CC BY
21
СПбГУ, Санкт-Петербург
ВНУТРИТЕКСТОВЫЕ ТОЛКОВАНИЯ ЛЕКСИКИ В НЕМЕЦКОМ И РУССКОМ ТЕКСТАХ «ПРИМЕЧАНИЙ К САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИМ ВЕДОМОСТЯМ»1
Сопоставление немецкого и русского текста «Примечаний к Санкт-Петербургским ведомостям» возможно лишь с 1729 г., поскольку в 1728 г. журнал издавался только на русском языке (подробнее см.: [Малышев 2012: 159-163]). Здесь необходимо сделать важную оговорку: в 1728 г. тексты «Примечаний» точно так же, как и в последующие годы, сначала писались на немецком языке, а затем переводились на русский. Таким образом, «Примечания» изначально представляли собой уникальное двуязычное издание. В России петровского и постпетровского времени все чаще выходили переводы книг, выполненные непосредственно с изданий на различных европейских языках или с изданий на языках-посредниках (ориентация на обучаемого русского читателя ), а «Комментарии Петербургской Академии наук» издава-
1 Статья написана в рамках проекта «Лексический фонд русского языка XVIII века» (РГНФ, №11-04-00080а, рук. проф. И. А. Малышева).
2 По подсчетам Г. П. Блока, основанным на данных «Описания изданий, напечатанных кириллицей» и «Описания изданий гражданской печати», с 1701 по 1707 г. в России была издана лишь одна переводная книга, с 1708 по 1725 гг. их число увеличилось и, с учетом переизданий, доходило в среднем до четырех книг в год, затем переводных книг становится все больше [Блок 1965: 54]. Разумеется, речь идет только о печатных книгах, а не о рукописных переводах «ученых книг», которых было — в показателях того времени — намного больше.
3 Как остроумно замечает И. 3. Серман, русский читатель первой половины XVIII в. учился по книгам практически всему: из научных книг он черпал необходимые для практической деятельности знания, у Кантемира-сатирика он учился «по-литературному» смеяться, по выполненному Тредиаковским переводу «Езды в остров любви» — «по-лите-ратурному», по-европейски любить и т. д. 18 спи ап 1980: 43].
лись на латыни, т. е. фактически являлись иностранным изданием, выходящим в России и претендовавшим на статус одного из ведущих научных изданий в Европе (ориентация на европейского ученого читателя). «Примечания» же были иноязычно-рус -ским изданием, выходившим в России почти 14 лет и ориентированным одновременно на русского и иностранного читателя, не обладавшего полноценными знаниями по тому или иному предмету, но и не являвшегося при этом неподготовленным к получению подобной информации (обычное понимание назначения научно-популярного издания, читатель которого изначально лично заинтересован в расширении кругозора и имеет для этого определенную теоретическую базу).
В допетровское время в России сосуществовали две культуры: «ученая» и народная, из которых первая нередко воспринималась как нечто замкнутое, как закрытое для непосвященных и потому нередко опасное или даже вредное знание. В России же петровской и постпетровской граница между этими культурами стала очень проницаемой, поэтому возможность приобщиться к знанию имело несравненно большее число людей. Конечно, нельзя забывать и о том, что осуществляемое «сверху» просвещение России не могло, при всем напоре культурной деятельности Петра I, за несколько десятилетий охватить все слои населения — и не в последнюю очередь именно из-за гетерогенности общественного сознания этого времени [Краснобаев 1985: 26-28]. Переводной литературе (в широком смысле) отводилось особое место в процессе ознакомления русского читателя со знаниями об окружающем его мире.
Как отмечает А. В. Федоров, трудности при чтении и понимании переводной литературы на рубеже ХУП-ХУШ вв. нередко были связаны с тем, что между переводчиком и читателем возникал своеобразный «русско-русский» языковой барьер: читатель мог не понимать вовсе или понимать со значительными затруднениями целые фрагменты читаемого им сочинения [Федоров 1953: 28-29]. Неудовлетворительность языкового наполнения текста возникала по нескольким причинам. Во-первых, создателем русского текста мог быть иностранец, плохо знакомый с русским языком, его лексикой и грамматикой (первые несколько лет переводчиками «Примечаний» были немцы Г.-Ф. Миллер и
Мартин Шванвиц, переводы которых стилистически «темнее» по сравнению с переводами последних лет ). Во-вторых, недостаточно хорошо мог знать иностранный язык (особенно его синтаксис и идиоматику) русский переводчик . В-третьих, переводы этого времени нередко отягощались сложными синтаксическими конструкциями церковнославянского языка, что само по себе было способно усложнить даже доступный в лексическом отношении текст . Далее, переводчик, ощущая вторичность своего текста по сравнению с оригиналом, мог полностью копировать стиль оригинала. Наконец, многие слова были неизвестны читателю, поскольку они лишь входили в литературный язык или же попросту отсутствовали в нем и изобретались самим переводчиком. По мнению И. 3. Сермана, русский литературный язык XVIII в.
4 Нельзя не отметить быстрой языковой эволюции переводов «Примечаний»: «насколько грубы и неуклюжи обороты речи в «Примечаниях» конца 20-х годов XVIII в., настолько плавными и, во всяком случае, более гладкими делаются фразы в конце издания этого журнала» [Берков 1952: 72]. Ю. С. Сорокин отмечает, что рукописная правка текста в хранящемся в Библиотеке Академии наук экземпляре «Примечаний» (речь идет о подготовке переиздания избранных статей) минимальна и преимущественно сводится к замене устаревшей лексики и служебных слов [Сорокин 1965: 22]. Мы не можем в данном случае полностью согласиться с Ю. С. Сорокиным, поскольку на некоторых страницах правка значительна как по объему, так и по содержанию (нередко переделываются целые фразы).
5 Случалось, что переводчиком иностранного текста назначался человек, некоторое время живший в той или иной стране, что становилось достаточным основанием для восприятия его как человека, хорошо знающего язык этой страны, и поручения ему переводческой деятельности. О типичных ошибках, совершаемых русскими переводчиками середины XVII в. и нередко встречавшихся в текстах первой трети XVIII в. см.: [Maier, Pilger 2001; Maier, Mikhailov 2009].
6 /-V vy w
О значительной роли, которую играли в языковой культуре первой трети XVIII в. воспитанники духовенства см., например: [Була-ховский 1937: 24-28]. По данным С. И. Николаева, Стефан Яворский, Димитрий Ростовский и Феофан Прокопович, виднейшие деятели церкви этого времени, написали в сумме около 500 проповедей, не считая иных сочинений [Николаев 1996: 4-5]. О борьбе Петра I с влиянием церковнославянского языка см., например: [Левин 1972; Живов 1996: 88-110, 124-153 и др.].
(особенно первой половины века) — это язык переводчиков, создававших его путем проб и ошибок [Серман 1963: 338, 372].
С. И. Николаев отмечает резкий контраст между переводами, выполненными при Алексее Михайловиче, и переводами Петровской эпохи: если во времена «тишайшего» государя абсолютное большинство составляли «художественные» переводы, то при его наследнике переводческая деятельность приобретает практический характер, а на долю «художественных» сочинений приходится не более 4% печатной продукции, причем Петр негативно относился к излишним стилистическим вольностям «технических» переводчиков, требуя переводить максимально точно и понятно [Николаев 1996: 4, 13-14; ср. Пекарский 1862 I: 210-214; Берков 1955: 36-39]. Требование это, однако, не всегда исполнялось даже в Петровское время [Сорокин 1982: 63-64]. Вероятно, именно Петр, пусть и в присущей ему своеобразной манере, заложил основы российской теории перевода (ср.: [Левин 2008: 298]).
Издатели «Примечаний» прекрасно осознавали необычность подобного предприятия : в первом номере «Примечаний» за 1729 г. после достаточно традиционных сетований на общеевропейскую трудность издания таких «моралических понедельных писем» (с упоминанием гамбургского «Патриота», лейпцигских «Разумных порицательниц» и «Честного человека», английского «Зрителя») издатель писал, что его изначальному намерению выпускать только русскоязычный журнал помешало похвальное любопытство до наук немецкой диаспоры Петербурга и тех потенциальных читателей, которые не владели русским языком:
7 Если петровские «Ведомости», при всей нерегулярности их появления и различных тиражах, стали первой общедоступной русской газетой, то «Примечания» стояли у истоков отечественной научно-популярной журналистики. Издатели «Примечаний» могли опираться на опыт своих европейских предшественников, однако практическое приложение этого опыта к российской действительности, судя по приветственным обращениям к читателю, подчас было интуитивным и, конечно, не могло не сопровождаться определенными затруднениями (в первую очередь, подбором интересного материала для наполнения очередного выпуска).
Издавали мы месячные примечания в ведомостях уже в прошлом году на Российском языке, и были намерены оные по восприятому обыкновению и впредь непременно производить. Но понеже до оных многие охотники нашлись, которые желают, чтоб оные такожде и на немецком языке читать возможно было, то восприято намерение, желание оных, не смотря на все помянутые трудности, исполнить, и от нынешняго времени повсянеделно дважды по половине листа оных примечаниев издавать. [Прим. Вед. 1729: 2].
Немецко-русская параллель отмечалась и на уровне источника информации: «Основание сих примечаниев будут при сем наши собственные труды, сиречь немецкие и Российские ведомости, которые здесь печатаются», причем под немецкими ведомостями понимались не только получаемые из Германии известия, но и немецкий вариант газеты «Ведомости», которая с 1727 г. издавалась и по-немецки — из-за «принуждения» все тех же «многих охотников», позже повлиявших на появление немецкого текста «Примечаний» [Прим. Вед. 1729: 2, 4]. Действительно, в первой половине XVIII в. в России резко возрастает влияние немецкого языка, который довольно быстро вытесняет польский и, наряду с латинским, сохраняющим свои позиции языка высокой академической науки, становится одним из базовых языков процесса обучения [Htittl-Worth 1963: 2, 17-19; Биржакова и др. 1972: 49—55]8. Не последнюю роль при этом играло и немецкое происхождение большинства первых академиков Петербургской Академии наук. Таким образом, «Примечания», имевшие в основе немецкий оригинал, были передовым изданием не только по причине своей не строго научной, хотя и специфической, природы и свободы от духовной цензуры (об относительной свободе переводчика текстов, не имевших отношения к церкви, уже в Киевской Руси см. [Мещерский 1958: 59]), но и из-за доступности для читателя одновременно на двух языках.
Редактор «Примечаний» понимал, что языковые и стилистические средства играют определяющую роль при изложении в статьях сведений самого разного рода. Именно поэтому в еже-
8 Уже в XVII в. до 65% вестовых курантов переводились с немецкого языка, примерно 15%— с голландского, около 10%— со шведского, остальные 10% составляли переводы с английского, польского, латинского, греческого и французского [Ма1ег, Р%ег 2001: 213].
годных предисловиях, традиционно занимавших первый номер журнала, мы обнаруживаем мнения о языке: распространение знаний как на русском, так и на немецком языке
так же не очюнь легкии труд есть, понеже как Немецкии язык, на котором мы пишем, так и Рускии, на который наши мысли перекладываются, ко изображению всех идеи еще не довольно способен. Агличане и Французы в сем со временем и разумным помощию других облегченным тщанием, которое от их ученых людей в природном их языке положено, пред прочими Эвропеискими народами великое преимущество получили, да и мы, по мере сил наших, такожде о том попечение иметь будем. [Прим. Вед. 1733:3].
Издатель обещал, что для облегчения читательского понимания нередко сложных материй, о которых идет речь в статьях, «будем мы стараться наши разсуждения так складно и ясно предлагать, как нам возможно» [Прим. Вед. 1734: 4].
Ни авторы немецкого текста «Примечаний», ни академические переводчики не ставили своей целью усложнить текст для читателя путем введения в него большого количества специальной лексики, а в случаях, когда она использовалась, оставления ее без пояснений. Напротив, они стремились сделать его более «прозрачным»: отсюда и значительное в ряде случаев количество внутритекстовых толкований в пределах статьи. Автор немецкого текста при этом находился в более выигрышной ситуации: он был волен подбирать слова, которые уже закрепились в немецком языке в определенных значениях (этим отчасти облегчается, но, конечно, не снимается полностью вопрос об истории тех слов, которые оказывались поясненными для немецкого читателя), он не был отягощен чуждостью того языка, на котором он создавал свой текст. Наконец, он писал о том предмете, который был ему близок, изучением которого он занимался (в первый год издания «Примечаний» в них трудился лишь «русский немец» Г.-Ф. Миллер, который одновременно выполнял функции автора и переводчика) . Русский же перевод-
9 С 1729 г. к делу были подключены и академики: «Ко исполнению сего намерения собрались разные персоны, из которых всякой трудится будет, к пользе и к удоволствованию читателей нечто сообщать» [Прим. Вед. 1729: 2]. Очевидно, что «по-немецки» Миллер
чик имел дело с иноязычным текстом, для точного перевода которого ему сначала требовалось понять не только значение каждого слова, но и, в отдельных ситуациях, его контекстуальное значение. Далее, каждому немецкому слову переводчик должен был найти хотя бы приблизительный аналог в русском языке и, в случае отсутствия такового, оказаться в положении словотворца, изобретя и пояснив читателю новое слово (примерно та же ситуация была и со словами, которые недавно вошли в русскоязычное употребление и также требовали пояснений). В ряде случаев переводчику XVIII в., очевидно, было проще калькировать или с пояснительным объяснением транслитерировать новое слово, нежели пытаться перевести его или подобрать аналог этого слова в русском языке [Ефимов 1957: 132-133].
Кроме того, сам переводчик, вероятно, не всегда был в достаточной степени компетентен в том вопросе, которому был посвящен переводимый им текст (ср. с переводчиками Посольского приказа, получавшими для перевода совершенно разнородные по содержанию и стилю произведения: [Соболевский 1903: 42]), что побуждало его вводить дополнительные внутритекстовые толкования в русский перевод. По сути, переводчик оказывался первым русскоязычным читателем своего собственного перевода и мог оценить его доступность для последующих читателей. В этом отношении более всех переводчиков «Примечаний», очевидно, повезло М. В. Ломоносову, который не только отлично знал немецкий язык, но и прекрасно разбирался в проблематике переводимых им статей, принадлежавших перу академика Г.-В. Крафта («О сохранении здравия», «О твердости разных тел», «О варении селитры», «Продолжение описания разных машин»), что позволило ему перевести эти статьи максимально простым и доступным языком без привлечения дополнительных пояснений: в его переводах мы обнаружим лишь один сомнительный случай толкования.
А. А. Алексеев, исследуя вопрос о роли внутритекстовых толкований лексики в сочинениях первой половины XVIII в. на материале «Тилемахиды», отмечал, что обилие пояснений могло
думал и, соответственно, понимал подготавливаемые им тексты иначе, чем «по-русски».
восприниматься читателем не только как помощь со стороны автора (в случае «Примечаний» — переводчика), но и как несколько навязчивый научный педантизм, хотя гуманистические истоки традиции пояснений представляются несомненными [Алексеев 1981: 75—77]10. Читатель «Примечаний», конечно, не мог заподозрить авторов статей в самолюбивом желании показать свое превосходство, поскольку научно-популярное изложение при всей «популярности» оставалось в значительной мере научным, основанным на употреблении специальной лексики, и поскольку «в научных и специальных контекстах предпочтение может отдаваться иноязычным словам как более “терминологичным”» [Веселитский 1965: 59; ср.: Н1Ш1-\¥ог1:11 1956: 4-10; Виноградов 1978: 42-44]. Любопытно при этом, что мы встретим в «Примечаниях» лишь добавочные толкования: ни один переводчик (в разное время «Примечания» переводили в общей сложности восемь человек) не исключил при переводе ни одного толкования, заданного оригиналом, буквально следуя за немецким текстом, если автор немецкого текста считал нужным пояснить то или иное слово; однако если «трудное» слово в оригинале оставалось без толкования, то при переводе оно им чаще всего сопровождалось: в среднем число толкований в русском тексте превосходит число толкований в немецком тексте в 2,5-3 раза, что, конечно, облегчало чтение русскому читателю. Некоторые слова в немецком тексте не пояснялись при первом их вводе в текст статьи, получая толкование лишь впоследствии: в данном случае переводчик также следовал за исходным текстом. Не могли не оказывать влияния на переводчика и ограниченные сроки для
10 А. А. Алексеев отмечает, что система пояснения могущих оказаться трудными для читателя слов, примененная Тредиаковским, в значительной мере упрощала чтение и понимание этого монументального произведения, оставаясь актуальной и для современного читателя. Аналогичным образом поступал и Антиох Кантемир при переводе «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля: он должен был «для передачи новых речевых ситуаций и новых понятий перебирать старые языковые средства, выискивать подходящие к этому средства и в языке живого общения, и в традиционно книжном изложении», и в то же время он неизбежно был вынужден прибегать к использованию новых терминов и понятий, снабжая их тщательным комментарием [Сорокин 1982: 60].
подготовки итогового варианта перевода: «Примечания» выходили дважды в неделю, задержка следующего номера была практически невозможна. Итак, из двух соавторов каждой статьи — автора немецкого текста и переводчика — задача второго была наиболее сложной11.
Сопоставление немецкого и русского текста «Примечаний» дает нам возможность оценить работу академических переводчиков «Примечаний» в процессе создания ими русскоязычного варианта статей, а также определить степень лексико-семантического вмешательства переводчика в оригинальный текст: количество внутритекстовых толкований лексики варьируется в зависимости от предполагаемого уровня знаний целевой аудитории о предмете повествования.
Рассмотрим это на примере статьи «О металлургии, или рудокопной науке» (1738 г.). В данной статье читатель знакомится с основными принципами поиска месторождений руды и минералов, с техническим устройством шахты и основными производственными трудностями горнозаводского дела. После короткого вступления автор обещает читателю не перегружать текст сложными для понимания словами: «Намерены мы, только между одними сию науку знающими людьми в обычай принятых,
11 Конечно, мы не имеем оснований считать, что число русских людей, владевших в то время немецким языком и могущих обратиться к немецким «Примечаниям» как к оригиналу и прекрасному источнику языковой практики, было невелико. Однако и степень владения языком, языковой уровень этих людей и область практического применения их познаний остаются неизвестными нам. Именно поэтому мы не решаемся утверждать вслед за П. И. Хотеевым, что «в результате обучения сотни, если не тысячи представителей разных слоев общества были в состоянии говорить, писать и читать по-немецки так же свободно, как и по-русски» (курсив наш— А. М.) [Хотеев2011: 85]. Даже такой показатель, как число обученных немецкому языку людей, вовсе не означает, что все они могли в равной степени свободно им владеть и, что самое существенное, что они в дальнейшем применяли полученные в процессе обучения знания на практике. Показательно также, что одной из установок для русских студентов, отправлявшихся на учение в Европу, была необходимость основательного изучения иностранного языка (в качестве особого достижения — языков), через познание которых они должны были улучшать свое умение выражаться по-русски.
а прочим неизвестных терминов, как возможно убегать» [Прим. Вед. 1738: 332]. Эта мысль повторяется и в конце предпоследней части статьи: «Время уже нам сие прекратить, для того что мы с начала на сии наши примечания, такого читателя просили, которой сперьва не все, подробно, и в тонкость знать желает» [Прим. Вед. 1738: 346]. Данное обещание оказывается выполненным лишь отчасти: статья обнаруживает значительное количество специальной терминологии, которая практически всегда получает пояснение от автора немецкого текста или от переводчика. Очевидно, это обусловлено тем, что «Примечания» в данном случае рассказывали читателю о горном деле, которое для многих городских (преимущественно петербургских и московских) читателей было чем-то экзотическим и известным лишь понаслышке, а потому требовавшим разъяснений. Например, базовое понятие жила при первом вводе в текст снабжено специальным указанием, рекомендующим читателю запомнить особое значение этого слова:
(1) Solche Spalten und Adern werden im Berg-Sprache Gange genant, welches Wort bey zu behalten ist, weil es bequem wird. [Anmerkungen 1738: 350]12.
Сии расселины и скважины, называются горным наречием жилы, которое имя мы для легкости удержим, ибо оно во многих местах случаться будет. [Прим. Вед. 1738: 336].
В этой статье мы обнаруживаем два случая пояснений специальной лексики:
1. Не относящиеся к собственно внутритекстовым толкованиям указания, как следует правильно называть те или иные элементы шахты и прочие атрибуты повседневной жизни рудокопов. Для горнозаводцев подобные слова были обычной составной
12 п
Здесь и далее в немецкоязычных цитатах полностью сохраняется орфография немецкого текста «Примечаний» (удвоение согласных или его отсутствие, дефисное написание и написание некоторых существительных со строчной буквы, раздельное написание отдельных глаголов и др.). Отметим также, что номера страниц немецкого и русского изданий не совпадают, поскольку в русском издании нарушена пагинация.
частью их лексикона, читатель же для более полного знакомства с горным делом должен был понимать, что означает то или иное слово в профессиональном контексте. К числу подобных уточнений относится приведенный выше пример со словом жила: жила как особо важная часть организма человека переосмысляется в нечто подобное в «организме» горы (далее в тексте будет сказано, что у горы есть и каменной череп). Такие уточнения обычно вводятся в текст указанием на специфический контекст употребления подобной лексики либо в каждом тексте (пример 2), либо только в русском (пример 3):
(2) Eine solche gluckliche Bewirrung heisset Bersmannisch ein Stockwerk. Allein dass Ertz komt dem Berg-Mann nicht immer so leicht in die Hande. [Anmerkungen 1738: 352].
Такое щастливое смешение, называется бергманским наречием Шток-Верк, однакоже и из того руда, не скоро бергману в руки приходит. [Прим. Вед. 1738: 338].
(3) <вымышленный горный мастер, сопровождающий читателя в путешествии по шахте>,
ist mit dergleichen Such-Arbeit, welche Schtirffen genant wird, weiter gegangen. [Anmerkungen 1738: 354].
свое искание, которое у бергманов ширфование называется, далее продолжать начал. [Прим. Вед. 1738: 340].
Встречается и профессиональная лексика, не снабженная в обоих текстах указанием на ее «бергманскую» принадлежность:
(4) <нередко кусочки руды приходится вымывать из пустой породы>
dergleichen Arbeit wird Geyssen-Werk senennet, und liefert am gemeinesten Gold undZinn. [Anmerkungen 1738: 354].
сей труд называется мыльная работа, из которой обыкновенно золото, и олово выходит. [Прим. Вед. 1738: 340].
2. Собственно внутритекстовые толкования горнозаводской лексики. Толкования содержатся либо в обоих текстах, либо только в русском. Показательно, что первое толкование читатель обнаруживает непосредственно в названии статьи: металлургия
толкуется как рудокопная наука. В XVIII в. в русском языке еще не сложилось единого обозначения самой горной науки: синонимами слова металлургия обычно являются рудокопная наука, рудное дело, рудознание или рудословие, рудословие же отсылает нас к минералогии, т. е. металлургия оказывается в некоторой степени тождественна минералогии (или включает ее в себя) [см.: СРЯ ХУНТ 12: 152-153, 193]. Это подтверждается и отсылками, содержащимися в «Словаре Академии Российской» (САР1): минерал — крушец — руда (металлическая) — вещество металлическое', в рассматриваемой статье слова руда и минерал нередко употребляются в паре (также образуют пару слова металл и минерал и прилагательные рудный и минеральный). Наконец, сочетание горная наука или горное дело к 1740-м годам встречается редко, прилагательное горный обычно связано со словами мука, молоко, лен, соль, масло, сало, смола, лазурь, зелень, киноварь, уголье, хрусталь, училище, наречие, материя и др. (материалы КС XVIII). Термин маркшейдерство отмечается с 1760-х гг., хотя слово маркшейдер зафиксировано уже в 1722 г.
Шахта (главный объект рудника) также не имеет в статье каноничного определения и обозначается тремя словами: яма, колодезь, шахт, которые практически равнозначны, что видно из следующих толкований: шахт или колодезь; шахтовая или ямная работа. Особенно примечателен следующий пример, сочетающий в себе двойное толкование и отсылку к профессиональному употреблению слова:
(5) Seine erste Bemuhung ist, der angefangenen Grube oder Brunnen, den man einen Schacht nennet, seine behorige Figur, lange und breite zu geben. [Anmerkungen 1738: 355].
(...) дабы начатой своей яме, или колодезю [.которой у рудокопиов шахт называется:1 надлежащую форму, также длину и широту дать. [Прим. Вед. 1738: 380].
Подобное сочетание встречается у М. В. Ломоносова: шахта называется узкая яма наподобие колодезя. Впрочем, под термином колодезь в XVIII в. обыкновенно понимается обычный колодец с водой (реже — источник, ключ), тогда как яма употребляется в горной науке на протяжении всего XVIII в. и лишь в XIX в. вытесняется шахтой. В данной статье, однако, домини-
рует именно термин шахт (сохраняется мужской род от нем. с1ег 8скаск()1Ъ.
Мы можем выделить три группы случаев внутритекстовых толкований лексики в немецком и русском текстах «Примечаний»:
1. Не сопровождались толкованием в немецком тексте «Примечаний» (пояснение дано только в русском тексте) такие слова, как аллегорический, аргумент, аттестат, газета ‘ведомость’, гарантия, генеалогия ‘родословие’, гипс, дирекция ‘управление’, инвенция ‘изобретение’, кандидат ‘лицо, назначенное к избранию в чин’, канонизация ‘поставление во святые’, камор-фрейлина, коадъюторша, кодекс, компендий, кондиция, концилиум, корреспонденция ‘письменные пересылки’, манускрипт, медик, миссионарий ‘посыльной монах’, модель, нейтралитет ‘невосприятие никакой партии’, обсервации ‘наблюдения’, операция, партия ‘политическая сторона’, парфюм, пилигрим, процесс (судебный), рабин ‘раввин’, регент, рекомендовать ‘с похвалением представлять’, ренегат ‘который свою веру пременил’, реформация ‘перемена веры’, роман ‘литературный жанр’, сатирический ‘ругательный’, симония, трибунал, финансы, хирургия, шлак, эксперимент, эпиграмма, этимология ‘истязание слов’ и др. Подобных примеров подавляющее большинство.
Отсутствие толкований в немецком тексте обуславливается известностью подобных слов немецкому читателю. Так, генеалогия, камор-фрейлина и регент были привычными словами из придворного лексикона, аргумент, гарантия, дирекция, кандидат, кодекс, корреспонденция, нейтралитет, процесс, финансы и трибунал — обычной политической лексикой, к не вызывавшей затруднений религиозной лексике относились канонизация, концилиум, миссионарий (миссионерство к XVIII в. было поставлено на твердую основу), пилигрим, рабин (многовековое присутствие евреев в европейских городах), ренегат и симония, к лексике медицинской помощи принадлежали слова медик, операция и хирургия, к лексике культурной жизни — слова аллегорический,
13 Полный список примеров толкования или указания на профессиональную принадлежность того или иного слова, содержащихся в статье о металлургии, см. в Приложении.
компендий, манускрипт, парфюм, рекомендовать, роман, сатирический, эпиграмма и этимология.
2. Сопровождались толкованием в обоих текстах слова: алкоран ‘книга закона турецкого’, ареопаг, балюстрада, бонзиер ‘некоторой индианской монах’, гамираг ‘начальник каравана’, гарем, депутат, дервиш ‘монах, духовное лицо’, дофин, имам ‘приходской поп, индейской священник’, клепсидра, колония, конвой, конклав, коннексия ‘соединение’, консистория ‘кардинальское собрание’, меридиан, мумия ‘мертвое тело’, пилот ‘корабельный офицер, капитан корабля’ (sic!), портал ‘вход’, рамазан, тест ‘английская присяга отрицания римской церкви’, химерический, шанцы ‘блочные дома’, эллипсис и др. Подобных примеров насчитывается около четверти.
Среди этих слов ярко выделяется группа экзотизмов, относящихся к турецкому и арабскому миру: алкоран, гамираг, гарем, мумия, рамазан, особую подгруппу составляют обозначения восточного духовенства: бонзиер (die Bonsier welche eine Art Indianischer Monche sind / Бонзиеры, некоторые Индианские монахи [Прим. Вед. 1731: 60]), дервиш (einigen Dervis oder Monchen erzehlt haben / некоторымъ Дервишам или монахам сказывал [Прим. Вед. 1732: 340]), имам (so liess der Gross-Sultan alien Imans (*), в сноске: *sind Turckische Priester / Ещеж указом Султанским все имамы [то есть приходские попы\ [Прим. Вед. 1731: 192]; ein Imam oder Indianischer Priester I Имам или Индеискии священник [Прим. Вед. 1731: 365]).
Получали пояснения и специфические термины архитектуры (балюстрада, портал, шанцы), политики (депутат, коннексия), высшего церковного управления (конклав, консистория), науки (геогр. меридиан, астрон. эллипсис), иностранная придворная (фр. дофин ‘кронпринц’) и политическая (англ. тест) лексика, а также устаревшие грецизмы (ареопаг, клепсидра). Переводчик, следуя за оригиналом, переносил немецкие толкования в русский текст.
К числу наиболее интересных толкований относится развернутое толкование, рассказывающее читателю о горных мужичках:
(6) (...) die Verhinderung so denen Arbeitern von Erscheinungen
der Berg-Mannern entstehet. Es sind underirdische Geister, aber angekleidet wie ein Berg-Mann, sehen demselben sehr
gleich (...) Kein Possen ist zu erdenken, womit sie denen Berg-Leuten nicht solten beschwerlich fallen, und gehdren daher mit allem recht under des Pluto lustige Hoffbedienste (...) Unsere Vorfahren waren davor mehr geplaget, als wir. [Anmerkungen 1738: 364].
(...) разныя препятствия, которыя рудокопцам, от так называемого горного мужичка, или дедушки причиняются. Есть особливыя под земелъныя духи, которыя в платье, и во всем уборе на рудокоща походят (...) Ни какому человеку, таких шуток и козней, выдумать не возможно, каких бы помянутыя дедушки, или горные духи, над рудокопцами не делали и их тем не утруждали (...) Предки наши от сих плутоновых шутов больше нас пакостей претерпевали. [Прим. Вед. 1738: 350].
В данном случае перед нами явное перенесение на русскую почву элемента немецкой горной мифологии. Русская мифологическая культура формировалась преимущественно на территории Восточно-Европейской равнины, где отсутствовали значительные горные массивы. К моменту основания на Урале первых горных заводов в фольклоре устойчиво существовали два дедушки: дедушка домовой и дедушка водяной (леший традиционно не называется дедушкой), о которых подробно писал еще А. Н. Афанасьев. В Германии же к XVIII в. сложился мощный пласт горной мифологии, происходивший из ее гористой южной части (Гарц, Рурский бассейн, Шварцвальд и др.), развернутое описание мифопоэтики немецкого горного фольклора представлено в монографии В. М. Жирмунского [Жирмунский: 1996]. Доминирующее положение в немецких преданиях и верованиях занимают антропоморфные горные духи мужского пола, добрые и злые проказы которых нередко ставят в затруднительное положение рудокопов и углежогов. Материалы КС XVIII не содержат упоминаний горных дедушек или горных мужичков, что позволяет считать приведенный пример нетипичным для русскоязычной фольклорной традиции.
3. Особые немногочисленные случаи толкования.
К ним мы относим:
а) перевод немецкого слова употребительным в то время в русском языке латинизмом, который затем поясняется:
(7) (...) als bei den Italianern im Sechzehnten Jahrhundert.
(...) нигде как у Италианцов в 16 секуле [веке]. [Прим. Вед. 1729: 3].
Слово век к XVIII в. означало одновременно и время как таковое, и отрезок времени протяженностью в сто лет. Приблизительно ко второй половине века у слова век доминирующим становится значение ‘столетие’, а слово секулум/секул постепенно отходит на периферию языка. Парность век — секулум, обозначающих столетие, обнаруживается и в следующем примере:
(8) Seculum oder eine Zeit von hundert Jahren zu merken.
Секулум или столетное время примечать. [Прим. Вед. 1731: 15-16].
б) толкование в оригинале латинского выражения немецким, в переводе — калькирование немецкого выражения:
(9) <юридическое право курляндского дворянина присваивать себе любое имущество, обнаруженное на месте кораблекрушения в пределах его владений, происходит>
aus ihrem Dominio in territorio proprio oder dem so genannten Burg Recht.
из так имянуемаго бургрехта [замковаго права]. [Прим. Вед. 1729: 163].
В данном случае переводчик не стал переводить латинское правовое понятие territorio proprio, ограничившись введением в русский текст его немецкого термина-аналога Burg Recht, толкование же немецкого слова представляет собой словосочетание, полученное поморфемным переводом этого термина. Очевидно, что подобное толкование лишь отчасти способствует пониманию европейской юридической системы.
в) усложненное пояснение словом, известным переводчику:
14 Материалы КС XVIII показывают у слова секул именно м. р.
(10) <турецкий султан каждые четыре года отправляет в Алжир >
einen neuen Pascha oder Unter-Kdnig.
новаго Башу или Вицероя. [Прим. Вед. 1730: 257].
Здесь, помимо вариативности паша/баша (в «Примечаниях» чаще встречается вариант баша), переводчик употребляет сравнительно редкое слово еицерой, хотя уже в то время широко употребительным было слово наместник [Малышев 2012: 161-162].
(11) в рассуждении о римской истории:
Kayser Nerva, dessen Vorganger Domitianus.
Цесарь Нерва (...) Прецедессор или перед ним бывший ИмператорДомитиан. [Прим. Вед. 1739: 348].
Картотека «Словаря русского языка XVIII века» не фиксирует слова прецедессор, слово же предшественник, органичное для носителя русского языка уже с XIX в., практически не встречается до 1770-х гг. В данном случае перед нами вновь возникает вопрос о языковой компетенции переводчика, который ввел в русский текст слово, известное ему, но потребовавшее пояснения для читателя. В данном случае более уместным был бы тот же принцип перевода, что и в случае со словом бургрехт, т. е. буквальный перевод каждого элемента составного немецкого слова (в таком случае получилось бы именно слово предшественник).
г) употребление в немецком тексте прилагательного, в русском — существительного:
(12) (...) dass uns dieselbe gleichfals schon von Anfang her sehr fabelhafft vorgenommen.
оное и нам с самаго начала яко фабулы (басни) какие показались. [Прим. Вед. 1729: 23].
Переводчик посчитал необходимым перевести немецкое прилагательное в однокоренное существительное (с традиционным изменением гласного: -fabel- и фабула), которое в первой трети века выступало аналогом слова басня, т. е. вымышленного, неправдоподобного повествования, однако все же потребовало, на его взгляд, толкования.
д) поиск в русском языке аналога для поясняемого слова:
(13) <на турецком гербе находится>
ein Turban oder Tuerkischer Kopfbund.
челма, или у Турков около головы употребляемая обвивка. [Прим. Вед. 1739: 95].
Данный пример интересен тем, что слова, подвергающиеся толкованию, различны. По данным КС XVIII, самая ранняя фиксация слова тюрбан (в вариантах турбан и турбант) относится к 1773 г. Слово же чалма {челма) регулярно встречается в текстах первой трети века. При этом крайне любопытно, что оба слова в 1731 г. фиксирует «Вейсманнов лексикон»: Turban, cidaris
Persica, Turcica, челма, шапка турецкая и Turkischer Bund, cidaris, завой турецкии, челма [BJI: 650], однако слово тюрбан при этом все же пришло в русский язык лишь спустя несколько десятилетий.
(14) <в статье о Фридрихе П>:
dass er an der Rose oder dem so genannten Hell-Feuer gestorben.
оный Кесарь от рожи или так имянуемаго Антонова огня умер. [Прим. Вед. 1730: 121].
Слово рожа в значении ‘острый воспалительный процесс’ редко встречается в текстах XVIII в., несколько активизируясь как медицинский термин в конце века. Сочетание же Hell-Feuer (букв, адский огонь), переводится сочетанием Антонов огонь, которое традиционно использовалось для обозначения гангрены |СлРЯ XI XVII 1: 41, СРЯ XVIII 1: 75]. Слово же гангрена, встречающееся в текстах приблизительно с XI в. [СлРЯ XI-XVII 4: 10], как медицинский термин получает распространение лишь со второй половины XVIII в. (мы встретим и образное, метафорическое употребление этого слова: гангрене уподобляет Ф. Прокопович стрелецкое войско, как гангренный уд грозит отсечь от себя царевича Алексея Петр I и некот. др.).
(15) <из-за отсутствия постоянного места пребывания немецкого двора многим ищущим отмщения было трудно
получить поддержку со стороны закона и для поиска решения>
damahls hocn im Schwange gehenden Faustrecht und Diffidationen ihre Zuflucht nehmen solten.
чрез диффидации или самосудства, которыя тогда еще во употреблении были, оное сыскивать надлежало. [Прим. Вед. 1731: 403].
Слово диффидация не фиксируется в КС XVIII. Переводчик, транслитерировав это слово, находит для него редкий для XVIII в. русскоязычный аналог самосудство (слово самосуд в КС XVIII в. не зафиксировано). В данном случае это слово соотносится с немецким словом Faustrecht (букв, право кулака, право силы), что подтверждается и фиксацией этого слова в «Вейсман-новом лексиконе»: Faustrecht, jus vindicationis privatae, своя управа, самосудство, право отмщения [BJI: 492].
(е) ошибочное понимание переводчиком некоторых слов:
(16) гарем так строго охраняется, что связанные с ним истории
mehr unter Romane, als unter die Geschichte zu zdlen ist.
за деи Римския, или украшенныя басни, а не за подлинное дело почитать надлежит. [Прим. Вед. 1739: 102].
В данном случае переводчик ошибочно прочитал слово Romane как обозначение принадлежности гаремных историй к романскому, т. е. римскому литературному наследию. Подобное понимание осложнено также и потребовавшим пояснения существительным деи, которое, вероятно, можно соотнести с однокоренным существительным деяния. Связано подобное осмысление слова роман, вероятно, с тем, что примерно до 1760-х гг. оно не употреблялось столько активно, как слово повесть. Неслучайным кажется, например, следующее развернутое толкование слова роман — такая книга, в которой как вымышленные, так и подлинные воинские и до любви касающиеся действия описуются [Прим. Вед. 1729: 338].
(17) <у древних греков утром после свадьбы около покоев молодоженов было принято громко петь>
das Epithalamium oder neue Ehstands-Lied.
эпитафион или новобрачную песнь. [Прим. Вед. 1740: 21].
В данном случае перед нами смешение переводчиком эпитафии (smxacpux;) и эпиталамы (втВойацих;), надгробной надписи и свадебной песни, причем греческое слово приобретает латинское окончание. Подобная ошибка объяснима тем, что в русской традиции эпиталамы встречаются крайне редко (в XVIII в. широкую известность получили едва ли не единственные «Стихи эпиталамические», сочиненные В. К. Тредиаковским в 1730 г. по случаю бракосочетания князя А. Б. Куракина). Однако нельзя исключить и банальную описку переводчика, поскольку в немецком тексте слово эпиталама присутствует и прочитывается более чем отчетливо.
Количество подобных примеров можно увеличить, однако, как представляется, приведенных случаев вполне достаточно для понимания трудности работы переводчиков «Примечаний».
Кроме того, обнаруживаются слова, вовсе не снабженные толкованием в обоих текстах, но останавливающие на себе внимание: инфула ‘головной убор католического священника, род митры’ и инфулированный (описание въезда во Франкфурт его Римского Цесарского Величества, 1742 г.), линеал ‘инструмент для настройки клавикорда’ (1742 г.), предика ‘молитва’ (в жизнеописании Римского Папы Бенедикта III, 1730 г.), скорбут ‘цинга’ (1741 г., оба слова эпизодически встречаются в первой половине XVIII в., но в активное употребление входят примерно с 1750-х гг.), штат ‘государство’ (1742 г., в оригинале Staat) и др., при этом пояснялись такие слова, как анафема, белизна, брюхо, весло, вол и др.
В русском издании «Примечаний» отчетливо прослеживается стремление переводчиков облегчить читателю ознакомление с познавательными материалами, что выражается в значительном увеличении количества внутритекстовых толкований лексики по сравнению с немецким текстом. При этом наибольшее число толкований (как в немецком, так и в русском тексте), мы обнаружим в естественнонаучных статьях, тогда как в исторических, географических, культурологических и этнографических материалах они будут сравнительно редки (кроме описания Оттоманской империи и истории Китая, см. [Малышев 2011]); мы практически
не встретим их в военных и политических отчетах, в описаниях европейской придворной жизни, в переводах европейских указов и нравоучительных сочинений. В конце 1730-х - начале 1740-х гг. число толкований в «Примечаниях» несколько снижается по сравнению с предыдущими годами, что, очевидно, обусловлено не только естественным ростом образованности русских читателей (и приращением числа самих образованных читателей), увеличением количества переводов научных сочинений и относительной стабилизацией темпов приобретения новых знаний после резкого интеллектуального скачка в Петровское время, но и постепенным выходом на новый уровень самой культуры перевода подобных сочинений: если переводчики первых лет издания «Примечаний» охотно употребляли «трудные» слова, снабжая их пояснениями и толкованиями, то в последние годы переводчики предпочитали сразу ввести в текст развернутое толкование, не употребляя предварительно слова, требовавшего пояснения.
Приложение
Сравнение внутритекстовых толкований лексики в статье «О металлургии» (1738 г.) в немецком и русском текстах «Примечаний»
Немецкий текст Русский текст
Von der Metallurgies, oder Berg-Wissenschaft. [345]. О металлургии, или рудокопной науке. [331].
(...) die Mittel-Geburge aber, sonderlich so sie nach gerade steigen, und ehe sie wiederum fallen, eine ausgedehnete Lange haben. [348]. Средней величины крутыя горы, который прежде своего спуску, или склонения, некоторую длину имеют. [334].
(...) nach der Audunstung etwas Melallisches und Mineralisches hinter sich lassen. [349]. (...) какую либо рудную, или минеральную материю на дне оставляют. [335].
(...) und der Bergman bereitet sich, eine Oeffnung in den Berg zu machen. [349]. (...) приготавливается наш бергман к учинению отверстия, или копанию ям в горе. [335].
Solche Spalten und Adem werden im Berg-Sprache Gange genant, welches Wort bey zu behalten ist, weil es bequem wird. [350]. Сии расселины и скважины, называются горным наречием жилы, которое имя мы для легкости удержим, ибо оно во
многих местах случаться будет. [336].
(...) ob das Central-Feuer allein (...)wircke. [351]. (...) один ли центральной, то есть средиземной огонь сие делает. [337].
Das Streichen geschiehet nach einen gewissen Strich des Compasses. [351]. Сие склонение, или ход жилы, бывает по некоторому склонению компаса. [337].
Das Fallen des Ganges in die Tieffe wird beurtheilet durch die Wasser-Wage, oder den Grad-Bogen. [351]. Опускание рудной жилы в глубину, рассуждается по ватерпасу, или по разделенной на градусы дуге. [337].
Einige fallen (...) doch mit weniger Neigung gegen die Tieffe, welche letztere man gemeiniglich Flotze nennet, und in denen Schiefern-Geburgen am offtersten vorkommen. [351]. Некоторые жилы (...) к глубине опускаются, и сии последния обыкновенно слой называютъ, которыя в шиферныхь, или мяхкой камень имеющих горах, больше других мест находятся. [337].
Endlich ist zu bemerken, wie machtig der Gang sey, das ist, wie weit und breit. [352]. Еще надобно смотреть, как сильна, то есть сколь долга, и широка жила. [337-338].
Wer da bedencket, dass eine Spalte kan weit und enge seyn, der wird auch wissen, dass die Gange auch in diesem Stuck ihre mannigfaltige Maasse haben. [352]. Кто приметит, что скважина или расселина может уска и долга быть, тот по сему узнает, что жилы и в сем пункте разную меру (...) имеют. [338].
Denen kleinen geben die Berg-Leute verschiedene Benennungen. Uns kan es hier genug seyn, wenn wir sie die schmalcn.idem oder Klusste nennen. [352]. Горокопцы придают малым жилам разныя имяна, а нам и того довольно, что мы ихускими жилами, или скважинами назовем. [338].
Mit grossem Rechte muss man dieses fiir machtig halten, wenn Zweene oder mehr Gange neben einander parallel fortlauffen und sich von alien Seiten schmale Gange dazu sammeln. [352]. Сие надобно поистине за сильное обстоятельство признавать, ежели две или три жилы, вместо сошедшись прямо идут, к тому же в них со всех сторон малыя жилки, или уския скважины впадают. [338].
Eine solche gliickliche Bewirrung heisset Bergmannisch ein Stockwerk. [352]. Такое щастливое смешение, называется бергманскимъ наречиемъ Шток-Верк. [338].
(...) dergleichen Arbeit wird (...) сей труд называется мыльная
Geyssen-Werkgenennet, und liefert am gemeinesten Gold und Zinn. [354]. работа, из которой обыкновенно золото, и олово выходит. [340].
(...) welcher undergessen nicht hat mtissig seyn wollen, sondem hinund wieder einen Versuch gethan, um das rechte Flecken und den hauptgang zu treffen. [354]. Бергман (...) между тем не празден был, но в разных местах копание свое продолжал, где бы полезныя слои и становую, то есть главную жилу обыскать. [340].
Er hat die obere Erde abgeraumet, die obere Schale des Gesteins entweder (...) durchgebrochen. [354]. Он уже верьхнюю землю срыл, и каменной череп, то есть верьх каменной горы (...) розбил. [340].
(...) er mit dergleichen Such-Arbeit, welche Schurffen genant wird, weiter gegangen. [354]. (...) сие свое искание, которое у бергманов ширфование называется, далее продолжать начал. [340].
Er hat auch nicht versaumet, auf solchen entblosseten Gange einen frey Brief zu verlangen (...) und bey Zeiten sich nach Gesellschaffter um zusehen, welche nach dem Verhaltniss des eingelegten Capitals an Gewinst und Verlust Theil nehmen. [354]. По том требовал он на сию вновь найденную жилу, свободного письма или привилегии (...) а при том за благовременно такую себе компанию, или товарищей усмотрел, которыя бы по силе собраннаго и положеннаго на сие капитала, как в прибыли, так и в убытке участие имели. [340].
Seine erste Bemiihung ist, der angefangenen Grube oder Brunnen, den man einen Schacht nennet, seine behorige Figur, lange undbreite zu geben. [355]. (...) дабы начатой своейяме, или колодезю ['.которой урудокопцовъ шахтъ называется:] надлежащую форму, также длину и широту дать. [380].
Dazu ist eine langlichte Virung die beste, wovon jede derer langen seiten kan 7 Ellen, und die Breite, oder kurzte seite 2 Ellen haben. [355]. продолговатая четвероугольная фигура, или прорезанное устье, наилутчее, в котором каждая длинная сторона по 7, а короткая или широкая стена, в 2 аршина мерою зделана быть может. [381].
Er muss denn den Schacht rundeum an den Wanden aus zimmem und mit Balken futtem. [355]. (...) весь шахт, или колодезь, вкруг выкласть бревнами, или досками. [341].
die Vierung des Schachts so eingerichtet wird, oder zum надобно смотреть, дабы устье, или четвероугольной обруб у
\venigsten во е^епсЫй! \verden воке, dass сНе кипе 8еИеп Оисг den Сапй dш•chschneiden. [3561. шахта, так делать, чтоб короткия стороны, или поперечины шахта, жилу прорезывали. [342].
АиГ dem Gange wird gleichsam ете иШегшивсЬе Савве, \velche die Berg-Leute ете К/геске пеппеп. [356]. На жиле прокопывают дорогу, наподобие подземельной улицы, которую рудокопцы стрек называют, такой вышины и широты, чтоб работнику в ней свободно поворотиться. [342].
Indessen пптсг тк der 8скасЫ-АгЬеН т die Tieffe Ипшгисг fortgefahren worden. [356-357]. (...) шахтову, илиямную работу, отчасу глубже делать надобно. [342-343].
1Ле Наиег werden аЬег ат \orthcilhafTstcn ап сНе АгЬек geleget, dargestelt. [357]. Гайеры, или работники, располагаются для рубления руды, в лутчих и способнейших местах. [343].
Шеги dienen diese ЗйеЬе-Ва1скеп, worauf ете Викпе geschlagen, ши! das иппШ/с Се51ет dallin geschuttet wird. [357]. <для вычищения шахты от мусора —А. М> способны помянутыя подпоры, и поперечные переклады, на которых делается струб, или четеероуголъной ящик, а в него сыплют помянутой ненадобной груз. [343].
(...) \veil аЬег пасЬ den вевйгеп der ЫаШг вокЬев saugen аиНюгй, wenn ев ете gewisse 1юИс сгггс1сИс1. [358]. (...) по естественным правилам, такое насысание, или вытягивание в то время перестает, когда оно до реченной высоты дойдет. [344].
Эю5сг итегшИвсЬе Ьопгоп1а1е Weg wird ет 8[о11еп шк1 ет БсМй88е1 йез ОеЬй^ея genennet. [359-360]. Подземельная оризонталъная, или прямая дорога, называется у бергманов штолн, и ключ всея горы. [345-346].
(...) \оп den Ве^-Ьегйеп таи м>ейег genennet wird. [361]. <о спертом воздухе в шахте — А. М.> у горокопов, обыкновенно тяжелою погодою называется. [347].
Коттеп айв denen 8раИеп ши! Adem gifffige, schweftige, агветсаИвсЬе, тегошаИвсЬе, 51сИ еШгиМеМе, erstichende Аг^ипвШвдеп шк1 Ватр1е dazu, Сверьх того выходят из каменных расселин и жил ядовитыя, серныя, ртутныя. мышьячныя. и другия загарающияся, и человека, своим вредным чадом задушающия
welche man den Schwaden nennet. [361]. пары, которыя у рудокопцов шваден, или угар называются. [347].
Desgleichen zu thun versucht man durch eine Wetter-Lotte, das ist, einen von Bretten ins Kreuz zusammen geschlagenen Schirm, welcher auf dem Schacht gesetzet wird. [362]. Сие можно отведать ветреною машиною, то есть из досок зделанным, и на подобие креста перегороженным тынком с крышкою, потом оный тынок поставить над самим шахтом. [347-348].
(...) die Verhinderung so denen Arbeitem von Erscheinungen der Berg-Mannern entstehet. Es sind underirdische Geister, aber angekleidet wie ein Berg-Mann, sehen demselben sehr gleich (...) Kein Possen ist zu erdenken, womit sie denen Berg-Leuten nicht solten beschwerlich fallen, und gehoren daher mit allem recht under des Pluto lustiee Hoffbedienste (...) Unsere Vorfahren waren davor mehr geplaget, als wir. [364]. (...) разныя препятствия, которыя рудокопцам, от так называемого горного мужичка, или дедушки причиняются. Есть особливыя под земельныя духи, которыя в платье, и во всем уборе на рудокопца походят (...) Ни какому человеку, таких шуток и козней, выдумать не возможно, каких бы помянутыя дедушки, или горные духи, над рудокопцами не делали и их тем не утруждали (...) Предки наши от сих плутоновых шутов больше нас пакостей претерпевали. [350].
Источники
Прим. Вед. (год) — Месячные исторические, генеалогические и географические примечания к Санкт-Петербургским ведомостям. СПб. 1728-1742.
Anmerkungen 1738 — AnmerkungenuberdieZeitungen. Saint-Petersburg. 1738.
Литература
Алексеев 1981 —А. А. Алексеев. Эпический стиль «Тилемахиды» //Язык русских писателей XVIII века. JL: Наука. 1981. С. 68-95.
Берков 1952 — П. Н. Берков. История русской журналистики XVIII века.
М.-JL: АН СССР. 1952.
Берков 1955 — П. Н. Берков. Русская книга гражданской печати первой четверти XVIII в. // Описание изданий гражданской печати (1708 - январь 1725). М.-Л.: АН СССР. 1955.
Биржакова и др. 1972 — Е. Э. Биржакова, JI. А. Войнова, JI. JI. Кутина. Очерки по исторической лексикологии русского языка XVIII в.: Языковые контакты и заимствования. JI.: Наука. 1972.
Блок 1965 — Г. П. Блок. К характеристике источников «Словаря русского языка XVIII века» (художественная литература первой половины века) // Материалы и исследования по лексике русского языка XVIII века. M.-JL: Наука. 1965. С. 43-86.
Булаховский 1937 — JI. А. Булаховский. Исторический комментарий к литературному русскому языку. Харьков, Киев: Учпедгиз, Радяньска школа. 1937.
Веселитский 1965 — В. В. Веселитский. Иноязычные слова и их русские эквиваленты у Кантемира // Проблемы современной филологии: Сб. статей к 70-летию акад. В. В. Виноградова. М.: Наука. 1965. С. 58-62.
Виноградов 1978 — В. В. Виноградов. Основные этапы истории русского языка (статья вторая) // Виноградов В. В. Избранные труды. История русского литературного языка. М.: Наука. 1978. С. 36-48.
Ефимов 1957 — А. И. Ефимов. История русского литературного языка. М.: Наука. 1957.
Живов 1996 — В. М. Живов. Язык и культура в России XVIII века. М.: Языки русской культуры. 1996.
Жирмунский 1996 — В. М. Жирмунский. Немецкий романтизм и современная мистика. СПб.: Аксиома. 1996.
Краснобаев 1985 — Б. И. Краснобаев. Основные черты и тенденции развития русской культуры в XVIII в. // Очерки русской культуры XVIII века. Ч. 1. М.: Изд-во МГУ. 1985. С. 10-38.
Левин 1972 — В. Д. Левин. Петр I и русский язык (К 300-летию со дня рождения Петра I) // Изв. АН СССР. Т. XXXI. Вып. 3. М.: Наука. 1973. С. 212-227.
Левин 2008 — Ю. Д. Левин. Об эволюции принципов перевода // Русско-европейские литературные связи: XVIII век. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ. 2008. С. 297-306.
Малышев 2011 — А. А. Малышев. Восточные экзотизмы в глоссах «Примечаний к Санкт-Петербургским ведомостям» (1728-1742) //Современная русская лексикография. СПб.: Наука. 2011. С. 145-152.
Малышев 2012 — А. А. Малышев. «Примечания» к «Санкт-Петербургским ведомостям» как источник Картотеки «Словаря русского языка XVIII века» //Acta linguistica petropolitana. Труды Ин-та лингв исслед. РАН. Т. VIII. Ч. 3. СПб.: Наука. 2012. С. 159-170.
Мещерский 1958 — Н. А. Мещерский. Искусство перевода Киевской Руси //Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 15. М.-Л.: Изд-во АН СССР. 1958. С. 54-72.
Николаев 1996 — С. И. Николаев. Литературная культура Петровской эпохи. СПб.: Изд-во «ДмитрийБуланин». 1996.
Пекарский 1862 — П. П. Пекарский. Наука и литература в России при Петре Великом. Ч. I. СПб.: В тип. тов. «Общественная польза». 1862.
Серман 1963 — И. 3. Серман. Русская литература XVIII века и перевод // Мастерство перевода. М.: Советский писатель. 1963. С. 337-372.
Соболевский 1903 — А. С. Соболевский. Переводная литература Московской Руси XIV-XVII веков. Библиографические материалы // ОРЯС. Т. LXXIV. № 1. СПб. 1903. С. 1-460.
Сорокин 1965 — Ю. С. Сорокин. О «Словаре русского языка XVIII века» //Материалы и исследования по лексике русского языка XVIII века. М.-Л.: Наука. 1965. С. 5-42.
Сорокин 1982 — Ю. С. Сорокин. У истоков литературного языка нового типа (Перевод «Разговоров о множестве миров» Фонтенеля) // Литературный язык XVIII в. Проблемы стилистики. Л.: Наука. 1982. С. 52-82.
Федоров 1953 — А. В. Федоров. Введение в теорию перевода. М.: Изд-во лит-ры на иностр. языках. 1953.
Хотеев 2011 — П. И. Хотеев. О знакомстве русских читателей первой половины XVIII века с немецкой художественной литературой // XVIII век. Сб. 26. СПб.: Наука. 2011. С. 85-94.
Htittl-Worth 1956 — G. Htittl-Worth. Die Bereicherung des russischen Wortschatzes im XVIII. Jahrhundert. Wien: Verlag Adolf
Holzhausens. 1956.
Htittl-Worth 1963 — G. Htittl-Worth. Foreign words in Russian. A historical sketch, 1550-1800. Berkeley, Los Angeles: University of California Press. 1963.
Maier, Pilger 2001 — I. Maier, W. Pilger. Second-hand translation for tsar Aleksej Mixajlovic — a glimpse into the «Newspaper workshop» at Posol’skij prikaz (1648)//Russianlinguistics. 2001. Vol. 25. Pp. 209-242.
Maier, Mikhailov 2009 — I. Maier, N. Mikhailov. «Королевский извет ко всем его подданным» (1648 г.) — первый русский перевод английского печатного текста? // Russian Linguistics. 2009. Vol. 33. Pp. 289-317.
Serman 1980 — I. Z. Serman. The Establishment and formation of Russian literature in the Seventeenth and early Eighteenth centuries // Study Group of Eighteenth-Century Russia. Newsletter. 1980. Vol. 8. Pp. 39-45.
Словари
ВЛ — Э. Вейсман. Немецко-латинский и русский лексикон купно с первыми началами русского языка. СПб. 1731.
СлРЯХ1-ХУ11— Словарь русского языка Х1-ХУ11 вв. Вып. 1-29. М.: Наука (Вып. 1-28), Азбуковник (Вып. 29). 1975-2011.
СРЯ XVIII— Словарь русского языка XVIII в. Вып. 1-19. Л., СПб.: Наука. 1984-2011.
