CC BY
132
УДК 343.2/.7
ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПО СУБЪЕКТИВНОЙ СТОРОНЕ, ПРЕДУСМОТРЕННЫХ СТ. 195-197 УК РФ
© А.В. Макаров
Непременным элементом состава любого преступления является субъективная сторона, что обусловлено принципом субъективного вменения, сформулированного в ст. 5 УК РФ. В современной российской юридической литературе высказываются два подхода к определению субъективной стороны криминальных банкротств и четыре к определению формы вины.
Ключевые слова: объективная сторона преступлений; банкротство; умысел; ущерб.
Непременным элементом состава любого преступления является субъективная сторона, что обусловлено принципом субъективного вменения, сформулированного в ст. 5 УК РФ. В умышленных преступлениях субъективная сторона, помимо вины, может включать еще цель и мотив, которые также будут подлежать доказыванию. При этом сразу следует уточнить тот факт, что Федеральным законом от 19 декабря 2005 г. № 161-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс об административных правонарушениях» из состава преступления, предусмотренного ст. 196 УК РФ, исключил мотив как обязательный субъективный признак - личный интерес и интересы других лиц, предусмотренный предыдущей редакцией данной статьи, а также специальную цель фиктивного банкротства, состоявшую (до внесенных изменений в ст. 197 УК РФ) в желании виновного ввести в заблуждение кредиторов для получения отсрочки платежей и долга или для его неуплаты.
Преступления, связанные с банкротством, совершаются предумышленно или преднамеренно. Это исходит из того, что самим противоправным действиям предшествует умысел на их совершение.
С исторической точки зрения в русском праве (как и в западноевропейском) личная ответственность за банкротство первоначально определялась фактом несостоятельности, что изначально идет из эпохи, когда несостоятельные должники поступали в рабство к своим кредиторам. С течением времени потеря свободы в пользу частного лица уступает место государственным наказаниям при этом с учетом вины несостоятельного должника.
Дореволюционное уголовное право России различало понятие несостоятельности как родового понятия, а банкротство являлось выделяемым из него видовым понятием.
Несостоятельность должника могла быть «несчастной», «неосторожной», либо «злостной или злонамеренной». «Несчастная» состоятельность подразумевала, что должник становился неоплатным не по собственной вине, а вследствие непредвиденных обстоятельств, и не влекла уголовной ответственности. Если судом были установлены признаки «неосторожной» или «злостной» несостоятельности, лицо привлекалось к уголовной ответственности за банкротство.
Уголовное законодательство дореволюционной России выделяло банкротство «корыстное», или тяжкое, и «расточительную несостоятельность», или простое банкротство.
Под «корыстным» банкротством понималось умышленное сокрытие собственного имущества должником, впавшим в несостоятельность с целью получить имущественную выгоду, избежав платежа кредиторам.
Преступность простого банкротства определялась тем, что виновный не соблюдал самых элементарных требований, по общему мнению необходимых для каждого добросовестного хозяина, и тем самым поставил в опасность имущественные интересы доверявших ему кредиторов.
Уголовное законодательство о банкротстве в странах Запада отличается значительным разнообразием. На европейском континенте исторически сложились две системы установления уголовной ответственности за банкротство.
Законодательство стран Запада (Германии, Франции, Англии) «преступное» банкротство подразделяет на простое и злостное,
суть этих понятий определяется аналогично определениям дореволюционного законодательства России.
При этом важным для уголовного права дореволюционной России и современного уголовного законодательства названных стран Запада является установление виновности конкретного лица в конкретных действиях, имевших своим результатом банкротство либо причинивших ущерб кредиторам несостоятельного должника. Однако только признание лица банкротом не может служить единственным основанием уголовной ответственности.
В современной российской юридической литературе высказывается два подхода к определению субъективной стороны криминальных банкротств. Одного мнения придерживается теоретик и практик В.М. Лебедев о том, что форма вины определяется относительно преступления в целом [1]. Второго придерживаются такие ученные, как
Н.А. Лопашенко, Л. Д. Гаухман, С.В. Максимов о том, что форма вины определяется отдельно по отношению к деянию и отдельно по отношению к последствиям [2].
Второе мнение нам кажется ошибочным. Изначально у субъекта преступлений, предусмотренных ст. 195-197 УК РФ, возникает умысел на уклонение от уплаты налогов, невозвращение кредитов. Ну никак не на причинение ущерба государству в лице налоговых органов либо банкам, у которых взят кредит. Ущерб - это оценочная категория, являющаяся обязательной частью объективной стороны.
В связи с этим кажется неверной точка зрения некоторых ученных, таких как
В.Г. Волков [4], Ю.В. Логвинов [5], связывающих наступление уголовной ответственности при выражении субъективной стороны только лишь в желании или допущении должником наступления ущерба.
И кажется более выгодной и предпочтительной позиция зарубежного законодателя, что любое преднамеренное банкротство является преступлением безотносительно к характеру последствий.
Кроме того, расходятся мнения исследователей и при конкретизации вида умысла. Так, по мнению Г.М. Спирина, А.Э. Жалин-ского, О.Ф. Шишова, Н.Н. Ветрова, Ю.И. Ляпунова, все преступления, связанные с бан-
кротством, характеризуются только прямым умыслом [6-8]. И.В. Шишко, Г.Н. Хлупина,
Э.С. Тенчов и В.С. Устинов придерживаются точки зрения, что преступления, предусмотренные ст. 195 УК РФ, могут быть совершены как с прямым, так и с косвенным умыслом, а преднамеренное и фиктивное банкротство исключительно с прямым [9, 10].
По мнению Т.В. Пинкевич, В.Е. Мельниковой, Б.В. Яцеленко, Г.П. Новоселова. Т.Ю. Погосян, Н.Г. Кадникова, неправомерным действиям при банкротстве и преднамеренному банкротству свойственен как прямой, так и косвенный умысел, а фиктивному банкротству исключительно прямой умысел
[11-15].
Учитывая тот факт, что деяния, перечисленные в ст. 195-197 УК РФ, как правило, ничем не отличаются от обычных действий субъекта в процессе его нормальной хозяйственной деятельности, следует признать правильной позицию Б.В. Здравомыслова, что в рассматриваемых преступлениях «...форма вины является объективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного» [12, с. 160].
Как мы видим, с теоретической точки зрения нет единого мнения по вопросу конкретизации вида умысла при совершении преступных действий, связанных с банкротством, можно сделать вывод, что следственная практика в ряде случаев идет по пути признания возможности наличия косвенного умысла. Так, по одному из уголовных дел директору коммерческой организации - гражданину К. - в вину были вменены затраты, осуществленные в связи с преддоговорными переговорами с зарубежным партнером. Договор заключен не был, и издержки, связанные с преддоговорным процессом, составили убытки коммерческой организации [16]. Данный случай является наглядным приме -ром косвенного умысла руководителя организации к возникшим негативным последствиям: он предвидел возможность недостижения соглашения по всем условиям договора и, таким образом, допускал, что понесенные расходы могут быть неоправданными.
Однако невозможно не признать, что подобная ситуация может привести к признанию каждого из действий субъектов предпринимательской деятельности, повлекшее несостоятельность, уголовно наказуемым, что являет-
ся абсурдным и противоречит принципу свободы предпринимательства, провозглашенному ст. 34 Конституции РФ.
Поэтому скорее необходимо согласиться с позицией И.Ю. Михалева, что законодательное признание возможности совершения рассматриваемых деяний с косвенным умыслом противоречит самой природе предпринимательских отношений [17], и признать правильным мнение, согласно которому для преступлений, предусмотренных ст. 195197 УК РФ, может быть характерен прямой умысел.
1. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть / под ред. Ю.И. Скуратова, В.М. Лебедева. М., 2000. С. 219-222.
2. Лопашенко Н.А. Вопросы квалификации преступлений в сфере экономической деятельности. Саратов, 1997. С. 125.
3. Гаухман Л.Д., Максимов С.В. Преступления в сфере экономической деятельности. М., 1996. С. 164.
4. Волков В.Г. Выявление, квалификация и расследование преднамеренного банкротства // Юрист. 2005. № 3. С. 20.
5. Эминов Е.В., Логвинов Ю.В., Бронников С.А. Квалификация экономических преступлений по уголовному законодательству. М., 2006. С. 80.
6. Расследование преступлений в сфере экономики: руководство для следователей. М., 1999. С. 367.
7. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации: в 2 т. / под ред. О.Ф. Шишо-ва. М., 1998. Т. 2. С. 146-149.
8. Уголовное право. Особенная часть / под ред. Н.Н. Ветрова, Ю.И. Ляпунова. М., 1998. С. 367-368.
9. Горелик А. С., Шишко И.В., Хлупина Г.Н. Преступления в сфере экономической деятельности и против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Красноярск, 1998. С. 136.
10. Практикум по уголовному праву / под ред. Л.Л. Кругликова. М., 1999. С. 277-288.
11. Пинкевич Т.В. Уголовная ответственность за преступления в сфере экономической деятельности. Ставрополь, 1999. С. 36, 38-40.
12. Уголовное право России. Особенная часть / отв. ред. Б.В. Здравомыслов. М., 1999. С. 226.
13. Уголовное право. Особенная часть / под ред. А.И. Рарога. М., 1999. С. 179, 181-182.
14. Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова, Г.П. Новоселова. М., 1998. С. 336-337.
15. Комментарий к УК РФ (постатейный) / под общ. ред. Н.Г. Кадникова. М., 2005. С. 512.
16. Пустяков А.В. Уголовное банкротство: некоторые аспекты субъективной стороны и субъекта в преступлениях, предусмотренных статьями 195, 196, 197 УК РФ // Закон. 2006. № 9. С. 113.
17. Михалев И.Ю. Криминальное банкротство / науч. ред. И.Э. Звечаровский. СПб., 2001.
С. 171.
Поступила в редакцию 22.05.2009 г.
Makarov A.V. Questions of qualification of crimes on the subjective aspect provided by items 195-197 of the criminal code of Russian Federation. Indispensable element of structure of any crime is the subjective aspect that is caused by a principle of subjective imputation, formulated in the item 5 of the criminal code of the Russian Federation. In the modern Russian legal literature two approaches to definition of the subjective aspect of criminal bankruptcies and four approaches to definition of the form of fault are expressed.
Key words: objective aspect of crimes; bankruptcy; intention; damage.
