченный и жестко структурированный характер» (выделено мной. — М.Л.)28.
Эта цитата позволяет акцентировать внимание на том, что, во-первых, именно государства образуют иерархии. Другие акторы мировой политики, которые перечисляются В.М. Кувалдиным, — международные организации, крупнейшие финансовые институты, транснациональные институты, наиболее влиятельные средства массовой информации — не включаются им в иерархические структуры. Во-вторых, под структурированностью понимается именно иерархическая организация, сетевая же носит аморфный характер. В-третьих, государства, а также структуры, образуемые ими, оказываются в мировой политической системе не только основным или ключевыми элементами, но "именно межгосударственные отношения создают кристаллическую решетку всей усложнившейся системы мировых связей. Именно госу-
26 Кувалдин В.Б. Глобальность: новое измерение человеческого бытия. С. 67.
27 Там же. С. 33.
28 Там же. С.91.
дарства, точнее, наиболее сильные из них, формируют мегаобщество, исходя из своих целей и интересов... Каждое национальное сообщество пытается застолбить себе позицию на будущее. Удается это далеко не всем"29.
В результате в процессе глобализации сетевая структура в значительной степени иерархизируется. Причем иерархические структуры выстраивают наиболее важные элементы — государства, которые и формируют мегаобщество.
Все это, согласно логике рассуждений В.Б. Кувалдина, приводит к формированию взаимозависимости и взаимоуязвимости мира. Последнее предполагает то, что любой из участников может легко его разрушить.
В работах М.В. Ильина глобализация предстает в еще большей степени иерархичной. Она, как и с точки зрения В.Б. Кувалдина, создает взаимозависимость. Однако кроме этого, согласно М.В. Ильину, иерахические связи, создаваемые в процессе глобализации, обеспечивают процессы управляемости. М.В. Ильин пишет: "В течение веков и тысячелетий преобладали способы иерархического управления... фактически кого-то над кем-то... политическую глобализацию можно понимать как постепенное взаимодействие между нациями, цивилизациями и этнокультурами, ведущее к взаимосвязанности и образованию структур глобальной управляемости, которые интегрируют прежде разъединенные фрагменты мира..."30
Далее, говоря об архитектуре мирового политического порядка в эпоху глобализации, М.В. Ильин выделяет пять уровней, или "ярусов", образующих иерархию, в которые оказывается включенным человек: локальный (муниципальный, корпоративный и т.п.), субнациональный (внутригосударственные регионы), национальный (национальное государство), региональный (межгосударственные организации и институты регионального масштаба), глобальный (охватывающий весь мир). Эти "ярусы" развиты неодинаково, а главное, как считает М.В. Ильин, еще достаточно разъединены. Таким образом, глобализация, согласно М.В. Ильину, предполагает развитие не столько горизонтальных связей, сколько вертикальных.
Наконец, некоторые российские авторы видят в современном глобальном мире, с одной стороны, выстраивание довольно жестких и простых иерархических связей между государствами Запада и всем остальным миром, а также между бедными и богатыми, имеющими доступ к ресурсам и не имеющими такого доступа, и т.п.; с другой — разрушение иерархических связей внутри самого государства, что приводит к хаосу. Так, А.И. Уткин говорит, что "уникальные условия доминирования государственной формы исчезают. Мощь и возмож-
29 Там же. С. 85.
30 Ильин М.В. Политическая глобализация: институциональные изменения // Грани глобализации: Трудные вопросы современного развития. С. 30.
ности государств-наций контролировать свою судьбу уменьшаются"31. А.С. Панарин утверждает, что "глобальный мир — это не столько взаимозависимый мир, как уверяли нас новые либералы, сколько зависимый — управляемый из единого центра"32. Именно последнее и является причиной того, что в одном случае (на национальном уровне) иерархические связи рвутся, в другом (на глобальном) — устанавливаются, а процесс глобализации является целенаправленным проектом.
В связи с появлением международного терроризма сетевая организация стала привлекать особое внимание российских исследователей международных отношений. Дополнительным стимулом к анализу сетевой организации послужило развитие таких явлений, как антиглобалистские движения и Интернет.
Появление работ по международному (сетевому) терроризму и понятное негативное отношение к нему в отдельных случаях привели к устойчивой связке: "сетевой принцип организации — международный терроризм". Так, А.Г. Арбатов, который долгое время был депутатом Государственной Думы от демократически ориентированной партии "Яблоко" (что предполагает, согласно исследованию В.М. Сер-геева33, значительный компонент сетевого видения мира), в интервью, опубликованном в журнале "Вестник Московского университета. Серия 18. Социология и политология", оценивает негосударственных акторов, существующих в современном мире и являющихся весьма влиятельными, следующим образом: "Когда я говорю о новых полюсах системы международных отношений, я подразумеваю не отдельные государства-нации, какие действительно были характерны для Вестфальской системы мира, а совершенно иную конструкцию — некое образование, основанное на интеграции государств, как в политическом, так и в экономическом отношении. Это надгосударствен-ные структуры. Им противостоят негосударственные трансграничные организации. Кроме того, сегодня существуют организации антиглобалистов и международных террористов... Именно негосударственные участники международных отношений (неправительственные организации) были, если Вы помните, показателем уровня гражданского развития общества. И именно они преподнесли неприятный сюрприз в виде активных террористических объединений"34.
"Трансграничные организации" воспринимаются А.Г. Арбатовым прежде всего как оппозиционные государственным образованиям. Более того, подчеркивается, что негосударственные участники, считавшиеся ранее структурами гражданского общества, в настоящее время оказались враждебными государству. А.Г. Арбатов жестко противо-
31 Цит. по: Панарин A.C. Искушение глобализмом. М., 2000. С. 71.
32 Там же. С. 181.
33 Сергеев В.М. Указ. соч.
34 Арбатов A. Идеалистом в политике быть глупо // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 2004. № 3. С. 4—5.
поставляет структуры, связанные с государством (в данном случае — сами государства и надгосударственные образования) и не связанные с ним — транснациональные негосударственные организации (причем последние оцениваются отрицательно). Если иметь в виду, что государства организованы преимущественно по иерархическому типу, а террористические и антиглобалистские объединения — преимущественно по сетевому, то именно сетевой принцип оценивается как негативный. Не случайно в один ряд фактически ставятся транснациональные неправительственные организации, антиглобалистские движения, террористические организации.
Другие авторы прямо противопоставляют сетевой принцип, лежащий в основе террористических организаций, принципу преимущественно иерархической организации государства. Однако их оценки самого сетевого принципа могут быть прямо противоположными. Так, Э.Г. Соловьев отмечает: «...так называемые "новые" международные террористические организации удивительно легко освоились в меняющемся мире с проницаемыми границами и размывающимся территориальным суверенитетом. Они усвоили новые приемы и методы организации, адаптировались к стремительному развитию коммуникационных и информационных технологий. В этом плане они не только не архаичны (особенно на фоне полной бюрократической рутины государств), но и выглядят провозвестниками нового и передового организационного принципа в мировой политике — сетевого... современные террористы блестяще адаптировались к передовым принципам самоорганизации, создав уникальные транснациональные сетевые орга-низации»35.
Особый интерес представляет вопрос организации сетей. На нем Э.Г. Соловьев останавливается подробнее: "Сеть представляет собой самоорганизующиеся полицентричные структуры, ориентированные на решение конкретных задач и состоящие из автономных (иногда временных) групп. Для них характерна децентрализация власти и ответственности, а также преобладание горизонтальной направленности нежестких связей. Являясь открытыми структурами, сети способны к расширению путем включения в себя новых узлов, если те решают аналогичные задачи и исповедуют сходные ценности... Сети подвижны и потому жизнеспособнее жестко централизованных организаций обычного типа"36.
И далее: "Сеть может быть управляемой только с согласия самих управляемых, каждый из узлов самостоятельно и в значительной степени бесконтрольно корректирует свои программные установки и акции. И отсутствие иерархической соподчиненности — не дефект, а неотъемлемое свойство сети, придающее ей дополнительную гибкость и устой-
35 Соловьев Э. Сетевые организации транснационального терроризма // Международные процессы. 2004. № 2. С. 72.
36 Там же. С. 75.
чивость. Участники сети — добровольная коалиция. Выход кого-то из них из борьбы не способен парализовать деятельность сети в целом"37.
Во-первых, и у Э.Г. Соловьева, и у А.Г. Арбатова "сеть" предстает как жесткая оппозиция "иерархии". Э.Г. Соловьев также впадает в другую крайность. Он считает сетевые структуры современными и передовыми, а государственную организацию — бюрократической. Э.Г. Соловьев в своем исследовании неоднократно использует понятия "бюрократия", "бюрократический", под которыми понимает медленно и рутинно, а, следовательно, неэффективно работающие иерархические связи в государственных структурах. Во-вторых, Э.Г. Соловьев четко разделяет, с одной стороны, принцип (сетевой или иерархический), на котором, главным образом, строится организация, с другой — цели или методы действий актора. Поэтому, в отличие от А.Г. Арбатова, Э.Г. Соловьев, оценивая сетевые террористические организации отрицательно, одновременно положительно характеризует сам сетевой тип управления. Однако здесь возникает другой вопрос. При анализе террористических организаций, согласно мнению Э.Г. Соловьева, сетевой принцип выступает как наименее уязвимый. Однако, если говорить о человечестве в целом, т.е. о глобальном уровне, то, согласно В.Б. Кувалдину, этот же принцип оказывается, наоборот, крайне хрупким и подверженным внешнему воздействию. В чем причина такой противоречивости? Прямого ответа на этот вопрос не дает никто. Впрочем, вопрос таким образом и не ставится. Можно предположить, что сети бывают разные и что дело именно в организации сети.
Структурные особенности современных международных террористических организаций анализируются в работе, выполненной коллективом авторов "ПИР-центра" под редакцией А. Федорова38. В ней отмечается, что сетевая организация современного терроризма исторически не является новым феноменом. Все повстанческие и партизанские движения в значительной степени строились по сетевому принципу, а иерархические связи и отношения были отнесены в них на периферический план. Развитие коммуникативных и информационных технологий привело к тому, что сетевые организации получили новый импульс и принципиально новые возможности для своего развития. Исследователи выделяют три ключевых принципа любой сетевой организации: "Во-первых, взаимодействие внутри организации строится на неформальной основе... Структура организации становится гибкой, приспособленной для выполнения специфических заданий (The structure of organization becomes flexible, capable of adjusting to specific tasks). Горизонтальные связи становятся более значимыми, чем вертикальные.
Во-вторых, члены сетевой организации, которые занимают определенные позиции в социальной и государственной иерархии, могут
37 Там же. С. 76.
38 Megaterrorism: A New Challenges for a New Century / A. Fedorov (ed.). M.,
2003.
использовать это в целях своей организации или привлекать в таких случаях других (например, официальных лиц).
В-третьих, внутренние и внешние связи регулируются не формальными отношениями и распределением ответственности, а основываются главным образом на общих ценностях и поведенческих стандартах, которые разделяются всеми членами группы..."39
Авторы рассматривают разные типы структурной организации сети. Связи по типу "цепочки" характерны, например, для наркобизнеса, когда используется множество посредников, которые обычно и не подозревают о масштабах всей деятельности, конечной цели и т.п. Другой тип сетевой организации — "звездообразный" — представляет собой такую структуру, в которой отдельные единицы непосредственно связаны с центром. Основная функция "сетевого" центра (в отличие от иерархического) заключается не в том, чтобы давать распоряжения и следить за их выполнением, а в том, чтобы выполнять посредническую роль. Подобная организация обычно используется в криминальном бизнесе в сфере финансов.
Наконец, еще один тип сетевой организации, который называется "сложная матрица", представляет собой сеть, объединенную общими религиозными, этническими, идеологическими ценностями. В ней нет почти никаких иерархических отношений. Процесс принятия решений и сама деятельность в этом случае крайне децентрализованы. Часто, но отнюдь не всегда террористические организации и организации боевиков строятся по этому принципу. Такую организацию сложнее поддерживать, но одновременно именно такую (а не вообще сетевую) и сложнее уничтожить, поскольку единый центр отсутствует. Примером здесь может служить организация талибов. А. Федоров и его коллеги подчеркивают, что в реальной жизни названные типы сетевой структуры могут использоваться одновременно. Например, военизированные группировки, построенные по принципу "сложной матрицы", могут использовать "цепочку" для поставок оружия.
И последнее, на что обращают внимание авторы из "ПИР-центра". В ходе своего развития сетевые организации достигают стадии так называемой "спин-структуры", т.е. сегментированной, полицент-ричной, идеологически интегрированной организации (SPIN— structure segmented, polycentric, ideologically integrated network). Это своего рода ячеечная структура во главе с множеством различных лидеров. Для выполнения конкретных задач отдельные (далеко не все) группы могут объединяться, потом вновь распадаться. В следующий раз объединяются иные группы и т.д.
Таким образом, одни сетевые структуры могут быть весьма уязвимы, другие — нет. К числу последних принадлежат сети, построенные по типу "сложной матрицы", и особенно "спин-структуры". Этим объясняется уязвимость современного глобального сообщества, о котором пишет В.Б. Кувалдин (структура этого сообщества не представляет со-
39 Ibid. Р. 29.
бой ни "сложной матрицы", ни "спин-структуры"), и относительная прочность соответствующих террористических организаций. Однако есть и другое объяснение, которое не исключает, впрочем, предыдущего. В.М. Коллонтай пишет: "Глобализация предполагает формирование более сложной общественной системы, которая отличается не только значительно возросшими масштабами, но и новыми качественными параметрами, более многогранными взаимосвязями и взаимозависимостями, более сложным совмещением различных сфер человеческой деятельности. Уже сейчас одним из явных следствий нынешней глобализации является возросшая специализация (выделено мной. — М.Л.) во всех областях и одновременно более тесное и разностороннее переплетение хозяйственных, политических, идеологических, культурных и иных процессов (как на макро-, так и на микроуровнях)"40.
Специализация различных единиц в структурных образованиях в современном глобальном мире не позволяет им быть взаимозаменяемыми, в отличие от группировок в террористических организациях. Отсюда и уязвимость глобального мира. Общим же для обеих сетевых структур является то, что они предполагают возможность действий по так называемому "проектному" плану, его еще называют, используя метафору, взятую из Интернета, принципом "флэш-моб" (flash-mob), когда для реализации той или иной задачи, проекта, цели собираются заинтересованные группы, а после окончания мегаструктура распускается. В следующий раз, когда задача будет другая, то мегаструктура будет состоять из другого набора групп.
В целом же в российских международных исследованиях доминируют работы, в которых политическая структура мира воспринимается как иерархически организованная и осмысливается обычно в терминах полярности и мирового порядка. Количество выделяемых иерархических "уровней" невелико, как правило, два: верхний и нижний. При существовании вертикальных связей между "уровнями" отмечается наличие горизонтальных связей на верхних "этажах", т.е. у экономически развитых стран. Горизонтальным связям обоих уровней не придается особого значения, а потому они остаются на периферии анализа.
В 2000-е гг. внимание российских исследователей международных отношений стали привлекать сетевые связи, что обусловленно прежде всего развитием международного терроризма, антиглобалистских движений, Интернета. Характер этих связей, возможности противодействия им разрабатываются теми, кто непосредственно занимается международным терроризмом, антиглобалистскими организациями или ролью Интернета в мировой политике41. Авторы, затрагивающие политическую структуру мира, в большинстве своем относятся к сетевым связям в лучшем случае настороженно. Характер связей, как горизонтальных, так и вертикальных, остается вне фокуса исследовательского внимания.
40 Коллонтай В.М. Указ. соч. С. 181.
41 См., напр.: Песков Д.Н. Интернет в мировой политике: формы и вызовы // Современные международные отношения и мировая политика. С. 222—246.
