CC BY
440
УДК 316.728 Нечаева Екатерина Сергеевна
аспирант Кубанского государственного
университета
СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ СОВЕТСКОГО ЧЕЛОВЕКА В ПЕРИОД ПЕРЕСТРОЙКИ (ОПЫТ АНАЛИЗА БИОГРАФИЧЕСКИХ ИНТЕРВЬЮ)
Nechaeva Ekaterina Sergeevna
PhD student, Kuban State University [email protected]
STRUCTURES OF SOVIET PEOPLE’S EVERYDAY LIFE IN CONDITIONS OF ECONOMIC AND POLITICAL RESTRUCTURING PERIOD (PERESTROIKA): CASE STUDY OF THE BIOGRAPHIC INTERVIEWS
Аннотация:
Основная идея статьи состоит в том, что для понимания социальной реальности российского общества существует необходимость снова и снова возвращаться к его многогранной истории. Для этого необходимо использовать не только официальные источники, но и субъективноличностный опыт человека - современника тех событий, используя биографический метод.
Ключевые слова:
структура, повседневность, трансформация, перестройка, биографический метод, респондент, интервью.
Summary:
For comprehension of Russian social reality one needs to appeal to the many-sided history of the country again and again. Not only official sources can help to accomplish this objective, but also personal experience of the contemporaries of those events, that is to be analyzed using biographic method.
Keywords:
structure, everyday life, transformation, Perestroika, biographic method, respondent, Jnterview.
Жизнь представляет собой неразрывную совокупность событий некоторого индивидуального существования, задуманного и как история, и как рассказ об этой истории. Соответственно, когда цели и задачи исследования фокусируются на жизненном мире изучаемых людей, незаменимыми оказываются качественные методы, позволяющие проникнуть в этот мир.
Повседневность - это пространство, в котором развертывается история, в ней как форме протекания жизни людей возникает надежда на новацию и в то же время обеспечивается преемственность. Прошлое не исчезает, а продолжает жить в накопленном опыте социальной жизни.
Метод реконструкции повседневности предполагает смену угла зрения на исследование социально-исторических процессов. Изучение повседневности всегда локализовано на границе жизненных траекторий конкретных людей и развивающейся социальной структуры.
При изучении повседневности, которая менее доступна для масштабных выборочных обследований в социологии, наряду с классическими, чаще всего используют методы, основанные на приближении к нарративности повседневной жизни (case studies, анализ «профанных» текстов, биографический метод или «историю жизни»).
Биографические данные в социологии - это основной источник детальных и мотивированных описаний «истории» отдельной личности. Некоторые авторы даже предлагают взамен широко употребляемых терминов «биографический метод» или «история жизни» использовать термин «история отдельного случая» (individual case history»), подчеркивающий избирательный, селективный характер жизнеописания [1, с. 112].
В исследовании была предпринята попытка реконструировать историю одного из наиболее спорных и неоднозначных в оценках периодов российской истории - периода «перестройки» и начала радикального реформирования российского общества в 1980-1990-х гг. Прикладное исследование основывалось на биографическом методе в форме полуструктурированного (или слабоформализованного) интервью. Границы использования биографического метода в последние годы значительно расширились [2; 3; 4]. В настоящее время он применим там, где основной базой данных является полученная из первых рук информация об индивидуальном социальном опыте - поступках, событиях, эмоциях. В данном исследовании таковыми являются биографические истории современников периода перестройки. Отбор респондентов производится по половозрастным критериям. В исследовании приняли участие респонденты в возрастном интервале от 35 до 65 лет.
Сбор первичной информации проводился в форме свободного рассказа информанта (фиксируемого в виде аудиозаписи) в рамках хронологии изучаемого периода и значительных событий, которыми он характеризуется: «период перестройки». В некоторых случаях рассказ направлялся интервьюером путем наводящих или уточняющих вопросов.
Исходно была выдвинута гипотеза о том, что основной линией в рассказе респондентов будет выступать политическая, т. е. восприятие и оценка реформ, общественных преобразований, в частности таких «знаковых» с точки зрения официальной истории, как «перестройка», новая внешняя политика, распад СССР, свобода, демократия и т. д.
Инструментарий исследования изначально предполагал стимулирование рассказа респондента фактами и событиями из официальной истории, опирался на хронологию исторических событий. Однако в дальнейшем на основе предварительного анализа первых интервью хронологический принцип в беседе был заменен на проблемный. Также были выделены на основе факторного анализа блоки для интерпретации собранных в ходе интервью материалов. Вопреки выдвинутой гипотезе, ведущее место при реконструкции событий заняли экономические и социальные факторы. В памяти респондентов в первую очередь отложились и соответственно воспроизводились экономические и социальные структуры повседневности, в то время как политические в беседе практически не затрагивались и не волновали опрашиваемых.
«Уже с 1970-х гг. по Советскому Союзу начинает широко шагать дефицит товаров массового потребления, длинные очереди, многочасовые стояния за эмалированными тазами или обувью 43-го размера, все это не миф, а повседневности советского гражданина» [5, с. 22].
В реконструкции продовольственного ассортимента не так легко продвинуться дальше анекдотов и карикатур: в привычных архивах откладываются данные о тоннах колбасы или декалитрах молока (рассчитанных на среднестатистическую «душу населения»), но с реальной жизнью родителей или старших братьев и сестер эта статистика соотносится очень опосредованно.
Вспоминая те годы, респонденты прежде всего отмечали, что тогда главной задачей людей было выжить, а ключевым словом был «дефицит», который в свою очередь породил особый жаргон: «блат», «знакомства», «купить и достать».
«Поскольку везде был дефицит страшенный, но у нас в то время были магазины, например «Березка», в котором можно было купить что-то фирменное, в этом магазине отоваривались исключительно по чекам, там можно было купить и аппаратуру, и телевизоры, и шмотки всякие, но даже в «Березке» нужен был блат, без блата никуда» (жен., 35 лет).
«Если говорить об очередях и продуктах питания, то были и очереди, и дефицит. Нам еще повезло, потому что в пищеторге было 53 продуктовых магазина и можно было «урвать» что-нибудь то в одном, то в другом» (жен., 60 лет).
В свою очередь, термины «доставание», «дефицит», «накопительство» и другие естественно носят отрицательный характер. Но опрошенные респонденты высказались положительно об изучаемом периоде истории, в противовес современной ситуации в стране. «Тем не менее я не хочу сказать, что было прям так тягостно, была уверенность, потому что той зарплаты, которую мы получали, нам хватало» (жен., 52 года).
«Легко жилось, главное, что люди были другие и были как-то добрее»; «И ребенок пойдет в бесплатный детский садик, и путевку дадут в лагерь ребенку летом, он поедет куда-то, а сейчас помоги себе сам» (жен., 39 лет); «Что было совсем плохо, не заметили, сейчас единственное, что какой-то страх, уверенности нет, что завтра будет так же, как вчера» (жен., 51 год).
Обнаружились в оценках событий тех лет различия, обусловленные возрастом респондентов. Старшее поколение, пережившее немало изменений, имея больший жизненный опыт, к этим переменам относилось достаточно лояльно и сохраняло уверенность в завтрашнем дне.
«То, что продуктов не было, ты знаешь, все равно мы не голодали... друг друга все же ценили больше, чем сейчас... Голые не ходили, одевались нормально» (жен., 65 лет).
«... Очереди меня не травмировали, потому что по-другому в моей жизни не было. Стоя в огромной очереди за мясом или еще чем-нибудь, я не чувствовала никакого возмущения, это было нормой» (жен., 60 лет).
Во время существования СССР товарный дефицит официально трактовался как незначительные отдельные случаи неэффективности или коррупции системы торговли или производства. Особо респонденты отмечали, что размах дефицита сильно изменялся в зависимости от населенного пункта (деревня, город, областной центр) и союзной республики, то есть в собранных воспоминаниях о советском времени важна не столько «классовая», сколько «географическая» составляющая, поскольку, как хорошо известно, разные города и территории бывшего СССР снабжались по-разному.
В провинциальном советском городе приобретение необходимого для жизни, будь то квартира, машина, мебель, бытовая техника, обувь, одежда либо еда, превращалось в поисти-не титанический труд. Использовались все способы, возможные и невозможные. Детей брали с собой в магазины как еще «одни руки», в которые можно было получить дополнительный товар. Бывало даже такое, как отмечалось в интервью, что детей передавали в очереди для получения дополнительного товара. Заказывали командировочным из Москвы и Ленинграда как продукты, так и одежду. Что касается периферии, то, с одной стороны, здесь был более глубокий дефицит, чем, скажем, в Москве: и прилавки пустые, и товар однотипный, но, с другой стороны, если, например, говорить о продуктах питания или алкогольной продукции, то «на Кубани не так, как в России, здесь у кого огород, у кого что... картошку надо сажать» (муж., 48 лет).
Прослеживая общую линию для всех интервью, мы выявили очевидный факт, что люди в принципе не чувствовали столь невыносимой нужды, даже несмотря на пустые прилавки магазинов, на отсутствие каких-то товаров или услуг. Можно сказать, что, несмотря на недоступность, товары все же доставались и, как ни странно, были они во всех квартирах (если идет речь о продуктах, предметах интерьера и др.) и у всех людей (судя по проведенным интервью). «Хрусталь, хрусталя у всех полно было, и американцы, когда приезжали, знакомая сверху жила, и причем они все говорили: какие вы все тут богатые, как много у вас хрусталя. Тогда у всех вообще-то так было. Если колбаса у всех была мерилом, то у всех крутиков сервиз «Мадонна», «пастушки», они перламутровые, тарелки, их везли из Германии. Если есть «Мадонна», то у тебя, значит, все нормально дома. Ковры, запись в очередь на ковры, телевизоры» (муж., 48 лет).
А выстоять очередь и приобрести «палас по талону или сервиз», который был в каждом доме, - видимо, не составляло труда, так как двухсоттомник художественной литературы, ковры, стенки, хрусталь и т. д. - все это было признаком моды, богатства, необходимым атрибутом счастья. «Опять-таки в книжных магазинах был страшный блат, моя мама, когда я была ученицей, я ж читала, она купила мне по тем временам двухсоттомник художественной Всемирной литературы за 3 тысячи рублей, это были страшные деньги, невероятные, но дочечке нужно было читать. Я читала, но не все...» (жен., 35 лет).
В таких условиях жизни у людей просто-напросто не было времени и сил обращать внимание на политику, которую проводило государство на внешней и внутренней политической арене, и не замечать, как диктуются ценности, связанные с экономической престижностью товаров, а существовавшая «плановая система их накопления» позволяла отвлекать людей от остальных проблем и лишений. «Честно говоря, за партийными конференциями не следил, это уже была гибель, загибалась партия, гласность, она только открыла какие-то стороны общественной жизни, но экономика, аграрный сектор, внешняя политика - все находилось в тупике» (муж., 60 лет).
«Две программы, причем московская, по второй несколько наших передач было, программа «Время», показывали в советское время еще что-то, потом всем спать, телевизор отрубали, и всё» (муж., 45 лет).
Воспоминания, опрос свидетелей, биографии и автобиографии, личные фотографии и другие субъективные объекты воспоминаний - важнейшие источники для исследования исторического развития, в котором субъекты, а также их опыт играют существенную роль в анализе развития консенсуса и конфликта в обществе, в отношении между «большой политикой» и субъективными возможностями в общественных отношениях, их границах и связях.
«Трудно сравнивать, и тогда что-то было, и сейчас, если создать симбиоз: тогда была достаточная стабильность, если нормально работал, то пенсия приравнивалась к нормальной зарплате, сейчас же можно за границу сесть поехать. У нас присутствует двойственная мораль, показушничество. А так человек ко всему привыкает» (муж., 48 лет).
В результате проведенного исследования на основе жизненных историй современников периода перестройки нам удалось определить ключевые структуры повседневности советского человека этой эпохи. На первом плане оказались структуры социально-экономического характера, связанные с необходимостью элементарного выживания (продуктовый и вещевой дефицит, очереди, талонная система распределения продуктов, ваучерная приватизация, дачи и огороды как форма продуктового самообеспечения, блат и связи как необходимый элемент продовольственных отношений).
Структуры духовно-культурного и политического плана актуализированы в жизненных историях в гораздо меньшей степени. Политика интересовала советского человека в меньшей степени, чем другие сферы жизни. В интервью, отвечая на наводящие вопросы по некоторым политическим событиям периода 1980-х - 1990-х гг., никто из респондентов не вспомнил о них самостоятельно, может быть, только в общих чертах. Напротив, в большинстве ответов говорилось о со-
циальной и экономической сфере, к которой можно отнести феномены «накопительства и доставания», а также «блата и знакомств». Эти явления в жизни советских людей наблюдались повсеместно и являлись нормальными явлениями, можно сказать, смыслом жизни: люди вкладывали максимум своей энергии, чтобы достать ту или иную вещь, они «выстаивали» длинные очереди, чтобы купить себе продукты, они работали, получая достойную, по их словам, зарплату и еще получая талоны, по которым также приобретали продукты и предметы жизни.
Подводя итог, важно отметить, что историческая правда не должна быть однобокой, она должна включать в себя все аспекты, точки зрения и ракурсы, это раздвигает горизонты истории, делает ее яркой и полноценной. В этом направлении, как представляется, и предстоит работать исследователям.
Ссылки:
1. Биографический метод в социологии: история, методология, практика / под ред. В.В. Семеновой, Е.Ю. Мещерки-ной. М., 1993.
2. Девятко И.Ф. Методы социологического исследования. М., 2003.
3. Куратов О. Хроники русского быта 1950-1990-х гг. Неофициальная фактография. М., 2004.
4. Маслова О.М. Количественная и качественная социология: методология и методы (по материалам «круглого стола») // Социология: 4М. 1995. № 5-6.
5. Элиас Н. Понятие повседневного // О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. СПб., 2001.
References (transliterated):
1. Biograficheskiy metod v sotsiologii: istoriya, metodologiya, praktika / ed. by V.V. Semenova, E.Y. Meshcherkina. M., 1993.
2. Devyatko I.F. Metody sotsiologicheskogo issledovaniya. M., 2003.
3. Kuratov O. Khroniki russkogo byta 1950-1990-kh gg. Neofitsial'naya faktografiya. M., 2004.
4. Maslova O.M. Kolichestvennaya i kachestvennaya sotsiologiya: metodologiya i metody (po materialam «kruglogo stola») // Sotsiologiya: 4M. 1995. № 5-6.
5. Elias N. Ponyatie povsednevnogo // O protsesse tsivilizatsii. Sotsiogeneticheskie i psikhogeneticheskie issledovaniya. SPb., 2001.
