CC BY
430
ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА
ТРУБОПРОВОДЫ В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И КАСПИЙСКОМ РЕГИОНЕ: НОВЫЙ ЭТАП БОРЬБЫ
Сергей ЖИЛЬЦОВ
доктор политических наук, профессор кафедры политических наук Российского университета дружбы народов (РУДН) (Москва, Российская Федерация)
АННОТАЦИЯ
История современных трубопроводных проектов в Каспийском регионе и Центральной Азии — это борьба государств региона за ослабление транспортно-коммуникационно-го доминирования России. Преодоление данной зависимости и диверсификация трубопроводных маршрутов стали ключевой задачей стран Каспийского региона и Центральной Азии, которые рассматривали нефть и газ через призму утверждения независимости и расширения сотрудничества с западными государствами. Отсюда и смещение акцентов во внешней политике в сто-
рону углеводородных ресурсов, в том числе и в сфере трубопроводного транспорта.
В реализацию трубопроводных проектов, а также в перспективные планы строительства газо- и нефтепроводов существенные коррективы вносит география. В 1990-х годах осуществить масштабные трубопроводные проекты в Каспийском регионе можно было лишь при активном участии причерноморских стран, которые выступали в качестве энергетического «моста». Связка Черноморье — Каспий появилась именно благодаря трубопроводам, которые
стали каркасом формирующихся новых международных отношений, послужив основой для объединения двух регионов в единое геополитическое пространство1. При появлении новых проектов доставки углеводородных ресурсов из стран Центральной Азии через Каспийское море в научный оборот было введено понятие Каспийско-Центрально-Ази-атский регион, что отражало возросшую взаимосвязь и взаимное влияние двух регионов в реализации трубопроводных проектов.
1 См.: Жильцов С.С., Зонн И.С. Каспийская трубопроводная геополитика: состояние и реализация. М.: Восток — Запад, 2011. С. 8.
В последние годы интерес к экспортным трубопроводам увеличивается, к ним привлекается внимание зарубежных государств и ведущих нефтегазовых компаний. Данная ситуация предопределяет сохранение высокого накала конкуренции между экспортными маршрутами.
В статье рассматриваются итоги реализации трубопроводных проектов в Каспийском регионе и Центральной Азии, анализируются факторы, которые препятствуют строительству новых экспортных маршрутов. Большое внимание уделено геополитической борьбе, которая во многом определяется трубопроводным соперничеством.
Введение
Изменение геополитической ситуации на пространстве бывшего СССР, когда на берегах Каспия и на просторах Центральной Азии появились новые независимые государства, дало старт трубопроводному соперничеству, в которое оказались вовлечены многие внерегиональ-ные государства и ведущие нефтегазовые компании. Повышенный интерес к прикаспийским и центральноазиатским странам определили углеводородные ресурсы, запасы которых изначально приобрели политический оттенок. Соответственно, строительство каспийских и цен-тральноазиатских трубопроводов в большинстве случаев являлось не технической или экономической проблемой, а вопросом политическим. «Труба» стала выступать проводником внешней региональной политики, которую реализовывало государство — владелец нефтяных и газовых запасов. Именно трубопроводы стали определять стабильность и конфликтность на путях транзита.
Трубопроводы Каспийского региона и Центральной Азии не представляют собой единой архитектуры, хотя попытки их интеграции и объединения в единую систему посредством строительства транскаспийских трубопроводов предпринимались не раз. В итоге трубопроводы Каспийского региона, с одной стороны, и Центральной Азии — с другой, ориентированы в разные географические направления и по-прежнему воспринимаются в качестве обособленной трубопроводной архитектуры.
Для всех стран Центральной Азии и Каспийского региона отправной точкой стала система трубопроводов, созданная в советское время. При этом Каспийское море выступает исходным пунктом для начала экспортных потоков новых трубопроводов в европейском (западном) направлении, в то время как центральноазиатская трубопроводная инфраструктура распадается на северное (российское), южное (иранское) и восточное (китайское) направления.
За последние двадцать лет странам Каспийского региона и Центральной Азии удалось построить новые трубопроводы и обеспечить своим углеводородным ресурсам выход на внешний рынок. В то же время многие проекты экспортных трубопроводов значительно опередили свое время и по-прежнему остаются на бумаге, так и не выйдя за рамки обсуждения.
Огромный интерес к новым трубопроводным проектам проявляли американские и европейские нефтегазовые компании. Наибольшее внимание было приковано к Азербайджану и Туркменистану, располагающим значительными запасами газа, и Казахстану, обладающему крупнейшими нефтяными месторождениями.
Международные консорциумы спешили застолбить место на месторождениях. Проникновению в регион западных нефтегазовых компаний способствовала энергетическая политика самих стран региона, заинтересованных в западном нефтегазовом капитале. По крайней мере, на первом этапе инвестиции нефтегазовых компаний сыграли ключевую роль в освоении месторождений углеводородных ресурсов, позволив каспийским и центральноазиатским странам добиться подъема экономики и стабилизировать внутриполитическую ситуацию.
Ключевые игроки
В начале 1990-х годов углеводородные ресурсы из новых прикаспийских государств и стран Центральной Азии могли поступать на экспорт только через территорию России. Так, Казахстан не имел собственной сети трубопроводов и для вывоза добываемой нефти пользовался на правах аренды российскими трубопроводами, а также прибегал к дорогостоящей транспортировке по автомобильным и железным дорогам. В этой связи создание широкой сети нефтепроводов стало одной из приоритетных задач, с решением которой было тесно связано эффективное функционирование нефтегазовой отрасли Казахстана. Правительство изучало различные варианты строительства новых трубопроводов, предлагаемых разными группами крупных иностранных инвесторов.
Определенные трудности с доступом на внешний рынок были у Туркменистана, чей газовый комплекс в период существования СССР являлся частью единой трубопроводной системы. Республика обладала мощным газодобывающим и газотранспортным потенциалом. Во второй половине 1980-х годов (1986—1991) Туркменистан ежегодно добывал до 90 млрд куб. м газа при собственных внутренних потребностях в 10—11 млрд куб. м.
После 1991 года Туркменистан являлся вторым после России производителем и экспортером газа на постсоветском пространстве. Однако в последующие годы туркменский газ был лишен доступа на рынки сбыта. Одной из основных причин этого стала высокая стоимость транспортировки через территорию Узбекистана, Казахстана и России, что делало туркменский газ неконкурентоспособным. В результате объемы продаж его за первые годы независимости страны снизились в несколько раз.
Задача строительства новых трубопроводов тесно переплеталась с задачей освоения газовых месторождений, тем более что с газовой отраслью Туркменистана были связаны многие отрасли туркменской экономики.
В несколько лучшем положении, чем Казахстан и Туркменистан, находился Азербайджан. Созданные еще в советское время нефте- и газопроводы географически были ближе к европейским потребителям и к Турции, которая с момента распада СССР проявила повышенный интерес к выводу азербайджанских углеводородов на внешний рынок. Именно поэтому с обретением независимости Азербайджан в своем экономическом развитии сделал ставку на добычу и транспортировку углеводородных ресурсов.
Для России в начале 1990-х годов в Каспийском регионе интерес представляли уже действующие или находящиеся в стадии реализации проекты нефтепроводов, которые выводили
ресурсы Казахстана, Азербайджана и Туркменистана через ее территорию. При этом в России считали, что бывшие республики никуда не денутся, пока экспортный «ключ» находится в руках Москвы.
Борьба за каспийскую нефть и пути ее транспортировки началась с 1990-х годов, когда после обретения независимости прикаспийские страны вместе с международными нефтяными компаниями начали разрабатывать новые маршруты трубопроводов для поставок каспийской нефти. И если запасы нефти в российской части Каспийского моря не шли ни в какое сравнение с запасами Азербайджана, Казахстана и Туркменистана, то по части трубопроводного транспорта все обстояло наоборот. Россия имела большое преимущество, так как располагала сетью нефтепроводов.
Трубопроводы стали острейшей внешнеполитической проблемой для России и одновременно одним из главных инструментов в борьбе за сохранение доминирующего положения в регионе, прежде всего перед лицом США, которые, как отмечали российские эксперты, пытались ускорить процесс политического и экономического обособления бывших советских республик от России2.
Транспортировка каспийской нефти стала ключевой проблемой для стран, расположенных на территории от Балкан до Центральной Азии и Дальнего Востока. В ее решение в начале 1990-х годов были втянуты прикаспийские страны и значительное число внерегиональ-ных государств.
География поставок
Новые направления поставок углеводородного сырья из Центральной Азии и Каспийского региона стали формироваться в начале 1990-х годов, после распада СССР. Дж. Робертс, автор книги «Каспийские трубопроводы»3, классифицировал маршруты транспортировки каспийской нефти по трем основным направлениям: северное, или российское; центральное, или кавказское; южное, или ирано-пакистанское. С конца 1990-х годов к такому разделению следует добавить еще восточное, или азиатское, направление. Указанная географичность маршрутов отражает направленность нефтепотоков, хотя кавказское направление к тому же является и источником (поставщиком) самой нефти.
Впоследствии многие авторы стали придерживаться этой классификации.
> Северное, или европейское (российское), направление связано с транспортировкой нефти из Казахстана, в основном с Тенгизского месторождения, через территорию России к Новороссийску, а также из Азербайджана до Новороссийска.
> Центральное, или кавказское (иногда западное), направление включает транспортировку нефти из Азербайджана к побережью Черного моря через Грузию и Турцию и оттуда к турецким терминалам на Средиземное море. Сюда может быть отнесена и трасса нефтепровода из Казахстана.
> Южное, или ирано-пакистанское, направление касается транспортировки нефти из Азербайджана в Иран, а оттуда в Турцию. Кроме того, казахстанская нефть может быть направлена через Туркменистан к иранским терминалам в Персидском заливе или к пакистанским терминалам Индийского океана.
2 См.: Войтоловский Г., Косолапов Н. Особенности геополитической ситуации в Каспийском регионе. В кн.: Европа и Россия: проблема южного направления. Средиземноморье — Черноморье — Каспий. М., 1999. С. 307—323.
3 См.: Roberts J. Caspian Pipelines. The Royal Institute of International Affairs, 1996. P. 84.
> Восточное, иначе говоря, азиатское или китайско-японское, направление связывается с транспортировкой казахстанской нефти в сторону Китая и далее в Японию.
Если рассматривать транспортировку нефти с точки зрения расположения нефтепроводов по отношению к источникам углеводородного сырья и к Каспийскому морю, то такая классификация имеет право на существование. Аналогичная классификация может применяться и к газопроводам. Некоторые из трубопроводов уже построены, часть проектов находится в стадии обсуждения.
Окончательный выбор будущих маршрутов трубопроводов зависел от следующих факторов: финансирование; безопасность маршрута; конкуренция между нефтеперерабатывающими странами; геополитические интересы стран. При этом каждый из перечисленных факторов на определенном отрезке времени играл ведущую роль. Достаточно сказать о роли нестабильности на Северном Кавказе для российского маршрута, о проблеме средиземноморских проливов для российского и кавказского маршрутов, проблеме курдов для турецкого маршрута. В этой связи выбор и реализация окончательных вариантов представляли собой компромиссный результат политического «торга» с учетом позиций всех заинтересованных сторон как в экономической, так и в геополитической и военно-стратегической плоскостях4. Иными словами, необходимо объединять противоречащие друг другу коммерческие и политические интересы.
Европейский вектор
Обсуждение поставок углеводородных ресурсов в западном (европейском) направлении берет начало в 1990-х годах, когда ЕС приступил к формированию энергетической стратегии в отношении Каспийского региона и Центральной Азии. Устремления европейских стран, США и ведущих нефтегазовых компаний совпали с планами новых независимых государств, для которых новые экспортные маршруты открывали новые политические горизонты, укрепляли региональные позиции и создавали предпосылки для экономической самостоятельности.
Одним из инициаторов ускоренной разработки нефтяных месторождений на Каспии и строительства новых экспортных трубопроводов выступал Азербайджан, который оказался в фокусе внимания западных стран в силу своего географического положения. В свою очередь, трубопроводные проекты вывели европейские страны на берега Каспия, а главное, к каспийским месторождениям нефти и газа, которые рассматривались в качестве дополнительного источника углеводородного сырья и фактора геополитического влияния.
Настойчивость Турции и заинтересованность Азербайджана привели к подписанию в 1998 году соглашения о строительстве нефтепровода Баку — Тбилиси — Джейхан, вокруг которого на протяжении десятилетия шла напряженная геополитическая борьба между Россией, предлагавшей для экспорта азербайджанских углеводородов использовать свою территорию, и западными странами, которые настаивали на создании альтернативных маршрутов. Тем не менее в 2005 году нефтепровод мощностью 50 млн т нефти в год с возможностью увеличения до 60 млн т был построен5. В результате реализации данного проекта была разрушена российская монополия на нефтепроводы, по которым экспортировалась каспийская
4 См.: Валесян А.Л. Нефть и геополитика: альтернативные маршруты транспортировки каспийской нефти на мировом рынке. В кн.: Сборник рефератов международной конференции «Каспийский регион: экономика, экология, минеральные ресурсы». М., 1995. С. 87.
5 См.: Юсифзаде Х. Природный газ глубоководья Каспия — большие перспективы и богатство Азербайджана // Caspian Energy, 2014, № 4. С. 56—57.
нефть, а нефтепровод Баку — Новороссийск, позволявший России оказывать влияние на нефтяную политику Азербайджана, утратил свое стратегическое значение6. В продолжение политики доставки каспийских углеводородов в Европу в Баку между Азербайджаном и Казахстаном был заключен договор о стратегическом партнерстве и союзнических отношениях. Президент Казахстана высказался за строительство трубопровода от Актау до Баку мощностью 20 млн т в год7.
В 2007 году был введен в эксплуатацию газопровод Баку — Тбилиси — Эрзерум проектной мощностью 16 млрд куб. м газа в год. Реализация данного проекта усилила вовлеченность Азербайджана в поставки газа на европейский рынок и привела к тому, что европейские страны стали разрабатывать различные проекты, которые позволили бы расширить круг источников получения газа.
В начале первого десятилетия XXI века ЕС выдвигает масштабные проекты по строительству газопроводов из Каспийского региона и Центральной Азии. Так, в 2002 году был предложен проект газопровода «Набукко». Однако, несмотря на усилия ЕС, проект не увенчался успехом, поскольку не смог совместить политические и экономические интересы, а также урегулировать вопросы наполнения будущей «трубы». Тем не менее сама идея была использована Азербайджаном, который с разработкой месторождения Шах-Дениз рассчитывает осуществить дальнейшую диверсификацию маршрутов поставок своего газа на европейский рынок. От успешности разработки данного месторождения зависит реализация усеченной версии европейского проекта газопровода — «Набукко Вест», который должен пройти от турецко-болгарской границы до Австрии.
В 2012—2014 годах Азербайджан последовательно наращивал усилия по созданию трубопроводной архитектуры для своего газа, который должен добываться в рамках второй стадии разработки месторождения Шах-Дениз. На решение данной задачи направлен проект газопровода TANAP мощностью 16 млрд куб. м, предназначенного для транспортировки азербайджанского газа с месторождения Шах-Дениз. Газопровод должен пройти от грузино-турецкой границы до западной границы Турции. TANAP вместе с «Набукко Вест» фактически возрождает идею проекта «Набукко». Кроме того, было принято решение о доставке газа, добываемого в рамках второй стадии разработки месторождения Шах-Дениз, по Трансадриатическому трубопроводу. На первом этапе его мощность должна составить 10 млрд куб. м. Таким образом, усилия Азербайджана направлены на дальнейшее формирование трубопроводной архитектуры, которая усилит вовлеченность Баку в поставки углеводородного сырья в Европу и расширит возможности по экспорту добываемых нефти и газа.
Высокие риски, связанные с добычей углеводородов, заставляют Азербайджан искать дополнительные источники газа, способные заполнить будущие трубопроводы. Предпочтение отдается туркменскому, казахстанскому и узбекскому газу. В этом контексте в Баку рассматривают проект Транскаспийского газопровода по дну Каспия из Туркменистана в Азербайджан.
Южное направление
Южное направление транспортировки углеводородов определяется географичностью Каспийского моря — его южные берега полностью принадлежат Ирану, и достаточно часто
6 См.: КаймаразоваМ.А. Прикаспийские территории России и сопредельных государств в новых геополитических условиях. В кн.: Сборник докладов международной научной конференции «Российская политика соседства», Москва. 12—13 октября 2007 года. М., 2008. С. 434.
7 См.: ЗаславскийМ. Дело труба. М.: Европа, 2005. С. 84.
это направление называют иранским. К преимуществам этого направления можно отнести близость Ирана к месторождениям Азербайджана и Туркменистана. Однако активному использованию данного направления препятствовали и препятствуют сложные отношения Ирана и США, которые не поддерживают реализацию иранской атомной программы.
После появления на берегах Каспийского моря новых независимых государств появились различные проекты транспортировки нефти в южном направлении. Так, в начале 1990-х годов был разработан проект магистрального нефтепровода из Казахстана через Туркменистан в Иран8. Трубопровод протяженностью около 2 500 км мог быть экономически выгодным лишь при наличии значительных объемов нефти — порядка 25 млн т в год и более9. Трубопровод мог транспортировать нефть из Тенгиза до Узени и далее на юг к границе с Туркменистаном. Иран предлагал также построить нефтепровод Баку — Тебриз и далее до терминала на острове Харк протяженностью 1 000 км и мощностью 40 млн т в год. В соответствии с подписанным в 1996 году Соглашением, Казахстан намеревался поставлять в течение 10 лет на север Ирана от 2 до 6 млн т нефти, получая взамен адекватное количество ее в Персидском заливе.
Проект не был реализован, хотя в январе 1997 года тенгизская нефть стала доставляться азербайджанскими танкерами на переработку в Северный Иран, который импортировал ее по схеме замещения. Что касается туркменской нефти, то она поступала в небольших количествах автотранспортом с побережья Каспия в Бандар-и-Хомейни10.
В июле 1998 года Иран официально представил в Лондоне на открытый международный конкурс проект строительства нефтепровода протяженностью 392 км для перекачки нефти из каспийского порта Нека в Тегеран. Стоимость проекта оценивалась в 400 млн долл. Тем самым Тегеран предпринял первый шаг в реализации планов создания «южного пути» для экспорта нефти из Азербайджана и Туркменистана, а также, возможно, и Казахстана. Ожидалось, что Иран сможет перекачивать до 380 тыс. баррелей нефти в сутки. В обмен на обеспечение транспортировки каспийской нефти Иран рассчитывал получить право вывозить на экспортные рынки сырую нефть, добываемую в зоне Персидского залива.
Прокладка нефтепровода по иранской территории позволила бы Азербайджану продвинуться в южном направлении и выйти к нефтяным терминалам в районе Абадана и на острове Харк. Однако данный вариант маршрута блокировали США, которые противодействовали реализации нефтяных проектов в Иране.
США заперли южную «дверь» для каспийских углеводородных ресурсов, тем самым искусственно усложнив поиск маршрутов поставок прикаспийских углеводородов. В свою очередь, новые прикаспийские государства, опасаясь ухудшить отношения с США и лишиться их политической поддержки, а также потерять нефтегазовые контракты, смирились с данной ситуацией и стали поддерживать предлагаемые им трубопроводные проекты.
Проблема с Ираном состояла в том, что, хотя маршрут через его территорию являлся самым дешевым и логичным, передача Ирану контроля над транспортировкой нефти, по мнению американской администрации, могла иметь негативные последствия. В США были готовы поддержать любые проекты трубопроводов, кроме тех, которые проходили бы по территории Ирана. Эта линия последовательно отстаивалась Вашингтоном на протяжении многих лет. На начальной стадии США хотели также ограничить и влияние России, однако этот подход оказался нереалистичным, и американская администрация от него отказалась.
В начале 1990-х годов при обсуждении маршрута газопровода Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия родилась идея строительства в этом же направлении нефтепровода.
8 См.: Oil&Gas Journal, 10 April 1995, Vol. 93, No. 15. P. 98.
9 См.:AshooryF. A Master Plan for Caspian Region Crude Oil Evacuation. Second International Conference in Caspian Oil and Gas Resources. Tehran: N.I.O.S., 1998.
10 См.: Зонн И.С. Каспий: иллюзии и реальность. М., 1999. 467 с.
Соглашение о строительстве нефтепровода Туркменистан — Афганистан — Пакистан было подписано в 1995 году. Идею активно лоббировал Казахстан, который рассчитывал поставлять нефть на внешние рынки не только через российскую территорию. Однако нефтепровод построен не был. Причин этому несколько. Главной являлась нестабильная политическая ситуация в Афганистане, через территорию которого должен был пройти нефтепровод, отсутствие свободных объемов газа и значительная стоимость всего трубопроводного проекта.
Более удачно складывалась ситуация с газопроводами. Во второй половине 1990-х годов Туркменистан сосредоточил внимание на двух экспортных трубопроводах. Один — через Афганистан к Пакистану, другой — в Турцию через Иран, Азербайджан, Армению, Грузию и затем в Европу.
Первая попытка Туркменистана выйти на внешний рынок со своим газом в южном направлении была предпринята в 1992 году, когда было подписано ирано-туркменское соглашение о строительстве газопровода Туркменистан — Иран. Идея строительства данного трубопровода была предложена американскими экспертами. Строительство газопровода рассматривалось в качестве элемента долгосрочной политики США в Центральной Азии по расширению своего влияния на Ашхабад и уменьшению влияния России. Газопровод протяженностью 2 300 км и стоимостью около 4—5 млрд долл. должен был пройти через Иран в Турцию и далее в Европу. Трубопровод, идущий в обход России, должен был достичь Ирана и далее идти в Турцию и в Европу. Недостаток финансовых средств не позволил начать реализацию проекта.
В 1993 году вновь обсуждалась идея экспорта туркменского газа в Европу через Иран и Турцию, которая играла ключевую роль в туркменских планах экспортной стратегии газа. Туркменистан был заинтересован поставлять газ в Турцию, минуя российскую территорию, а динамичное развитие рынка газа в Турции в начале 1990-х годов повышало заинтересованность Ашхабада поставлять свой газ в эту страну. Однако проект не был реализован.
В конце 1997 года состоялось открытие первого экспортного газопровода Корпедже (Туркменистан) — Курт-Куи (Иран) протяженностью 200 км. Туркменский газ стал поступать в распределительную систему на промышленно развитом севере Ирана. В течение 25 лет он должен был обеспечить транспортировку до 30 млрд куб. м газа в год на условиях вывоза Ираном за рубеж такого же количества газа из района Персидского залива11.
При строительстве данного трубопровода Туркменистан преследовал далеко идущие цели, поскольку в Ашхабаде не оставляли планов по выходу на европейский рынок газа в обход России. Данный трубопровод рассматривался как первый этап супергазопровода Туркменистан — Иран — Турция — Европа. ТЭО проекта было разработано французской компанией «Sofregas». Протяженность трубопровода должна была составить 3 219 км. Правительство Туркменистана гарантировало поставки по нему в течение 30 лет 28—30 млрд куб. м природного газа с месторождений Яшлар и Довлетабад, расположенных в районе Серакса на западе страны у границы с Ираном.
В январе 2010 года был запущен в эксплуатацию газопровод в Иран: Довлетабад — Се-рахс — Хангеран. В итоге поставки газа из Туркменистана в Иран достигли 20 млрд куб. м в год.
Для Туркменистана выгодными являлись маршруты трубопроводов через территорию Афганистана и Пакистана с выходом в порт Карачи. Российский эксперт В. Тарлинский писал, что схему газопровода Туркменистан — Афганистан — Пакистан — Индия (ТАПИ) разработала еще в 1994 году мало кому известная фирма «Bridas» из далекой и не очень «нефтегазовой» Аргентины. Протяженность первой очереди ТАПИ (от туркменского Довлетабада через афганский Кандагар до пакистанского Мултана) должна был составить 1 500 км, из которых
11 См.: Старченков Г.И. Иран — новая газоэкспортирующая держава XXI века. В кн.: Исламская революция в Иране: прошлое, настоящее, будущее. М.: ИВ РАН, 1999. С. 156—165.
764 км должно было проходить по территории Афганистана, а пропускная способность составляла 15—30 млрд куб. м в год. Ориентировочная стоимость составляла 2,5 млрд долл. Ниязову, тогдашнему президенту Туркменистана, удалось найти американскую фирму — техасскую «Unocal», — которая готова была вступить в консорциум на условиях получения 54% акций12.
В 1995 году «Юнокал» и «Дельта Ойл» (Саудовская Аравия) договорились о строительстве газопровода Туркменистан — Афганистан — Пакистан (Трансафганский газопровод) с ответвлением в Индию. «В 1996 году был создан консорциум нефтегазовых компаний: «Юнокал», «Мобил», «Амоко», «Эксон» — для освоения газовых месторождений на юге Туркменистана и экспорта газа транзитом через Афганистан в Пакистан. Газопровод должен был пройти почти параллельно нефтепроводу Туркменистан — Афганистан — Пакистан.
Согласно разработанному проекту, трасса газопровода протяженностью 1 462 км должна была пройти от газового месторождения Довлетабад (запасы газа оценивались в 1 300 млрд куб. м) на юге Туркменистана, которое осваивала компания «Юнокал», через Западный Афганистан до пакистанского терминала Мултан на побережье Индийского океана. Ожидалось, что первоначально будет поставляться до 20 млрд куб. м в год. В перспективе возможно было продление «трубы» до столицы Индии. Стоимость проекта оценивалась в 1,9 млрд долл.
В последнее десятилетие идея строительства ТАПИ обсуждалась не раз, хотя политические разногласия между Пакистаном и Индией по-прежнему существовали, а обстановка в Афганистане была далека от стабильной. Однако проект постоянно откладывается.
Пока о проекте ТАПИ можно говорить в сослагательном наклонении. Ведь с момента выдвижения этой идеи большинство проблем, которые мешали ее реализации, так и не были решены. В Афганистане сохраняется нестабильность, сложной остается ситуация в Пакистане, не нормализованы пакистано-индийские отношения. А главное — то, с чем сталкиваются практически все проекты, — нет данных, надежно подтверждающих наличие у Туркменистана достаточных объемов газа.
Восточный вектор углеводородных потоков
С распадом СССР Казахстан и Туркменистан рассматривали различные варианты расширения направлений поставок нефти, в том числе и в восточном направлении. Однако трудности, которые существовали в период формирования новых казахстанско-китайских и тур-кменско-китайских отношений, а также высокая стоимость проектов постоянно заставляли откладывать их строительство. В итоге многие проекты трубопроводов так и оставались на бумаге. Тем не менее открытие в Казахстане и Туркменистане значительных запасов углеводородных ресурсов подтолкнуло разработку проектов трубопроводов, по которым нефть и газ могли бы транспортироваться в восточном (китайском) направлении.
Предыстория строительства нефтепровода из Казахстана в Китай берет начало в 1996 году, когда китайская сторона приобрела контрольные пакеты двух предприятий по добыче и транспортировке нефти — «Актобемунайгаза» и «Узеньмунайгаза». Это послужило стимулом обсуждения проекта нефтепровода, который вполне мог стать конкурентом Каспийского трубопроводного консорциума.
Китай и Казахстан были заинтересованы в строительстве нефтепровода Западный Казахстан — Западный Китай, по которому в перспективе планировалось поставлять до 50 млн т
12 См.: Тарлинский В. Трубопроводы — инструмент геополитики? М.: МИК, 2009. С. 254.
нефти. В качестве первой части трубопровода был реализован проект Атасу (Карагандинская область, Казахстан) — Алашанькоу (крупнейший нефтяной перевалочный пункт КНР), который был сдан в эксплуатацию в 2006 году. В строительство трубопровода протяженностью 965 км и мощностью 10 млн т в год было инвестировано 800 млн долл.13 Это был первый казахстанский нефтепровод, который не проходил по территории России.
Со второй половины первого десятилетия XXI века отмечаются изменения в энергетической политике Китая.
■ Во-первых, на новый уровень выходят отношения Китая с Казахстаном, приобретая характер стратегического партнерства.
■ Во-вторых, Казахстан закрепляется в качестве сырьевого придатка китайской экономики.
■ В-третьих, Китай активно подключается к «нефтегазовой игре» между геополитическими игроками на просторах Центральной Азии.
■ В-четвертых, Китай активно кредитует экономики стран Центральной Азии и его компании приступают к реализации крупных проектов в нефтегазовой отрасли и в инфраструктурной сфере14.
В итоге в 2009 году нефтепровод Западный Казахстан — Западный Китай был построен. Это позволило говорить о создании Китаем нового экспортного маршрута, по которому казахстанская нефть могла выходить на внешний рынок, минуя российскую территорию. В то же время для полной загрузки нефтепровода Китай нуждался в шельфовой нефти Каспия, доступ к которой Пекину еще только предстояло получить15.
К преимуществам Китая, полученным от нового маршрута транспортировки казахстанской нефти, можно отнести выгодное соотношение затрат на транспортировку и объема продаж на рынках, возможность прямых поставок потребителю, не слишком большая протяженность маршрута, от чего зависит время окупаемости, отсутствие потенциальных экономических и политических препятствий, возможных при транзите через третью страну.
Наряду с созданием новых нефтепроводов с начала 1990-х годов Китай изучал возможности строительства новых газопроводов. Туркменистан же обращать внимание на новые трубопроводные проекты подталкивали сложные отношения с Россией. Однако высокая стоимость проектов сдерживала их практическую реализацию. Тем не менее проведенные в начале 2000 годов исследования на правобережье Амударьи подтвердили высокую перспективность данной территории для добычи газа. Это ускорило разработку проекта газопровода из Туркменистана в Китай. Последующие договоренности Китая и Туркменистана позволили в декабре 2009 года запустить газопровод Туркменистан — Узбекистан — Казахстан — Китай. На проектную мощность в 40 млрд куб. м газопровод должен выйти не раньше 2015 года.
В итоге в последнее десятилетие география поставок туркменского газа сместилась с северного (российского) направления на южное, к которому затем добавилось восточное на-правление16. Как следствие, Ашхабад значительно повысил свое влияние в Каспийском регионе и Центральной Азии. В свою очередь, проложив трубопровод через Центральную Азию, Китай нарушил давнюю монополию России на экспорт природного газа и усилил свои пози-
13 См.: Сыроежкин К. Казахстан и Китай: торгово-экономическое сотрудничество // Analytic (Казахстан), 2009, № 1. С. 42—48.
14 См.: Центральная Азия сегодня: вызовы и угрозы / Под общ. ред. К.Л. Сыроежкина. Алматы, 2011. С. 290—298.
15 См.: Кузьмина Е.М. Геополитика Центральной Азии. М.: Наука. 2007. С. 90—98.
16 См.:Жильцов С.С. Состояние и перспективы политики стран Центральной Азии в газовой сфере. В кн.: Материалы Центрально-Азиатского газового форума. 25—26 июня 2014 года. Алматы. Алматы, 2014. С. 14—15.
ции в этой прикаспийской стране. Китай взял под инвестиционный контроль освоение крупнейшего в Туркменистане месторождения Галкыныш17.
Введенный в строй газопровод века, как его называют специалисты, из Туркменистана в Китай должен удовлетворить возрастающие запросы китайской экономики в углеводородном сырье. Столь громкое название газопровода не случайно: он проложен по тем местам, где когда-то проходил Великий шелковый путь.
В последние годы Китай сохранял интерес к углеводородным ресурсам Каспийского региона. Главной темой, обсуждаемой в ходе визита председателя КНР Си Цзиньпина в страны Центральной Азии в сентябре 2013 года, стало дальнейшее расширение энергетического сотрудничества, которое Пекин рассматривает через призму своего текущего экономического развития и реализации долгосрочных интересов. В ходе визита председателя КНР в Казахстан китайская сторона подкрепила свои устремления соглашениями на сумму в 30 млрд долл.18
Пекин наращивает усилия по формированию в регионе новой трубопроводной инфраструктуры. Новый кредит, предоставленный Китаем на строительство новой ветки газопровода из Туркменистана, направлен на дальнейшее расширение его присутствия в энергетическом секторе стран Центральной Азии. Данный трубопровод закрепляет поставку газовых ресурсов Центральной Азии в китайском направлении. Новая ветка газопровода должна увеличить экспорт газа в Китай на 25 млрд куб. м. В результате суммарная мощность трубопровода Туркменистан — Китай должна достичь 65 млрд куб. м.
Масштабные проекты в сфере добычи и транспортировки углеводородов выступают в качестве инструмента политики Китая по реализации его долгосрочных интересов. Пекин рассчитывает установить контроль над природными ресурсами стран региона с целью их последующего интенсивного использования.
Китайское направление поставок углеводородных ресурсов остается приоритетным для Туркменистана и Казахстана. Последний сумел начать реализацию проекта газопровода Казахстан — Китай, первая нитка которого мощностью в 4,5 млрд куб. м газа в год была запущена в эксплуатацию в 2009 году. Тем самым Казахстан положил начало созданию новой трубопроводной инфраструктуры, которая позволяет ему поставлять на внешний рынок не только нефть, но и газ.
Китай, расширяя сферу своего влияния в регионе, преследует не только коммерческие, но и геополитические цели, стремясь не допустить внешнеполитической переориентации Астаны и Ашхабада в сторону Запада, а также ограничить влияние западных нефтяных компаний. В Пекине пристально следят за диалогом прикаспийских и центральноазиатских стран с Западом, который через трубопроводные проекты намерен не только вывести прикаспийские страны из-под влияния России, но и ограничить роль Китая. В свою очередь, китайская политика сосредоточила усилия на восточном берегу Каспия и в решении долгосрочных задач нацелена на интенсификацию казахстанско-китайских и туркменско-китайских отношений в сфере поставок углеводородного сырья.
Реализация китайской энергетической стратегии в прикаспийских странах характеризуется усилением присутствия в перспективных месторождениях. Китай не ограничивается подписанием контрактов на поставку сырья. Пекин стремится заключать соглашения о сотрудничестве в разработке, освоении и совместном владении месторождениями, пытаясь застраховать себя от резких скачков цен на мировом рынке и осуществляя политику диверсификации источников получения энергоресурсов19.
17 См.: Мотяшов В.П. Газ и геополитика: шанс России. М.: Книга и бизнес, 2011. С. 188—189.
18 См.: Нагорный Ю. КНР вкладывает в казахстанскую нефть // Деловой Казахстан, 13 сентября 2013.
19 См.: Фролова И.Ю. Центральная Азия в энергетической стратегии Китая. В кн.: Центральная Азия: проблемы и перспективы (взгляд из России и Китая): сб. ст.: Российский институт стратегических исследований; Китайская академия современных международных отношений. М.: РИСИ. 2013. С. 125—141.
В целом, можно не сомневаться, что в ближайшее десятилетие углеводородные ресурсы Центральной Азии по-прежнему будут оставаться в фокусе внимания Китая. Для стран Центральной Азии Пекин будет выступать в качестве стратегического тыла по многим позициям — по безопасности, энергетике, созданию новых рынков сбыта, получению доступа к источникам сырья и их транзиту на внешние рынки20.
Энергетический мост между берегами Каспия
Проектом, который практически двадцать лет находится в фокусе внимания прикаспийских и центральноазиатских стран, является Транскаспийский газопровод.
В 1992 году этот маршрут был предложен турецкой компанией «Боташ». Он предполагал строительство трубопровода по дну Каспийского моря из Туркменистана в Азербайджан и далее в Турцию. Основным поставщиком углеводородов должны были выступить Азербайджан и Туркменистан, они активно включились в формирование новой архитектуры трубопроводов. Это отвечало интересам западных стран, которые стремились занять лидирующие позиции в освоении каспийских ресурсов и свести к минимуму влияние России в создании новых экспортных трубопроводов. Западные страны оказывали политическую поддержку прикаспийским странам, поощряя продвижение трубопроводов, идущих в обход российской территории.
В 2014 году ЕС активизировал усилия по реализации проектов трубопроводов, идущих по дну Каспийского моря. Ранее подобные планы обсуждались в декабре 2013 года на переговорах в Ашхабаде в рамках комитета «Туркменистан — ЕС». В то же время на протяжении длительного срока Ашхабад ограничивается политической поддержкой Транскаспийского газопровода, не давая западным странам никаких гарантий по его заполнению. Без этого строительство трубопровода теряет всякий смысл, поскольку темпы роста добычи газа в Азербайджане оказались значительно ниже прогнозных. В итоге в Баку сконцентрировали все внимание на добыче и строительстве трубопроводов для экспорта собственного газа.
Пока Транскаспийский трубопровод оставляет много вопросов.
■ Во-первых, открытым остается вопрос об источнике заполнения будущего газопровода.
■ Во-вторых, сдерживающим фактором в реализации Транскаспия выступают напряженные отношения между Баку и Ашхабадом, которые уходят корнями в 1990-е годы.
■ В-третьих, существует проблема высокой сейсмической активности как раз в тех районах Каспийского моря, через которые должен пройти газопровод.
■ В-четвертых, необходимо провести масштабные технические исследования. Еще одним фактором, который необходимо учитывать при проработке Транскаспия, выступают планы черноморских государств по увеличению добычи газа на шельфе Черного моря.
Это может сделать бессмысленной доставку туркменских ресурсов на европейский рынок. Тем более что, в отличие от китайского направления, куда туркменские углеводороды идут по низким ценам, в Европу Ашхабад хотел бы поставлять ресурсы по мировым ценам.
20 См.: Центральная Азия и Каспийский регион: риски, вызовы, угрозы: коллективная монография / Под общ. ред. Б.К. Султанова. Алматы, 2012. С. 68—69.
Несмотря на длительную историю, проект по-прежнему вызывает большой интерес. В Баку и Ашхабаде его рассматривают через призму политики диверсификации маршрутов поставок на внешние рынки. Для ЕС и США Транскаспийский трубопровод — это в первую очередь решение геополитических задач.
Новый этап обсуждения строительства Транскаспийского газопровода может начаться через несколько лет, когда Туркменистан завершит строительство газопровода Восток — Запад, который должен связать его основные месторождения Довлетабад и Южный Йолотань (в 2011 году Туркменистан переименовал его в Галкыныш) с побережьем Каспия. Проект, реализация которого началась в мае 2010 года, оценивается в 2 млрд долл. и рассчитан на пять лет. Мощность трубопровода должна составить 30 млрд куб. м газа в год. На начальном этапе по нему планируется прокачивать около 6 млрд куб. м газа, а с 2015 года по 2030 год — по 30 млрд. В будущем этот трубопровод может сыграть большую роль в экспорте туркменского газа за рубеж: как через Прикаспийский газопровод, который пока не реализован, так и через Транскаспийский трубопровод, который по-прежнему рассматривается в качестве отправной точки для «Набукко». И хотя неурегулированность международно-правового статуса Каспийского моря и жесткая позиция Ирана и России, выступающих против строительства Транскаспия, являются сдерживающим фактором, однако Туркменистан и Азербайджан могут проигнорировать все возражения.
Идея строительства Транскаспийского нефтепровода Актау — Баку появилась в середине 1990-х годов и напрямую связана с продвижением проекта Баку — Тбилиси — Джейхан. Инициаторы проекта считали, что «подключение» казахстанской нефти позволит максимально загрузить экспортный нефтепровод и усилит вовлеченность Казахстана в транспортировку каспийских углеводородов. Первоначальные планы предполагали завершить строительство трубопровода к 2003—2004 годам.
Трудности с разработкой месторождений в Казахстане и постоянный пересмотр прогнозов добычи нефти не уменьшили интереса казахстанской стороны к идее транспортировать нефть через Транскаспийский трубопровод. Подтверждением этому служат многочисленные заявления представителей Казахстана и подписанные соглашения. Более того, в разные периоды через территорию Азербайджана ежегодно транспортировалось в среднем 2—3 млн т казахстанской нефти, которая доставлялась по Каспию танкерами. Ожидалось, что объемы вырастут до 5 млн т, а в перспективе будут доведены до 20—25 млн т. Предполагалось, что маршрут Актау — Баку превратится в самостоятельный маршрут транспортировки казахстанской нефти.
Сохраняющийся интерес Казахстана к проекту Транскаспийского нефтепровода определяется ростом показателей добычи нефти. В 2013 году добыча нефти в Казахстане выросла до 81,8 млн т и, по прогнозам, которые основываются на ожиданиях успешного освоения перспективных месторождений, будет расти. Однако трудности, с которыми сталкивается Казахстан при добыче нефти, позволяют ожидать появления дополнительных объемов углеводородных ресурсов только после 2020—2025 годов. До этого момента действующие трубопроводы способны обеспечить прокачку казахстанских углеводородов. Основным направлением их экспорта будет выступать российское (прежде всего через трубопроводную систему Каспийского трубопроводного консорциума, мощность которого после 2015 г. должна возрасти до 67 млн т) и китайское направления. И лишь в перспективе Казахстану могут потребоваться дополнительные экспортные мощности, что повысит интерес к новым трубопроводным проектам, в том числе и к маршруту через Каспийское море. Впрочем, прогнозы темпов разработки нефтяных месторождений в Казахстане являются предварительными.
Тем не менее, не дожидаясь выхода новых месторождений на максимальный уровень добычи, Казахстан стремится диверсифицировать маршруты поставок своей нефти. В конце 2013 года он принял решение о транспортировке нефти через Каспий в объеме 4 млн т. Из
этого объема 3 млн т пойдет в нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан, а 1 млн т по железной дороге до грузинского терминала Кулеви на Черном море.
Заключение
Многие проекты трубопроводов появились в 1990-х — начале 2000-х годов. Однако их обсуждение, разработка технико-экономического обоснования и тем более реализация серьезно ведутся лишь в последние годы. Как показывает более чем двадцатилетний период современного развития Каспийского региона и Центральной Азии, путь от соглашений до практического воплощения занимает значительное время. Тем не менее реализация даже незначительной части из обсуждавшихся проектов кардинально изменила расстановку сил в Каспийском регионе и Центральной Азии.
Ключевым вопросом, который влияет на продвижение проектов трубопроводов в Каспийском регионе и Центральной Азии, остается наличие свободных объемов углеводородного сырья. Пока большинство из планируемых трубопроводов не подкреплены реальными объемами добываемой нефти и газа, необходимыми для их заполнения. Несмотря на это, активно обсуждаются новые проекты.
Отдельно стоит отметить ситуацию, сложившуюся вокруг Ирана. Эта страна занимает ключевое географическое положение, представляя собой наиболее выгодный путь для экспорта каспийских и центральноазиатских ресурсов. Запрет, введенный для стран Каспийского региона и Центральной Азии на сотрудничество с Тегераном, заставил их искать более дорогие и менее эффективные маршруты транспортировки своих углеводородов на внешние рынки. Отстранение этой прикаспийской страны от обсуждения и реализации новых трубопроводных проектов привнесло искусственный характер в формирующуюся архитектуру трубопроводов.
Изоляция Ирана имела принципиальное значение для США. Американская администрация получила возможность прямо и целенаправленно влиять на выбор новых трубопроводных маршрутов для прикаспийских и центральноазиатских стран. Кроме того, за последние двадцать лет значительно усилились позиции Турции, которая играет главную роль практически во всех проектах в западном направлении.
Диверсификации маршрутов экспорта нефти и газа из региона способствует политика Китая, который увязывает региональные интересы с перспективами собственного экономического развития. В этом ключе проводилась трубопроводная политика Китая, нацеленная на то, чтобы использовать для развития китайской экономики углеводородные ресурсы Туркменистана и Казахстана, а в более широкой перспективе — всего региона Центральной Азии21. Этот фактор является одним из ключевых при формировании странами Центральной Азии приоритетов энергетической политики. Учитывая растущий дефицит энергоресурсов в Китае, не приходится сомневаться, что это присутствие будет только нарастать22.
В последующее десятилетие ситуация в Центральной Азии и Каспийском регионе в сфере трубопроводов может серьезно измениться. Ключевое влияние на развитие этих обширных территорий окажет промышленная разработка новых месторождений, что заставит по-новому оценить перспективы предлагаемых сегодня трубопроводных проектов. Речь идет о добыче нефти в Казахстане, в частности на Кашагане, а в Туркменистане — о разработке перспектив-
21 См.: Жильцов С. Азиатский интеграционный треугольник // Независимая газета, 10 декабря 2013.
22 См.: Сыроежкин К. Большая китайская Евразия? В кн.: КириницияновЮ.М. Евразийское партнерство. Идеи. Мнения. Предложения. Алматы: КИСИ, 2014. С. 69.
ных газовых месторождений, таких как Довлетабад и Галкыныш. Кроме того, новый импульс к обсуждению, а возможно, и к реализации могут получить проекты ТАПИ, «Набукко», транскаспийские трубопроводы.
От успешности освоения каспийских и центральноазиатских месторождений зависит заполнение уже построенных нефте- и газопроводов, а также реализация перспективных трубопроводных проектов, расширяющих географию экспортных потоков из стран Центральной Азии. Для Азербайджана, Туркменистана и Казахстана диверсификация экспорта углеводородных ресурсов остается ключевой задачей.
