CC BY
2336
б. УГОЛОВНОЕ, УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО, КРИМИНОЛОГИЯ
6.1. ВИДЫ УМЫСЛА И ИХ ВЛИЯНИЕ НА КВАЛИФИКАЦИЮ
Акимочкин В. И., кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин факультета экономики и права ФГБОУ ВПО МГЛУ.
9230194@yandex.ru
Кораблева С. Ю., соискатель кафедры уголовноправовых дисциплин факультета экономики и права ФГБОУ ВПО МГЛУ.
sukorableva@gmail.com
Аннотация: В статье рассматриваются вопросы привлечения к уголовной ответственности за преступления, совершенные с разными видами умысла. Анализируется с точки зрения практической ценности правило об ответственности либо за наступивший результат (при косвенном умысле), либо за желаемый результат (при прямом умысле). Определяется юридическое значение прямого неопределенного умысла в тех случаях, когда преступные действия виновного не привели ни к одному из желаемых им последствий или вызвали не наиболее тяжкое последствие. Затрагивается комплекс проблем, возникающих при квалификации преступлений, совершаемых с аффектированным и специальным умыслом.
Ключевые слова: виды умысла, неопределенный умысел, аффектированный умысел, специальный умысел, квалификация преступлений.
KINDS OF INTENTION AND THEIR INFLUENCE ON QUALIFICATION
Akimochkin V. I., PhD in Law, the Senior lecturer of department of Criminal Law Disciplines of faculty of Economics and Law of MSLU.
9230194@yandex.ru
Korableva S. U., the post-graduate student of department of Criminal Law Disciplines of faculty of Economics and Law of MSLU.
sukorableva@gmail. com
Annotation: In article questions of attraction to the criminal liability for the crimes accomplished with different kinds of intention are considered. From the point of view of practical value the rule about the responsibility or for the come result (eventual recklessness), or for desirable result (express intent) is analyzed. The jural significance of the direct dolus indeterminatus when criminal acts have not resulted in one of consequences desirable by him or when have caused not the heaviest consequence is defined. The issues of arising at qualification of crimes, made with the affected and special intention is mentioned.
Keywords: kinds of intention, the dolus indeterminatus, the affected intention, special intention, qualification of crimes.
Уголовный кодекс Российской Федерации (далее УК РФ), кроме разграничения на прямой и косвенный, не содержит описания еще каких-либо видов умысла. Однако анализ норм уголовного законодательства позволяет выделить теоретические конструкции и иных видов умысла.
Формулировка в нормах Общей части таких понятий как приготовление к преступлению (ч. 1 ст. 30 УК РФ), предварительный сговор (ч. 2 ст. 35 УК РФ), создание и участие в организованной группе или преступном сообществе (ч.ч. 3-5 ст. 35 УК РФ), неизбежно предполагают наличие заранее обдуманного умысла на совершение преступления.
Что касается ст. 22 УК РФ об уголовной ответственности лиц с психическим расстройством, не исключающим вменяемости, то некоторые авторы считают, что, по сути, она содержит описание аффектированного умысла1. Однако более распространено мнение, что состояние аффекта не относится к институту ограниченной вменяемости. Смысл ст. 22 УК РФ заключается в том, что «при уголовно-правовой оценке действий лиц с отклонениями в психологической сфере было бы несправедливо подходить с одинаковой меркой и к ним, и к лицам, вполне психически здоровым»2. Сущность же состояния аффекта заключается в том, что он доминирует над социально-психологическими установками, а не коррелирует с ними, следовательно имеет место нехарактерное поведение, не связанное с отрицательным или пренебрежительным отношением личности к социально значимому объекту.
Совершение преступления в состоянии аффекта включено законодателем в перечень обстоятельств, смягчающих наказание. Это п. «з» ч. 1 ст. 61 УК РФ, так как именно «противоправность или аморальность поведения потерпевшего» является юридическим основанием для установления аффекта. Хотя, безусловно, акцент в данной статье сделан на объективный признак, а значит использовать ее возможно как в случаях совершения преступления с аффектированным умыслом, так и без.
В нормах Особенной части Уголовного кодекса РФ наряду с прямым, косвенным и заранее обдуманным умыслом используется понятие аффектированного умысла, а также конструкция специального умысла. Последний характеризуется наличием в сознании виновного особой цели, включенной законодателем в состав преступления в качестве обязательного признака или квалифицирующего обстоятельства.
В статьях Особенной части УК РФ указание на аффектированный умысел встречается дважды. С его использованием построены составы привилегированного убийства - ст. 107 «Убийство, совершенное в состоянии аффекта» и статья «Причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта» (ст. 113 УК РФ). Некоторые авторы также указывают, что о кумулятивном аффекте речь идет в ст.106 УК РФ - убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации3.
Специальный умысел с прямым указанием на цель применен для определения понятия хищений, при конструировании диспозиций еще более чем в 40 статьях,
1 Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении / Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М.: ИКД «Зер-цало-М», 2002. С. 175; Общие вопросы учения о преступлении. Монография / Марцев А.И. Омск: Изд-во Ом. юрид. ин-та МВД России, 2000. С. 45.
2 Игнатов А.Н. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации/Отв. ред. В.М. Лебедев. - 3-е изд., доп. и испр. М.: Юрайт-Издат, 2004 С. 45.
3 См.: Моисеева Т.В., Дубовиченко С.В., Перцев А.А. Убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации // Татищевские чтения: актуальные проблемы теории и практики: Материалы международной научной конференции. - Тольятти: Волжский университет им. В.Н. Татищева, 2006. С. 260-262; Преступления против личности. Учебное пособие для студентов учебных заведений юридического профиля - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1999. С.36;
при этом в четверти из них упоминается о цели сбыта. В 9 составах специальный умысел выполняет функцию квалифицирующего признака.
Кроме разделения умысла на перечисленные выше, в теории уголовного права разработана его дифференциация на виды в зависимости от времени формирования (возникновения) и от степени определенности.
В первом случае - это заранее обдуманный и внезапно возникший умысел (разновидностью второго признается аффектированный). Во втором случае умысел делится на определенный (конкретизированный) и неопределенный (неконкретизированный). В свою очередь, определенный умысел подразделяется авторами на простой и альтернативный.
Определять и характеризовать названные виды умысла здесь нет никакой необходимости, так как это уже сделано в юридической литературе с большой обстоятельностью и точностью. Однако рассмотрения требуют некоторые вопросы квалификации деяния в зависимости от вида умысла.
Следует отметить, что практическое значение выделенных видов умысла неодинаково. Заранее обдуманный умысел выступает в законе как атрибут институтов приготовления, предварительного сговора и организованной группы, не возможных без такого вида умысла, но никаких самостоятельных функций (юридических последствий) не имеет. Поэтому в статье внимание будет уделено прямому и косвенному, а также неконкретизированному, аффектированному и специальному видам умысла, чье значение для правильной квалификации деяния исключительно велико.
Первым следует рассмотреть вопрос практической ценности широко известного правила об ответственности либо за наступивший результат (при косвенном умысле), либо за желаемый результат (при прямом умысле). Можно констатировать, что оно не применимо к составам, сконструированным по типу формальных, а также к таким материальным, где отсутствие наступивших последствий исключает привлечение лица к уголовной ответственности.
Действительно, в составах сконструированных по типу формальных, установление и оценка последствий требуется, только если они предусмотрены частями статьи Особенной части УК РФ или ст. 63 Общей части УК РФ в качестве отягчающих ответственность (квалифицирующих) обстоятельств. Знание о форме вины по отношению к указанным последствиям позволяет определить, имеет ли место идеальная совокупность с другим умышленным преступлением (например, разбой, соединенный с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью, повлекшим по неосторожности смерть потерпевшего) или же дополнительные вредные последствия охватываются основным составом (например, разбой, в ходе которого был неосторожно причинен тяжкий вред здоровью) или квалифицирующим признаком статьи (например, разбой, соединенный с умышленным причинением тяжкого вреда здоровью). Поэтому отсутствие прямых указаний законодателя на умышленность или неосторожность в отношении квалифицирующих признаков создает дополнительные трудности для правоприменительной практики.
Что же касается непосредственно прямого и косвенного умысла по отношению к дополнительным тяжким последствиям в составах, сконструированных по типу формальных, то сама формулировка отягчающих признаков здесь предполагает либо их наличие, даже при выполнении лишь части объективной стороны (напри-
мер, совершенное в особо крупном размере, с применением насилия, повлекшее разрушения предметов, имеющих особую ценность и т.п.), либо включение их в цель деяния. Следовательно, установление вида умысла представляет теоретический интерес, но на квалификацию не влияет.
Относительно возможности применения правила об ответственности в зависимости от вида умысла к материальным составам, в которых отсутствие наступивших последствий исключает привлечение лица к уголовной ответственности, необходимо отметить следующее. В связи с трудностью отграничения этих преступлений от непреступного поведения уголовноправовое значение приобретает только стадия оконченного преступления с наступившими последствиями. Теоретически, как и любая человеческая деятельность, все эти преступные деяния проходят через стадии приготовления и покушения, но здесь, как правило, не представляется возможным собрать достаточные доказательства, которые позволят утверждать факт приготовления или покушения. Например, при покушении на злоупотребление должностными полномочиями. Если имеет место наступление последствий, предусмотренных ч. 1 ст. 285 УК РФ, то лицо подлежит ответственности только за фактически причиненный вред правам и (или) интересам человека, общества или государства. Если же нет, то имеет место дисциплинарный проступок, даже если должностное лицо, например, пояснит, что его злоупотребления были направлены на то, чтобы отключить жалующимся на него жильцам отопление в морозы.
Итак, только в отношении лишь менее чем десяти составов (убийство, причинение вреда здоровью различной тяжести, хищение и некоторые составы, являющиеся специальными по отношению к перечисленным выше) существует реальная практическая ценность разграничения прямого и косвенного умысла. Но и здесь правило об ответственности в зависимости от вида умысла не универсально.
Так, в отношении одного из уголовных дел Президиум Верховного Суда Российской Федерации указал, что «наличие возможности предвидения наступления смерти устанавливается применительно к конкретному лицу с учетом его индивидуальных психологических особенностей, жизненного и профессионального опыта, уровня образования, состояния здоровья и т.п., конкретной объективной ситуации, в которой оказалось данное лицо. Осужденный Э. в ходе предварительного следствия и в судебных инстанциях последовательно утверждал, что, нанося в темноте удар кулаком потерпевшему, он не предвидел возможности наступления от этих действий смерти. О том, что он не желал и не предвидел наступление смерти потерпевшего, свидетельствуют обстоятельства совершения преступления. Характер действий Э., его последующее поведение также свидетельствуют об отсутствии у него прямого или косвенного умысла на лишение потерпевшего жизни»4. То есть практически возможно неосторожное отношение к реально наступившим последствиям в сочетании с косвенным умыслом применительно к менее опасным. В данном случае неосторожное причинение смерти и сознательное допущение тяжкого вреда здоровью.
Следует отметить, что вдумчивого применения требует и частное по отношению к правилу об ответст-
4 Постановление Президиума Верховного Суда РФ № 306-П05 //
Бюллетень Верховного Суда. №12. 2005.
венности в зависимости от вида умысла широко известное утверждение о невозможности покушения с косвенным умыслом. Так, В. В. Лунеев как пример косвенного умысла приводит следующую ситуацию: «Убегая из-под стражи, виновный стреляет в преследующего его милиционера и убивает его, хотя он не желал его смерти, а лишь стремился таким путем уйти от задержания. Но, стреляя в преследователя, он субъективно допускал, что может убить или тяжело ранить его, либо относился к таким последствиям безразлично, полагаясь на то, как получится, лишь бы избежать задержания»5. Здесь квалификация не вызывает сомнения. Не вызывает проблем и ситуация, если виновный промахивается, ибо презюмируется, что он и не стремился к причинению вреда.
Но предположим, что преследующих милиционеров два и одного он убивает, а в отношении второго промахивается. В таком случае используется и представляется разумной квалификация деяния как покушение на убийство двух и более лиц, хотя можно утверждать, что психическое отношение виновного к смерти милиционеров во всех трех случаях если не идентично, то схоже. Меняется лишь степень объективизации вины, которая позволяет добавить в формулу изначально презюмируемого косвенного умысла элементы: «не только сознательно допускал возможность их смерти, но и желал ее» или «этот возможный результат входил в намерение виновного», - и рассматривать действия виновного как покушение.
Теперь обратимся к квалификации деяния в зависимости от степени определенности умысла и рассмотрим вопрос о юридическом значении прямого неопределенного умысла в тех случаях, когда преступные действия виновного не привели ни к одному из желаемых им последствий или вызвали не наиболее тяжкое последствие. В юридической литературе можно найти косвенный ответ: «Преступление, совершенное с определенным альтернативным (неопределенным)
умыслом, следует квалифицировать как умышленное причинение именно тех последствий, которые фактически наступили»6. Либо: «При неопределенном умысле содеянное квалифицируется по фактически наступившему результату... При покушении на преступление с альтернативным умыслом содеянное квалифицируется как покушение на преступление, наименьшее по степени тяжести»7.
В действительности «легкость» такого решения является его единственным достоинством. Во-первых, в отношении прямого неопределенного умысла оно противоречит анализируемому выше универсальному правилу об ответственности в соответствии с его содержанием и направленностью.
Во-вторых, оно совершенно не применимо к неоконченным хищениям. Если нет доказательств того, что сознанием виновного определен конкретный предмет хищения, то налицо прямой неопределенный умысел. Последствия не наступили, но лицо подлежит уголовной ответственности вопреки правилу о квалификации по результату при неопределенном умысле: «При квалификации покушения следует иметь в виду, что по-
5 См.: Лунеев В. В. Субъективное вменение. М.: Спарк, 2000. С. 38.
6 Рарог А.И. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова, Г.А. Есаков и др.; под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. 2-е изд., испр. и доп. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009. СПС КонсультантПлюс.
7 Уголовное право России. Общая часть: Учебник. 2-е изд., исп. и доп. / под ред. В.П. Ревина. М: Юстицинформ, 2009. СПС КонсультантПлюс.
кушение возможно не только с определенным, но и (хотя крайне редко) с неопределенным (неконкретизи-рованным) умыслом. Так, неудачно взламывая сейф и не зная о размере находящейся в нем суммы денег, лицо должно нести ответственность за покушение на простую кражу»8.
В-третьих, даже в случае совершения деяния, направленного на причинение вреда здоровью (жизни), подобное решение возможно лишь для косвенного умысла, где действительно «необоснованной будет презумпция того, что воля субъекта направлена на достижение более тяжких последствий»9 и вообще какого-либо преступного результата. При прямом даже неопределенном умысле воля направлена на вред, даже если преступные намерения и не конкретизированы, что подтверждается законодательной формулой желания наступления последствий. Например, потерпевшего не просто бросили беспомощным на морозе, но еще и связали, заперли или кинули в ледяную воду.
Более того степень объективизации (осуществления) прямого умысла, в том числе неопределенного или альтернативного, может быть различной. И это тоже должно учитываться при формулировании подходящего правила квалификации.
Судебная практика, в тех случаях, когда деяние и, соответственно, воля виновного направлены на причинение вреда, а умысел объективизировался настолько, что позволяет судить о предвидении и желании, в том числе, смерти потерпевшего, последовательно использует формулу покушения на убийство, вне зависимости от реально наступивших последствий. Анализ двадцати Постановлений Президиума Верховного Суда РФ и десяти Постановлений Президиума Московского городского суда (по ч. 3 ст. 30, ст. 105 УК РФ и по ст. 111 УК РФ) позволяет высказать предположение, что в судебной практике прямой даже неопределенный умысел практически никогда не сочетается с квалификацией по причиненному вреду.
Так, Президиум Верховного Суда РФ согласился с выводом Кировского областного суда о наличии признаков покушения на убийство в действиях Б., нанесшего потерпевшему Н. около четырех ударов топором в область головы. И хотя в результате умышленных действий Б. Н. был причинен тяжкий вред здоровью, сам виновный последовательно отрицал умысел на убийство и в деле отсутствуют обстоятельства, свидетельствующие о том, что причинение смерти было единственной целью преступника, суд, исходя из характера действий и локализации телесных повреждений, пришел к выводу, что этот возможный результат входил в намерение виновного, и квалифицировал деяние как покушение на убийство10.
Иркутский областной суд квалифицировал как покушение на убийство действия С. и Я., которые подожгли дом, где находились потерпевшие, дополнительно закрыв дверь и фанерным щитом окно. Двое из потерпевших выбрались из дома. Однако в суде не ставился вопрос: желали ли виновные только смерти или же удовольствовались и менее тяжкими последствиями,
8 Настольная книга судьи по уголовным делам / Есаков Г.А., Рарог А.И., Чучаев А.И.; Отв. ред.: Рарог А.И. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. СПС КонсультантПлюс.
9 Рарог А.И. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова, Г.А. Есаков и др.; под ред. Л. В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. 2-е изд., испр. и доп. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009. СПС КонсультантПлюс.
10 Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 27 июня 2007 г. № 33П07.
хотя по обстановке происшедшего такой вывод представляется вполне вероятным (спасшиеся потерпевшие были оставлены в сознании). У суда имелись все основания считать, что С. и Я., совершая дополнительные действия с тем, чтобы никто из потерпевших
не вышел из дома, не только сознательно допускали
11
возможность их смерти, но и желали ее .
Анализ практики показывает, что суд квалифицирует деяние в зависимости от причиненного вреда в небольшом количестве дел и только если имеет место косвенный (неопределенный) умысел. Например, если характер ран свидетельствует о слабых ударах но-жом12, или лицо, причинив незначительный вред и имея реальную возможность продолжить избиение, покидает место происшествия13.
Представляется, что при квалификации деяний, совершенных с неопределенным умыслом, следует использовать дифференцированный подход, учитывая в совокупности степень объективизации умысла, вид нанесенного вреда и планомерность действий. Он, хотя и подразумевает большее судейское усмотрение, является более предпочтительным, чем предлагаемые уголовно-правовой литературой традиционные правила, которые не применимы к хищениям и весьма сомнительны для использования при квалификации преступлений против жизни и здоровья.
Теперь обратимся к аффектированному умыслу и его влиянию на привлечение к уголовной ответственности и назначению наказания.
Среди ученых юристов ведутся споры по поводу того, с прямым или косвенным умыслом может быть совершено преступление в состоянии аффекта. В. Н. Ткаченко считает, что аффектированный умысел является разновидностью косвенного, поскольку возникает внезапно, препятствуя возможности контролировать свои поступки и регулировать их интенсивность14. М. И. Дубинина утверждает, что «анализ преступлений, совершаемых в состоянии аффекта, свидетельствует о том, что виновный предвидит (в общем виде) наступление общественно опасных последствий, выражающихся в причинении физического вреда личности, и желает их наступления, так как эти последствия являются целью его действий. Такие психические признаки характерны только для прямого умысла»15. Большинство же исследователей полагают, что аффектированный умысел включает в себя интеллектуальный и волевые моменты не только косвенного, но и прямого (конкретизированного и неконретизированно-го) умысла16.
Следует подчеркнуть, что в данном случае речь идет не о чисто теоретической проблеме. Так, если аффектированный умысел признать разновидностью только косвенного, то, по общему правилу, это синонимично
11 Определение Верховного Суда РФ от 19.04.2007 г. № 66-о06-147.
12 Постановление президиума Московского городского суда от 22 ноября 2007 г. по делу № 44у-1219/07.
13 Постановление президиума Московского городского суда от 18 сентября 2009 г. по делу № 44у-275/09.
14 Ткаченко В.Н. Квалификация убийства и причинение тяжких последствий, совершенных в состоянии сильного душевного волнения // Вопросы криминалистики. - 1967. - № 12. - С. 79.
15 Дубинина М.И. Уголовная ответственность за преступления, совершенные в состоянии сильного душевного волнения. Авто-реф. дис. ... канд. юрид. наук. М, 1971. С. 15.
16 например: Сысоева Т.В. Субъективные признаки убийства, совер-
шенного в состоянии аффекта // Вестник Т юмГУ № 3. Т юмень. -2003. -
№ 3. - С. 56; Тухбатуллин Р.Р. Субъект и субъективная сторона пре-
ступлений против жизни и здоровья, совершенных в состоянии аффекта //Российский следователь. - 2005. - №8. - С. 9.
невозможности покушения на преступление с аффектированным умыслом, а преступления, включающие признаки осмысленного приготовления, автоматически выпадают из числа совершаемых в состоянии аффекта.
Ответ на вопрос, к какому виду умысла относится аффектированный, зависит от того, что понимать под аффектом. Трудность заключается в том, что законодатель не дает его определения. Зато в тексте ст. 107 и 113 используются многозначные слова «сильное» и «душевное», а заимствованное из психологии понятие аффект помещено в скобки на второе место17.
Руководящие постановления Пленума Верховного суда обходят вопросы аффектированного умысла стороной, за исключением указания на то, что «По смыслу закона убийство не должно расцениваться как совершенное при квалифицирующих признаках. если оно совершено в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения» (п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»).
В теории уголовного права определение аффекта, казалось бы, является более или менее устоявшимся. Аффектом признается бурный и кратковременный эмоциональный процесс, оказывающий влияние на сознание и деятельность человека и сопровождаемый изменениями в деятельности двигательной, эндокринной, сердечно-сосудистой и других систем организма. Однако подобная дефиниция, во-первых, опирается на положения психологии тридцатилетней давности. А во-вторых, не включает в себя ни связь аффекта с используемым в законе «состоянием внезапно возникшего сильного душевного волнения», ни трехфазную динамику протекания эмоциональных реакций, обязательно устанавливаемую судебно-психологической экспертизой для констатации аффективного расстройства. Она не позволяет установить четкие юридические и психологические границы аффекта.
Поэтому различные авторы и практические работники, даже используя схожие определения, допускают прямо противоположные варианты их смыслового восприятия и придают неодинаковое лингвистическое значение скобкам в тексте ст. 107 и 113 УК РФ. Например, в одном комментарии утверждается, что «аффект рассматривается лишь в качестве психологопсихиатрической характеристики состояния виновного во время убийства, служащей одним из доказательств наличия у него сильного душевного волнения. Вместе с тем само это сильное душевное волнение может и не сопровождаться аффектом»18. А согласно другому источнику: «Принципиально неверной является высказанная в литературе точка зрения о том, что якобы в новом Кодексе принята более широкая норма - смягчающим обстоятельством признается не только аффект, но и любое состояние, возникшее в ответ на противоправное или аморальное поведение потерпевшего, явившееся поводом для преступления»19.
17 В Полном академическом справочнике по русской орфографии и пунктуации отмечается, что скобки «содержат дополнительные сведения, замечания, уточнения, пояснения, поправки к сказанному; разъясняют, толкуют основную часть высказывания» то есть с точки зрения лингвистики скобки являются многофункциональным пунктуационным знаком.
18 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Постатейный. / Бриллиантов А.В., Долженкова Г.Д., Иванова Я.Е. и др.: под ред. А.В. Бриллиантова. М.: Проспект, 2010. С. 312.
19 Ситковская О.Д. Уголовный кодекс Российской Федерации: психологический комментарий (постатейный) / Академия Генераль-
С. В. Дубовиченко уверен, что «нельзя согласиться с предложением рассматривать аффект в качестве обстоятельства, смягчающего наказание, без сочетания с противоправным или аморальным поведением потерпевшего. В случае принятия такой новеллы, придется снижать наказания лицу, у которого аффект возник в связи с правомерными действиями потерпевшего, что, на наш взгляд, может свидетельствовать о повышенной опасности личности преступника»20. С этим не согласна С. А. Манойлова: «В некоторых случаях в качестве смягчающего наказание обстоятельства следует учитывать особое эмоциональное состояние виновного (аффект) и без его сочетания с противоправным или аморальным поведением потерпевшего. В условиях психотравмирующей ситуации умысел возникает зачастую не под воздействием непосредственного (последнего во времени) повода, а значительно раньше - под воздействием состояния эмоциональной напряженности, относительно устойчивых отрицательных переживаний, вызванных повторяющимися противоправными или аморальными действиями потерпевшего»21.
Обобщение судебной практики Верховного Суда и Федеральных судов субъектов РФ также позволяет сделать вывод о ее неоднородности. Так в некоторых случаях суд констатирует аффектированный умысел, основываясь лишь на предшествующем противоправном поведении потерпевшего и иных объективных признаках деяния. А в других отрицает наличие состояния аффекта несмотря даже на соответствующее заключение эксперта.
Представляется, что, поскольку аффект - термин, заимствованный уголовным правом, то для правильного и однозначного его понимания следует обратиться к положениям современной психологии. В своей статье психиатры Ю. Б. Можгинский и Т. А. Андрианова приводят следующую схему влияния аффекта на агрессивное поведение: «Аффекты являются одним из факторов в процессе формирования агрессивного поведения. На каждом этапе формирования агрессивного поведения аффекты имеют свои клинические особенности. Тоскливый аффект сопровождается чувством дискомфорта, «пустоты», «никчемности» жизни. Вместе с этим появляются ощущение «враждебности» мира. Далее при появлении тревожного аффекта возникают предметно ориентированные агрессивные идеи с конкретным содержанием. При движении цикла к своей кульминации тревожный аффект становится полиморфным.: объект агрессии вызывает злобу, гнев. После совершения агрессивного преступления наступает период, характеризующийся наступлением энергетического спада. При этом вновь появляется тоскливый аффект. Это может привести к суицидальным тенденциям или формированию метафизических идей, но с другим, «положительным» знаком: как правило, это религиозные идеи покаяния, возвращения к богу, к вечным нравственным ценностям»22.
Итак, аффект - это эмоциональная патология, часто включающая как фазы агрессии, так и тоскливой де-
ной прокуратуры Российской Федерации. М.: КОНТРАКТ, Волтерс Клувер, 2009. СПС КонсультантПлюс.
20 Дубовиченко С.В. Интеллектуальные моменты умышленной формы вины. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Тольятти, 2007. С. 7.
21 Манойлова С.А. Эмоции в уголовном праве. Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. - Казань, 2005. С. 12.
22 Можгинский Ю.Б., Андрианова Т.А. Роль аффектов в структуре
агрессивного поведения // Юридическая психология. -2009. - № 4.
- С. 14-15.
прессии, причем они могут переходить друг в друга в течение длительного времени. Агрессивное поведение, строго говоря, является проявлением, кульминацией аффективного расстройства. То есть преступление в состоянии аффекта может включать стадии осознанного приготовления и покушения. Следовательно, аффектированный умысел - это разновидность умысла (прямого и косвенного с поправкой на особое эмоциональное состояние) в агрессивном поведении при аффективных расстройствах. Подобное понимание аффектированного умысла соответствует его психологической сущности (в современной интерпретации) и позволяет установить четкие границы аффекта. Что же касается «внезапно возникшего сильного душевного волнения», то на наш взгляд, следует согласиться с В. В. Романовым и М. Н. Пановым, что термин этот является рудиментом нового кодекса, а скобки в фрагментах ст. 107 и ст. 113 УК РФ не криминологическим решением законодателя, а попыткой совместить несовместимое23.
Рассмотрим проблемы, возникающие при квалификации преступлений, совершаемых со специальным умыслом. Так, противоположное по смыслу толкование в уголовно-правовой литературе получает правило об обязательной прямоумышленности действий при наличии цели в отношении преступлений против жизни, здоровья, собственности и в отношении «искусственных» материальных составов. На существование вторых указывает в своих работах И. А. Клепицкий, понимая под «искусственными» материальными такие составы, где последствия не связаны с тем результатом, к достижению которого стремится преступник (например, ст. 171, 176, 178, 196 и т.д.): «Указанные в законе последствия по существу являются случайной количественной характеристикой, которой законодатель приписывает существенное качественное значение, произвольно очерчивая тем самым грань преступного с благой, в общем-то, целью экономии уго-
24
ловной репрессии» . Следует отметить некоторую не-удачность использования термина «искусственный» применительно к составу, ибо любой состав преступления является искусственной законодательной конструкцией. Более верным представляется говорить о материальных составах с количественным описанием размера последствий или с использованием категории так называемых «оценочных понятий».
Относительно преступлений против жизни, здоровья и собственности общепризнанной является точка зрения, что указание в законе на цель как на субъективный признак преступления свидетельствует о его прямоумышленном характере.
Однако в тех же источниках в разъяснении к статьям с количественным описанием размера последствий или с оценочными последствиями может утверждаться, например, следующее: «Субъективная сторона злоупотребления полномочиями характеризуется умышленной формой вины, и преступление может быть совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом. Обязательным признаком субъективной стороны состава злоупотребления полномочиями является цель извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим ли-
23 Романов В.В., Панова М.Н. Толкование понятия «аффект» при расследовании преступлений против жизни и здоровья: о серьезных последствиях терминологической путаницы // Российская юстиция. -2008. - № 6. - С. 7.
24 Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. М.: СТАТУТ, 2005. С. 59.
цам. Наличие цели причинения вреда другим лицам означает, что причиненный вред является следствием (последствием преступления) деяния»25.
Примерно о том же говорит Э. С. Мурадов, констатируя, что «в соответствии с описанием признаков составов преступлений, предусмотренных главой 22 УК РФ, в том числе и материальных, цель связывает не действия (бездействие) с общественно опасным результатом, а иные элементы объективной стороны деяния. Поэтому указание на цель не ограничивает возможность вменения материальных составов экономических преступлений и при наличии у виновного 26
косвенного умысла» .
Но подобные высказывания противоречат другой логической цепочке: «То обстоятельство, что преступные последствия не являются конечной целью действий, не меняет вид умысла: он останется именно прямым. Различные психологические оттенки волевого отношения к наступившим последствиям не имеют значения и не трансформируют прямой умысел в косвенный. Например, мужчина, замыслив жениться на своей любовнице, может испытывать искреннее чувство жалости к убитой им с этой целью жене»27.
В учебной литературе применительно к статьям с количественным описанием размера последствий или с оценочными последствиями, видимо, с тем, чтобы сохранить стройность «общей теории вины», часто либо только констатируется, что состав преступления характеризуется только прямым умыслом, либо из формулировки исключаются последствия: «С субъективной стороны состав преступления характеризуется только прямым умыслом, поскольку действия совершаются преднамеренно, т.е. с целью вызвать банкротство юридического лица или индивидуального предпринимателя»28.
Обобщение судебно-следственной практики по делам об экономических преступлениях позволяет утверждать, что правоприменительные органы отрицают значение вида субъективного отношения к последствиям в таких составах. Действительно, собрать доказательства умышленного отношения к последствиям, не связанным с результатом, к достижению которого стремится преступник и имеющим количественное выражение, невозможно. Поэтому такое радикальное решение максимально отвечает потребностям правоприменительной практики. А в определенном смысле оно соответствует и зарубежному опыту, где, например, в составах хозяйственных преступлений признан не только косвенный умысел, но даже неосторожность29.
Нельзя согласиться с А. В. Пустяковым, который предлагает считать, что если причинение ущерба вследствие действий лица неизбежно, то причинитель
25 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Постатейный. / Бриллиантов А.В., Долженкова Г.Д., Иванова Я.Е. и др.: под ред. А.В. Бриллиантова. М.: Проспект, 2010. СПС Кон-сультантПлюс.
2 Мурадов Э.С. Субъективные признаки преступлений в сфере экономической деятельности. Автореф. дис. ... канд. юр. наук. -М., 2008. С. 7.
27 Питецкий В. Сужение понятия косвенного умысла влечет ужесточение уголовной репрессии // Российская юстиция. -1999. - № 5. - СПС КонсультантПлюс.
28 Настольная книга судьи по уголовным делам / Есаков Г.А., Ра-рог А.И., Чучаев А.И.; Отв. ред.: Рарог А.И. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007. С. 286.
29 подробнее: Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступле-
ний. М.: СТАТУТ, 2005.
ущерба его, безусловно, желает, а не допускает30. Такая позиция основана на объективном признаке неизбежности наступления указанных в законе последствий без отграничения наступившего результата от желаемого, а не на субъективном предвидении неизбежности, что не одно и то же. Более того, применительно, например, к оценочным последствиям преступлений в сфере экономической деятельности вряд ли корректно вообще говорить о неизбежности.
Конечно, оптимальным решением вопросов применения положений о специальном умысле к «искусственным» материальным составам является комплексная реформа всех подобных статей. Однако следует отметить, что законодатель не только не идет по пути уменьшения их числа, но, наоборот, в новых редакциях статей и даже в потенциальных статьях использует такой признак, как причинение крупного ущерба гражданам, организациям или государству. Поэтому, представляется, что на данный момент выходом из сложившегося положения может быть лишь признание возможности любого вида умышленного отношения к последствиям в преступлениях, законодательная конструкция которых включает количественное или иное оценочное описание размера последствий. Даже если в них имеется указание на специальную цель и, несмотря на то, что это станет исключением из правил «общей теории вины».
На основании всего вышесказанного сделать следующие выводы. Законодатель в нормах Общей части Уголовного кодекса пристальное внимание уделил лишь дифференциации умысла на прямой и косвенный. Однако следует признать, что практическое значение данная градация приобретает лишь в отношении ограниченного числа составов, а использование предлагаемых в уголовной литературе «универсальных» правил квалификации в зависимости от вида умысла (прямого или косвенного, конкретизированного или неконкретизированного) может вести к судебным ошибкам. Законодательное описание аффектированного умысла должно быть приведено в соответствие с положениями современной психологии, из которой данный термин заимствован, с тем, чтобы преодолеть сложившееся положение, когда допускается различная квалификация идентичных действий. Существование в Уголовном кодексе РФ составов с количественным описанием размера последствий или с использованием категории так называемых «оценочных понятий» нарушает стройность общей теории вины в отношении специального умысла, поскольку к ним не применимо правило о том, что указание в законе на цель как на субъективный признак преступления свидетельствует о его прямоумышленном характере.
Список литературы:
1. Настольная книга судьи по уголовным делам / Есаков Г.А., Рарог А.И., Чучаев А.И.; Отв. ред.: Рарог А.И. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2007.
2. Клепицкий И.А. Система хозяйственных преступлений. М.: СТАТУТ, 2005.
3. Можгинский Ю.Б., Андрианова Т.А. Роль аффектов в структуре агрессивного поведения // Юрид. психология: науч.-практ. и информ. изд. - 2009. - N 4. - С. 14-16.
4. Романов В.В., Панова М.Н. Толкование понятия «аффект» при расследовании преступлений против жизни и здоровья:
30 Пустяков А.В. Уголовное банкротство: некоторые аспекты субъективной стороны и субъекта в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 195, 196, 197 УК РФ // Закон. -2006. - № 9. - С. 22.
о серьезных последствиях терминологической путаницы // Российская юстиция. -2008. - № 6. - С. 5-7.
5. Ситковская О.Д. Уголовный кодекс Российской Федерации: психологический комментарий (постатейный) / Академия Генеральной прокуратуры Российской Федерации. М.: КОНТРАКТ, Волтерс Клувер, 2009.
6. Уголовное право Российской Федерации. Общая часть: Учебник / Ю.В. Грачева, Л.Д. Ермакова, Г.А. Есаков и др.; под ред. Л.В. Иногамовой-Хегай, А.И. Рарога, А.И. Чучаева. 2-е изд., испр. и доп. М.: КОНТРАКТ, ИНФРА-М, 2009.
Reference list:
1. Handbook of judges in criminal cases / Rarog A.I., Chu-chaev A.I.? Esakov G.A.; Ed. Rarog A. I. Moscow: TK Velbi, Prospekt, 2007.
2. Klepitski A. I. System of economic crimes. Moscow: STATUT, 2005.
3. Moghginski U. B., Adrianova T. A. Role of affects in structure of aggressive behavior // Legal psychology - 2009. -№ 4. - p. 14-16.
4. Romanov V. V., Panova M. N. Interpretation of concept "affect" at investigation of crimes against a life and health: about serious consequences of terminological mess // The Russian justice. -2008. - № 6. - p. 5-7.
5. Sitkovskaya O. D. Penal Code. Psychological comment (article by article) / Academy of the State Office of Public Prosecutor of the Russian Federation. Moscow: KONTRACT, Volters Cluver, 2009.
6. Criminal law in Russia. Chapeau: The textbook / U. V. Gracheva, L. D. Ermakova, G. A. Esakov, etc.; ed. L. V. Inogamova-Hegai, A. I. Rarog, A. I. Chuchaev. 2 ed. Moscow: KONTRACT, INFRA-M, 2009.
РЕЦЕНЗИЯ
В статье В. И. Акимочкина и С. Ю. Кораблевой выявлены и раскрыты основные проблемы, возникающие при квалификации преступлений, совершенных с разными видами умысла.
Актуальность данной статьи обусловлена тем, что установление вида умысла и квалификация на этой основе некоторых групп преступлений, в частности, при совершении деяния в состоянии аффекта, с неопределенным (неконкретизиро-ванным) умыслом, запрещенного статьей Особенной части Уголовного кодекса с «искусственным материальным» составом - являются одной из важных и трудных задач, стоящих перед судебными и следственными органами. Большинство рекомендаций относительно способов установления и разграничения видов умысла и неосторожности, носят теоретический характер и сложно внедряются в правоприменительную деятельность.
Авторы на основе анализа правовых норм, теоретических положении и практики применения законодательства о вине рассмотрели спорные вопросы и проблемы, связанные с установлением видов умысла, их разграничением и юридическим значением. Все содержание статьи логически взаимосвязано, подтверждено цитатами из авторитетных источников, доказано на конкретных примерах из судебной практики. Отдельного внимания заслуживает то, что сформулированные в статье предложения и рекомендации позволяют повысить эффективность правоприменительной деятельности.
Научная статья В. И. Акимочкина и С. Ю. Кораблевой «Виды умысла и их влияние на квалификацию» соответствует всем требованиям, предъявляемым к работам такого рода. Данная статья может быть рекомендована к публикации.
Заведующая кафедрой уголовно-правовых дисциплин
факультета экономики и права Московского
государственного лингвистического университета,
доктор юридических наук, профессор,
В. А. Казакова
