CC BY
40
УДК 323.2
ВЕНГЕРСКО-РОССИЙСКИЕ СВЯЗИ В НАЧАЛЕ XX в.: ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ
© Арутюн Гургенович АЙРАПЕТОВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор исторических наук, профессор, профессор кафедры всеобщей истории, почетный работник высшего профессионального образования РФ, e-mail: airahist@mail.ru
Рассматривается история идейных связей и человеческая дружба венгерского и русских интеллигентов, социалистов Э. Сабо, С.Л. Клячко и П.Ф. Теплова. Раскрывается роль русских социалистов в формировании социалистических взглядов, революционно-практической деятельности и моральнонравственных установок Э. Сабо.
Ключевые слова: социализм; нелегальная работа; российское революционное движение; взаимная симпатия.
Первое десятилетие XX в. отмечено в венгерском обществе динамизмом идейноинтеллектуальных исканий, связанных с ответами духовной элиты на вызовы второй волны модернизации индустриального общества. В ходе острых дискуссий между представителями консервативного, либерального, радикального, социалистического направлений общественно-политической мысли и практики, столкновения теоретико-методологических парадигм (позитивизм, марксизм, социал-дарвинизм, элитизм) переосмысливалось историческое прошлое Венгрии и формулировались стратегии ее дальнейшего развития. Заметим, что вопрос о смысле и уроках истории и конструировании моделей общественного развития акцентируется и в начале XXI в. в условиях, с одной стороны, глобализации и интеграции, с другой - нового всплеска национализма, сепаратизма и религиозно-политического экстремизма.
Идейно-интеллектуальную жизнь Венгрии первых двух десятилетий XX в. невозможно представить вне деятельности Общества социальных наук, возникшего в 1901 г. Общество и его журнал “Нш2а^к 82а2а^’ («Двадцатый век») стали своего рода трибуной для принципиального, но толерантного научного и идеологического полилога. Наиболее активными деятелями Общества были лидеры левого крыла интеллектуальной элиты Венгрии: левый либерал Оскар Яси (1875-1957) и социал-демократ Эрвин Сабо (1877-1918). Их мировоззренческое становление испытало значительное влияние западноевропейской (для обоих) и российской
(особенно для Э. Сабо) общественно-политической мысли и непосредственно ее представителей.
Э. Сабо, выходец из мелкобуржуазной семьи, поступив в 1895 г. на факультет права и государственных наук Будапештского университета, в 1898-1899 гг. прослушал ряд курсов в Венском университете. Вена сыграла заметную роль не только в профессиональном, но и в идейно-мировоззренческом становлении Сабо, в выборе им жизненного пути. Здесь он прочел Фридриха Ницше и Артура Шопенгауэра, которые, по его воспоминаниям, вызвали в нем «революционный переворот» [1]. По свидетельству близкого друга и первого биографа Сабо Оскара Яси, мораль Ницше была для юного Сабо «эстетическим жизненным побудителем» в то время, когда его окружала «мелкая и больная действительность» (см.: [2]). Глубокий след оставили в душе Сабо откровения Льва Толстого и американского философа и писателя Ралфа Уолдо Эмерсона [1].
На рубеже XIX-XX вв. на фоне прогрессировавшей массовизации техницизируемого и прозаически вещного капиталистического мира тревожно раздавались голоса философов и писателей, выступавших в защиту человеческого «Я». Их воспевание красоты как универсального мерила общественного прогресса, их нравственное кредо, выраженное в максиме «Будь самим собой!», были близки мирочувствованию Эрвина Сабо. Но за этим внешним прославлением «жизни», под этой «переливающейся красками одеждой эстетической блистательности» скрывалось соци-
альное бездействие. Для Сабо же насущным был вопрос, какими силами можно и нужно добиваться освобождения личности. Из его воспоминаний следует, что в венский период он нашел два несхожих ответа. Один - у К. Маркса и Ф. Энгельса, чьи философские и социологические теории оказали на него непреходящее влияние. Другой ответ с акцентом на моральное совершенствование человека предлагали теоретики русского народничества и анархизма П.Л. Лавров и П.А. Кропоткин (см.: [1]). «Выход» на их труды произошел благодаря тому обстоятельству, что Сабо сблизился в Вене с российскими эмигран-тами-социалистами.
На рубеже XIX-XX вв. в Вене, так же как и в других крупных городах Европы, жило много российских революционеров. По рекомендации своей родственницы Цецилии Поллачек, русской по происхождению, Сабо познакомился и стал близким другом семьи бывшего революционного народника Семена Львовича Клячко (1851-1914), одного из первых популяризаторов трудов К. Маркса в России. В 1880 г. Клячко с семьей поселился в Вене и поступил на работу переводчиком в бюро патентов, став позже старшим администратором и акционером этой фирмы. За границей он долгое время не вступал ни в какую партию и оказывал помощь российским социалистам разных направлений. Лишь в 1905 г., желая содействовать сотрудничеству российских и австрийских социал-демократов, он вступил в социал-демократическую рабочую партию Австрии. По возвращении в 1899 г. в Будапешт Сабо посредством переписки продолжил поддерживать контакты с С.Л. Клячко и членами его семьи. Взаимные нежные чувства связывали Эрвина со старшей дочерью Клячко, Алиной, которая была моложе Сабо на шесть лет. Близко познакомившийся с этой семьей, зять Сабо, Шандор Лам, в письме к Эрвину от 3 ноября 1901 г. так отзывался о ней: «Бесконечно милые, добрые, умные люди. Радость от общения с ними заставляет забыть свои боли. Вряд ли было еще место, где бы я чувствовал себя так хорошо, как у них. Открытость в общении, гармония в отношениях друг с другом, в самом деле, восхищают» [3].
В Вене Сабо тесно сошелся и с другим российским социалистом, Павлом Федоровичем Тепловым (1867-1908), одним из ру-
ководителей заграничного «Союза русских социал-демократов». Вместе с Б.Н. Кричев-ским Теплов редактировал газету группы «Рабочее дело», представлявшей «экономи-стское» течение в российской социал-демократии.
Общаясь с российскими социалистами, Сабо все более проникался мыслью, что ему необходимо связать свое будущее с революционной деятельностью. Из его переписки явствует, что осенью 1898 г. он стал сторонником социал-демократического движения [3, 38. о.]. Это, однако, не означало, что он принял сразу социал-демократическую доктрину. Знакомая Сабо по Венскому университету, студентка из Галиции Гизелла Шефер полагала, что социалистичность Сабо заключалась, как у всякого порядочного человека, в сострадании к угнетенным [3, 46.о.]. Сам же Сабо в одном из писем матери, посланных в то же время из Вены, сознавался, что в душе он анархист. От этих слов Луиза Сабо (Поллачек), для которой Эрвин был единственной надеждой, ее гордостью и счастьем, приходила в отчаяние [3, 46., 80. о.].
Теплов, который был старше Сабо на десять лет, по существу, принял участие в социализации своего венгерского друга (чуть позже он в письмах будет ласково называть его «мой дорогой мадьяр»). Теплов убеждал Сабо по возвращении в Будапешт включиться в деятельность будапештской организации социал-демократической партии Венгрии (СДПВ), решительно отбросив хандру и уныние, угадываемые по отдельным словам и между строк в сабовских письмах. Причиной минорных настроений юного Сабо могли быть материальные заботы, но русский друг ободрял его: «Как-нибудь Вы их преодолеете. Что до всего остального, тут нужны воля и сильное желание» [3, 49., 52. о.]. Теплов, переехав в 1899 г. из Вены в Берн, подробно описывал Сабо уклад жизни революционера-эмигранта. На собственном опыте он показывал, как разумно организовать свой быт и, в частности, как рационально питаться при скромных финансах. Каждый день у Теплова был заполнен трудом (подготовка статей, переводы, редактирование), в промежутке -короткий (часовой) отдых, включавший прогулку или беседу со знакомыми. Но над всем этим «царило» неистребимое стремление участвовать в реальной политике, в рабочем
движении. Так, в июне 1899 г. он пишет о своем желании вновь оказаться в Вене, где происходили многочисленные выступления против антидемократического избирательного закона [3, 61-62. о.].
Примерно в это же время Сабо стал сотрудником редакции центрального печатного органа СДПВ, газеты “№р82ауа” («Непсава», «Голос народа»). Это решение Сабо одобрил Теплов. Касаясь партийной работы, Теплов подсказывал ему, как лучше расставить акценты в отношениях с коллегами в редакции газеты: «Глубже изучайте общественно-
политическую обстановку в Венгрии, положение различных категорий рабочих. Читайте соответствующую литературу, в частно -сти, по вопросу об аграрно-социалистическом движении. Не спешите с моральными и интеллектуальными оценками деятелей рабочего движения. Принимайте их с их способностями, опытом, знаниями. Учитесь понимать людей. Они, по сути, лучше, чем кажутся на первый взгляд. Очень легко возмущаться и давать убийственные нравственные оценки и намного труднее найти в каждом человека и самому быть человечным». Теп-лов чувствовал, что Сабо не вписывался в руководящую элиту СДПВ, уступавшую ему по силе интеллекта. Он убеждал венгерского друга не отчаиваться, а активно работать, устанавливая контакты с «лучшими интеллигентными людьми в провинции. От них желательно получать информацию о положении дел на местах и одновременно оказывать им помощь советом и литературой» [3, 50., 52. о.].
В 1900 г. Теплов нелегально выехал в Россию, где вскоре был арестован и сослан в Сибирь. О доверительном характере отношений между Сабо и Тепловым, которые успели сложиться за относительно короткое время, говорил тот акт, что об аресте Теплова Союз русских социал-демократов сообщил строго конфиденциально только Сабо. Из письма представителя «Союза» И.М. Пески-на к Сабо от 7 августа 1900 г. явствовало, что Сабо известили о случившемся, потому что Теплов в разговорах всегда положительно отзывался о венгерском друге [3, 104. о.]. Из далекого Вилюйска и Иркутска в Будапешт к Сабо шли теплые дружеские письма Теплова. Он много рассказывал Сабо о своей родине и особенно о российском революционном движении. Он вновь обращал внимание Сабо
на необходимость изучения аграрных проблем, столь злободневных в социальноэкономической и политической жизни как России, так и Венгрии. Теплов советовал Эрвину читать произведения «настоящих русских писателей»: М. Горького, Г. Успенского, М. Салтыкова-Щедрина, Л. Толстого. Он описывал также условия жизни в Вилюйске, заочно знакомя Эрвина со своими товарищами по ссылке. Все это настолько впечатлило Сабо, что он в одном из писем Теплову выразил желание поехать в Россию и добраться до места сибирской ссылки Теплова [3, 161-
183., 172. о.].
У своих старших русских товарищей Сабо учился правилам конспирации и нелегальной работы. Вернувшись в Будапешт, он стал принимать деятельное участие в пересылке подпольной литературы из Швейцарии в Россию и на деле постигал азы «ремесла» профессионального революционера. Не случайно, что среди первых публикаций Сабо на политические темы была статья «Как человек становится революционером в России (Воспоминания русского молодого человека)?», опубликованная без подписи в июне 1899 г. в «Непсаве». В примечаниях к статье автор сообщал, что он использовал материалы, полученные от своих русских единомышленников. В статье с нескрываемой радостью говорилось о растущем размахе российского революционного движения конца XIX в. «Если раньше, - писал Сабо, - немногочисленные представители интеллигенции олицетворяли в России армию борцов за свободу, а террор и заговор были их боевым средством, то сегодня на арену борьбы вышел промышленный пролетариат» [4].
Возвращение Сабо в Будапешт в марте 1899 г. поставило Сабо перед целым рядом проблем, в т. ч. житейских. Его независимой натуре претило сознание необходимости поступать на службу, где места доставались по протекции, где все было пронизано духом филистерства, чинопочитания, лицемерия. С марта по октябрь Сабо искал работу и, наконец, остановил свой выбор на должности библиотекаря в венгерском парламенте, где, правда, задержался недолго. В 1900 г. он перешел на такую же должность в торговопромышленную палату, а с 1904 г. и до конца своей жизни работал сотрудником, а затем директором будапештской городской биб-
лиотеки. Поначалу библиотечная работа казалась ему рутинным, нетворческим трудом. Его не оставляла мысль, что он находится, пусть в косвенной, зависимости от государства, порядки которого вызывали у него внутреннее отторжение [3, 85-89. о.]. Зная о ригоризме сына, Луиза Поллачек писала Эрвину: «Ты слишком высоко стремишься и хочешь сразу улучшить мир и людей» [3, 45. о.].
В этот переломный момент жизни Сабо ему на помощь вновь пришли Клячко и Теп-лов. «Разгадав» его эмоциональную натуру, они предостерегали Сабо от категоричности и юношеского максимализма. Прежде всего, советовали они, следует вникать в дело и не спешить с моральными, интеллектуальными и идеологическими оценками. Важно, подсказывали они, уметь идти на компромиссы по частным вопросам [3, 50. о.].
С.Л. Клячко решительно отговаривал Сабо от карьеры профсоюзного функционера. Порядочность Сабо была несовместима с нередко нечистоплотной работой профбюро-крата. Клячко не видел в Сабо и политика. Стать им мешали (об этом он откровенно писал Сабо, оговариваясь, что речь идет о данном моменте) «слабое здоровье, некоторые душевные свойства и идейная размытость» венгерского друга [3, 70. о.]. Сабо хотел бы оставаться свободным и независимым, не беря на себя ответственность, но абсолютная свобода была одной из тех иллюзий, о которых его предупреждали русские друзья [3, 82-83. о.].
Рефлексирующий Сабо склонен к самоуничижению, он называет себя лентяем и беспечным человеком [3, 85. о.]. Но отец и дочь Клячко не дают ему замкнуться в себе. Семен Львович просит Сабо, шутя, что таким образом он испытывает на прочность их дружбу, прислать материалы съезда венгерских сельскохозяйственных рабочих, состоявшегося в апреле 1900 г. Он также передает просьбы ряда лиц и эмигрантских организаций о содействии в пересылке в Россию пропагандистской литературы.
Впечатлительного Сабо не могло не удивлять, как напряженно и отдохновенно «работает над собой» Алина Клячко. Очень симпатичная ему девушка делилась в письмах впечатлениями от прочитанных книг (И.В. Гете, Овидий, немецкий коммунист-
утопист В. Вейтлинг, немецкий писатель и драматург Г. Гауптман) и прослушанных музыкальных произведений (9-я симфония Бетховена и скрипичные сочинения П. Сараса-те). Она подсказывала, как «бежать» от меланхолии: «Чем радостнее и свободнее выполняешь стоящие на очереди дела, тем приятнее становится жить. Яркое чувство надолго действует освежающе» [3, 92-93. о.]. Ободряя Сабо, Алина Клячко писала ему, что он, как и ее отец, всегда выбирает в жизни правильный и лучший для себя путь [3, 122. о.].
Из писем Теплова Сабо мог почувствовать, что его русский друг даже в экстремальных условиях сибирской ссылки не унывал: он заполнял время изучением литературы об аграрных проблемах европейских стран и просил Сабо выслать ему несколько книг по этой тематике. Он консультировал Сабо, как составлять газетные обзоры социально-политических событий. Опекая друга, Теплов настоятельно просил своего «дорогого мадьяра» подробно рассказывать о своих занятиях, здоровье, настроениях, житейских заботах, положении в Венгрии. «Будьте жизнерадостны!» - такими словами заканчивались письма из далекой, оторванной от большого мира Сибири в шумный столичный Будапешт [3, 119-120. о.].
Сабо испытывал дискомфорт и оттого, что ему не удавалось закончить университет. С.Л. Клячко устроил ему протекцию, и весной 1903 г. он сдал последний государственный экзамен по праву в Будапештском университете. Алина, предвидя возражения Сабо, просила его отбросить ложную гордость, побороть нежелание зубрить юридические учебники и отвечать на экзамене, невзирая на то, что сказанное противоречило его взглядам. Теплов, знавший об этой проблеме Сабо, настойчиво советовал оставить сетования по поводу «проклятых занятий» [3, 13. о.].
В 1900-е гг. Сабо проходил своеобразную школу нелегальной революционной работы. С его помощью российские эмигранты-социалисты переправляли в Румынию, Галицию и далее в Россию социалистическую пропагандистскую литературу. В этом деле нужно было соблюдать конспирацию. Большей частью эти пересылки удавались, но бывали и провалы: коробки с литературой задерживались на таможне. К Сабо обраща-
лись за помощью представители заграничного Союза российских социал-демократов (В.П. Иваншин, И.М. Пескин), Союза русских социалистов-революционеров (Х.И. Шит-ловский, А.М. Ротштейн), группы «Рабочее дело» (М. Конопко), меньшевистского крыла РСДРП (Г.В. Плеханов, П.Б. Аксельрод). Помощь Сабо почти всегда была эффективной и всеми его корреспондентами высоко оценивалась [3, 32., 181-208., 324., 327., 330.,
346., 504., 622-645. о.]. Восторженное отношение Сабо к российскому освободительному движению не мешало, однако, ему дистанцироваться от неприемлемых, с его точки зрения, приемов борьбы, в частности индивидуального террора. Так, в 1902 г. он не высказал одобрения по поводу покушения на российских сановников: министра внутренних дел Д.С. Сипягина и харьковского генерал-губернатора И.М. Оболенского [3, 220. о.].
Помимо пересылки нелегальной литературы Сабо информировал в прессе российского читателя о положении дел в Венгрии, которая во многом оставалась для россиян terra incognita. В январе 1902 г. он послал Российской аграрно-социалистической лиге ответы на заданные вопросы, касавшиеся преследований венгерских социалистов, подавления крестьянских выступлений, роли интеллигенции в венгерском рабочем движении, кооперативной политики СДПВ, введения всеобщего избирательного права. В России из ответов Сабо составили и издали брошюру «Как борются венгерские земледельцы за свои права?» [3, 177. о.]. В апреле 1904 г. С. Л. Клячко предложил Сабо написать статью «Социалистическое движение в Венгрии» для «Настольного словаря социалиста», который собирался издать большевик Г. Д. Лайтайзен. Тогда же Г. В. Плеханов обратился к Сабо с просьбой прислать опубликованные на немецком языке протоколы съезда СДПВ 1904 г. и материалы о венгерском аграрном движении. Плеханов предполагал написать статью о положении в Венгрии [3, 474-475., 486. о.]. В свою очередь Сабо консультировался с Плехановым относительно впервые предпринятого им двухтомного издания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на венгерском языке.
В 1900-е гг. венгерская социал-демократия ощущала острую нехватку теоретически подготовленных кадров из рядов интелли-
генции. Сабо столкнулся с этим, сотрудничая в газете «Непсава» и руководя изданием революционно-публицистического, научно-
популярного и культурно-просветительного альманаха «Календарь «Непсавы». Восполнить дефицит интеллектуальных сил в партии призвана была агитационно-пропагандистская работа Сабо среди будапештских студентов. Перед его мысленным взором стоял пример российского революционного движения. «... Русский народ, - писал Сабо в апреле 1901 г. в «Непсаве», - российский пролетариат. выступили рука об руку с революционными студентами против казацких нагаек и сабель» [5]. Годом позже он констатировал, что терроризм уже не является доминирующей тенденцией освободительного движения против самодержавного строя. Россия перестала быть, утверждал также Сабо, жандармом Европы [6]. Он заканчивал свою статью словами: «Русские студенты, молодые герои! Мы благодарны вам за урок! Вы показали нам, что живете едиными мыслями и чувствами с народом, ради которого Вы жертвуете самим дорогим: знаниями, страстями, надеждами, самой жизнью».
Руководящая роль Сабо в студенческом кружке (в 1900-1902 гг. он назывался «Революционный комитет», а с 1902 по 1907 г. студенческая организация носила более нейтральное название - «Просветительский
кружок» - и охватывала около ста человек) зиждилась на его глубоких знаниях, одержимости общим делом, уравновешенной хладнокровием и твердостью духа. Близкий друг Сабо О. Яси находил объяснение притягательности его личности и в том, что он использовал перенятые от русских друзей в Вене приемы воздействия на молодежь: ночную и слегка таинственную организацию секретных явок и собраний. Чрезвычайно много времени и сил Сабо отдавал строго доверительным беседами с юными студентами [2, 56-57. о.]. В кружке Сабо читал студентам доклады, направлял их борьбу против клерикальных и националистических организаций в Будапештском университете. Одним из свидетельств такой идейной поддержки явилась брошюра Сабо «Венгерская свобода» (1902), положившая начало серии просветительно-пропагандистских изданий
«Библиотека социалистических студентов». Примечательно, что в 1904 г. в рамках этой
серии была переведена на венгерский язык и опубликована книга П.Л. Лаврова «Методы социалистической пропаганды», а в 1906 г. -обращение П.А. Кропоткина «К молодым». Надо заметить, что Сабо впервые ознакомился с этой работой русского анархиста в Вене. Вернувшись в венгерскую столицу, он вначале сетовал на то, что не находит в Будапеште достойных молодых людей, каких имел в виду Кропоткин [3, 54. о.].
Ряд студентов, членов кружка, вошли в 1904 г. в левую оппозиционную группу СДПВ во главе с Сабо. Будучи идейным руководителем оппозиции, Сабо, однако, не показал себя искусным тактиком, что, кстати, сам признавал. «Я не политик. И с этим ничего не поделаешь, - читаем в одном из его писем того времени» [3, 2. кбг., 644-645.
о.]. Моральный нонконформизм изолировал Сабо от официальных лидеров СДПВ. Он испытывал непреходящее чувство антипатии к «вождям» венгерской социал-демократии, которые, по его наблюдениям, «ради укрепления своего руководящего положения в партии систематически и планомерно изолируют от партии всякого, кто в умственном и нравственном отношении стоит выше них» [3, 2. ког., 644-645. о.].
В феврале 1905 г. Сабо, получив от С.Л. Клячко его брошюру «История российской революции. От старого русского революционера» (Вена, 1905), поместил в либеральном венгерском журнале «Двадцатый век» аннотацию этой книги. Примечательно, что опытный партийный литератор Клячко стал считаться с мнением Сабо, быстро накапливавшего опыт публициста и теоретика (Сабо задумал в это время историко-социологический труд о классовой борьбе). Клячко просил Сабо снисходительно отнестись к его работе, признавая, что в научном отношении она стоит ниже всякой критики. В ней, написанной на основе доклада в эмигрантском кружке, много общих фраз, но она, по оценкам слушателей, вполне подходила для целей агитации [3, 2. ког., 59. о.].
Деловая часть письма Теплова от 15 февраля 1906 г. касалась просьбы прислать ему в Вену, куда он приехал после амнистии, картотеку новейшей бельгийской и итальянской социалистической литературы с пометками +, -, 0, что означало «хорошая», «плохая» книга, «ни рыба, ни мясо». Теплов уговари-
вал Сабо, не откладывая в долгий ящик, написать брошюру о венгерском аграрносоциалистическом движении. Он, занимаясь в то время проблемами профсоюзного движения, просил Сабо прислать также список литературы о западноевропейском анархо-синдикализме [3, 2. ког., 303-304. о.]. Обращения Теплова, равно как и письма Клячко, указывают на то, что российские социалисты признали в Сабо теоретически образованного социалиста.
В 1908-1909 гг. за помощью к Сабо обращались отец и сын Клячко, редактор «Рабочего дела» Б.Н. Кричевский. Клячко-стар-ший просил помочь с литературой о Первом Интернационале российскому меньшевику Д.Б. Рязанову (позже перешедшему к большевикам), который готовил сборник документов об основании Международного товарищества рабочих. Клячко-младший, библиотекарь Венского общества социальных наук, просил Сабо, ведущего библиографа Будапештской городской библиотеки, прислать список литературы по общественным, естественным наукам и произведений изящной словесности. Сабо выполнил эти просьбы. Кричевский, увлекшись французским синдикализмом, приглашал Сабо к сотрудничеству в газете французских синдикалистов «Революция», выходившей в Париже. Речь шла о написании серии очерков «Письма из Венгрии». Кричевский убеждал Сабо в необходимости этого предприятия, ибо французы очень мало знают о родине Сабо и его очерки станут открытием Венгрии для Франции [3, 2. ког., 638. о.]. Сабо подготовил первую статью, но 27 марта 1909 г. газета перестала выходить. Сабо, следивший в это время пристально за развитием западноевропейского синдикализма (он регулярно читал журнал «Социалистическое движение»), не нашел поддержки у С.Л. Клячко. Тот признался, что не очень хорошо разбирается в синдикалистской теории, равно как и в платформе «ревизионистов». Однако он все же поделился с венгерским другом своими впечатлениями от ознакомления с синдикалистской доктриной, сравнив ее с «жидким супом, которым нельзя наесться», и «сидением на двух стульях». Отграничивая Сабо от ведущих теоретиков синдикализма, Клячко писал ему: «Вы, конечно, умнее и образованнее
Артуро Лабриолы и не так косноязычны» [3,
2. кбг., 762-763. о.].
Рассказанная нами история идейных связей и человеческой дружбы венгерского и российских интеллигентов, социалистов была недолгой. Павел Федорович Теплов умер от туберкулеза в 1908 г. Семен Львович Клячко скончался в 1914 г. Эрвин Сабо умер от туберкулеза в 1918 г. Незадолго до смерти он узнал, что в Москве Социалистическая академия общественных наук избрала его своим почетным членом.
1. Szabo E. Hol az igazsag!? Budapest, 1977. 390. о.
2. Litvan Gy. Szabo Ervin. Budapest, 1978.
3. Szabo Ervin levelezese. 1. kot. Budapest, 1977.
4. Szabo E. Hogyan lesz az ember Oroszorszagon forradalmarra // Szabo Ervin valogatott irasai (SzEVI). Budapest, 1958. 31. o.
5. Szabo E. Az oroszokert! // Nepszava. 1901. 30.04.
6. Szabo E. Visszapillantas az 1902. evi munkasmozgalomra // SzEVI. 72-73. o.
Поступила в редакцию 8.04.2013 г.
UDC 323.2
HUNGARIAN-RUSSIAN LINKS IN BEGINNING OF 20th CENTURY: HUMAN DIMENSION Arutyun Gurgenovich AIRAPETOV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of History, Professor, Professor of General History Department, Honored Worker of High Professional Education of RF, e-mail: airahist@mail.ru
The history of ideological relations and human friendship of Hungarian and Russian intellectuals, socialists, E. Sabo, S.L. Klyachko and P.F. Teplov, are considered. The role of Russian socialists in the formation of socialist views, revolutionary practice and moral systems E. Sabo is explored.
Key words: socialism; illegal work; Russian revolutionary movement; mutual sympathy.
