CC BY
318
УДК 327.51+621.321
ТЕХНОЛОГИИ ВЕДЕНИЯ США И НАТО ИНФОРМАЦИОННО-СЕТЕВЫХ ОПЕРАЦИЙ
В КОНФЛИКТАХ «АРАБСКОЙ ВЕСНЫ»
Е.А. Антюхова
Статья посвящена технологии ведения США и НАТО информационно-сетевых операций в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки в конфликтах «арабской весны». Приводятся примеры воздействия на сознание населения этих стран новейших информационных технологий, направленных на инспирирование массовых протестов и дестабилизацию ситуации. Ключевые слова: информационно-сетевые операции, арабская весна, интернет-пространство, тоталитарные режимы, общественное сознание, политика «двойных стандартов».
Региональные конфликты начала XXI века стали одним из показателей нестабильности в системе международных отношений.
Нельзя не согласиться с точкой зрения профессора М.М. Лебедевой о том, что «сегодня мир переживает некий системный кризис, который вызван не только и не столько крушением биполярной системы международных отношений, а более глубинными процессами, обусловленными кризисом политической системы мира, как таковой» [1].
В этой связи особый интерес политологов вызывают события, связанные со сменой политических режимов в странах Арабского Востока и Северной Африки, происходившие в рамках «арабской весны».
«Арабская весна», являющаяся, по сути, неразрывным звеном в серии тщательно проработанных и спланированных США и НАТО и поддержанных внутриарабскими проводниками транзитной демократии комплексно-интегративных спецопераций по смене или дестабилизации правящих режимов в ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки (Тунис, Египет, Йемен, Ливия, Судан, Сирия, Ирак, Бахрейн), представляет собой новейшую технологию «решения задач» в интересах глобалистских транснациональных сил как посредством «освоения» чужих территорий, установления геоэкономического и военно-стратегического контроля, так и низложения «неугодных» политических лидеров, десуверенизации национальных государств, дезинтеграции, фрагментации и атомизации крупных самодостаточных акторов.
Главной и наиболее характерной особенностью информационно-сетевых операций является то, что они проводятся, как правило, без прямой опоры на военную силу, не вовлекаясь в непосредственную вооруженную конфронтацию с противником. Сетецентрическая война как конгломерат «базовых эффектов» - это принципиально новый вид тотальной войны, подразумевающий установление абсолютного инклюзивного контроля над всеми действующими и потенциальными субъектами политического процесса, обеспечение управления ими во всевозможных вариантах и ситуациях. Теоретическая разработка методик и технологий «сетевых операций» велась в центрах стратегических исследований США при мощной финансово-информационной поддержке транснациональных корпораций и силовых структур на протяжении нескольких десятилетий.
Общеизвестно, что традиционные формы выражения социального недовольства на Арабском Востоке прежде нередко приводили к прямой конфронтации протестантов и власти. Насилие являлось привычным и обыденным методом разрешения конфликтных ситуаций в странах данного региона.
Однако события 2011 г. имели целый ряд отличий и спецификаций, на которые не могли не обратить внимание политологи-международники. Практически все аналитики особо выделили несколько «инновационных параметров»: высокий уровень организации протестных акций, их синхронизация и оперативность, слаженность и массовость действий, «стихийный менеджмент», скоординированность и гибкость в смене тактики, умелое и широкое использование при достижении поставленных целей международных электронных СМИ и Интернета.
В сетевых операциях «единый центр управления» как бы отсутствует - он одновременно всюду и его вроде бы не существует. Внешне - все «размыто», «туманно», «аморфно» и «неопределенно». Одним словом - «управляемый хаос». Наличествует некий «заказчик», присутствующий в глобальном информационном пространстве, а также «общая установка на игру». Остальное отдается на усмотрение «свободных» и «автономных акторов», которые осуществляют самосинхронизацию, самоструктурирование, организацию взаимодействия по горизонтали, выбор места и времени действия как бы совершенно самостоятельно (подобно низовым ячейкам «аль-Каиды»).
Применение новых методов борьбы против правящих режимов оказалось достаточно эффективным. В отличие от предшествующих периодов, выступающие против режима «оппозиционеры» отошли от радикального, лобового противостояния и сделали ставку преимущественно на использование технологий «мягкой силы» («soft power»). Такая методика не «вписывается» в традиционную политическую культуру стран Арабского Востока, что указывает на её явно иноземное происхождение.
Еще во второй половине 80-х годов прошлого столетия основателем Института Альберта Эйнштейна Джином Шарпом была разработана основа концепции так называемой «ненасильственной смены» политических режимов, которая затем была изложена им в работе «От диктатуры к демократии».
Дж.Шарп в своем исследовании отмечал, что форма открытой вооруженной борьбы против «авторитарных режимов» в современных условиях устарела и выглядит достаточно архаичной, поскольку противостоящая
протестантам «элита» хорошо понимает суть происходящего и готова идти на самые крайние меры ради достижения успеха: «Каковы бы не были достоинства насильственных методов, ясно одно: те, кто на них полагается, выбирают вид борьбы, при котором угнетатели почти всегда имеют преимущество. Диктаторы прекрасно подготовлены к применению насилия. Сколь продолжительной не была бы борьба, в конце концов все равно побеждает жестокая реальность» [2]. Для результативного противодействия «авторитарным структурам» Шарп выделил четыре главных принципа сопротивления: «1) укрепить в угнетенном населении решимость, уверенность в себе и способность к сопротивлению; 2) укрепить независимые социальные группы и институты угнетенного народа; 3) создать мощное внутреннее сопротивление; 4) подготовить разумный стратегический план и умело претворять его в жизнь» [3].
Американский политолог подчеркивал необходимость инициативно-наступательных действий в ходе политического протеста и недопустимость политического диалога и уступок со стороны протестующих правящим режимам. Склонность правящего режима к переводу конфликта в область политических переговоров, по его мнению, крайне опасна, так как может ослабить протестные выступления, способствовать их затуханию, и, в конечном счете, иметь следствием полное угасание протестной активности масс, что позволит правительству сохранить доминирующее положение в стране. Шарп указывал на допустимость ведения переговоров только после победы протестующих: «В таких конфликтах переговоры возможны только в конце решительной борьбы, когда власть диктаторов свергнута и они думают о том, как бы пробраться в международный аэропорт» [4]. Отталкиваясь от данной посылки, Дж.Шарп формулирует основополагающую аксиому своей концепции «смены политических режимов»: «Успех в большинстве случаев определяется не переговорами, а разумным использованием самых подходящих и мощных средств сопротивления. На наш взгляд, самое мощное средство, доступное для тех, кто сражается за свободу, - политическое неповиновение, или ненасильственная борьба» [5].
Шарпом были разработаны 198 методов разностороннего ненасильственного политического протеста [6], которые условно можно объединить в три основные группы «протестных акций»: 1) протест и убеждение; 2) отказ от сотрудничества; 3) вмешательство. Политический успех достигается не выбором одного из множества методов борьбы, а комбинированным и гибким сочетанием разнообразных методов воздействия. Именно системно -интегративный подход, с точки зрения Дж.Шарпа, не только позволяет расширить степень вовлечения масс, но и дезориентировать государственную власть в отношении выбора средств подавления протестного движения [7]. Результативность применения «ненасильственных действий» во многом зависит от «тщательного планирования и подготовки» антирежимных акций. Всякая «протестная импровизация» эффективна лишь тогда, когда она хорошо подготовлена. Выбор конкретных средств является итогом стратегического планирования, которое учитывает как внутреннее состояние общества, так и возможные внешние факторы.
Дж. Шарп указывает на необходимость активизации внешнего давления на «диктатуры: «Можно позаботиться о том, чтобы правительственные и международные организации применили дипломатические, политические и экономические санкции против диктатуры. Санкции могут принимать форму экономических эмбарго и эмбарго на поставку вооружений, снижения или разрыва дипломатических отношений, запрета на экономическую помощь стране с диктаторским режимом и на инвестиции, исключения диктаторского правительства из международных организаций и Организации Объединенных Наций. Более того, демократическим силам может представляться непосредственная международная помощь, скажем, финансовая и коммуникационная поддержка» [8].
Ключевым элементом стратегии «ненасильственных действий» выступает стремление лишить «неугодную» власть политической опоры в виде полиции, спецслужб, армии, аппарата управления. Именно необходимость разрушения веры в «недемократический режим» открывает возможность «смены власти». При этом на первоначальном этапе крайне важно продемонстрировать решительность, напористость и длительность протекания протестных акций, негласно давая понять, что они угрожают самому режиму, а не жизни представителей полиции, армии и чиновничества. Таким образом, оппозиционные силы могут перейти от отдельных локальных выступлений к широкому неповиновению и наращиванию прессинга на политистеблишмент, вследствие чего правящий режим будет дестабилизирован и парализован, а затем и вовсе прекратит свое существование. После этого, по мнению Дж.Шарпа, начнется становление «демократической системы», призванной пополнить ряды так называемого «мирового гражданского общества», члены которого лишены национального достоинства и подлинного суверенитета, но зато имеют безграничное внешнее политическое управление.
Алгоритм действий, предложенный Дж.Шарпом, представлял собой методику смены «неугодного режима» путем использования преимущественно «ненасильственных технологий» протестного действия. Практика «арабской весны» показала, что «формула» Шарпа не служит «универсальным ключом» к решению задач по отстранению от власти диктаторов в североафриканском и ближневосточном регионах. Так, если в Тунисе, Египте, Йемене в целом удалось нейтрализовать деятельность силовых структур, что также носит условно-относительный характер, то в случае с Ливией, Суданом, Алжиром подготовленный заокеанскими «сценаристами» вариант «смены режимов» не сработал столь «гладко» и его пришлось «корректировать» по ходу развития ситуации. Очевидно, что сам арабский мир был не в состоянии разработать какую-либо целостную концепцию модернизации, равно как не в состоянии выработать и единого подхода относительно «ближневосточного урегулирования». В этих условиях массированная информационная экспансия НАТО, активное задействование манипулятивных технологий, сети Интернет, пропаганда и распространение среди молодежи и интеллигенции на «семинарах», «тренингах», «симпозиумах», проводимых неправительственными организациями по распространению «либеральных ценностей», «демократических свобод», а также тиражирование в виде переводов и изданий на арабском языке книг Дж.Шарпа, способствовали внедрению
концептуальных идей теории «смены политического режима» посредством «ненасильственных действий» в наиболее активные круги арабского социума. В конечном счете это не могло не повлиять на трансформации политсистем стран североафриканского и ближневосточного регионов.
НАТОвские методики и программное обеспечение послужили методологической основой при организации антирежимных акций на Арабском Востоке. Североафриканские «кибердиссиденты» и «кибербойцы» использовали в политических протестах два вида образований. Первый вид предусматривал организацию действий в условиях навигации в реальном пространстве. Второй вид подразумевал организацию навигации в киберпространстве. В результате, благодаря использованию Интернет, в ходе действий на улицах удалось соединить и синхронизировать эти два вида. Таким образом, протестантами на практике был применен метод «ненасильственного протеста», разработанный Дж. Шарпом, благодаря чему удалось обеспечить «демократический характер революций».
Организационно-информационное и политэкономическое воздействие западного мира, а также использование военно-технического потенциала НАТО выражалось в сочетании и комбинировании действий теневых, неформальных структур, различных «фондов», оппозиционных движений в стремлении любыми средствами «демократизировать» правящие режимы Северной Африки и Ближнего Востока. Ведущая роль в решении этой задачи отводилась «неправительственным организациям», чья активная деятельность стала отличительной чертой международной политики на рубеже XX - XXI вв.
Одним из «провозвестников» подобного рода сетевых структур стал «Национальный вклад в демократию», основанный в начале 80-х гг. президентом Р. Рейганом. Эта номинально «неправительственная организация» сыграла важную роль в событиях «Арабской весны» [9]. Финансируется она Конгрессом США. В рамках её деятельности осуществляется субсидирование «демократических проектов» во всем мире. В 2014 г. бюджет организации составил более 110 млн. долларов. Управление организацией осуществляется советом, в котором пропорционально представлены республиканцы и демократы. Принципы работы организации «Национальный вклад в демократию», по данным американской прессы, базируются на трех основных постулатах: прозрачность и транспарентность; независимость и автономность; соблюдение принципа плюрализма. За период проведения «Арабской весны» названная организация, по данным годового отчета за 2011 г., осуществила финансирование 40 проектов в Египте на общую сумму 2,5 млн. долларов; 10 проектов в Тунисе на общую сумму 1,4 млн. долларов; 4 проекта в Сирии на сумму 650 тыс. долларов [10].
Начиная c 2003 года более 12 тысяч египтян приняли участие в политических образовательных программах, финансируемых американскими неправительственными организациями и фондами. В целях «стимулирования демократии» в Египте американская администрация ежегодно расходует 20 млн. долларов. Кроме того, по сообщениям «Вашингтон пост», американская администрация с 2005 г. осуществляла тайное спонсирование деятельности сирийской оппозиции. Антирежимные сирийские оппозиционеры, объединенные в рамках «Движения за справедливость и развитие», получили 6 млн. долларов на создание собственного телеканала. Общая же сумма финансирования программ «продвижения демократизации» в САР составила 12 млн. долларов [11]. Разумеется, эти «вливания» и «программы», являющиеся частью сетецентричных технологий по «смене правящих режимов», способствовали реструктуризации общественного сознания и перекодировке правящих элит североафриканских и ближневосточных стран в западно-либералистском ключе.
Роль «неправительственных организаций» и «независимых фондов» в экспорте демократии была публично признана госсекретарем США Х. Клинтон. В своем выступлении 7 ноября 2011 г. она отметила: «Давайте не забудем, что, когда улицы арабских городов были спокойны, Институт национальной демократии на местах был занят тем, что создавал сообщения тем, кто поддерживал выражения голосов, намеревающихся изменить затяжную арабскую зиму на новую арабскую весну. Мы не можем знать, где и когда смелые демонстранты потребуют защиты своих прав в ближайшее время, но можно заключить пари, что Институт национальной демократии будет уже на месте, потому что у свободы нет лучшего защитника, чем он. В возрасте немногим более четверти века, Институт национальной демократии и его отделения, объединенные внутри «Национального вклада в демократию», стали жизненными элементами обязательств США по отношению к миру» [12].
В условиях XXI века именно глобальные телекоммуникационные системы и новейшие технологии «сетецентрических войн» (наряду с ядерным оружием, системами ПРО) позволяют эффективно захватывать новые территории и кардинально менять политический ландшафт того или иного ареала. 15 февраля 2011 г. госсекретарь США Х. Клинтон заявила, что «Интернет стал общественным пространством XXI века». Она подчеркнула, что «демонстрации в Египте и Иране, поддержанные Facebook, Twitter, Youtube, отражали мощность технологий соединения в качестве ускорителей политических, социальных и экономических изменений» [13]. Таким образом, глава американского Госдепартамента выделила значимость Интернета как нового способа передачи информации, отличие которого от всех предшествующих состоит в скорости и эффекте «он-лайн».
Интернет - это не только средство общения и передачи информации, но , в определенной ситуации, и средство для массовой манипуляции и дезориентации населения, искажения и мистификации реальной картины происходящего. Насыщенная сеть интернет-ресурсов североафриканского и ближневосточного регионов играла исключительно важную роль в формировании «позитивного общественного мнения» и «прозападных стереотипов» среди местного населения. Высокая посещаемость порталов подкреплялась их стабильным финансированием (20-30 тыс. долларов ежемесячно), которое осуществлялось через гранты NED (по линии Конгресса США) и широкий спектр различных НКАО. Они самым активным образом использовались как для организации и координации действий протестующих, так и для введения в заблуждение мирового общественного мнения.
Очевидно, что информационно-сетевые структуры сыграли огромную роль в событиях «Арабской весны». Через них осуществлялось отражение политических выступлений, координация и синхронизация дестабилизирующих процессов, именно они формировали международное общественное мнение в отношении происходящего в Северной Африке и на Ближнем Востоке. Доминирующее влияние оказывали англо-американские и арабские телеканалы. В этом плане можно выделить «Си-Эн-Эн» (США) и «А1-^еега»(Катар), а также «Би-Би-Си» (Великобритания) и «Al-Arabiya» (Саудовская Аравия). Активность телеканалов дополнялась интенсивностью и динамичностью интернет-сайтов, где оперативно размещались фотографии и видеоматериалы с мобильных телефонов, которые создавали у зрительской аудитории эффект «объективности», «сопричастности», «правдоподобия» и «он-лайн - участия» в происходящем. Однако на самом деле вся информация подвергалась фильтрации и самому жесткому цензурированию.
Анализ содержания и направленности мультимедийных структур позволяет вскрыть весьма интересные «подробности» их деятельности. Так, например, экспертным сообществом отмечалась «эффективность» и «особая роль» в смене правящих режимов катарского канала круглосуточного вещания «Al-Jazeera», который имеет отделения и филиалы в 65 странах мира и штат сотрудников ок. 4 000 человек. В 2008 г. у него насчитывалось более 40 миллионов зрителей, говорящих на арабском языке. К моменту начала «Арабской весны» (2011 г.) англоязычная версия данного канала превысила 120 миллионов зрителей [14]. Популярность катарского канала в Арабском мире объяснялась его нестандартной информационной политикой, которая характеризовалась «раскованностью», «свободой слова» и правдоподобностью освещения проблем, а также наличием скрытого внутреннего идеологического подтекста. Для арабской аудитории катарский канал стал своего рода «информационным культом», который присутствовал в каждом доме и каждой семье. Египетский президент Х.Мубарак, посетивший осенью 2001г. редакцию «Al-Jazeera», c некоторой долей удивления произнес: «Следовательно, именно этот коробок спичек и производит весь этот грохот?» [15]. Спустя десять лет этот самый «коробок спичек» зажег пламя «арабских революций» в Тунисе и Египте и огонь гражданских войн в Ливии, Йемене и Сирии.
Акции США и НАТО по смене «нелояльных режимов» на Севере Африки и Ближнем Востоке свидетельствуют, что накануне самой операции всегда проводится массированная кампания прикрытия, в которой задействуются Интернет, все виды электронных СМИ и энергоинформационного подавления, региональные сетевые структуры, а также стационарная околоземная спутниковая группировка. В преддверии «Арабской весны» на территории Саудовской Аравии, Иордании, Кувейта, Бахрейна были развернуты мощные ретрансляторы, обеспечивающие круглосуточную передачу программ «Голоса Америки» на арабском языке. Вещание восточной службы «Би-Би-Си» увеличилось в 3,5 раза. Было организовано также вещание антирежимных нелегальных теле- и радиоканалов в приграничных районах Египта, Ливии, Сирии, Йемена. Планирование массированных информатак («Des-atakks»), радиоэлектронного противодействия и подавления государственных СМИ в «неугодных странах» осуществлялось специалистами 4-й группы психологических операций (Форт-Брэгг, Сев. Каролина), а непосредственно на месте силами 6-го батальона информационно-психологической войны (ИПВ), подчиненного региональному командованию ВС США в зоне Персидского залива.
Телекоммуникационные системы стран НАТО, прозападные арабские СМИ, Интернет, работая как бы «независимо», но в едином ключе, умело использовали механизмы внушения, переориентации настроений и намерений больших общностей людей, перенаправляя их в заданное русло. Причем «сдвиг сознания» крупных социальных групп достигается исподволь, незаметно, постепенно. Исследователь киберкультуры Эрик Дэвис определяет «техноязычников» в странах «третьего мира» как самостоятельную и жизнеспособную субкультуру цифровых спецов, которые одной ногой стоят в зарождающейся техносфере, а другой - в стихийном, полудиком мире неоязычества. По его мнению, данное явление может рассматриваться и как посттрадиционализм, т.е. попытка встраивания собственных верований в рамки суперсовременных научных технологий. Реальные события в Каире, Александрии, Тунисе, Бенгази, Алеппо, Стамбуле, Измире, Порт-Саиде показали, что среди значительной части городской арабской и турецкой молодежи в XXI в. получили распространение такие оригинальные «симбиотические новоделы», с одной стороны, как «киберислам», а c другой, как «кибертерроризм». Во время беспорядков в Стамбуле премьер-министр Турции Таип Эрдоган заявил о своем намерении блокировать доступ граждан к социальной сети «Твиттер», поскольку, по данным турецкой контрразведки, эта «сеть» использовалась для координации действий «протестантов».
Начиная с 2011 года «независимые» и «либеральные» каналы, интернет-сайты заполняли все информационное пространство абстрактными и не всегда понятными, но внешне привлекательными терминами, как «свобода», «права человека», «мир без границ».
В ходе смен нелояльных режимов был задействован широкий арсенал методов и приемов информационно-психологической войны.
Для её ведения использовались самые современные наукоемкие разработки. Созданное за океаном программное обеспечение компьютерных технологий позволяло арабским «оппозиционерам» и «кибер-активистам» превращаться в «невидимок» для полиции и спецслужб. Североафриканские «диссиденты» широко применяли программно-сетевое обеспечение TOR (The Onion Router), которое позволяло шифровать и скрытно передавать все виды посланий, действуя в Интернет-пространстве анонимно, ускользая от любой правительственной цензуры. Разработка TOR была создана в Массачусетсе (США) [16]. По мнению Д.Маронеи, это программное обеспечение было бесплатно предоставлено американцами «активистам» из Туниса, Египта, Сирии и Ирана [17].
В событиях «арабской весны» администрация Б. Обамы преследовала стратегическую цель по
переформатированию и марионетизации Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, Средиземноморского региона посредством реализации концепции «Большого Ближнего Востока», интегрированного в глобальное «Гражданское общество» во главе с «Мировым правительством», для установления своей единоличной гегемонии и обеспечения «жизненно важных интересов» США. Однако в отличие от Дж. Буша, который главную ставку делал на использование «жесткой силы» («hard power») в Ираке и Афганистане, что сильно портило «имидж» США и способствовало росту антиамериканских настроений в арабо-мусульманском мире, администрация Б. Обамы основной акцент сделала на применение «сетевых технологий» и методику «ненасильственных действий». Эта «переакцентировка» публично прозвучала 2 апреля 2009 г. в ходе выступления американского президента в Анкаре, где Обама заявил, что «США не ведут войны против ислама». Во время своего визита в Египет 4 июня 2009 г. президент США также отметил роль ислама в жизни общества. Подобная трансформация позиции американской администрации дала основание ряду представителей экспертного сообщества (Е.М. Примаков, В.В. Наумкин, А.З. Егорин, А.О. Филоник, В.И. Исаев, Р.В. Маркарян, И.А. Александров и др.) выдвинуть предположение относительно попыток Вашингтона совместить конфессионально-традиционалистскую концепцию и западные «демократические ценности», распространить модель «догоняющей модернизации», которой следуют прозападные аравийские монархии, на весь Арабский Восток.
Очевидно, что «арабская весна» не была лишь спонтанным выражением недовольства народных масс. Она явилась, в том числе, результатом проработанной стратегии, в успехе которой были заинтересованы не только США, НАТО, монархии Персидского залива, но и надправительственные глобалистские структуры.
Сама «арабская весна» есть лишь одна из фаз, частей и средств реализации этой стратегии, т.е. «Большой игры», ведущейся Вашингтоном ради обеспечения своего «исключительного лидерства». И, как показывает практика, не последнюю роль в конфликтах «арабской весны» сыграли и продолжают играть активно используемые США и НАТО информационно-сетевые ресурсы.
The article is devoted to the USA and NATO technologies of conducting information network operations in some countries of the Middle East and North Africa in the conflicts of "the Arab spring". Several examples of the impact of the latest information technologies aimed at instigating mass protests and destabilization of the situation on the consciousness of the population of these countries are given. Keywords: information network operations, the Arab spring, web space, totalitarian regimes, public consciousness, double standard policy.
Список литературы
1. Лебедева М.М. Рефлексия конфликтов: новое качество «старых» конфликтов//Экономика и политика в современных международных конфликтах/ Под ред. А. Д. Богатурова. М.,2008. С. 109.
2. Шарп Дж. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика освобождения. Изд. 2-е. М., 2012. С.13.
3.Там же. C.16.
4.Там же. C.20.
5.Там же. C.22.
6.Там же.С.76-82.
7.Там же.С34-35.
8.Там же.С. 52.
9.Blum W.Rogue State: Aguide to the World's Only Superpower. N.Y.,2001.
10. Washington Post. 13 March. 2011.
11. Washington Post. 17 April. 2011; The Gurdian. 12 Juli 2012.
12. Guilmain O. L'influence des ONG amerainessur le printempsarabe: l'exemple de la National Endowment for Democracy//La face cache des revolutions arabes. P. 387-388.
13. Le Mond. 16 Fevrier 2011.
14. Le Mond. 6 Mars. 2011.
15. Haddad. Op.cit.P.65.
16. Bensaada A. Arabesque Americane: le role des Etats-Unisdans les revoltes de larue arabe.Montreal, 2011.P. 143-146.
17. http://www.necn.com/01/30/11 [дата обращения - 11.02.2014].
Об авторе
Антюхова Е.А. - аспирант кафедры мировых политических процессов Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России
