CC BY
97
УДК 947
ПЫСТИН Владимир Владимирович, аспирант кафедры истории отечества Сыктывкарского государственного университета. Автор 7научных публикаций
ТРУДОВЫЕ РЕСУРСЫ ЛАГЕРНО-ХОЗЯЙСТВЕННЫХ КОМПЛЕКСОВ СССР В 1946-1955 ГОДАХ (НА ПРИМЕРЕ ПЕЧОРСКОГО УГОЛЬНОГО БАССЕЙНА)
Печорский угольный бассейн, плановая модель экономики, лагерно-производственный комплекс, принудительный труд заключенных, труд вольнонаемных специалистов, демонтаж системы ГУЛАГа
Одной из актуальных проблем отечественной истории является исследование эффективности проводимой экономической политики в период послевоенного восстановления и дальнейшего развития народного хозяйства СССР во второй половине 1940-х — 1950-х гг. Дискуссионность вопроса состоит в попытке объективного рассмотрения существовавшей на тот период в условиях послевоенного дефицита трудовых и материальных ресурсов плановой экономической модели с жесткими административнокомандными началами.
В рамках этой проблемы отечественные и зарубежные исследователи уделяют большое внимание вопросу эффективности применения подневольного труда заключенных на крупнейших производствах и стройках СССР1. Типичными примерами таких про-
изводств являлись крупнейшие по концентрации заключенных Воркутинский и Ин-тинский лагерно-производственные комплексы Печорского угольного бассейна2. В то же время, меньшее внимание уделено вопросу перехода от принудительного труда к вольнонаемному.
В рамках пятилетних Государственных планов СССР — четвертого в 1946—1950 гг. и пятого — в 1951 — 1955 гг. — происходило укрупнение производственной базы Печорских комбинатов, увеличивались объемы добычи угля3. Основными потребителями печорских углей являлись Череповецкий металлургический завод, Ленинградский коксохимический завод, Министерство путей сообщения СССР, Морского и Речного флотов, теплоэлектроцентрали Ленинградской области и Коми АССР4. В этот же пе-
риод шла значительная концентрация численности заключенных в лагерях Воркуты и Инты. Это было связано с организацией особых лагерей в 1948 г., в которых предписывалось содержать в условиях тяжелых физических работ заключенных, осужденных по ст. 58 УК РСФСР. Из 13 особых лагерей, созданных в 1948—1950 гг., три дислоцировались в Коми АССР: № 6 — «Речной» (Речлаг) — в Воркуте, № 1 — «Минеральный» (Минлаг) — в Инте и № 12 — «Водораздельный» — в Ми-куни5. Однако в связи со смертью И.В. Сталина, в соответствии с указом Президиума Верховного Совета «Об амнистии» от 27 марта 1953 г., начался процесс освобождения заключенных6 и демонтаж лагерной системы ГУЛАГа. Если на производстве в Воркуте и Инте в 1952 г. было занято 111,5 тыс. за-ключенных, то уже в 1954 г. — 80,5 тыс. Переход комбинатов «Воркутуголь» и «Ин-тауголь» к вольнонаемному труду был юридически закреплен Постановлением Совета Министров СССР от 26 августа 1955 г.7
Безусловно, заключенные не являлись единственным трудовым ресурсом на производстве Печорских комбинатов. Согласно статистике, перед началом всесоюзной амнистии заключенных в 1953 г. на комбинате «Воркутуголь» работало 12,4% вольнонаемных специалистов от общего количества рабочих и служащих (вместе с лагерной администрацией и охраной)8, а на комбинате «Интауголь» в тот же период — 20%9. Причем в 1951 г. все вольнонаемные специалисты, за исключением руководящего состава, в основном состояли из бывших заключенных и спецпереселенцев10.
Процесс амнистии заключенных в 1953 г. породил проекты, в которых получили объединение как планы о завозе нового спецкон-тингента, так и планы закрепления освободившихся на трехгодичный срок по обязательному договору, а также распространения на них денежных надбавок, льгот, отпусков,
возможности перевезти семью с предоставлением жилья11 . В то же время, нехватка рабочих даже с общими знаниями горнопроходческих работ заставила лагерные управления развернуть подготовку шахтерским специальностям как среди заключенных и спецпереселенцев, так и среди вольнонаемных специалистов. Еще в 1951 г. в г. Воркуте был создан горный техникум для обучения вольнонаемных рабочих и спецпереселен-цев12. При лагерных подразделениях появились учебные курсы для заключенных13.
Привлечение же новых трудовых ресурсов из необученного вольнонаемного состава в 1953—1956 гг. сталкивалось со своими трудностями. Отсутствие профессиональной квалификации новичков либо ее низкий уровень обусловили высокую текучесть кадров. В 1956 г. списочный состав вольнонаемных рабочих (в т.ч. из бывших заключенных) обновился на 57,5%14. В связи с этим принимались меры по улучшению производственных показателей и стимулированию труда (прежде всего, улучшение технической базы15 и обучение новой специальности машиниста шахтного оборудования16). В целях стимулирования труда вводились многочисленные денежные надбавки за выполнение и перевыполнение плана (до 40—50% от общей зарплаты)17.
Другие меры в 1953 г. являлись следствием демонтажа ГУЛАГа, проходившего в условиях массового волнения заключенных. Часть высшего руководства МВД СССР предлагала закрыть ИТЛ общего режима, то есть вывезти 22 тыс. заключенных Воркуты и Инты на другие «стройки страны»18. Причем на их место предполагалось завести в Речлаг «осужденных по статье 58». Однако высокая стоимость предложения и нежелание лагерной администрации отказаться от заключенных, имеющих ценные для производства специальности, прекратили разработку проекта. Реорганизация же Особых
лагерей в 1954 г. положила конец дальнейшим планам ужесточения режима.
Большое значение в системе принудительного труда играли бытовые условия заключенных и безопасность производственных процессов, так как физическая трудоспособность лагконтингента, по мнению чиновников, была доминирующим фактором для выполнения планов. Шахты Печорского угольного бассейна были признаны МВД СССР одними из самых опасных по заболеванию силикозом (заболевание дыхательных путей и легких из-за проникновения угольной пыли) и по уровню травматизма19. Многих заключенных определяли на ТФТ (тяжелый физический труд), не считаясь с категорией трудоспособности («А» — здоровые, «Б» — слабосильные, «В» — инвалиды и больные).
Однако, несмотря на тяжелые условия труда и быта, отношение заключенных к принудительному труду не было однозначно положительным или отрицательным и зависело от многих факторов. В отдельных случаях они могли с интересом и энтузиазмом относиться к труду. В архивных материалах встречаются сведения, согласно которым некоторые из «заключенных являются мастерами высокой производительности труда» 20. Можно предположить, что это достаточно объективное замечание, так как наряду с ним приводятся справки о невыполнении норм или снижении физического профиля заключенных.
Вместе с тем сопротивление принудительному труду могло быть выражено в форме халтурной работы и ложного учета норм выработки (т.е. «туфта» — «техника учета фиктивного труда»21, «гнать туфту»22). Уклонение от работы практиковалось и в скрытой форме: путем симулирования болезней и членовредительства. Активными формами протеста являлись побеги, зачастую сопровождавшиеся убийством и разоружением
охраны23. К активной форме сопротивления можно отнести «отказ» от работы24. Известны как единичные, так и групповые подобные случаи. Наибольший размах акции протеста приобрели после смерти И.В. Сталина в 1953 г., перерастая в забастовки. Во время забастовок заключенные полностью переставали трудиться или призывали снизить уровень производства до 40—50%. События 1953 г. показали, что в лагерях действовали многочисленные и хорошо законспирированные подпольные организации сопротив-ления25 . В связи с непрекращающимся сопротивлением, например, комбинат «Воркутауголь» в 1954 г. понес убытки в 30 млн. р.26 Следствием этого явились меры по смягчению режима, принятые уже в 1953 г.27
Зачастую негативное отношение к службе в лагерях Воркуты и Инты проявляли офицеры и рядовые МВД СССР. Отмечалось, что дисциплина оставалась на низком уровне не только среди рядового надзорсо-става, но особенно среди офицеров-комму-нистов28 . Встречаются ироничные замечания отдела пропаганды: «у комсомольцев есть пережитки капитализма, отсутствует идейная стойкость...»29, «некоторые надзиратели не знают, кто такой тов. Сталин.»30. Однако, на наш взгляд, причины тому гораздо глубже: они кроются в психологической атмосфере лагерного мира. Не случайно Эвальд Бокмельдер, приехавший в Речлаг вольнонаемным инженером, отмечал, что одно из постоянных настроений — «...непреходящая горечь созерцания людского бес-правия»31.
На предприятиях, основанных на принципе принудительного труда, менялся приоритет экономического поведения. Главным становилось не достижение рентабельности, а выполнение плановых заданий при фиксированных фондах снабжения и лимитах рабочей силы. Постоянным фоном функционирования всех объектов хозяйственной
жизни становился дефицит материальнотрудовых ресурсов. Между тем плановая советская модель была достаточно гибкой и динамичной: производственные задачи лагерно-производственных комплексов корректировались каждый год в зависимости от объективных условий (например, реорганизации лагерных подразделений, наличия разведанных ресурсов, природных факторов и. т.д.)32. Министерства и управления тесно сотрудничали между собой: обменивались техническими и трудовыми ресурсами (заключенные могли «сдаваться в аренду»33). Отдельные западные исследователи рассматривают отношения министерств по аналогии с монополиями на рынке34.
Пример организации лагерно-производственных комплексов Печорского угольного бассейна показывает, что процесс смягчения режима не только являлся следствием событий 1953 г. Как видно из источников, данный процесс протекал в течение всего рассматриваемого периода. Опыт использова-
ния принудительного труда заключенных показал местной лагерной администрации, что выполнить плановые показатели и добиться наиболее эффективных результатов можно было, используя только обученные кадры, имеющие стимулы к труду. Начавшиеся же в 1953 г. коренные изменения в пенитенциарной системе СССР приобрели, несмотря на попытки и предложения об ужесточении режима, направленный характер на демонтаж всей лагерной системы. В этих процессах активно принимали участие все звенья структуры лагерно-хозяйственного комплекса страны: руководители хозяйственных управлений МВД, чиновники лагерных администраций и сами заключенные. Таким образом, опыт неэффективности принудительного труда, его очевидная экономическая бесперспективность и социально-политическая негативность определили в этот период стратегию к полному переходу на использование вольнонаемного труда и к качественной технической реконструкции.
Примечания
Пянкевич В.Л. Восстановление экономики СССР (середина 1941 — середина 1950-х гг.): Историография. СПб., 2001. С. 223.
2Государственный архив Российской Федерации (далее — ГАРФ). Ф. 8361. Оп. 1. Д. 326. Л. 1—57.
3Там же. Д. 111. Л. 139.; Российский Государственный архив экономики (далее — РГАЭ) Ф. 8225. Оп. 27. Д. 509. Л. 23.
4ГАРФ. Ф. 8361. Оп. 1. Д. 326. Л. 3.
5Лагуправления // Жертвы политического террора в СССР: справ. по ГУЛАГу [Электронный ресурс]. М., 2001. — 1 электрон. опт. диск (СБ-КОМ); 12 см. — Систем. требования: ПК 486; ШпёошБ 95 (ОБЯ). 6ГАРФ. Ф. Р-9414. Оп. 1. Д. 118. Л. 246-253.
1 Маркова Е.В. Стране помогали. «враги народа» / Е.В. Маркова, В.А. Волков, А.Н. Родный, В.К. Ясный // Покаяние: Мартиролог / сост. Г.Н. Невский. Сыктывкар, 1999. Т. 2, ч. 1. С. 40.
8Максимова Л.А. Репрессированное население и развитие промышленности // Вклад репрессированных в освоение Европейского Севера России и Приуралья. Сыктывкар, 2002. С. 145. 9Морозов Н.А. Особые лагеря МВД СССР в Коми АССР (1948-1954 годы). Сыктывкар, 1998. С. 58. 10ГАРФ. Ф. 8361. Оп. 1. Д. 326. Л. 9.
ПРГАЭ. Ф. 8225. Оп. 27. Д. 509. Л. 37-39.
12Национальный архив Республики Коми (далее — НА РК). Ф. 1875. Оп. 13. Д. 156. Л. 24.
13Там же. Л. 11.
14Там же. Д. 527. Л. 20.
15Там же. Д. 462. Л. 125.
16Там же. Л. 23.
17Там же. Д. 478. Л. 10.
18ГАРФ. Ф. 8361. Оп. 1. Д. 326. Л. 120.
19Там же. Ф. Р-5446. Оп. 81б. Д. 6684. Л. 53.
20НА РК. Ф. 1875. Оп. 1. Д. 139. Л. 66.
21Пянкевич В.Л. Восстановление экономики СССР (середина 1941 — середина 1950-х гг.): Историография. СПб., 2001. С. 231.
22Там же. Д. 11. Л. 126.
23НА РК. Ф. 1875. Оп. 13. Д. 109. Л. 25.
24Там же. Оп. 13. Д. 19. Л. 49.
25Боровский О. «Левша» поневоле // Печальная пристань / сост. И.Л. Кузнецов. Сыктывкар, 1991. С. 301. 26НА РК. Ф. 1875. Оп. 13. Д. 15. Л. 140.
21Морозов Н.А. Особые лагеря МВД СССР в Коми АССР (1948 — 1954 гг.) / Сыктывкар. ун-т. Сыктывкар, 1998. С. 34.
28НА РК.Ф. 2174. Оп. 1. Д. 64. Л. 135.
29Там же. Ф. 2175. Оп. 4. Д. 15. Л. 1.
30Там же. Ф. 1875. Оп. 13. Д. 5. Л. 12.
31 Бокмельдер Э. Баллада о старых башмаках // Печальная пристань / сост. И.Л. Кузнецов. Сыктывкар, 1991. С. 208.
32НА РК. Ф. 1875. Оп. 13. Д. 115. Л. 5; То же. Д. 123. Л. 6-24.
33Иванова Г.М. ГУЛАГ в экономической и политической жизни страны // СССР и холодная война / под ред. В.С. Лельчука, Е.И. Пивовара. М., 1995. С. 213.
34Дроздов В.В. Современная зарубежная историография экономической политики СССР в 1946-1985 гг.: автореф. дис. ... д-ра экон. наук. М., 1998. С. 16.
Pystin Vladimir
LABOUR RESOURCES OF THE USSR CONCENTRATION CAMP-ECONOMIC COMPLEXES IN 1946-1955 (BY THE EXAMPLE OF THE PECHORA COAL BASIN)
On the basis of archival and memorative sources the article covers the problem of the USSR national economy reconstruction after the World War II by the example of the Pechora coal basin production. Prisoners were the main source of labour force in the given period. The author investigates forced labour experience and transition to unforced labour after 1953.
Рецензент — Супрун М.Н., доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой отечественной истории Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова
